А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Пятьдесят миллирентген в час, в общем-то, ерунда…
- Миллирентген? - переспросил я. - Не микро?
- Милли, - кивнул Рик. - Уровень радиации на поверхности Мимира - пятьдесят миллирентген в час. А чему ты удивляешься? Радиационный пояс. На полпути к глазу бывает и до полрентгена в час доходит.
Рик подошел к кровати и бросил на нее запечатанный пакет, который держал в руках.
- Тут твои шорты, - сказал он, - трусы, салфетки, полотенца, всякая ерунда. В другом пакете простыни и наволочки. Постельного белья только один комплект, будешь стирать по мере необходимости. Где прачечная - я тебе показал. Утюга нет, можешь не искать.
- А зачем две подушки? - спросил я.
Рик рассмеялся.
- Если хочешь всегда спать один - никто тебя не неволит, - ответил он. - А если не хочешь - имеешь право на женщину раз в двенадцать дней. А ты не голубой случайно?
- Нет, - помотал я головой, - не голубой.
- Жаль, - вздохнул Рик.
Я подозрительно посмотрел на него. То-то мне показалось странным, что он вокруг меня увивается…
Рик поймал мой взгляд и расхохотался.
- Нет, я не голубой, - сказал он. - У нас только один голубой, Йоши. Очень страдает без взаимности, мальчики его не любят, брезгуют, а виртуалка ему самому не нравится. Может, ты бисексуал хоть чуть-чуть?
Я брезгливо помотал головой.
- Жаль, - снова вздохнул Рик. - Бедный Йоши… ну да ладно. Про виртуалку тебе потом все объяснят, все равно она тебе не скоро понадобится… Что тут еще у нас… С сортиром справишься?
- Справлюсь, - кивнул я. - На корабле точно такой же стоял.
- Замечательно. Часы у тебя какие?
- Нормальные, космонавтские, - я продемонстрировал Рику левое запястье.
- Отлично. В сутках у нас двадцать шесть земных часов, восемь минут и двадцать три секунды. Местных часов двадцать четыре.
- Почему так странно? - удивился я. - Должно быть семь земных часов или что-то кратное.
- Период волны тринадцать часов, - пояснил Рик. - Волна идет с полудня до половины второго дня и с полуночи до половины второго ночи, в это время не ходят лифты. Так что переставь часы на двадцать шесть часов в сутках и еще на трое суток назад отмотай.
- А это еще зачем?
- К нам телевидение с опозданием приходит. Пока запишут, пока довезут… Все время смотреть новости старые новости как-то неприятно, а когда передача как бы сегодняшняя - совсем другое дело. Иллюзия, конечно, но приятная.
- Сейчас сколько времени по-вашему? - спросил я. - Полдень или полночь? Ах да, ты говорил, обед скоро.
- Догадливый, - улыбнулся Рик. - Так. Телевизор здесь.
Он ткнул пальцем в неприметную кнопку и часть стены осветилась. Показывали старую комедию про террористов. Я смотрел эту программу три дня назад по тому же самому каналу.
- Много тут у вас ловится? - спросил я.
- Визуальных каналов около сотни, - ответил Рик. - И еще пара сотен радиотрансляций. Если захочешь принимать что-то особенное, оставь заявку дежурному по жилью, дней через пять начнется вещание. Можно отдельные фильмы заказывать, только срок доставки больше, обычно дней десять.
- А книги?
- Книги тоже можно. Можно даже бумажные, но их ждать еще дольше. Если интересуешься, в холодильнике большая свалка бумажных книг.
- В холодильнике?
- Ну, в буферной зоне, у нас ее холодильником называют. Туда весь мусор выкидывают, ну, не совсем мусор, а такие вещи, которые, может, кому-то еще пригодятся, но вряд ли, а выкидывать жалко. Пятый уровень, западный сектор, он общедоступный, можешь смело заходить.
- А мы сейчас на каком уровне?
- На пятом. Первый уровень - это шлюз, дальше нумерация растет вниз. Стороны света у тебя компас в часах показывает.
- А он нормально здесь работает? Столько аппаратуры всякой…
- Около станции стороны света определяет главный энергоблок, - улыбнулся Рик. - Магнитное поле у Мимира слабое, рядом со станцией можно считать, что его вообще нет. Но ты скоро и без компаса начнешь ориентироваться, за пару недель все переходы наизусть запомнишь. Станция не такая уж большая.
Часы Рика издали короткий писк. Он бросил взгляд на циферблат и резко заторопился.
- Здесь, - он ткнул пальцем в угол комнаты, - тренажерный комплекс, выдвигается вот так, - он показал кнопку на стене, - разберешься. Что еще… Вроде все основное я тебе показал. Столовая на шестом уровне, в центре станции, обед начинается через полчаса. Сходи в душ, помойся, и подходи.
- К обеду как одеваться? - спросил я.
- Как обычно, - ответил Рик после короткой паузы. - Шорты обязательны, голым в общественных местах ходить нельзя. Остальное на твое усмотрение. Если бороду отращивать не собираешься - побрейся, бритва в предбаннике душевой. Только возьми одноразовую насадку из ящика, там найдешь. Часы уже перевел? Давай, переводи и я побегу.
Я установил на часах местное время, Рик извинился и убежал. Я остался один.
Некоторое время я стоял посреди комнаты и тупо озирался по сторонам. Вот она какая, новая жизнь…
Я подошел к туалетному углу и пнул ногой защелку унитаза. Унитаз выпал, я приспустил штаны, бросил рассеянный взгляд в очко и остолбенел. На внутренней поверхности унитаза было написано жирными кроваво-красными буквами:
КНАРИ ГЛУПЫЕ РЫБКИ 12

6.
Первое впечатление оказалось ложным - буквы были выведены вовсе не кровью, а темно-красным маркером, очень легко смываемым. После того, как я закончил свои дела и задвинул унитаз обратно, от букв не осталось и следа. Интересно, кто и зачем оставил это послание? Что за глупая шутка? Надо спросить при случае, жил кто-то в этой комнате до меня или я первый ее обитатель. Скорее, второе - паутина еще не достроена, а значит, станция должна постепенно заселяться по мере того, как продвигается строительство. Логично заселять станцию не сразу, а постепенно, появилась новая вакансия - на станции появляется соответствующий специалист. Похоже, сейчас на станции заполнены далеко не все вакансии - нам с Риком не встретилось в коридорах ни одного человека. Но…
Нет, сейчас я не буду думать над этим посланием, сейчас надо принять душ, переодеться и прибыть к торжественному обеду при полном параде. Судя по словам Рика, к обеденной церемонии здесь относятся серьезно. Будет нехорошо, если я опоздаю.
Я едва успел - когда я входил в столовую, большая часть столов была уже заполнена. Но обед еще не начался.
Я и не думал, что на станции так много народу. Человек пятьдесят, наверное, если не больше. Куда все они подевались час назад? Неужто вкалывают как лоси от зари до зари на своих рабочих местах? Нет, непохоже, не выглядят они замученными. По крайней мере, не все.
В обеденном зале собрались мужчины и женщины всех рас и национальностей. Мужчин заметно больше, чем женщин, в дальнем космосе это обычное дело. Негр только один, не считая меня, желтокожих человек десять, остальные белые, тоже обычное дело, белая раса доминирует в космосе, у них врожденный талант к космическим профессиям. Стариков не видно, совсем молодых ребят и девчат - тоже, возраст присутствующих варьируется примерно от двадцати до пятидесяти. Само собой разумеется, никаких детей - всем женщинам, отправляющимся на Мимир, делают стерилизацию, это входит в условия контракта.
Мужчины, как правило, в шортах и с голым торсом, на женщинах кроме шорт надеты блузки либо топики, с обнаженной грудью нет ни одной.
Сразу видно, что физическими упражнениями пренебрегают почти все. Дряблая кожа, одутловатое лицо, чрезмерная полнота… чуть ли не у каждого полный комплекс симптомов долгой жизни при низкой гравитации. Куда смотрит местное начальство? Мама эта, мать ее… вслух бы не сказать.
При моем появлении все разговоры смолкли, пятьдесят с лишним пар глаз уставились на меня, как на любопытную диковинку. Впрочем, почему как? Я для них и есть любопытная диковинка. Небось, самое главное событие за последнюю неделю, если не месяц.
Откуда-то появился Рик, он осторожно взял меня за руку и провел к столику у дальней стены.
- Алекс Магнум, - представил он меня двум женщинам, сидящим за столом.
Через несколько секунд я узнал, что смуглая худощавая тетенька лет сорока, сидящая рядом со мной, зовется Сара Лермонтова и является первым заместителем Мамы, а относительно симпатичная черноволосая девушка с карими глазами и стрижкой каре, расположившаяся по диагонали от меня - Светлана Мороз, из научников.
- У вас тут матриархат? - спросил я и сразу понял, что сморозил глупость.
Но слово не воробей, вылетит - не поймаешь. На всякий случай я широко улыбнулся во все тридцать два зуба, и снова почувствовал, что выгляжу полным идиотом. И чего это я так разнервничался…
Женщины переглянулись и синхронно хихикнули.
- Нет, - сказала Светлана, - у нас не матриархат. Просто мы подруги Мамы, мы всегда с ней обедаем.
Краем глаза я уловил движение за спиной, обернулся и застыл на месте, разинув рот. Мимо меня прошествовала, именно прошествовала, а не прошла и тем более не проскакала, ослепительная белокурая красавица. Изящно опустилась на стул напротив меня, улыбнулась, протянула руку и представилась:
- Мэри Джоан Блейк. Но все зовут меня просто Мама.
Я аккуратно пожал кончики пальцев протянутой руки. Рука была крупная для женщины, но с длинными ухоженными пальцами. Ногти были коротко подстрижены, но я готов поклясться, что она регулярно делает маникюр.
- Алекс Магнум, - представился я. - Очень приятно познакомиться.
- Взаимно, - кивнула Мама.
Она сняла крышку со своей тарелки, под крышкой обнаружился бифштекс с гарниром из вермишели. Мама взяла в левую руку вилку, в правую нож, и начала есть. Это стало сигналом для всех - столовая сразу наполнилась многоголосым постукиванием открываемых тарелок и звоном вилок и ножей.
Кажется, понятие меню здесь не в ходу - и у меня, и у Сары, и у Светланы, и у людей за соседними столами - у всех на тарелках было по бифштексу. Впрочем, в дальнем космосе никто и не обещал роскоши и разнообразия.
Я отрезал ножом кусок мяса, подцепил вилкой и отправил в рот. Краем глаза я отметил, что Сара и Светлана вначале нарезали свои бифштексы на мелкие кусочки, а затем стали есть их только вилками, без помощи ножа. Ох уж эти русские традиции…
Мясо оказалось на удивление вкусным.
- Очень вкусно, - прокомментировал я. - Как будто натуральное.
- Оно и есть натуральное, - заявила Светлана. - Синтетику у нас не едят.
- Но это… гм…
А с чего я взял, что мы должны есть дешевую пищу? Если подсчитать, сколько корпорация тратит на выплаты нашим родственникам, то нас вполне можно кормить не только натуральной говядиной, но и натуральными осетрами, хоть каждый день, и это все равно не отразится на цене обслуживания станции.
- А почему на гарнир макароны? - спросил я.
- Я их люблю, - ответила Мама. - А пищевая машина на станции только одна, альтернативных меню не предусмотрено.
Я глубокомысленно кивнул и сосредоточился на еде.
Женщины ели медленно, смакуя каждый кусок. Как я ни старался не торопиться, все равно получилось, что я управился с обедом быстрее всех. Допил сок (ананасовый, тоже натуральный), поискал взглядом салфетку, не нашел и вытер рот тыльной стороной руки, стараясь сделать это незаметно. Поймал взгляд Сары, почему-то смутился и покраснел. Увидел стакан с салфетками рядом со своим локтем и покраснел еще больше.
И вообще, я чувствовал себя очень неловко. Женщины делали вид, что не обращают на меня внимания, но я то и дело ловил на себе их испытующие взгляды. Ерунда, конечно, пусть смотрят, куда хотят, но, с другой стороны, неудобно как-то…
Наконец, Мама доела, вытерла рот салфеткой и сказала:
- Пойдем, Алекс, побеседуем. Пора тебя ввести в курс дела.
Она встала из-за стола и я тоже вскочил, удивляясь собственной поспешности. Мама взяла меня за руку и сказала:
- Пойдем.
И куда-то меня повела.

7.
Едва мы вышли из столовой, как в глаза сразу бросилась табличка на двери, гласившая "Мэри Джоан Блейк". Рядом с табличкой был нарисован обаятельный зверек, то ли бобер, то ли бурундук в симпатичной зеленой кепочке. Совершенно непонятно, улыбается он или задумчив… Присмотревшись внимательнее, я понял, что мордочка зверька не прорисована - тот, кто глядит на картинку, волен вообразить себе любое выражение на его лице.
- Нравится? - спросила Мама.
Я молча кивнул. И в этот момент дверь открылась.
Я ожидал, что комната Мамы будет больше и роскошнее, чем моя, но она оказалась точно такой же. Те же примерно десять кубометров пространства, та же кровать со встроенной виртуалкой, тот же люк унитаза в углу. Видимо, роскошь на станции не предусмотрена даже для начальства.
- Садись, - сказала Мама и указала взглядом на кровать.
Я осторожно уселся в ногах кровати и стал наблюдать, как Мама ткнула пальцем в какую-то кнопку у изголовья, в стене открылся маленький лючок, Мама запустила туда руку, немного пошарила и извлекла из стенного шкафчика початую бутылку дешевого красного вина.
- Надо выпить за твое прибытие, - сказала она. - Это традиция.
Она вытащила из того же шкафчика два высоких стеклянных стакана, расписанных желтыми и синими цветами, один дала мне, другой взяла себе. Сполоснуть их она даже не подумала. Впрочем, стаканы и не выглядели грязными.
Я смотрел на то, как она выдергивает из бутылки пробку и разливает вино, и пытался понять, что же в Маме не так. А в ней что-то было явно не так, было в ней какое-то внутреннее противоречие, неуловимое, но явственное, как ни парадоксально это звучит. Нет, пожалуй, она вся соткана из противоречий.
Не молодая, но и не старая, лет тридцать пять - сорок. Идеальные очертания фигуры и ненормально крупные кисти рук, да и ступни тоже крупноваты для женщины. Высокая и упругая на вид грудь, но сквозь тонкую блузку угадываются миниатюрные соски-прыщики. Лицо вроде бы соразмерно, но нос длинноват, а челюсти тяжеловаты. Ведет себя просто и доброжелательно, но чувствуется в ней какая-то невысказанная властность, неявная, не нуждающаяся в подтверждениях. Ты просто принимаешь по умолчанию, что она выше, старше и главнее. И почему-то даже мысли не возникает, чтобы заняться с ней сексом, несмотря на то, что она очень красива, даже со всеми своими несоразмерностями. Или это пониженная гравитация так действует на меня? Да еще волнения, стресс…
- За нового сетлера, - подняла тост Мама.
Мы чокнулись и выпили. Вино было именно таким, как предупреждала этикетка - дешевая синтетика, по сути, разбавленный спирт с ароматизаторами, алкогольная версия "кока-колы", только без газа и с винным ароматом. Я непроизвольно поморщился.
- А мне нравится, - сказала Мама. - Никому не нравится, а мне нравится. Даже больше, чем коллекционные вина прошлого века.
Я пожал плечами и ничего не сказал. А что тут скажешь?
- За что сидишь? - спросила вдруг Мама.
- Ни за что, - ответил я. - Я завербовался добровольно.
Мама испытующе посмотрела мне в глаза и скривила рот в неприятной усмешке.
- Не надо меня обманывать, - сказала она. - Ты еще пока не понял, но скоро поймешь - мы здесь живем в одном большом гадюшнике. Здесь даже теснее, чем в тюрьме, каждый у всех на виду, скрыть нельзя решительно ничего, лучше даже не пытаться. Рано или поздно все равно все всё узнают, только о тебе сложится мнение, что ты заносчивый придурок, а от такой репутации очень трудно избавиться. Лучше не прятаться от товарищей, а открыться. Тут у нас все преступники, ты нисколько не хуже других, тебе нечего скрывать. Хочешь, я расскажу, за что попала сюда я?
Рик уже говорил об этом, кажется… да, точно, она сбила ребенка флаером. Нет уж, спасибо, об этом я слушать не хочу.
- Не надо, - сказал я. Вспомнил слова Рика и добавил: - Извини. Наверное, ты права, глупо что-то скрывать. Хорошо, я признаюсь. Я смотрел порнуху.
Мама наморщила лоб, на секунду задумалась, а потом вдруг просветлела лицом и спросила:
- Педофилия или снафф?
- Чего? - переспросил я. - Снафф - это что такое?
- Крайняя форма садизма, - объяснила Мама. - Когда человека долго насилуют и пытают, а в конце убивают.
Меня аж передернуло.
- Нет, - сказал я, - снафф я не смотрел.
Мама удивленно вздернула брови.
- Зоофилия? - спросила она.
Я раздраженно помотал головой.
- Обычная порнуха. Только с натуральными актерами.
- Ну и что? - спросила Мама. - Ты согласился сюда отправиться только из-за этого? Это же вообще не уголовное преступление.
Я немного помолчал, не зная, как ей объяснить, что я чувствовал, когда узнал, в чем меня обвиняют и что мне грозит.
- Ты права, это не преступление, - наконец сказал я. - Но меня вышибли из аспирантуры, я должен был покинуть кампус, вернуться в Бронкс… Ты вряд ли поймешь, что это для меня значило. Моя мать всю жизнь жила на пособие, моя бабушка всю жизнь жила на пособие…
Внезапно комнату тряхнуло. Если бы в моем стакане было вино, оно бы обязательно расплескалось и запачкало белоснежные простыни Маминой кровати.
Мама озабоченно взглянула на часы.
- Поздновато, - сказала она. - Обычно подземные толчки приходят сразу после волны.
1 2 3 4 5 6