— …чем у них.
МакКвин посмотрела в глаза Фонтейна:
— На ваш профессиональный взгляд, гражданин комиссар, что за чертовщина происходит?
Фонтейн долго молчал. Затем его лицо слегка скривилось, как будто он откусил от кислого фрукта. «Решает, что нужно сказать правду, — подумала МакКвин. — Должно быть, ему не очень приятно».
— Гражданка адмирал, я думаю что это попытка свергнуть правительство, замаскировав переворот под народный бунт. А вот кто это… — он снова помедлил. — Не могу сказать. Скорее всего, уравнители Ла Бёфа. Фракция полных психов, отколовшихся от ПГП , но среди их главарей есть несколько очень умных людей.
— Жаль, что их Комитет не расстрелял, — ответила МакКвин.
— Возможно, хотя они пригодились против парнасцев. Тем временем, у нас по-прежнему совсем нет информации.
— Информации нет, гражданин комиссар, — ответила МакКвин. — Но, скажем так, я предприняла кое-какие меры на тот случай, когда дела нельзя решить через обычные каналы. Гражданин сержант Лондерс! Выполнить Танго Три-Девять!
Лицо Фонтейна побелело, когда дверь распахнулась и за ней обнаружился десяток морпехов в полной боевой броне. У каждого было наготове импульсное ружье или энергетические оружие… и все они целились прямо в него.
Их взгляды снова встретились. «Понял, надсмотрщик. Я и не собиралась сдаваться без боя, если вызов на землю был маневром по моего аресту». БГБ уже убедилось, что попытка арестовать адмирала на мостике его флагмана может обойтись недешево.
— Гражданка адмирал? — вежливо спросил сержант.
— Уходим отсюда, сейчас же, — сказала она. — Двигайтесь.
— Нойфер, — сказал сержант.
Кто-то из его отряда поднял оружие. МакКвин и Фонтейн автоматически отвернулись и прикрыли глаза. Свет все равно проник сквозь их ладони, на мгновение резко очертив кости пальцев, прямо перед тем, как жар и давление толкнулись в спину как огромные теплые подушки.
Они обернулись, моргая; за окном висел бот.
— Что ж, я знал, что вы не верите в полумеры, — пробормотал Фонтейн.
— Поехали, — сказала она. Два морпеха подхватили ее под руки, а другая пара взяла Фонтейна; их броня и двигатели перенесли их от разбитого окна до открытого люка по точной, математической кривой.
— Гражданин энсин, — сказала МакКвин еще до того, как ступила на палубу. — Отправляйтесь по спирали над городом. Сканнеры на полную.
— Гражданин адмирал, это…
— … категорически запрещено, все равно выполняйте, — сухо приказала МакКвин.
Лицо энсина обливалось потом, когда его руки двигались над панелью управления.
— Есть, мэм!
«Поосторожнее, сэр и мэм контрреволюционны», — хмуро подумала она.
— Есть защищенная линия связи с «Руссо»? — спросила она.
— Да, мэ… гражданка адмирал.
— Хорошо. Полный сброс данных, а штаб должен быть в сборе, как только мы состыкуемся. Двигайтесь, и не бойтесь разбить окна. Визуальную информацию на этот экран.
Она чувствовала молчаливое присутствие Фонтейна у локтя, когда бот взлетел с воем рассекаемого воздуха. Только легкая вибрация и рывок ускорения намекали на дикую крутую спираль, которой следовало судно, или о десятках едва не случившихся столкновений, оставленных позади. «Разумеется, имея в своем распоряжении весь флот, я весьма тщательно выбрала пилота для моего собственного личного бота».
— Сэр, — обратилась она к Фонтейну — комиссаров можно было называть почетными титулами. — Если мы хотим спастись, мне потребуется ваше полное содействие. Оно у меня есть?
— Гражданка адмирал, вы его получили, — тихо ответил Фонтейн, не отрываясь от экрана.
— Вот суть дела, — сказала МакКвин своему штабу.
Быстрый взгляд на цифры в углу большого трехмерного дисплея дал ей знать, что с тех пор, как она почувствовала ту дрожь под подошвами, прошло всего-то полчаса. Явно достаточно времени, чтобы перевернуть весь мир с ног на голову. Мужчины и женщины вокруг нее инстинктивно придвинулись вперед. Супердредноут «Руссо» был задуман как флагман флота, и места на нем хватало — даже слишком для минимального состава команды, который она взяла с собой обратно, и учитывая потери у Звезды Тревора. В воздухе все еще висел едва уловимый запах озона, перемешанный с горелой синтетикой и, несмотря на всю чистку, устроенную экипажем, слабым запахом гниющей крови. Избавиться от него удастся только на верфи.
— Коммуникационные сети Флота Метрополии, службы безопасности и вооруженных сил Нового Парижа выведены из строя на ближайшее время — на часы, по крайней мере, но этого вполне хватит.
Она указала на дисплей. Он показывал диспозицию кораблей вместе с кодированными диаграммами. Проекция города под ними была почти сверхъестественно подробна. Сканнеры корабля собирали достаточно тактических данных, чтобы приблизительно сообщать необработанные цифры и типы оружия. По крайней не было новых минибомб после того первого залпа.
— Как видите, внизу идут обширные бои. Слава Богу, пока не в космосе, но можно предположить, что взломанную систему связи использовали для дезинформации различных сил полиции и службы безопасности. Это привело к тому, что многие из них теперь сражаются друг с другом , находясь под впечатлением, что остальные на стороне повстанцев. В то же время, очень большое число… — она чуть было не сказала «пролов», — представителей народа находятся на улицах. Первоначально все направлялось сторонниками вождей переворота, но потом распространилось, и теперь там может быть до миллиона мятежников, убивающих и громящих воображая, что защищают революцию. Те силы службы безопасности, которых не отвлекли ложные сообщения, тратят основные усилия на то, чтобы не допустить толпу в правительственные башни.
— Ох, замечательно, — сказал капитан ее флагмана.
Относительно младший офицер спросил:
— Гражданка адмирал… на орбите находится весь Флот Метрополии, несколько транзитных десантных бригад, да черт, отряды морпехов только на кораблях составляют вместе целую дивизию. Что мешает им прекратить это безумие?
МакКвин прочистила горло и посмотрела на комиссара Фонтейна. Тот мрачно кивнул. «Мы расстреляли всех военных, кто мог бы вмешаться в политику». Да и весь бунт против Законодателей начался с акции, которая выглядела так, словно флотские затеяли переворот.
— В связи с… различными обстоятельствами… — начал Фонтейн. — Маловероятно, чтобы кто-то из капитанов или более высокопоставленных офицеров предпринял какие-то немедленные действия. — Столичный флот чистили еще суровее, чем обычно: в конце концов, они ближе всех к Комитету. — По крайней мере, не сейчас. Заговорщики явно надеются на это. Должно быть, они планируют добиться своей цели до того, как будет организована контратака.
— Как всем вам известно, граждане, — нейтрально сообщила МакКвин, — у чрезмерно централизованной системы принятия решений есть свои преимущества и недостатки.
«И сейчас один из этих недостатков поднял свою уродливую голову и укусил Комитет Общественного Спасения за их несчастный зад», — подумала она.
Эта же логическая цепочка происходила в голове каждого из присутствующих. «Руссо» вполне может оказаться единственным относительно независимым фактором, который способен спасти нынешний комитет.
Оставался лишь один вопрос: стоит ли это делать? Она могла прочесть по лицам, что большая половина присутствующих офицеров готова без сожалений послать Комитет к черту — и это не считая тех, кто умел заставить свое лицо ничего не выражать. МакКвин взглянула на Фонтейна и увидела, как тот побледнел, когда понял, что ей оставалось только подождать. МакКвин слишком хорошо контролировала себя, чтобы улыбнуться — без этой способности она бы не прожила так долго. Впрочем, улыбка и не нужна.
— По сути, благодаря совпадению, я скорее всего единственный вышестоящий офицер, кто имеет реальное представление о том, что происходит. Я не буду критиковать Комитет. — Головы бессознательно закивали: на такое пошел бы только полный идиот. — Тогда, давайте допустим гипотетически: даже если кто-то не одобряет героические усилия Комитета по спасению народной республики, все же с его стороны будет мудро помочь Комитету в сложившейся ситуации, исходя из старого принципа, что всегда следует рассмотреть альтернативы. Гражданин комиссар, не могли бы вы сообщить нам основную информацию об Уравнителях Ла Бёфа?
Фонтейн приступил к докладу. Его спокойный сдержанный голос и бесстрастные термины, использованные им, сделали его описание еще эффективнее. Падение Законодателей вытащило пробку из бутылки, и на поверхность всплыли крайне радикальные идеологические подонки. Когда он замолчал, МакКвин с благодарностью кивнула, отмечая выражение ужаса на лицах офицеров вокруг тактического дисплея. По сравнению с тем, что готовил для Народной Республики Ла Бёф, Роб С. Пьер казался гуманистом.
— Конечно, у нас нет приказа, — начала она. — Однако рассмотрим просто как упражнение…
Роб С. Пьер, Председатель Комитета Общественного Спасения, посмотрел на стол. Теоретически, и, вплоть до сорока пяти минут назад, практически, сидящие здесь мужчины и женщины держали в своих руках судьбу каждого индивидуума в Народной Республике. Власть Республики распространялась на сотни световых лет и десятки планет, десятки миллиардов людей.
— Но прямо сейчас, у нас есть это здание и почти ничего больше, — подвел он итог. — Мы даже не знаем, кто нас атакует. Нам известно только, что они побеждают.
Кто-то из сидящих за столом дернулся, как будто Пьер нажал кнопку и послал электрический заряд по их креслам. Бывает иногда… с горечью подумал он. Даже с воздухоочистителями можно унюхать… нет, ощутить, злость и страх. Однако вернемся к текущим делам.
— Беру назад свое последнее утверждение. Еще нам известно, что они проникли в наши ряды, потому что иначе бы это не произошло как раз тогда, когда я созвал срочное пленарное заседание. Осознаете ли вы, граждане, что в этом здании сейчас находятся все наши руководящие кадры, причем со всем своим штатом? Что такого не случалось больше одного раза последние полтора года?
По всей видимости, еще не всем это приходило в голову: температура в длинной пустой комнате, казалось, упала еще на пару градусов, и взгляды, которые они украдкой бросали друг на друга, из затаенно размышляющих превратились в яростные. Он повернулся к нервозному техническому специалисту, которого служба безопасности привела для доклада. Человек стоял, как натянутая струна, как будто желал, чтобы его жизненно важные функции прекратились.
«Я начинаю думать, что мы достигли пределов того, чего можно добиться страхом», — подумал дальний уголок его мозга, та часть, которая не была озабочена его собственной вероятной смертью в следующий час-два.
— Пожалуйста, доложите, гражданин майор, — обратился он.
— Гражданин Председатель, мы восстановим сеть — участки первостепенной важности — не позднее, чем через два часа сорок пять минут. Возможно, через два часа, но этого я не могу гарантировать.
Кто-то перебил:
— Слишком до…
— Тихо! — крикнул Пьер, и треснул ладонью по столу. В растущем бормотании это прозвучало как выстрел. — Паника не поможет! — Он обратился к офицеру. — Прошу вас, сделайте все возможное, гражданин майор. Будущее Республики в ваших руках.
И в руках четырех отдельных нескоординированных и разрозненных сил правопорядка, две из которых сражаются друг с другом, подумал он.
Они предприняли очень тщательные меры предосторожности во всех вооруженных силах, близких к Комитету. Проблема оказалась в том, что эти меры предосторожности почти полностью разрушили способность этих сил иметь дело с кем-либо еще, кроме как друг с другом.
В этот миг Роб С. Пьер искренне пожалел, что не верит в Бога. Потому что сейчас, казалось, больше нет никого, к кому бы он мог обратиться.
— Гражданка адмирал, — сказал бригадный генерал морпехов. — Есть четыре проблемы — четыре взаимосвязанных проблемы.
Гражданин бригадный генерал Джерард Конфланс был невысок, но опрятен и широк в плечах, с длинными пальцами. Сейчас его лицо застыло, но в уголках глаз можно было заметить морщины от смеха, и у него были необычные пышные усы.
Он поводил курсором над улицами города.
— Во-первых, толпа. Многие из них вооружены, и их так много, и атакуют они так много объектов, что делают невозможным любое передвижение.
— Во-вторых, есть силы Президента, Столицы, Комитета и Госбезопасности. Многие из них активно воюют друг с другом, и ни у кого из не налажена связь с Комитетом, если только они не посылают гонцов с копиями сообщений. Вряд ли они поверят, что силы флота, появляющиеся внезапно и без предупреждения, не являются еще одной угрозой.
В-третьих, сами заговорщики. Они захватили последние десантно-штурмовые части, которые преграждали им путь нападения на штаб-квартиру Комитета.
В-четвертых, и это самое серьезное: остальные подразделения Флота Метрополии не знают, что за чертовщина происходит и явно намерены оставаться в стороне и выжидать. Они точно поймут, что мы что-то затеваем и могут не поверить, когда мы скажем, что действуем в защиту комитета. Несомненно, это будет выглядеть так, как будто мы замешаны в том, что происходит внизу. И у них обязательно есть действующий приказ помешать любому подразделению Народного Флота предпринять наступательные действия против Нового Парижа!
МакКвин кивнула. Остальные офицеры и комиссар сохраняли полное молчание, устремив все взгляды на нее как множество лазерных лучей нащупывавших информацию. Судьба Хевена висела на краю пропасти.
— Спасибо за аккуратное подведение итогов, гражданин генерал, — сказала она. — Я снова напомню, что восстание, похоже, начали Уравнители Ла Бёфа, и что на их фоне Корделия Рэнсом покажется доброй и умеренной. Как отметил гражданин генерал Конфланс, подавление их атаки связано для нас с несколькими проблемами. Я считаю, однако, что мы можем убить нескольких зайцев одним выстрелом.
— Гражданин капитан Нортон, — сказала она. Командир «Руссо» встал по стойке смирно. — Вы спустите корабль вниз. Настолько низко, насколько это будет безопасно, и положите его в циркуляцию над столицей. Это может — должно — не дать им решиться обстреливать нас. Потому что все, что не попадет в нас, обрушится прямо на населенную область.
Кто-то поморщился. Пятидесятимегатонный взрыв в космосе не был чем-то особенным, пока не происходил в непосредственной близости от корабля. Пятидесятимегатонный взрыв на поверхности планеты будет чем-то невообразимым, а действие рентгеновской боеголовки — это все равно что снова и снова вбивать в землю раскаленную кочергу Бога.
— Вы также, — продолжала МакКвин, — изготовитесь к бомбардировке планеты кинетическими ударами.
— В пределах города, гражданка адмирал?
— Именно там находятся потенциальные цели. Разумеется, удары вы будете наносить только по моему приказу. — Ее голос продолжал с механической точностью промышленного молота. — Гражданин бригадный генерал, готовьтесь высадить полный состав морпехов «Руссо» во всем, что может добраться до поверхности. Ваша задача — закрепиться на периметре штаб-квартиры Комитета и удерживать его ото всех.
— Гражданка адмирал, — тихо заметил тот. — Как я уже говорил, правительственный район атакует больше миллиона мятежников.
— Об этом тоже позаботятся, — ответила МакКвин с лицом, будто выточенным из кристалла. Она взглянула на Фонтейна: — Полагаю, что вы разрешите все необходимые меры, сэр?
Тишина затянулась.
— Все необходимые меры, гражданка адмирал, — ответил Фонтейн. — Настоящим заранее даю разрешение применить все необходимые меры по вашему усмотрению. Это будет зафиксировано.
— Замечательно, — сказала МакКвин. — Просто замечательно, сэр. — Она повернулась к штабу. — С данного момента это исключительно военная операция.
— Э… гражданка адмирал, — спросил офицер морпехов. — С миллионом граждан на улицах, разве может ситуация считаться исключительно военной?
На лице МакКвин впервые с начала собрания появилось выражение. То, как она обнажила зубы, совершенно не походило на улыбку.
— Не думайте о них как о миллионах граждан, гражданин генерал Конфланс — сказала она. — Думайте о них как об очень большом количестве целей. — Она посмотрела ему в глаза. — От этого зависит все будущее Народной Республики. Понятно?
Он кивнул, и ее взгляд возвратился к дисплею. А когда это окончится, изрядное число недоумков, которые мешали Хевену установить разумную внутреннюю политику… больше можно будет не учитывать.
— Гражданин капитан Нортон, в случае, если любое подразделение Народного флота откроет по вам огонь, вы отреагируете так, чтобы наилучшим образом защитить это судно. Я буду лично руководить данной операцией из передового штаба на одном из ботов.
1 2 3 4