– Товарищ полковник, вахтенный офицер Джи, назначен ответственным по расквартированию и поддержанию связи с вашим батальоном. Уполномочен решать все вопросы, не касающиеся боевых действий.
– Джи?
– Наши имена слишком трудны для произношения, поэтому капитан принял решение использовать вместо них буквы английского алфавита.
– Цену набивает, – шепнул Орлову Смит. – Будто этой дырки в стене мало, чтобы впечатление произвести.
– Думаю, дырка – только цветочки, – ответил Сергей.
– Надо было поддержать предложение Кровицкого. Слишком волнующее начало на трезвую голову, – продолжил перешептывания Анисимов.
Их беседу прервала команда. Русбат не в ногу миновал «порог» и двинулся по искрящемуся полу в глубь звездолета.
4
Северо-восток. Пять месяцев назад
– Не люди? – в голосе Хозяина сквозило сомнение.
– Так сказал Макс.
Я не смог дождаться ужина и соорудил себе бутерброд. Мой летательный аппарат висел над железнодорожным переездом немного выше дождевых облаков. «Художники» еще не подъехали, так что было время и перекусить, и связаться с базой.
– Чем он занят сейчас?
– Промывает мозги агрессорам.
– Понятно. – Хозяин сложил кончики тонких пальцев и нахмурился. – Будь очень внимателен, Алекс. Наши расчеты подтверждают твое предположение. Станция амфибий где-то в районе «ручья». Как с ней поступить, решат другие службы, а ты займись незнакомцами. Они – величина неизвестная, а значит, потенциально опасная для операции в целом. «Разговори» их, а в случае необходимости – задержи. Все ясно?
– Почти. Что делать с пленными?
– Когда Макс закончит, отвезите их в лес и отпустите.
– Я уверен, что они работают на амфибий, а этот жест чреват раскрытием нашего вмешательства в их проект.
– Через пару часов наше вмешательство станет более чем очевидным, поэтому можешь отпустить их с чистой совестью. – Хозяин утомленно прикрыл глаза рукой: – Что-нибудь еще?
– Нет, – я помахал бутербродом, – конец связи.
Изображение погасло. Я доел, смахнул с колен крошки и, выудив из синтезатора чашку кофе, обратился к Максу:
– Отвлекись, дружище, мне нужна картинка «Тойоты».
Макс выполнил приказ молча. Передо мной вспыхнуло объемное изображение машины.
– Дай увеличение и смени угол, я хочу видеть лица.
Картинка плавно изменилась. Теперь я видел лица пассажиров, слегка искаженные изгибом лобового стекла. Они оживленно беседовали. Мимика и жестикуляция были вполне человеческими. О чем они так жарко спорят?
– Макс, читай по губам.
– Подслушивать нехорошо, – буркнул Макс.
– Жизнь шпиона аморальна и в целом и в частностях, – вздохнул я.
Картинка дополнилась звуком. Таких переливов и трелей я не слышал еще никогда. Хуже всего было то, что я не понимал ни слова.
– Можешь перевести? – я с надеждой посмотрел на синтезатор – ипостась Макса-кормильца и потому, лично для меня, воплощение его всемогущества.
– С ходу – нет. Но если подвергнуть анализу – возможно.
– Подвергни, Максик, очень надо! – Я знал, что упрямый кибер особенно падок на такие вот детские уговоры.
– Как скажете, начальник, – словно бы нехотя согласился Макс.
На самом деле деваться ему было некуда, но теперь он проведет анализ в три раза быстрее. Вот такая вредная «железка».
– Что, кстати, говорят пленные?
– Полной ясности пока нет.
– К ужину будет?
– Постараюсь.
– Годится. Садись, будем знакомиться с «богемой» ближе.
Для такого захолустья ресторанчик был слишком хорош. Кроме оригинального интерьера и сносной кухни он поражал скромностью цен и присутствием самых что ни на есть настоящих музыкантов. Их, правда, было только двое, и первый вместо рояля играл на старенькой «Ямахе», зато второй неплохо освоил саксофон, поэтому звук был скорее жив, чем мертв. В общем, пищеварение не страдало.
Волосы и одежда Анны высохли, она подправила макияж и сверкала теперь своей красотой в полной мере, элегантно разрывая сердца окружающих мужчин на три-пять частей без малейших усилий. Дамы напряженно искали изъяны. Не найдя таковых, они заходились в явственно проступающей наружу внутренней истерике и принимались лихорадочно строить глазки Вику.
Находясь в тени и наблюдая весь этот цирк, я ощущал смутное беспокойство. Шпиону лучше быть незаметным. В этом я убежден глубоко и прочно. Тактика приславших сюда Анну и Вика меня озадачивала. Я все больше склонялся к тому, что «художники» призваны не работать, а отвлекать внимание. Вопрос – чье внимание и от кого или от чего? Мое? Не та я птица. Так, полевой агент на ржавом корыте. Амфибий и их приспешников, устроивших базу в лесу? Возможно, но это еще надо доказать. Лучший способ, кстати, заслужить доверие противника – «пострадать» от своих. Вариант номер три: их миссия не связана ни с нами, ни с «жабами» напрямую. Маловероятно, учитывая массу совпадений: «ручей», «охотники», современное вооружение и оборудование… Наверное, стоит набраться терпения да и проследить за красавцами до сеанса связи, сразу все и прояснится.
Придя к такому выводу, я немного успокоился и вновь включился в неторопливую беседу.
– …Так что влияние Ренуара здесь ни при чем, – закончил фразу Вик и напряженно замер, уставившись на входную дверь.
Я чуть повернул голову и скосил глаза в ту же сторону. На входе что-то происходило. С «привратником» беседовали трое крепких мужчин в тошнотворно стандартных костюмах. Все четверо ежесекундно бросали на нас короткие взгляды, что-то деловито обсуждая. Я нащупал на своих наручных часах кнопку вызова Макса и приподнял руку так, чтобы циферблат был повернут в сторону двери.
– Вижу, – шепнул в ухе Макс, – вокруг меня бродят еще четверо. По-моему, они надеются попасть в наш багажник. Все четверо земляне. Оружие стандартное. Цель – ты, начальник.
– Как-то непрофессионально они работают. Не прячутся, пялятся во все глаза, – забыв о конспирации, пробормотал я.
– Вы что-то сказали? – поинтересовался Вик.
– Нет, я подпевал. Люблю эту мелодию, – я кивнул в сторону музыкантов.
– Новые сведения, начальник, «художников» им приказано не трогать, а тебя брать собираются на улице… Смешные…
Макса ситуация забавляла, а я чувствовал себя все-таки неуютно. «Брать»-то собирались меня.
5
Полет. Две недели назад
Первая неделя на корабле была объявлена периодом адаптации. Солдаты слонялись по серебристым помещениям, под руководством вахтенных офицеров изучая устройство корабля. В тире размером с олимпийский стадион проходили тренировки по стрельбе из лучевых винтовок, предложенных Гостем в качестве основного средства вооружения бригады. После стрельб на том же «стадионе» примерялись и подгонялись по размеру боевые костюмы из какой-то совершенно невероятной ткани. Мягкие и удобные, они выдерживали прямое попадание из стандартного пулевого оружия, а на теле не оставалось даже синяков.
– Странно все это, – делился за ужином своими сомнениями Смит, – костюмчики замечательные, слов нет, но где гарантия того, что на Грунмаре воюют при помощи порохового оружия?
– Гость, наверное, знает, что делает, – пожал плечами Орлов.
– Они просто глушат нас, как рыбу, своими супертехнологиями, – пожаловался посерьезневший Кровицкий, – у моих ребят уже кепки на головы не налазят, так мозги распухли от обилия информации.
Волкофф, вяло ковырявший ложкой приятную на вкус, но бесформенную питательную массу, поднял взгляд на Орлова и медленно, словно подбирая слова, спросил:
– Когда же будет основной инструктаж, герр майор? Мы здесь уже неделю, а о Грунмаре не знаем ничего, кроме названия.
– Обещали завтра, после «прыжка».
– А вам это не кажется странным?
– Кажется, но у Гостя, возможно, есть веские причины. Миссия секретная, так что такое умолчание может быть стандартной процедурой.
Орлов сам с трудом верил в подобный вариант, но оставить без ответа вопрос Волкоффа не мог.
– Тогда Гостю не следовало называть и планету. Если миссия секретна, то основной тайной должна быть конечная точка, не так ли? – не унимался немец.
– Возможно.
Сергея самого мучил этот вопрос.
– Ты хочешь сказать, что мы летим не на Грунмар? – вмешался Смит.
– Или Гость сам не знает о планете никаких подробностей, – кивнул Волкофф.
– В таком случае, версия об освобождении липа? – негромко предположил Дуэро.
– Шитая белыми нитками, – невпопад добавил Чен, сверкнув щелочками глаз.
– Постойте, логики-аналитики, а если планета просто называется по-другому, как в случае с именами членов экипажа, и Грунмар – всего лишь вольный перевод? – предположила Стефания.
– Белла донна права, – поддержал ее Кровицкий, – не имея достаточного количества информации, мы не можем обвинять Гостя в лукавстве.
Волкофф кивнул, но по лицу было видно, что он остался при своем мнении.
Инструктаж не состоялся и после прыжка. Когда командующий бригадой попытался встретиться по этому поводу с Гостем, тот заверил генерала, что лекция о Грунмаре обязательно состоится, но после получения свежих новостей о положении дел на планете, то есть завтра-послезавтра. Комбрига этот ответ не удовлетворил, и он попытался созвать совещание высших офицеров.
Орлову результат попытки еще не был известен, когда коммуникатор буркнул голосом зампотеха батальона:
– Орлов, к «папе».
Сергей поднялся с удобной койки и, с недоумением посмотрев на часы, шагнул к двери. Серебристая дверка мгновенно растаяла, но выйти в коридор Сергею не удалось. Что-то удерживало его от следующего шага. Он протянул руку – никаких препятствий движению не ощущалось. «Что за черт?» Сергей наклонился, перенося вес тела вперед, но не достигнув той критической точки, когда по законам физики ему следовало упасть носом в пол, выпрямился. Складывалось впечатление, что кто-то подсказал телу поступить вопреки приказу хозяина. Орлов попытался передвинуть ногу. Ничего не вышло. Он развернулся и шагнул к койке. Это движение не стесняло ничто. «Заперли». Сергей набрал на коммуникаторе код каюты полковника. Комбат сидел за письменным столом, задумчиво поигрывая ручкой. В его глазах застыла безнадежность и смертная скука. Заметив присутствие постороннего, командир сосредоточился и придал своему лицу более подобающее выражение.
– Товарищ полковник, это Орлов. Что происходит, Иван Константинович?
– А почему вы решили, что что-то происходит?
– Я не смог выйти из каюты…
– Не вы один. Я пытаюсь оперативно обзвонить всех офицеров, может быть, кто-то не пострадал, но пока положительных результатов нет.
– Пострадал? Почему вы применили такой неприятный термин?
– Потому, что так оно и есть. Кто-то влез в наши мозги, майор. Весь личный состав заперт по каютам, и его непреодолимо клонит ко сну. Даже выйди мы в коридор, это мало что изменило бы. Вокруг все серебристое и блестящее. Куда бы мы пошли? И наконец худшее – я напрочь забыл код доступа в оружейную комнату. Так что мы, ко всему прочему, безоружны. Весело?
– Не очень.
– Мне тоже. Попытайся связаться со своими «легионерами» и медчастью. Вдруг кто-то сможет выбраться.
– А дальше?
– Не знаю, там посмотрим.
– Хорошо.
Сергей отключился от командира и начал перебирать каюты своих подчиненных. Большинство уже спали, и никакие крики и призывы разбудить их не смогли. Такого крепкого сна Орлов не встречал никогда. Бодрствовали Волкофф, Смит и Анисимов.
– Началось-таки, – с мрачным удовлетворением хмыкнул оберлейтенант. Выйти из каюты он не смог, как ни боролся с невидимым противником за владение собственным телом. Смит за то время, что Волкофф потратил на попытку вырваться из плена, успел глубоко и крепко уснуть. Оставался Анисимов.
Сергей вывел на дисплей панорамную картинку медчасти.
– Алексей, слышишь меня?
– И вижу, – отозвался Анисимов.
– Ты попытался выбраться?
– Да, но, как видишь, пока еще здесь.
– Что же делать?
– А что ты можешь придумать? Придется подчиниться.
– Ты считаешь, что это единственный выход?
– А ты? Сергей, очевидно, что съесть нас никто не собирается. Сидеть и переживать, что не понимаешь сути происходящего – глупо. Следовательно, остается лечь поспать, как и предлагает тот, кто наслал на нас эту дремоту. Утро вечера, сам знаешь…
– Знаю, но просто бешусь от этого.
– Остынь, завтра что-нибудь придумаем, а пока мы слишком мало знаем и можем для активного сопротивления.
– Ты все-таки считаешь, что это враждебные действия?
– Ну и стиль у тебя, только рапорты писать. Нас «обули» и «переобули», майор, исходя из произошедшего. Не знаю точно, зачем нас погружают в крепкий сон, но проснемся мы уже не теми людьми, что прежде. Поверь мне как врачу. Я это знаешь чем чувствую?
– Профессиональным чутьем, видимо.
– Да уж, у меня оно именно в том месте и расположено.
– Да ну тебя, тут такое творится, а ты все шутишь, – Сергей начал зевать.
– Надо же поддержать тебя в трудную минуту, это мой врачебный долг. Если я не могу помочь лекарствами… Хотя, подожди, почему не могу? Кое-что у меня есть, станем слегка заторможенными, зато никаким внушениям не поддадимся.
– Когда это лекарство подействует на тебя?
– Минут десять до начала и еще пятнадцать-двадцать до пика.
– Я не выдержу.
– Постарайся, Сережа. Мы с тобой, похоже, одни остались в сознании. Ну, не сорвать коварный план, так хотя бы проследить за нюансами мы с тобой обязаны.
– Извини, док… я… не могу… – Сергей уронил голову на грудь и плавно завалился на койку.
Анисимов покачал головой и выключил экран. Затем, немного походив по каюте, включил коммуникатор вновь и вызвал Кровицкого. Капитан спал, приоткрыв рот и раскинув руки. Доктор некоторое время смотрел на спящего, а потом, подавив зевок, произнес:
– Палыч, подъем, у нас проблемы.
– У нас что ни день – проблемы, – не открывая глаз, ответил Кровицкий, – так стоит ли их переносить еще и на ночь?
– У нас на самом деле проблемы.
– Да? – на этот раз капитан приоткрыл правое око и скосил его на экран. – Что-то тихо сегодня. Тебе не кажется?
– Я как раз об этом. Всех заперли по каютам и усыпили. Похоже, что готовится имплантация.
– Подожди секунду, – Кровицкий прижал ладонь к экрану и через несколько мгновений, убрав руку, кивнул, – она уже началась. Закачивается программа типа «жаме вю», неузнавание…
– Я в курсе значения термина. Что конкретно должны «не узнать» десантники?
– Плохи дела, товарищ Гиппократ, они не смогут узнать Землю…
6
Северо-восток. Пять месяцев назад
Семеро на одного. Стыдно должно быть. Особенно от того, что справиться со мной они так и не смогли. После короткой потасовки я пулей влетел в машину и с размаху хлопнул по кнопке экстренного взлета. Разведбот, безобразно нарушая конспирацию, стремительно взмыл под облака.
– Чего разошелся-то, начальник? Чуть кнопку не сломал…
– Замаскируйся и виси здесь. Не хочу упускать из виду клайров.
– Кого? Ты спятил? Откуда на Земле клайры?
– Вот и мне интересно, откуда? Эти «художники» – чистокровные клайры.
– Каким образом ты это выяснил?
– Ты речевой анализ закончил? – вопросом на вопрос ответил я.
– Да, – в голосе Макса звучало сомнение, – получается, что они говорили на одном из диалектов наших Хозяев. Суть спора сводилась к тому, можно на тебя положиться или нет.
– Ну и как, можно?
– По их мнению или по моему?
– Не паясничай.
– Можно, с поправкой на низкий интеллектуальный уровень.
– Я же просил не паясничать!
– Это их слова, начальник!
– С какой стати клайры заговорили о доверии ко мне, представителю низшей – в их понимании – расы, да еще на языке Хозяев?
– Ты так и не пояснил, почему решил, что они клайры? Я, например, думаю, что это бригада контролеров из Центра, которая спровоцировала твое вмешательство в дела землян и теперь сочиняет рапорт о твоем несоответствии занимаемой должности.
– Я не ошибся, – упрямо отрезал я. – Они вышли из ресторана, дай увеличение и читай по губам.
– Куда он делся? – спросила Анна, зябко кутаясь в тонкий платок.
Вик стоял чуть сзади, вглядываясь в темноту. Освещение улицы было скудным, и семерых рыщущих вокруг агентов выдавали только звуки шагов. Наконец один из них показался на свету, и Вик его сразу окликнул:
– Офицер, подойдите ко мне.
Агент мгновенно подчинился и замер перед «художником» с выражением почтительного внимания на лице.
– Нашли что-нибудь?
– Никак нет. Он словно испарился.
– Или взлетел… Вертолеты вызвали?
– Так точно, но до их прибытия еще минут десять.
– За десять минут он может улететь за тридевять земель. Поднимайте «МИГи».
– Есть! – агент повернулся и торопливо двинулся к фургону, крыша которого была утыкана длинными прутьями антенн.
– Его не обязательно сбивать, – задумчиво произнесла Анна.
– Дело не в нем, а в его грузе. Бортовой компьютер разведбота не сможет найти в головах пленников ничего подозрительного, но на базе их раскусят в момент.
1 2 3 4 5 6 7