И с каждым новым повторением что-то менялось в самом Бульоне независимо от его воли. Его магические способности, столько лет заблокированные, пробуждались. Скорлупа привычного уклада трескалась, уступая место чему-то новому. В состоянии полуяви-полусна Генка ощущал себя коконом, от которого отходят десятки и сотни нитей, излучающих пульсирующий свет. И каждая нить, всё, что она пронизывала, было тоже им, Генкой Бульоновым. Странное, противоречивое чувство овладело им. Генке чудилось, что он увеличился до размеров Вселенной и одновременно съежился и стал крохотным, как горчичное зерно.
– Я не лопухоид… Я хочу в Тибидохс… Когда это, наконец, кончится? – бормотал он, терзаемый противоречиями.
И вот под утро, когда Генка, утративший уже счет времени, провалился в сон, что-то полыхнуло вдруг. Бульонову смутно померещилось, что это мама вошла и включила свет. Рядом со стулом на ковре, зеленовато мерцая, лежала книга размером примерно с ладонь. На переплете из светлой кожи кое-где плясали пятна плесени. В центре обложки помещался серебряный скорпион.
Клеймо тибидохской библиотеки, которым джинн Абдулла проштамповал все без исключения волшебные книги на Буяне, отсутствовало. Бульонова это не насторожило. Он не имел еще счастливой возможности познакомиться с милейшим Абдуллой и его трогательными привычками.
Ощущая в пальцах нервную дрожь, Генка потянулся к книге. Но не успел он прикоснуться к ней, как скорпион ожил и угрожающе загнул хвост. Книга распахнулась на первой странице. Бульонов увидел ограду из деревянных кольев. Почти на каждом висела высушенная голова. На крайней же голове, по виду самой свежей, с длинной белой бородой, кроме того, красовалась еще магфордская шляпа.
« Мы стремились узнать больше, чем Книга Рока собиралась показать нам «, – прочитал Бульонов. Надпись была сделана рунами, но от рун поднимались тонкие лучи света, сплетавшиеся в воздухе в привычные буквы.
– Я не хочу ничего знать, – быстро сказал Бульонов.
Книга Рока разочарованно зашелестела страницами. Некоторое время она боролась с собой, а потом выругалась по-древнеиндийски и с напором сообщила:
« Нет, ты хотел! Не скрывай, маг! Я видела: ты протянул руку! «– появилось на камне, и пустые колья перестали подпрыгивать в ограде.
Генка быстро попятился. Он уже сообразил, что у книги не все в порядке с психикой. Она слишком неравнодушна к человеческой крови.
« Думаешь, от меня можно убежать, а, маг?» – умилилась книга, и Генка внезапно понял, что стоит на эшафоте, а рядом в дубовой колоде торчит большой, далеко не стерильного вида топор.
– А-а-а! Нет! Я не маг! – крикнул Генка.
« Как не маг? – не поверила книга. – Если бы ты был лопухоид, ты бы меня попросту не увидел. Так что… давай, милый, не волынь…»
– Я не маг! У меня нет ни кольца, н-ничего! – стуча зубами, заикнулся Бульон.
Книга Рока встревожилась. Оживший скорпион с обложки невесть как оказался на Генкиной шее и деловито пополз к вене. Здесь он замер, слушая, как пульсирует кровь. Генка обреченно ожидал укуса, но нет… Внезапно скорпион вновь стал серебряным и скатился с шеи Бульонова. Теперь он лежал на полу лапками кверху. Эшафот исчез. Дубовая колода с топором вновь прикинулась заурядным креслом, на спинку которого Генка по идиотской привычке вывешивал на ночь носки и домашние брюки.
« Мне не суждено тебя убить! – грустно сообщила Генке книга. – Час, когда я встречу мага без кольца, который не произнес еще ни одного заклинания, должен стать последним часом Книги Рока!.. Это упомянуто на моей последней странице. Меня заманили в ловушку, и я проклинаю ту, что это сделала! Сейчас же подойди и ничего уже не опасайся» .
Генка осторожно приблизился. Страницы Книги Рока начали быстро переворачиваться. Мелькали руны и иллюстрации. Дважды или трижды Генка случайно замечал на страницах такое, от чего его желудок едва не выворачивался наизнанку. Например, схема извлечения желчи из живого лопухоида или сервировка стола при подаче на стол маринованного, чуть источенного червями покойника. Анатомический атлас в сравнении с этим показался бы просто книжкой для самых маленьких.
Внезапно Книга Рока перестала перелистывать страницы и мгновенно увеличилась в три или в четыре раза. Теперь лучи света уже не плясали в воздухе. Руны торопились превратиться в привычные буквы.

АРТЕФАКТЫ ВОЛШЕБНОГО МИРА
Магоногая курица. Копченая курица, от которой можно бесконечно отламывать ножки и крылышки – они немедленно возникают вновь. Служит для провианта магических армий наряду со скатертями-самобранками. Немедленно оживает, теряет магические свойства и улетает при случайном прикосновении раскаявшегося вегетарианца. По этой причине магоногие курицы ныне большая редкость.

Галера демонов. Деревянная заколдованная галера, на которой гребцами являются духи-демоны. На борту галеры можно рассмотреть девиз: Semper in motu! Всегда в движении (лат.).

Позволяет быстро и с относительным комфортом перемещаться по воздуху или воде на любые расстояния. Главное условие: на галере нельзя спать, хотя монотонный скрип весел сильно убаюкивает. Заснувший на галере сам превращается в духа-демона и становится одним из гребцов. Вызывается заклинанием Матросиус .

Многоболтательный магвокат. Магвокат, на которого наложено заклинание многоречивости Ораторис демагогис . Средняя скорость речи до тысячи шестисот слов в минуту. Время речи не ограничено и может продолжаться от одного месяца до тридцати трех лет, при этом магвокат ни разу не повторяется. Самое жуткое, что заклинание многоречивости продолжает действовать и после наступления клинической смерти магвоката, вследствие чего погребение чаще всего производится в звуконепроницаемых гробах.

Жезл «Похититель душ». Короткий жезл, заканчивающийся шаром в форме глазного яблока. При прикосновении к груди жезл забирает душу, оставляя невредимым тело, в которое может вселиться любой другой маг, готовый покинуть свое тело или уже покинувший его. Получил печальную известность во времена войн с нежитью, когда с его помощью был убит кентавр Тересий, союзник Древнира, а в его тело вселился шпион Чумы-дель-Торт. В результате кентавры вступили в войну на стороне нежити, что привело к ужасным последствиям. Были сбиты две летающие крепости магов, а астральная защита Тибидохса существенно повреждена.
Магия жезла является запрещенной. Сам жезл объявлен вне закона и находится в розыске. Последний раз жезл видели в начале семнадцатого века в Венеции в лавке запрещенных магических предметов. Вскоре лавка была уничтожена агентами Магщества, однако жезл пропал. Его дальнейший след потерян.

Ноев ковчег . Один из древнейших артефактов. Корма из ливанского кедра. Остальная часть ковчега изготовлена из магических деревьев, существовавших на Земле до великого потопа и позднее не возобновившихся. По преданию, эти деревья, в свою очередь произошедшие от деревьев эдемского сада, умели говорить, передвигаться и содержали огромные запасы волшебства.
При строительстве ковчега Ноем использован эффект пятого измерения. Изнутри ковчег значительно больше, чем снаружи. Представляет собой лабиринт с большим количеством отдельных помещений, способных вместить до 100 000 видов различных живых существ. После окончания великого потопа долгое время использовался как хранилище магических предметов. Позднее большая часть ковчега была сожжена молнией во время великой грозы, насланной ЧдТ и продолжавшейся полтора года.
В коллекцию Ноева ковчега входил один из важнейших артефактов, известный как пенсне Ноя, наделенный рядом уникальных волшебных свойств. В последнюю ночь великой грозы пенсне пропало бесследно. Однако доподлинно известно, что в руки к ЧдТ оно не попало.
Из уцелевших после грозы досок ковчега магами Средневековья изготовлен ряд волшебных предметов. Один из них – контрабас Леопольда Гроттера, предмет уникальнейший, но своенравный, крайне неохотно расстающийся со своими тайнами. Значительная часть его свойств осталась неизвестна даже его создателю Л. Г.

Генка облизал губы. В висках у него стучало. Чудилось ему, что он стоит перед дверью, распахнутой в далекий и чудесный мир. Собираясь перевернуть страницу, Бульонов протянул было руку, но замешкался, вспомнив крутой нрав книги.
И тут внезапно все руны разом пришли в движение. Прежний текст, повествующий об артефактах и магических предметах, исчез. Теперь в центре страницы осталось лишь несколько фраз. Буквы были острые и тонкие, точно сложенные из кос и виселиц. Бульону казалось: они приплясывают ехидно и пакостно.
« ТЕБЕ СКВЕРНО СРЕДИ ЛОПУХОИДОВ, НЕ ТАК ЛИ? ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ? ПРОИЗНЕСИ: АИДУС ЛЕТА ХАРОНУМ ТАНТАЛУМ!» – прочитал Бульонов.
Надо отдать Генке должное, он все же засомневался, стоит ли ему произносить это мрачное заклинание. Но все же это была единственная связь с чудесным миром. Единственная нить и единственный шанс. А тут еще мама зашевелилась за стеной и отчетливо произнесла во сне: «Гена, не смей снимать шарф!»
И Генка решился. Отчасти из-за мамы, отчасти потому, что то, что окружало его – все эти серые пятна реальности, тусклые люди, дежурные фразы и колючие запреты, – давно уже ему обрыдло.
– Аидус лета харонум танталум! – громко и не раздумывая произнес он.
Генка и не подозревал, что на самом деле он использует грозное древнее заклинаниевызова из Потустороннего Мира. Заклинание, которое может иметь силу, только если станет первым заклинанием, которое произнесет начинающий маг.
Волшебного перстня у Бульонова не было, зато присутствовал магический дар. Искру же выбросила сама Книга Рока. Причем такую, что ее ветхие страницы не выдержали слишком яркой вспышки. Обложка вспыхнула и обратилась в пепел. Еще миг – и осыпались страницы. Древняя черномагическая книга перестала существовать, но это уже ничего не могло изменить. Осыпаясь, пепел успел еще сложиться в надпись:
« Берегись хозяйки скорпиона!»

* * *

Пока Генка тупо смотрел на пепел, размышляя, кто такая хозяйка скорпиона, комната вдруг заполнилась мятущимся оранжевым пламенем. Генку обдало сухим жаром. Бульонов торопливо оглянулся.
Четыре блика света – отблески раздробленного рамой уличного фонаря – собрались воедино. Обрели объем и плоть. Что-то неуловимое пронеслось по комнате, раздуло шторы, холодным и одновременно обжигающим дуновением коснулось лица Бульонова. Посреди комнаты появилась страшная старуха, сотканная из пламени. Ее тело было из белого огня, лицо с тонкими чертами – из желтоватого огня, длинные же волосы струились по плечам испепеляющими языками. На месте рта и глаз зияли черные провалы, в которых вспыхивали и гасли колючие алмазные огни.
– Фесих ригам хора афоал! – усмехаясь, произнесла она и протянула огненную руку.
Рука вытянулась, пересекла комнату и коснулась волос отпрянувшего Бульонова. В следующий миг Генке почудилось, что старуха вспыхнула еще ярче, взвилась к потолку потоком искр и вдруг втянулась к нему в голову через ухо. Бульонов закричал и стиснул руками виски. Он ожидал жгучей боли, но боли не было. Лишь прошелестел смех, чужой неприятный смех, похожий на звук наждачной бумаги.
Генка покачнулся и схватился за голову. Примерно минуту он простоял так, а потом дико уставился на свои ладони, будто видел их впервые. Теперь он помнил лишь, что вечером лег в кровать, к нему прилетала Гробыня и он прочитал несколько страниц из Книги Рока. А все то, что было после, напрочь изгладилось у него из памяти.
Вытирая пот со лба, Бульон с удивлением обнаружил, что концы волос у него обгорели. Что-то звякнуло у него под ногой. На ковре лежала вполне заурядная брошка в виде серебряного скорпиона. Генка хотел подобрать ее, но брошка вдруг заалела и, мигнув, исчезла.
Ничему уже не удивляясь, Генка, едва раздевшись, рухнул на кровать и сразу уснул.

Глава 2
ИСКРИС ФРОНТИС ФОРТЕ

В первую пятницу мая Безглазый Ужас в подвале перестал душераздирающе стонать и греметь кандалами. По грудь втянувшись в пол, призрак заинтересованно уставился на каменную стену, на которой сами собой проступили кровавые пятна.
– Это та самая стена… Скоро что-то будет… – сказал он с нехорошим смешком.
Почти в ту же минуту тремя этажами выше Великая Зуби с удивлением разглядывала руны, вышедшие только что из-под ее пера. Эти грозные, точно сотканные из пламени руны совсем не походили на заурядные руны угрызений совести, которыми Зуби собиралась усовестить своего мужа Готфрида за то, что он слишком засмотрелся за ужином на Медузию.
«Хм… Хотела бы я знать: что это означает и как меня угораздило?» – подумала Зуби. Она попыталась стереть руны, но те стремительно разбежались от ее ладони. В этот момент Зуби впервые посетило нехорошее предчувствие.
Недолеченная Дама томно выплыла на стену Тибидохса и посмотрела на луну. Луна была красная и плоская. Она точно прилипла к горизонту, окрашивая океан в алый цвет. Взгляд Недолеченной Дамы мечтательно затуманился.
– Такая луна была в день, когда мое сердце перестало биться. Жаль, нельзя заново пережить этот волнующий момент… – произнесла она.
Рядом кто-то хмыкнул. Повернув голову на сто восемьдесят градусов, что было бы весьма экстремально для простого смертного и даже живого мага, Дама увидела поручика Ржевского.
– Bon soir, мамуля! Опять скорбим?.. А я вот даже не помню, как умер. Стоит наш гусарский эскадрон полевым лагерем. Гусары, значит, у костров, то-се, кашку, картошечку, а мы, офицеры, в палатке у эскадронного, лихой был рубака. Как раз случился день его ангела. Ну выпили бутылочку-другую за нашу победу… В общем, только нам хорошо стало, а тут часовой стреляет. Французы! Ну я выскакиваю из палатки, прыгнул на коня, саблю наголо – и в бой. Лечу, рублю направо и налево, крошу всех в капусту. Демон тьмы, властитель боя! Неприятель в ужасе! О моей отваге, мамуля, слухи ходили! Меня сам государь отличал! И вдруг вижу – несется мне навстречу толстый французский кирасир. Я увернулся от его удара и всадил ему клинок снизу под кирасу, да только вдруг смотрю: моя сабля проходит сквозь француза, а он даже не замечает. Я лечу дальше – и та же история. Бой идет, я сражаюсь как лев, проявляю чудеса геройства – и ничего. Тут я оглядываюсь и, вообрази, обнаруживаю, что меня убили. Весь окровавленный я лежу на траве, сжимая в руке саблю, а мой верный конь стоит рядом и жалобно так толкает меня мордой…
Поручик душераздирающе вздохнул и покосился на Даму. Недолеченная Дама, никогда не упускавшая случая проронить слезу, сострадательно всхлипнула и начала было деловито отжимать носовой платок перед новыми, уже более продолжительными рыданиями, но, внезапно спохватившись, с сомнением воззрилась на мужа. Она всегда почему-то думала, что он служил в пехоте. Правда, иногда воображение переводило его в артиллерию. Теперь же выплыли вдруг новые подробности.
– Постой-ка, а ножи?.. Ты же утверждал, что тебя зарезали на балу? – сказала она.
Ржевский закашлялся.
– Кгхм-кхх… В самом деле? Э-э… Так и быть, признаюсь. Только для тебя. После того случая с ножами я выжил. Меня спас наш полковой доктор. Гений, мамуля, просто гений. Напоил водкой до бесчувствия и штопал всю ночь. Подумаешь, что такое дюжина ножиков для мужчины в расцвете лет, который выпивает в день не больше двух бутылок вина и выкуривает всего десяток трубок?
Поручик быстро взглянул на супругу, проверяя, какое впечатление произвел его рассказ. Поверила ли?
– Да, дорогой. Конечно, дорогой! Приди же ко мне в объятия! – коварно улыбнувшись, сказала Дама.
Она поняла уже, что одержала победу. Теперь ей долго чем будет язвить мужа. «Лет на пять хватит, а там придумаю что-нибудь новенькое», – прикинула она.
Привидения поцеловались. При этом их носы глубоко вошли друг в друга, чему ни Дама, ни поручик не придали особого значения. Призраки вообще снисходительно относятся к мелочам. Некоторые из них так обленились, что даже не пытаются переставлять ноги, а просто плывут над полом, точно влекомые ветром.
– В ближайшие дни что-то должно произойти. Вот увидишь, дорогой! У меня редкое чутье на смерть, – вдруг задумчиво сказала Недолеченная Дама. Она никак не могла отделаться от того, первого впечатления, когда она только увидела сегодняшнюю луну.
Ржевский расхохотался своим неподражаемым смехом, звучавшим как ржание целого кавалерийского эскадрона.
– Больше трупов – больше призраков! – прокомментировал он.
1 2 3 4 5