Все посмотрели на него.— Я знаю этого господина, — сказал он, глядя на меня. — Один из методов его довольно странной деятельности — говорить правду. Особенно если сила на его стороне. Полагаю, что мы можем считать все им сказанное искренним признанием «уважаемой организации» в какой-то серьезной неудаче. Продолжая рассуждать в том же ключе, мы должны поверить, что, идя на дно, она потянет за собой и нас.— Думаешь, у них много информации о нас? — спросил Мельмола. — И они не пользовались ею раньше?— Думаю, есть. — Гайлорд повернулся к цыгану и кивнул. — А не пользовались потому, что мы вне сферы их интересов. Вот они и держали эти свои данные на такой случай, как этот. Полиция и родственные ей службы всегда считают, что легче следить за известными преступниками, чем выслеживать новых.— Но о чем речь? — не выдержал Сноуден. — Как мы можем им помочь, если не знаем…— Заткнись… — раздраженно прервал его Форрестол. — Зачем вы его сюда притащили? — укоризненно обратился он ко мне. — Сижу теперь за одним столом с этим дерьмом…Сноуден несколько раз вздохнул, словно готовясь к долгому воплю. Однако он ограничился лишь тем, что медленно выпустил воздух сквозь сжатые зубы.— Ну, так и что вам от нас надо? — воспользовался наступившей тишиной Уайнстинг.Я встал и подошел к консоли. На стене появилась спутниковая фотография окрестностей границы двух штатов. Я показал на место, где было совершено ограбление, а затем комп очертил на экране круг диаметром сантиметров в пятнадцать.— Все, что вам известно о странных событиях, происходивших на этой территории за последние полгода. Странных — значит исчезновение ваших людей, предательства, незнакомцы, задающие слишком много вопросов, нанимающие людей, хвастающиеся современным оружием, чудаки всякого рода. Словом, все, что не поддается немедленному объяснению. Нам необходимо действовать как можно быстрее. Мы хотим, чтобы вы послали туда всех толковых людей, не обращая внимания на расходы. Пока все. Связь через меня: голосовая почта шестнадцать-шестнадцать-шестьдесят один. Спросить Оуэна Йитса, — добавил я неожиданно для самого себя, представляться я не собирался. Даже не потому, что опасался мести, просто не видел в этом необходимости, но мне казалось, что я читаю во взгляде Гайлорда вопрос: «Интересно, хватит ли у тебя смелости?» В такой ситуации даже гусеница жалит. — Я вас покидаю. Каждый из вас может отправиться следом за мной, естественно, после выражения согласия. Коридор выведет вас на поверхность, там стоят четыре автомобиля. Мы сами их потом заберем. До свидания…— До свидания! — не выдержал Сноуден. Он явно спешил, и потому слова его прозвучали недостаточно грозно.— Ты что, нас за хор мальчиков принимаешь? — услышал я вопрос Уайнстинга, прежде чем за мной закрылась дверь.Ближайшие несколько минут должны были быть для Сноудена не слишком приятными. Я вошел в открытую кабину лифта и поехал наверх. В штабной комнате Саркисян оторвал взгляд от экрана, на котором ссорились предводители подполья. Он улыбнулся и поднял большой палец.— Дай лучше глотнуть! — просипел я и свалился в кресло. — Когда буду писать повесть… то эту сцену закончу на слове «палец».— На чем?— Во всяком случае, в ней не будет ни капли алкоголя.— Ну, тогда твои повести невозможно будет читать, — сказал Дуг, подавая мне виски со льдом. — Мне больше всего нравятся описания процесса выпивки. Убедительные и смачные.— Спасибо, друг…— Выходят! — прервал он меня. — Ну, теперь сидим и ждем вестей…Я посмотрел сквозь золотистое содержимое стакана на экран, затем пошевелил рукой, и по стенам заметался светящийся зайчик.— Знаешь что? — сказал я, прищурив один глаз и не отрывая второго от внутренности стакана. — Когда-то виски было даже крепостью в сорок пять градусов. Не слабо?— Слава богу, что это в прошлом. Представляешь себе самого себя через несколько страниц повести?Я вздохнул, глотнул и поставил стакан.— Мы должны иметь возможность в любой момент полететь на Луну, — сказал я.Саркисян наклонился к микрофону, бросил несколько слов, затем выпрямился и посмотрел на меня:— А что будет, если мы ничего не узнаем?— Тогда не придется лететь к Хейруду. Не имея данных о том, откуда были грабители, у нас нет шансов найти их в будущем. Есть еще масса разных других «если», но это не имеет смысла…— А нельзя ли прыгнуть вперед на сто лет, найти в библиотеке книгу под названием «История величайшей кражи двадцать первого века»? У нас была бы вся необходимая информация…— Наверняка. — Я подавил в зародыше могучий зевок, собственно, даже зевнул, только не открывая рта, лишь сдвинул назад челюсть. — Боюсь, однако, что Хейруд вообще еще не создал «Экспресса во Времени». Буду рад, если существует хотя бы какой-нибудь грубый прототип. Не думаю, чтобы у нас была возможность вволю пользоваться совершенным и надежным оборудованием. Уу-ауух!.. — На этот раз мне не удалось скрыть сонливость.— Если бы у меня был столь пессимистичный взгляд на мир, как у тебя, то я бы давно повесился, — поморщившись, сказал Саркисян.В помещение вошел Ник и кивнул. Я потянулся, не вставая с кресла, максимально напряг ноги, вытянул вверх руки и несколько мгновений сражался с собственными связками.— А я — наоборот, — заявил я.Я встал, набросив пиджак, состоявший, по сути, из одних карманов, причем очень осторожно — в нескольких из них находились тяжелые предметы. Даже начинающий психоаналитик сделал бы на их основе стопроцентно точный анализ моей личности.— Как это понимать? — спросил Ник, усиленно морща лоб.— Именно так — наоборот.— Перестаньте… — не слишком убедительно буркнул Дуг. — У меня нет больше сил. Лучше заканчивайте.— Кстати… — Я подошел к двери и остановился, закуривая. — Я рассказывал вам, как сидел когда-то в карцере?— В карцере? — переспросил Ник. — Я думал, ты провел в нем все время службы…Я с сожалением кивнул, спрятал зажигалку и сигареты и затянулся.— Как-то раз я получил четверо суток карцера, — сказал я Саркисяну. — Это был полевой карцер, полуразвалившаяся будка, собственно, два сортира без толчков. В одном сидел я, в другом парень из другого взвода. Мы должны были выйти вместе, только у него был срок три недели. Он страдал от скуки, втягивал меня в разговоры, пытался играть без фигур в шахматы и так далее. В конце концов он придумал игру как раз для нас. Он предложил играть в слова с как можно большим количеством одних и тех же гласных. Ну, я и выиграл… * * * Мы бросили трубки почти одновременно, он чуть раньше меня. Выйдя из дома, я помахал Пиме и на ходу, еще не дойдя до калитки, закурил. Я успел пройти несколько сот метров, когда сзади послышалось шуршание колес по пыльному асфальту. Я обернулся. Маленькое двухместное чудо со свалки. Смуглый водитель одной рукой скреб голову, не снимая шляпы, другой показывал мне на место рядом с собой. Он одновременно прибавлял газ и отпускал сцепление, так что автомобильчик танцевал на месте, словно не в силах дождаться, когда же ему позволят поехать по-настоящему. Я сел. Водитель тронулся с места, продолжая чесать голову, из-за чего его шляпа вдавилась в серую обивку потолка. Когда он наконец переключился на управление машиной, я увидел, что обивка в этом месте была то ли потертой, то ли просто грязной. Я стряхнул пепел в открытое окно, затем еще раз, проверяя, не дрожат ли у меня руки. Руки дрожали, и отнюдь не из-за плохого качества дорожного покрытия.— Если у тебя есть оружие или что-то в этом роде, то лучше оставь здесь. Шеф любит такие жесты доброй воли…— Я все оставил дома, включая добрую волю.— Что?— Говорю, из оружия у меня при себе только бумажник.— Твой бумажник шефу даже в качестве мухобойки не сгодится. — Он радостно захихикал. Мы свернули, и меня швырнуло вперед, когда он вдавил тормоз. — Пересадка-а! — пропел он, показывая на огромный синий «меррид».Я вышел и направился в ту сторону. Водитель сидел за пуленепробиваемым стеклом. Когда я сел в машину, он даже не пошевелился. Двигатель, видимо, работал, так как водителю стоило лишь нажать педаль и мы тронулись. Я протянул руку к мини-бару и, не спрашивая разрешения, налил себе коньяка. Допивая вторую порцию, я узнал окрестности и понял, к кому еду в гости. У ворот на этот раз не было гориллы, впустившей «скорую». Я подумал, что неплохо было бы, если бы он лежал в больнице, подобные типы бывают мстительны. Тут же мне пришло в голову, что Мельмола тоже может оказаться мстительным. Я допил коньяк. На въезде уже ждали четверо смуглых мужчин в темных костюмах. Когда машина остановилась, двое из них облегчили свои карманы и направили их содержимое на меня.— Думаю, стоит ли вылезать, — сказал я водителю. — Это ведь пуленепробиваемая машина?— Вали отсюда! — буркнул он в переднее стекло.Он нажал какую-то кнопку, и дверца со стороны темных костюмов открылась. Я выбрался наружу и встал на линии выстрела. Двое невооруженных цыган обошли своих коллег, один за другим обследовали мою одежду и сосредоточились на запястьях, ухватив их натренированными руками. Сзади заскрежетал гравий под колесами «меррида» — это был единственный звук, который я услышал за последние две минуты. Мои «наручники» поволокли меня вперед, стволы раздвинулись. Вся наша пятерка направилась в сторону дворца.Мельмола появился через несколько минут после того, как мы вошли в гостиную, а может быть, приемную. Он выбежал с озабоченным видом из одной из дверей справа и, преодолев тридцать метров, нырнул в одну из десятка комнат с противоположной стороны. По пути он успел бросить взгляд на меня, сделав вид, будто не сразу меня узнал, и махнуть рукой куда-то за спину и вниз. Перед тем как закрыть дверь, когда «наручники» волокли меня в предназначенное для гостя помещение, Фарди Мельмола обернулся и крикнул:— Я с ним позже поговорю!Он добавил что-то еще на неизвестном мне языке. Мои опекуны, однако, видимо, закончили одно и то же отделение филфака, поскольку ответили почти хором, столь же непонятно для меня. Это мог быть диалог: «Не забудьте отрезать голову и отдать таксидермисту!» — «Есть, шеф!» Или: «Дайте ему рюмочку чего-нибудь!» — «С цианистым калием, надо понимать?» У меня промелькнуло еще несколько вариантов, прежде чем опекун слева вошел в четвертую подряд дверь в значительно менее нарядной части дворца. Он втащил меня за собой, а я потащил того, что справа.Они молча и намного тщательнее, чем до этого, обыскали меня. К ним присоединился еще один, который выхватил из маленького чемоданчика похожий на жезл тестер и совершил им вокруг меня несколько десятков движений, похожих на магические жесты посредственного гипнотизера. В конце он попытался раздвинуть мне жезлом зубы. Руки у меня были свободны. Я дернул его на себя, одновременно подняв колено. Он ударился о него животом, голова его полетела вперед, и он стукнулся лбом мне в грудь. Я оттолкнул его и, видя, что меня удивительно долго никто не трогает, нырнул следом за падающим на спину электронным магом. «Нырнул» — хорошо сказано, кто-то успел подсечь мне ноги, но, поскольку передо мной лежало тело, я не боялся падения. Еще падая, я успел развернуться. Двое, один с оружием, другой без, как по команде шевельнули широкими плечами и сделали полшага вперед. Я быстро поднялся и оценил представителей обеих команд. Слишком сложно было определить их слабые или сильные стороны, они просто готовы были набить морду любому, кому ее полагалось набить.— Гостя бить будете? — угрожающе сказал я. — Смотрите, получите…Один из двоих остававшихся в резерве что-то коротко пролаял, и двое стоявших впереди наконец двинулись с места. Я совершил несколько показательных движений — подпрыгнул к одному и столь же быстро отскочил, помахал руками с грозно сжатыми кулаками, провел небольшую серию обманных маневров, но это никак не отразилось на действиях противников. Я опустил руки и вздохнул. Драка не имела смысла, они отбили бы мне почки и яйца, размозжили бы лицо каблуками, а я мог бы самое большее поцарапать им щеки.— Чего вам надо? — спросил я того, кто отдавал команды.— Сначала проверим рот…— Боже мой?! Что, сразу нельзя было сказать? А я-то подумал, что… а, неважно. Прошу! — Я раскрыл рот на ширину тоннеля узкоколейки в урановой шахте.Маг наконец встал и бесстрастно воткнул свой жезл мне в рот. Я ожидал, что он попытается выломать мне несколько зубов, но он оказался мастером своего дела. Затем он вышел, и сразу же следом за ним исчез один из вооруженных. Оставшиеся трое с минуту разглядывали меня, затем, будто по невидимому для меня сигналу, двинулись вперед. Шедший впереди приказал:— Руки соединить перед собой!Я подчинился. Мне обмотали запястья толстым слоем пластыря. Его было так много, что, даже если бы у меня были отрезаны кисти, никто бы этого не заметил, даже я сам. Остатками рулона, метров где-то в пятьсот, мне обмотали лодыжки. Теперь я мог стоять лишь благодаря немалым усилиям мышц ног и живота. Двое, с которыми я недавно пытался сражаться, ушли, оставив третьего наедине со мной. Я ждал, когда он нарушит молчание. Наконец он подошел ближе и сказал:— Знаешь, что такое достоинство?— Да.— А шеф знает еще лучше.Он повернулся и сделал полшага, но тут же попятился и слегка меня толкнул. Падая на спину и размахивая — естественно, мысленно — руками, я успел подумать, что, скорее всего, сам поступил бы так же — человек, превращенный в куклу, так и вводит в искушение. Я грохнулся на бок, а когда перевернулся на спину, оказалось, что я в комнате один.Кое-как мне удалось сесть, и я огляделся по сторонам. Комната словно специально предназначалась в качестве места заключения настырного детектива: узкая койка, столь же узкая пустая полка у двери, узкое, расположенное довольно высоко окно, дверь без замка и ручки, но и без глазка. Опираясь затылком о край койки и отталкиваясь ногами от пола, я вполз на не слишком удобное ложе.Я проанализировал поведение Мельмолы, и мне показалось наиболее вероятным, что он хочет меня запугать. Или убить… На последний вывод трудно было решиться. Оставалось лишь надеяться, что Мельмола разделяет мою нерешительность. От скуки я обдумал все, что мне было известно о краже, потом все, что я знал о Фарди Мельмоле, рассмотрел под лупой и Хейруда — последнего на всякий случай, если вдруг удастся отсюда выйти. Это заняло почти час. Как раз тогда, когда мне уже не оставалось о чем думать, открылась дверь и вошел Фарди. В одной руке он держал толстую черную сигарету, в другой — стакан с водкой. Алкоголь, видимо, был ледяным — стакан быстро запотел, и совершенно не чувствовалось запаха. Я дернул ногами, что позволило мне сесть.— Зачем ты выставил меня на посмешище перед моими людьми? — спросил он.— Брось, не будь таким недотрогой. С каждым могло случиться. Если хочешь, могу похитить таким же образом нескольких твоих работников. Не будут потом строить из себя невесть что.— Глупо… — ответил он после нескольких секунд размышлений и глотнул водки, так, как мне всегда импонировало: он не вливал ее в рот, а просто пил маленькими глотками, словно холодную воду.— Может, и глупо. Но столь же глупо беспокоиться из-за своих людей.— Они не просто мои люди, они мои родственники, ближние и дальние. Так что это меняет дело…— Вовсе нет. Если семья хихикает по углам по поводу приключения главы рода, то нужно поменять семью.— Или главу рода.— Ну так не подсказывай им эту идею.Он раскурил сигарету и затянулся так глубоко, что я не удивился бы, увидев клубы дыма, поднимающиеся из его носков.— Ты пригласил меня сюда, чтобы обсуждать семейные проблемы, или, может быть, тебе есть чем помочь нам в известном деле? — спросил я.Он посмотрел на конец сигареты, потом на меня, взглядом человека, намеревающегося затушить окурок о чье-то лицо. Допив остатки водки, он поставил стакан на полку, подошел ко мне и сел рядом на койку:— Я действительно кое-что нашел. Но с тобой ни о чем говорить не стану, все равно придется повторять кому-то другому.— Люблю столь простую и четкую информацию, — сказал я. — Но еще я люблю, когда мои собеседники не болтают без толку. Либо ты скажешь то, что должен сказать, либо дай мне спокойно вспомнить все мои прегрешения. И еще попрошу большую порцию взбитых сливок, сигареты, два двойных виски и священника.Мельмола встал и поскреб подбородок, а потом затянулся и выпустил несколько колец дыма.— Пойми, я вынужден так поступить, — сказал он доверительным тоном. — Даже если ты мне немного понравился и даже если по моему следу пойдут твои приятели из ЦБР. Кстати, я очень ценю тот факт, что ты не угрожаешь мне их немедленной местью. Ты неплохой мужик. Что ж… Однажды ты ошибся. Глупая штука жизнь…Больше не глядя на меня, он направился к двери и скрылся за ней. Я смотрел на расплывавшееся по комнате облако ароматного дыма. Меня так и подмывало, чуть подвинувшись, оказаться в этом облаке и глубоко затянуться, но не только у цыган есть достоинство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24