– Решай сам и берись за дело. Дестрину эту работу не закончить.
В тот миг я и сам не представлял, насколько точны были мои слова.
– Леррис! – окликнула меня с лестницы Дейрдре. Голос ее звучал как обычно. Эта девушка, умелая рукодельница и прекрасная хозяйка, обладала сильной волей. Однако за внешним спокойствием я почувствовал настоятельную нужду.
– Сейчас подойду, – сказал я ей и повернулся к Бострику. – Нам с Дестрином надо кое-что обсудить. Ежели появится покупатель, позвони в колокольчик, и я тотчас спущусь.
Я проследовал за девушкой наверх, приметив оценивающий взгляд Бострика. Не будь Дейрдре так взволнована, мне бы, наверное, не удалось удержаться от улыбки.
– Папа… он стонет и не узнает меня, – сказала она.
Ее работа была отложена на столик у заднего окошка, Пожалуй, сейчас Дейрдре зарабатывала на своем шитье больше, чем ее отец на своих скамьях. И еще больше экономила. Мне хотелось надеяться, что у меня хватит времени сделать Бострика по-настоящему достойным такой чудесной девушки.
Дестрин лежал на широкой кровати с закрытыми глазами. Дыхание его было учащенным и прерывистым, лицо сделалось землисто-серым, кончики пальцев посинели.
– Кайрен… где дочурка?.. – едва слышно вымолвил он, открыв глаза.
– Я здесь, папа.
– Кайрен… так холодно.
Когда я проник чувствами в это истощенное, изможденное тело, меня так и обдало сжигавшим его внутренним огнем. Потянувшись к его сердцу, я стал осторожно восстанавливать ритм и кровоток, устранять спазмы и укреплять все, что еще можно было укрепить. Времени на это ушло немало, ибо действовать приходилось медленно и с опаской. Но сколько именно, я не помню.
– Леррис… Леррис… – прохладная ткань коснулась моего лба.
Не скажу, чтобы голова раскалывалась, но тупая боль и смертельная усталость не позволяли мне даже шевельнуться.
– Пить, – хрипло попросил я.
Дейрдре принесла чашку, и после нескольких глотков я почувствовал себя почти нормально, если не считать легкого головокружения. Поднявшись со стула, я на цыпочках подошел к кровати. Дестрин спал, и лицо его было уже не землистым, а просто бледным. Я кивнул, однако невольно задумался о том, сколько еще времени смогу поддерживать едва теплившуюся в нем жизнь. Особенно памятуя, каких усилий и боли это теперь требует. Глаза мои на миг затуманились.
– Леррис!
Я совсем забыл, что Дейрдре стоит рядом.
– Ты спас его… снова?
– Да. Хотя не знаю. Не знаю, Дейрдре. Он так страдает.
Она подняла на меня глаза, и я впервые увидел в них слезы.
– Сейчас мне удалось унять боль, но надолго ли?
– Бедный… бедный папа…
– Не позволяй ему вставать. Скажи, что у него сильная простуда.
– Как долго?
Я понял, что она имела в виду.
– Если он не станет напрягаться и нервничать, можно рассчитывать на полгода, но это только предположение. Он мог умереть и сегодня, но пока противится смерти.
– Бедный папа…
В тот же день я за два медяка взял у Райсона внаем фургон, погрузил в него сделанный из красного дуба сундук для приданого, прикрыл одеялом, чтобы получился сюрприз, и повез к дому Бреттеля.
На пути через Проспект к северной дороге мне пришлось остановиться, чтобы пропустить очередной возвращавшийся из рейда кавалерийский отряд. На последней лошади со связанными за спиной руками тряслась пленница – коротко остриженная светловолосая женщина в зеленом мундире. На волосах ее запеклась кровь, на поясе болтались пустые ножны. Даже в нынешнем состоянии, будучи раненой, она источала внутреннюю гармонию.
Четыре коня скакали с пустыми седлами. Аура хаоса присутствовала, но на сей раз была слабой, словно отряд истощил ее в схватке.
Я пропустил всадников, чувствуя еще большую тревогу, чем раньше. Из-за пленницы в зеленом. Ведь на ее месте вполне могла оказаться Ринн или Кристал.
– Не ждал тебя так рано, – промолвил лесопильщик с привычной ухмылкой. – Я же велел тебе не торопиться.
– Посмотреть хочешь? – спросил я, оглядевшись по сторонам.
– Жаль, Далта на рынке. Вещица-то для нее.
Обеими руками я сгрузил с фургона все еще покрытый одеялом сундук, дал перевозчику медяк и велел ехать домой.
Лишь когда фургон, с громыханием скатившись под уклон, выехал на северную дорогу, я повернулся к Бреттелю.
– Ты похудел, Леррис. И вид у тебя загнанный.
– Мы повстречали отряд… много пустых седел.
– Ну что ему неймется? – Бреттель вздохнул и покачал головой. – Самодержец ведь не вторгается в его владения.
Я промолчал. Сказать было нечего, кроме того, что солдат в Галлосе, видимо, хватает.
– Так взглянешь на сундук? – спросил я, желая сменить тему.
– А как же!
Стянув одеяло, я наблюдал за выражением его лица.
Бреттель смотрел на сундук очень долго, а потом, повернувшись ко мне, сказал:
– Такая вещь мне не по средствам. Это изделие не хуже лучших работ Дормана или Сардита.
Я нашел похвалу чрезмерной, хотя сундук, пожалуй, мог выдержать сравнение с рядовыми дядюшкиными изделиями. Только такого рода сравнение казалось мне не совсем честным, потому что я мог видеть дерево насквозь, а старые мастера создавали великолепные вещи, обходясь без этого.
– Она этого не оценит, – добавил лесопильщик, не сводя глаз с сундука.
– Оценит. Во всяком случае, со временем.
Наконец он перевел взгляд на меня:
– Почему ты явился именно сейчас?
– Попросить твоего разрешения на свадьбу Бострика и Дейрдре.
– Но почему сейчас?
– Потому что Дестрин умирает, а мне, возможно, придется спешно уехать, пока еще не слишком поздно. Если уже не слишком поздно.
– Есть затруднения?
– Я вижу их целую прорву, – сухо отозвался я.
– Хотя Бострик уже запросто справляется с лавками для таверн, ты все же мастер…
– Да какой я мастер?
Мне показалось, что возразить просто необходимо, однако внутри все сжалось при мысли о том, насколько утверждение Бреттеля близко к истине.
– Ну… может быть до Пэрлота или Сардита ты и не дотягиваешь, хотя сундук Далты не хуже любой из их работ. Но если говорить о таких ремесленниках, как Растен, Дерил или Ферральт, то они тебе и в подметки не годятся. Это точно.
– Послушай, – промолвил я, возвращая разговор к своему замыслу, – Дейрдре искусная швея и способна прокормиться сама. Конечно, поначалу им придется нелегко, но у нее есть небольшое приданое…
– Приданое? – переспросил лесопильщик.
– Я сделал для нее сундук, вроде этого, хотя не такой хороший, и прикопил пять золотых. Это немного, но…
Бреттель покачал головой.
– Я понимаю, действительно негусто, однако…
– Леррис, кто ты такой? Явился невесть откуда, прожил здесь чуть больше года и все это время заботишься о людях, которые тебя даже не родня. Выправляешь дела хворого ремесленника, устраиваешь судьбу его дочки. Я не уверен, что дождался бы такого от своих собственных сыновей.
Я смутился. А потому промолчал. Да и сказать было нечего – кто занялся бы всем этим, если не я?
– Нам надо устроить свадьбу поскорее, пока Дестрин может порадоваться, зная, что будущее его дочки обеспечено.
– А самого-то его ты спрашивал?
Я покачал головой:
– Нет. Боялся огорчить.
– Поеду-ка я с тобой, паренек. Пожалуй, ты прав, тянуть с этим делом не стоит. Спросишь его в моем присутствии.
Отряхнув опилки, Бреттель сменил кожаный фартук на полотняную рубаху и оседлал черную кобылу.
В мастерскую мы поехали вместе. На сей раз отряды префекта нам не встречались.


LV

Дестрин сидел в кресле. Его бледное лицо вновь приобрело землистый оттенок, но все же не столь мертвенный, как утром.
– Со мной явился ваш старый друг, – промолвил я, чем и ограничился.
– Ой, дядюшка Бреттель! – радостно воскликнула Дейрдре. – Как давно мы не виделись!
– Что, явился отдать дань уважения умирающему? – язвительно промолвил Дестрин.
– Нет, потолковать о будущем Дейрдре. Она мне не чужая, я ее восприемник.
– Можешь удочерить ее. Я тебе уже говорил…
Я положил руку на плечо Дестрина, стараясь его успокоить.
– Мастер Бреттель имел в виду совсем другое…
Дестрин откинулся в кресле с видимым облегчением.
Дейрдре, подняв брови, переводила взгляд с Бреттеля на меня и обратно.
– Можно мне сесть? – не дожидаясь ответа лесопильщик взял один из простых стульев и уселся на потертое сиденье. – Леррис, садись и ты.
Но я первым делом выдвинул стул для Дейрдре и подождал, пока сядет она. В конце концов разговор предстояло вести о ней.
Девушка, нервно облизывая губы, смотрела то на отца, то на нас с Брейгелем.
– Так что же насчет моей Дейрдре? – резко спросил Дестрин.
Бреттель покосился на меня.
Я промямлил:
– Эээ… мне кажется, что стоило бы поговорить насчет ее замужества…
– По дереву работать ты дока, спору нет. Но почему тебе взбрело в голову, что и с девушкой… – начал Дестрин.
– Нет. Я не прошу ее руки, потому что это могло бы навлечь на нее погибель.
Бреттель аж крякнул.
А вот Дестрин ничуть не удивился – лишь окинул меня долгим взглядом.
– Да, ты честный малый. Коли уж у нас пошел такой разговор, то не ответишь ли мне на один вопрос?
– Если смогу…
– Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так… не был ли твои наставник в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный Дорман?
Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик Дестрин неважный, но чутье на людей у него имелось.
– Ну… можно сказать – «да».
– Все верно, – промолвил со вздохом Дестрин. – Стало быть, ты просишь руки Дейрдре для Бострика?
Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг и растерянность пронзили мне сердце.
– Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что к ее приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее сделал, но… Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы надеяться, что в будущем… что это обеспечит…
По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а глаза затянула какая-то пелена. Собственными руками отдавая Бострику девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.
Девушка всхлипнула.
Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил:
– Она ведь тебе нравится, верно?
– Верно. От этого еще тяжелее.
– Ты бы пережил ее?
– Да, – ответил я, понимая, что он имеет в виду. – Надолго, но лишь в том случае, если уцелею в ближайшие годы.
– Почему ты просишь за Бострика? – спросил Бреттель.
– Потому что она мне небезразлична, а я не вижу другого способа защитить ее и дать ей возможность прожить жизнь в благополучии и спокойствии.
Мастера переглянулись.
– Леррис, Дейрдре… – теперь голос Дестрина звучал спокойно. – Нам с мастером Бреттелем надо поговорить с глазу на глаз.
Мы с Дейрдре встали.
– Папа, дядюшка Бреттель… – Голос девушки тоже окреп. – С вашего позволения мы вас покинем. Нам с Леррисом тоже нужно потолковать наедине.
Она протянула мне руку и улыбнулась.
Дестрин воззрился на нас обоих с недоумением, но Бреттель коснулся его плеча и кивнул.
Я перевел взгляд на девушку. Держалась она довольно спокойно, но под этим спокойствием угадывалась напряженность. Рука об руку мы направились в дальний конец гостиной. Там я остановился, но Дейрдре потянула меня дальше, в свою крохотную комнатенку и лишь там отпустила мою руку.
И закрыла за собой дверь.
Я открыл было рот, но Дейрдре приложила палец к моим губам. Я почувствовал, что она дрожит.
– Я понимаю, что ты вроде как чародей… но… – она набрала воздуху. – Ты мог бы сделать мне больно?
– Конечно, нет! – отозвался я, не понимая, что означает этот вопрос и почему она закрыла дверь. А едва уловимый запах роз и женского тела напоминал мне о давней ночи, которую лучше бы поскорее забыть.
– Никогда?
– Никогда. А что?
В ответ Дейрдре наградила меня пощечиной, от которой у меня зазвенело в ушах и затуманились глаза. Я заморгал, а проморгавшись, увидел, что она плачет.
Мне оставалось лишь покачать головой.
– Неужели ты ничего не понял? – проговорила она сквозь рыдания.
Понимал я, по правде сказать, немного и не нашел ничего лучше, как снова взять ее за руки. Некоторое время мы стояли молча, а потом она, все еще всхлипывая, заговорила:
– Я… я ведь не какая-то клуша… все понимаю… и на все готова ради папы… и ради тебя… но ты… ты мог бы спросить… Хотя бы спросить!
Мне стало трудно дышать. Добрый глупый старина Леррис из кожи вон лез, чтобы устроить будущее девушки, не удосужившись даже поинтересоваться ее мнением на сей счет. Но как раз в этот момент я почувствовал, что внутреннее напряжение Дейрдре спало.
– Прости меня. Я просто хотел сделать так, чтобы…
Вместо ответа она обвила меня руками, прижалась ко мне всем телом и припала к моим губам. Мы упали на ее узкую кровать и целовались там довольно долго, пока я, спохватившись и испугавшись, что сейчас потеряю голову, бережно высвободился и отстранился.
Она присела на краешке койки и печально улыбнулась.
– Вот чего будет недоставать тебе. И мне.
Я стоял дубина дубиной.
– Спасибо тебе за папу… за заботу… за то, что ты есть…
К тому времени я ничего не мог видеть из-за слез, да и она тоже. Мы опять обнялись и долго рыдали навзрыд.
Теперь было сказано все. Мы утерли слезы, и Дейрдре открыла дверь.
»…Просто замечательно…»
Дейрдре, хотя ей было совсем невесело, улыбнулась.
Мне предстоял еще и разговор с Бостриком. Правда, это у меня тревоги не вызывало. Едва ли стоило опасаться, что он закатит мне оплеуху или полезет целоваться. Поэтому я оставил девушку со старшими и спустился в мастерскую.
Бострик работал над лавкой для таверны.
– Есть разговор, – заявил я, выдвинув два табурета и поставив их у верстака.
Бострик умел сообразить, когда шуточки уместны, а когда нет, и отложил рубанок.
– Садись, – я указал на пустой табурет.
– Что-то серьезное? – вид у него, пожалуй впервые, был откровенно озабоченный.
– Да. Но касается скорее тебя, чем меня. Бреттель говорит, что твоя семья не договаривалась насчет будущих союзов – ни брачных, ни каких других. Это верно?
– Насчет меня – да, верно, – осторожно ответил он. – Я четвертый сын, братья мои здоровы, а земли у нас мало, так что никакого наследства мне ждать не приходится.
– А как тебе столярное дело?
– Я уже говорил. Мне никогда не достигнуть твоего уровня.
– Но сама работа тебе нравится?
Рыжий кивнул:
– Работа с деревом мне по душе. Да и жить в Фенарде лучше, чем на ферме.
– А что скажешь насчет Дейрдре?
У Бострика отвисла челюсть.
– Так она, это… с тебя глаз не сводит.
– Тебе, как понимаю, она нравится, – сухо промолвил я.
Он только ухмыльнулся.
– В скором времени мне придется уехать. Ты ведь знаешь, я не здешний. Мы с Бреттелем не хотели обещать тебе что-нибудь раньше времени…..
– Я что, смогу стать мастером?
Я кивнул:
– Дейрдре, пожалуй, способна сама себя прокормить, но собственность в Фенарде ей без мужа не удержать. Дестрин долго не протянет, а я не могу жениться на ней… по некоторым соображениям.
Расставание с Дейрдре далось тяжелее, чем мне казалось.
– Но ведь она тебе нравится. Очень.
– Да, – признался я. – Но это не имеет значения.
Последняя фраза не вызвала у меня внутреннего протеста. И стало ясно, что это правда.
Бострик покачал головой:
– Я тебя не понимаю. Ты, лучший краснодеревщик со времен Дормана, бросаешь столь успешное дело и красавицу, которая в тебя влюблена и нравится тебе самому!
– У меня нет выхода, Бострик. Больше об этом не спрашивай, – я прокашлялся и моргнул – глаза опять затуманились. – Так твоя семья, как мне думается, возражать не будет? У нее и приданое есть, правда, небольшое.
– Какое там – возражать! Родные будут просто счастливы. Это ж надо, чтобы их неуклюжий Бострик заполучил красавицу, а в придачу к ней дом и мастерскую!
Я положил руку ему на плечо:
– Хоть кто-то из нас должен быть счастливым, а вы с Дейрдре можете стать счастливыми вместе.
– Да, о волшебных дел Мастер.
Я легонько двинул его кулаком.
– Помалкивай. И знай, что если ты сделаешь ее несчастной, я, пожалуй, и вправду наколдую такого, что тебе не поздоровится.
– Это ты можешь, – пробормотал Бострик, малость побледнев.
Я покачал головой.
– Просто люби ее.
А о чем мне еще стоило его просить? Если он будет любить ее, все остальное приложится. Вести дела Бреттель поможет.
– Я знаю, поначалу будет непросто. Бреттель станет следить за каждым твоим шагом.
Он бросил на меня какой-то странный взгляд и молча покачал головой.
Потом я ушел к себе за занавеску и долго сидел на топчане, отрешенно глядя в никуда.


LVI

Несмотря на мою решимость и согласие Дестрина, дело со свадьбой нельзя было уладить так быстро, как бы того хотелось. Сначала должно было состояться формальное оглашение со стороны обоих семейств. Потом пирушки, устраиваемые по отдельности родными жениха и невесты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51