Лидер, который только начал пересчитывать выгруженные из контейнера коробки, теперь спешил к башне, придерживая на бегу фуражку. Лицо Седьмого было крайне растерянным – Бунтарь еще никогда не видел командира в таком смятении. Остальные превенторы высыпали на середину Периферии со страйкерами в руках и удивленно пялились на приближающийся геликоптер. Никто из «Ундецимы» за эти годы не видел так близко летающие машины Одиума, изображения коих также хранились в Скрижалях. Если геликоптеры и самолеты и пролетали над Периферией, то всегда на большой высоте, двигаясь по небосклону маленькими, едва отличимыми от птиц точками. Таких дерзких полетов, как этот, пилоты Одиума здесь еще не предпринимали.
Раньше пришельцы всегда предпочитали передвигаться пешком, и если сегодня они изменили своей многолетней привычке, значит, на это, несомненно, была причина. Но больше всего превенторов сейчас волновало другое: они понятия не имели, как противодействовать вторжению с небес, если таковое вдруг произойдет. И хотя, судя по размерам летательного аппарата, в нем могло разместиться не более двух человек, неизвестно, чем они вооружены. Самое страшное оружие, каким изредка пользовались пришельцы-активисты, состояло из подобранных ими в округе камней и палок. «Небесные» же гости могли привезти с собой все, что угодно. И хорошо, если страйкеры превенторов окажутся пригодными для обороны от пока неизвестной, но уже реальной угрозы.
Геликоптер являлся самым маленьким из подобных ему летательных аппаратов, о каких знал Бунтарь. Если ему не изменяла память, Скрижаль называла этих механических стрекоз-переростков «Скайраннерами». Превентор глядел на геликоптер и невольно думал, что картина, которую видят сидящие в нем пришельцы, более впечатляющая, чем та, что открывалась взору превенторов с наблюдательной башни. Разве только пилота и его пассажира нервировал неутихающий шум винтов, но в таком головокружительном полете это было лишь мелким неудобством.
«Скайраннер» снизился до уровня башенной смотровой площадки и завис, подняв с земли тучи пыли. Превенторы, очутившиеся аккурат под геликоптером, закрыли лица рукавами и спешно ретировались на безопасное расстояние. Сорванные с нескольких превенторских голов фуражки покатились по земле в разные стороны. Лидер взобрался на башню и теперь следил за гостями вместе с наблюдателем; в данный момент вахту там несла Быстроногая. Седьмой пока не отдавал никаких приказов, да их все равно никто бы сейчас не расслышал – винты «Скайраннера» заглушали своим свистом все звуки.
Бунтарь находился далеко от точки, над которой завис геликоптер, и поэтому поднятая пыль не мешала Первому рассмотреть гостей. Сквозь стекла кабины были видны двое пришельцев. Один, в шлеме и черных очках, пилотировал аппарат; второй – без шлема, но в больших наушниках – приоткрыл боковой иллюминатор и рассматривал Периферию в бинокль. Пилот начал медленно вращать «Скайраннер» в воздухе, описывая его изогнутым хвостом окружности. Бунтарь смекнул, что при помощи такого маневра пилот помогает наблюдателю лучше изучить окрестную территорию. А превенторы в свою очередь получили возможность разглядеть малознакомый летательный аппарат со всех сторон. И сразу же обнаружили на его корпусе кое-что любопытное.
Через весь бок блестящей на солнце кабины проходила отчетливо различимая надпись: «Звездный Монолит». Вряд ли из-за пылевой завесы всем превенторам удалось прочесть эту надпись, но большинство собратьев Бунтаря ее явно рассмотрело. И вряд ли кто-либо из них мог сказать, что означает это название.
Прочертив в воздухе еще пару кругов, «Скайраннер» заложил лихой вираж, после чего развернулся и последовал в обратном направлении, держа курс так же вдоль просеки. Минута – и геликоптер уменьшился до размеров точки, а потом вовсе исчез в синеве утреннего неба. Ритмичный шум винтов затих чуть раньше, постепенно уступив место привычному стрекоту кузнечиков и щебетанию птиц.
Отобрав у Быстроногой бинокль, Лидер не отрываясь проследил с башни за гостями, пока те не пропали из поля зрения, затем спустился вниз и начал обеспокоенно озираться. Превенторы в ожидании приказа внимательно следили за командиром. Озадаченно чешущий макушку Седьмой мог приказать сейчас все, что угодно: и дать отбой, и готовиться к отражению атаки – слишком уж поведение пришельцев напоминало предбоевую разведку. Но вместо приказа Лидер снял фуражку, отряхнул ее от пыли и в задумчивости побрел в штаб.
Командир вел себя более чем странно. Бунтарь все ждал, когда он бросится за советом к своей Скрижали, однако Седьмой даже не снял ее с пояса. Пронаблюдав за остальными превенторами, Первый отметил, что и они не прикасаются к Скрижалям. Это тоже было весьма неестественно. На Периферии произошло из ряда вон выходящее событие, а бойцы «Ундецимы» даже не пытались выяснить, что на сей счет ответит им Претор. Сказать по правде, в эту минуту Бунтарь впервые пожалел о своей разбитой Скрижали, поскольку сам был бы не прочь получить из Контрабэллума хотя бы маломальскую инструкцию.
Лидер вернулся в штаб, а угрюмые превенторы столпились у наблюдательной башни, обсуждая престранное событие. Но Первый не стал подходить к товарищам, хотя ему тоже страсть как не терпелось послушать их разговор. Бунтарь не забыл о том, что незадолго до этого получил от Седьмого приказ, поэтому он обязан прибыть в изолятор, какие бы неожиданности ни начали сейчас твориться на Периферии. И уже у себя дома дожидаться дальнейших распоряжений. Бунтарь понадеялся на то, что Невидимка обязательно объяснит ему, почему это вдруг бойцы «Ундецимы» поголовно охладели к Скрижалям, без которых они раньше боялись даже выйти в сортир…

Интересная она, эта Невидимка. Вроде бы и не красавица рядом со своими более привлекательными подругами – Шептуньей, Смуглянкой и Быстроногой, – но было в ней нечто такое, чего нет в остальных здешних женщинах. Простое, чуть скуластое лицо, тонкие губы, курносый нос, обычная короткая стрижка – прическа, которую Смуглянка вот уже пять делает своим подругам… Крепкая, худощавая фигура Невидимки выглядела достаточно скромно в сравнении, скажем, с фигурой общепризнанной «лидерши» Периферии по части красоты – Быстроногой. И все равно, из всех женщин Бунтарь всегда выделял для себя почему-то именно Одиннадцатую – Невидимку. Может быть, потому, что она тоже относилась к Первому не так, как остальные?
Среди превенторов Одиннадцатая считалась недотрогой. И все потому, что кроме Бунтаря она ни на кого из мужчин не обращала внимания. Даже на Лидера, что было весьма болезненным ударом по его самолюбию. Невидимка подчеркнуто холодно относилась к ухаживаниям мужской половины «Ундецимы», соглашалась делить постель только с бывшим возмутителем спокойствия, остающимся и по сей день потенциальной угрозой местному порядку.
Чем вызвана ее особая страсть к Бунтарю, Невидимка никогда не объясняла – будучи от природы молчаливой и замкнутой, она вообще не любила откровенничать ни с другом, ни с кем-либо еще. Впрочем, Первый ее особо и не допытывал. Им нравилось быть вместе, и этим все сказано. Бунтарю такая привязанность здорово льстила, и он в благодарность подруге отвечал ей тем же. И пусть иногда они мутузили друг друга на Помосте, это ничуть не умаляло теплоту их отношений. Первый и Одиннадцатая являлись самой крепкой парой на Периферии, где отношения между мужским и женским контингентом были достаточно раскованными. Поначалу товарищи потешались над Бунтарем и Невидимкой – стоило ли создавать искусственные ограничения там, где можно вполне обойтись без них? – но со временем привыкли к их обоюдной преданности и даже стали в какой-то мере уважать Первого и Одиннадцатую за их принципиальность.
После изоляции Бунтаря Невидимка хотела поначалу переселиться к нему, но Лидер ей это запретил: все-таки изолятор есть изолятор, а не любовное гнездышко. Но навещать узника Одиннадцатой не возбранялось, поэтому она частенько гостила у Первого, не позволяя ни ему, ни себе подолгу страдать в разлуке.
Сегодня Невидимка появилась у Бунтаря в своей обычной манере, проникнув в изолятор совершенно незамеченной и без единого звука. Бунтарь всегда удивлялся, как это получается у Одиннадцатой. Прямо мистика какая-то, иного слова и не подберешь. После возвращения с Помоста узник четверть часа просидел в раздумье на террасе, но и на этот раз не сумел расслышать, как Невидимка подкралась к нему, нарисовавшись за спиной, словно из воздуха.
– Привет, – негромко произнесла она, заставив вздрогнуть привыкшего к тишине Бунтаря. – Лидер сказал, что подпортил тебе на Помосте личико, и теперь его надо малость подштопать.
– Вот ублюдок! – вырвалось у Бунтаря. Он снял с рассеченной брови временную повязку и предстал перед подругой, щеголяя боевой отметиной, словно наградой. – А о том, что сегодня именно он гремел костями по доскам, Лидер, конечно, не похвалился?
– Разумеется, нет. Но ты ведь его знаешь – он все еще полон надежд произвести на меня впечатление.
– А тебе, значит, больше нравятся мужчины со свежими ранами?
– Тоже мне рана! Мог бы и сам заштопать такую пустяковую царапину, – шутливо проворчала Невидимка, открывая кейс с медикаментами и хирургическими инструментами. – А может, ты нарочно лоб под страйкер подставил, чтобы со мной увидеться? Хороший повод нашел, слов нет.
– Чего не сделаешь ради любви, милая, – усмехнулся Бунтарь и поморщился, когда Одиннадцатая чересчур усердно провела по ране салфеткой с дезинфицирующим раствором. Усердие это было явно излишним и имело целью наказать Первого и за неосторожность на Помосте, и за те слова, которые он только что произнес.
– Опять ты за свое, – вздохнула подруга, приступая к операции. – Сколько раз уже говорила, что не верю я в твои сказки про любовь… Никогда не забуду, как ты пытался объяснить мне, что это такое. В жизни не слышала более глупой истории.
– А ты спроси у Скрижали и погляди, что она тебе на сей счет ответит, – предложил Первый. – А потом уже будешь судить, кто из нас глупее: я или Претор.
– У Скрижали… – Невидимка дотронулась до висевшего у нее на поясе маленького подсумка с электронным советником и помрачнела. – Скрижаль теперь можно о чем угодно спрашивать, только от нее все равно ни слова не добьешься. Даже на самые простые вопросы.
– Это еще почему? – удивился Бунтарь.
– Неужели Лидер тебе ни о чем не говорил? – осведомилась Одиннадцатая. Пациент помотал головой. – Вот как?.. Слушай, а может, и я должна помалкивать?.. А, да ну его, нашего Лидера! Все равно ведь нет приказа скрывать от тебя эту информацию. В общем, ситуация дерьмовая: уже три дня на Периферии не функционирует ни одна Скрижаль и у нас нет никакой связи с Контрабэллумом.
– Так вот в чем, оказывается, дело! А я-то думаю, что это вы все сегодня ходите, как побитые, а не только Лидер, – догадался Бунтарь. Что ж, одной тайной стало меньше. Однако, даже не спрашивая Невидимку, было ясно, что о странном геликоптере с надписью «Звездный Монолит» она знает не больше Первого. – Будь я проклят, если это не связано с сегодняшними гостями из Одиума! Столько странностей за одну неделю не может являться случайным совпадением.
– Это еще не все странности, – добавила Одиннадцатая, аккуратно накладывая первый шов на бровь Бунтаря. – Контейнер с продовольствием пришел груженым лишь на четверть. Лидер крайне обеспокоен. Разумеется, на складе у нас еще есть запасы, но если Контрабэллум урежет поставки, уже к осени нам придется затягивать пояса. И довольно туго.
– Не беда. Наступит голод – начнем охотиться. В окрестных лесах наверняка полно всякой живности, – предложил превентор, отнюдь не смущенный зловещей новостью. И только потом сообразил, что идея насчет охоты была крайне необдуманной. Ради ее воплощения превенторам пришлось бы нарушить целый ряд законов. Способен ли Лидер пойти на такой шаг перед угрозой голода? Кто знает этого педанта-законника…
– Как ты себе это представляешь? – недоверчиво спросила Невидимка, видимо, решив, что Первый шутит. – Кроме страйкеров и ножей у нас нет никакого оружия. И вообще, даже если Лидер разрешит нам выходить за границу Периферии, какие из нас охотники? Ловить в лесу зверя – это ведь не на Помосте драться. Такой хитрой науке надо учиться годами.
– Голод заставит – научимся, – заверил подругу Первый. – Кто знает, на что мы будем способны в голодном состоянии? Люди, которые за пять лет не пропустили ни одного обеда, нарушат любой закон, лишь бы сохранить эту замечательную традицию. А иначе мы вконец озвереем и начнем поедать друг друга. Или тех сумасшедших активистов, что к нам иногда наведываются. Любопытно, как отреагировали бы они на такое гостеприимство?
– В Контрабэллуме неприятности, это бесспорно. Как бесспорно и то, что они отражаются на нас, – задумчиво произнесла Невидимка, не став оспаривать предложение Бунтаря насчет борьбы с грядущим голодом. – Но откуда здесь взялся этот геликоптер? Ведь те люди не просто мимо пролетали, а вынюхивали что-то на Периферии. Вот бы узнать, что именно.
– Геликоптер принадлежит некой организации под названием «Звездный Монолит». Могу поспорить, что в Контрабэллуме наверняка о ней знают. Как и она – о Контрабэллуме, – предположил Первый. – А вот зачем пилоты «Звездного Монолита» устроили эту демонстрацию, нам без Претора не догадаться.
– Хочешь сказать, что у тебя нет абсолютно никаких догадок? Не верю!
У Бунтаря была в запасе парочка более-менее логичных версий, которые пришли ему на ум, пока он дожидался Невидимку, но ответить он не успел.
Снаружи послышались шаги, после чего железная дверь противно скрипнула и на пороге изолятора нарисовался Лидер. Он пришел немного раньше обещанного времени, в чем наверняка были виноваты взбудоражившие Периферию пришельцы. Вряд ли какая-либо иная причина заставила бы пунктуального Седьмого изменить намеченным планам.
Планы Бунтаря, который собирался до обеда наслаждаться обществом подруги, теперь тоже менялись. Но сокрушаться об этом сейчас не приходилось – в Контрабэллуме и на Периферии творилось что-то неладное, и узника эти проблемы касались в той же степени, что и прочих превенторов. Мыслимое ли дело: «Ундецима» осталась без Скрижалей! Хотелось Бунтарю того или нет, но он поневоле испытал легкое злорадство, представив, какое смятение царит сейчас в душе Лидера. Пропади с небосклона солнце, Седьмой и то переживал бы не так болезненно, как при массовом отключении Скрижалей.
Невидимка как раз накладывала герою Помоста последний шов, и Лидер, не желая ее отвлекать, пару минут простоял в молчании, созерцая с террасы озеро. Затем дождался, пока девушка соберет инструменты, и приказал ей покинуть изолятор.
Одиннадцатая удалилась столь же незаметно, как вошла. Бунтарь лишь на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, подруги и след простыл. Ни шагов, ни скрипа двери… Зато сопение усаживающегося в кресло Лидера Первый слышал более чем отчетливо. Уже не однажды Бунтарь задавался целью прикрепить на дверь что-нибудь наподобие колокольчика или погремушки – все-таки иногда манеры Невидимки его нервировали. Только он почему-то был уверен, что проку от сигнализации все равно не будет. Невидимка проникала в изолятор, словно сквозняк, разве только ее появление всегда доставляло Бунтарю удовольствие. Чего, разумеется, нельзя было сказать о сквозняках.
«Как много гостей и событий для одного утра, – подумал Первый, откидываясь на спинку кресла и наливая себе воды из кувшина. Предлагать Лидеру промочить горло Бунтарь не стал – захочет угоститься, сделает это без разрешения. – Даже чересчур много. По „периферийным“ меркам, прямо-таки настоящая буря. И не помню, когда в последний раз у нас случался такой аврал».
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Бунтарь. Ему не следовало выказывать нетерпение, но вид у Лидера был какой-то отсутствующий, отчего казалось, что он никогда не заговорит. Первый же не намеревался долго терпеть общество командира и желал, чтобы тот поскорее убрался восвояси.
– Невидимка рассказала тебе о наших проблемах? – поинтересовался в ответ Одиннадцатый и уточнил: – Я имею в виду те проблемы, которые возникли до прилета сегодняшних гостей.
– Мне известно о поломке Скрижалей и о чересчур легком контейнере с продуктами, – пояснил узник. – Это все, о чем следует беспокоиться, или есть что-то еще?
– Разве этого мало? – хмыкнул Лидер.
– Достаточно, чтобы начать волноваться, – согласился Первый. – Хотя сам понимаешь, лично меня больше всего беспокоит, конечно, продовольствие.
– А летающая машина из Одиума?
– Сказать по правде, не очень.
1 2 3 4 5 6 7 8