Отто Иванович образовал звено по истреблению медуз и второе - для
сражений с слизнями-титанами. Задача - истребить тех и других. Слизней,
судя по данным, десятка полтора. Но сколько их внизу, на равнине! Сегодня я
летал внизу: интенсивность биожизни потрясающая.
Договорились - Отто Иванович соберет микроманипулятор, и я стану
неотложно работать с генами. Хоздела поведет он.
10-е. Два события: первые плантации уничтожены налетом серебристых
крылатых змеек. Жилые помещения переведены под землю. Начат сбор
генетического материала. Шарги обнаружил съедобного слизня. Курт соединил
его гены с генами съедобной улитки (по моей схеме). Любопытно, что мы
получим? Долго фантазировали.
Я буквально влюбился во все здешнее. Видя монстров, которых сметет
эволюция, я мечтаю о заказниках для них.
О планете-заказнике.
15-е. Штохл приказал опрыскивать из огнеметов всю плесень в радиусе
полутора километров (а съеден только переносной домик). Я поспорил, но
уступил.
Совершаем вылазки в болота. Поражает некая смешанность форм, будто
природа еще только пробует, что и к чему присоединить. Это похоже на
сотворение мира по методу Лукреция Кара: "Сначала были созданы руки, ноги и
спины, а потом все соединилось как попало, и плохо соединенное умерло. Ибо
были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. и пр!"
(цитирую по памяти).
Я уверен, побежденные на плантациях, мы возьмем свое в другом. Путями
хирургической селекции и соматической генетики мы организуем Люцифер.
Работая, мы сами привыкнем к Люциферу и полюбим его.
18-е. Медузы убили Селиверстова.
21-е. О. И. ускоренными темпами пробивает штреки. Работа идет
круглосуточно. Торопят медузы - бурей пригнало. Изрядное их количество
напоролось на деревья и в агонии выпустило токсин. Ходим в скафандрах
повышенной защиты. Ш. командует всем. Как-то незаметно я оттеснен им на
почтенное место патриарха, говорящего только "да".
26-е. Роботы начисто выжигают плато. Но тут же, по горелому, на глазах
все начинает дико расти. Ш. требует абсолютно уходить в землю. Спорим. Я
заказал виварий и террарий.
Селекцию ведем сразу в трех направлениях. Первое - для нужд колонии.
Второе - получение форм, пригодных для иных планет. Третье - гармонизация и
приведение к доброте наиболее страшного (медузы и т. д.).
1-е августа. Скарп врезался в дерево. Погиб Крафт. Прилетел я туда
через час, но плесень доедала его. Бедный друг!
Спорили с Ш. о направлении цивилизации планеты. Он настаивает на
быстром уходе вглубь и создании подземной жизни.
Я вижу в этом опасность расслабления усилий и требую иного - полного
выхода на поверхность и борьбы. В земле можно оставить только лаборатории и
лазарет. Сначала должны быть борьба, изучение, привыкание к данной
биожизни. Ш. поставил вопрос на голосование, и я остался одиноким (Мод
воздержалась).
Мной недовольны те люди, которых я считал корнем и основой: Ш., Курт,
Шарги.
Их испуг перед биожизнью планеты (и на самом деле потрясающей) стал
психозом. Ш. уже наладил серийный выпуск универсальных роботов и строит
отличные помещения в земле.
О, я знаю его. Он не просто испуган биожизнью Люцифера, он охвачен
мыслью создать мир подземный. Как червь, Ш. прогрызает Люцифер насквозь:
изобретательность его не знает предела. Я же ставлю эксперимент по
преобразованию к лучшему именно этой планеты. Сменятся поколения, но будет
результат, и какой!
31-е. Удача! Первый гибрид слизня и улитки. Превосходный вкус, полный
набор аминокислот. Создан в невероятно быстрый срок. Полагаю, оказался
полезным токсин, найденный здесь Дж. Глассом. Формула его близка к
колхицину, но имеет и отличие. Ш. тотчас же сделал полые снаряды, и,
стреляя, вводил этот токсин слизням-титанам, вызывая их мутации. И
чудовищно быстро породил хищного плоского слизня с фиолетовым газом
слезоточивого действия. Черт знает что!
7-е. Перенес свою лабораторию на плато. Ощущение одиночества среди
этой кипящей жизни не испытываю. Я вижу, как поднимаются деревья, я
исследую их соки, я готов поклониться этой жизни.
11-е. Нашел водяные цветы черного цвта. Дж. Гласе выделил из них новый
токсин необычных свойств: он дает амнезию.
17-е. Работаю с медузами. Решил внести маленькую хромосомную бомбу в
их генетический фонд с расчетом взрыва ее через два-три поколения. Это
лишит их токсина. Но вдруг они погибнут? Отсюда необходимость изучения
жизни медуз. В сутолоке не установил сразу контакт с биостанцией Т. Мохова.
Что мешало? Ш. сказал о разрушении этой станции слизнями и гибели
ученых, и у меня был еще один тоскливый день.
19-е. Приходил Ш., звал под землю. Я отказался. Считаю, нужно дать
пример смелой жизни. Я бросаю свой дом-шар и перехожу в походный. Унес его
в центр плато. Здесь, на пепле, животные. По-видимому, они где-то
затаились, когда роботы выжигали плато. У меня на учете три гигантских
слизня и около ста ящерок-многоголовок. И все время прибывают на плато
медузы, черт бы их побрал!
Да, надо вскрыть бункер Т. Мохова. Там бесценные коллекции и записи.
23-е. Обдумываю свое переселение вниз, на равнину, в болота. Вчера
весь день рассматривал ее. Ш. запустил крылатых разведчиков с
телеаппаратурой, я принимал стереоизображение (своим аппаратом). Что это?
Старается для меня? Или запугивает Люцифером? Роботы летали на винтах,
рыскали по самым глухим уголкам. Тайная жизнь Люцифера меня потрясла,
странная плавучесть в воздухе некоторых тяжелых организмов ошеломила. Я
должен быть там!
24-е. Спор на общем собрании - все против меня. Понятно - помещения,
выстроенные роботами, роскошны.
25-е. Плесень съела мой дом, на мою ногу сел фиолетового цвета грибок.
29-е. Второй дом раздавлен слизнем-титаном. Вспышка злобы, и я убил
его. Прекрасное его тело - золотистое с рябью карминных пятен - погибло.
Вечером роботы Ш. принесли мне новый дом, холодильник и синтетпищу. Я
слегка затемпературил. Я болен, но все же люблю этот мир, прекрасный и
безжалостный. Так любят красивых эгоистичных женщин. (Мод.) Записываю
симптомы своей болезни. (Длинный перечень.) Приходил Ш. и советовал мне
сложить с себя звание. Послал к черту, сказал, что не примирюсь, буду
воевать. Что сообщу Всесовету и выступлю свидетелем. О, я ему много
наговорил и, боюсь, лишнее наговорил.
...Лихоражу. Жаль, если умру, этот мир прекрасен и жизнью, и красотой
всего - солнца, деревьев, животных. Завидую тем, кто будет жить после
меня, - я так мало успел.
...Ш. боится меня и явно ждет моей смерти - около крутятся его
микророботы. Пришла М., увидела меня, ужаснулась, вскрикнула. Я прогнал
ее - заразится, пожалуй. Свет слабеет.
Видимо, началась атрофия глазного нерва. Так мне сказал д-р Гласе.
(Боли он сбивает настойкой из черной орхи.) ...Неужели умру? Нет! Нет! А
почему бы и нет? Я никому здесь не нужен. Сегодня (это записано цифровым
шифром) очнулся от резкой боли и поймал на себе суставчатого микроробота.
Нога деревенеет. Он сделал мне укол? Ужалил меня? (Далее симптомы
начинающейся агонии).
Глен! Я клянусь тебе: плато, изгрызенное ходами механизмов, будет
поднято мной. Словно кора поврежденного дерева.
В конце ходов, в последней ячее, сидит Штохл. Он делает чтото. Отсюда
я вижу светлый квадратик и вокруг него искорки.
И к нему придем мы, Закон и я, исполнитель его мудрости.
Закон!.. Он ослепителен в своей ясности.
Закон!.. Я вижу его сияющим кристаллом, красной зарей севера,
полуденным солнцем пустыни. Он прекрасен и грозен, он несет порядок в
путаницу жизни.
Соблюдение Закона - норма, нарушение его - болезнь.
Штохл явно и бурно лихорадит.
Закон!.. Я вижу его рождение, первоначальное шествие по Земле, его
раскинувшиеся в Космосе ростки. Умрет Штохл, умру я - Закон будет жить.
Ради него стоит мучиться и умирать. Иначе что будет с Обществом?.. Я
очнулся от мечтаний и увидел перед собой узкого чернобородого человека. Он
рассматривал меня. Меня!
- А-а, доктор. Поговорим. Я вижу, вами обнаружено несколько токсинов и
новых антибиотиков. А еще чем заняты? Делаете робота-хирурга. Зачем?
- Я всего лишь терапевт и, надо сказать, ленивый терапевт, - ответил
он.
- Отчего умер Глен?
- Болотная лихорадка. Я же давал заключение. Откуда эти вопросы? К
чему они?
Я встаю и засовываю тетради в карман.
- Убит!
- Бред, - презрительно бурчит эскулап. - Кому это нужно?
Я вышел.
Еще двери. Вхожу. Ха, молодожены! Им вместе - сорок лет. Заняты
исключительно друг другом.
В комнате много цветов. Они шевелятся, колыщат султанчиками,
вытягиваются, сжимаются. Их жизнь можно созерцать часами. Особенно сидя
рядышком с женой (мужем).
Штохл явно благоволит к семейным - отделка комнаты великолепная, на
стене оконные занавески. Отдергиваю их.
Ба! Земной пейзаж! Поляна, звери - коровки, фермер в комбинезоне,
ветерок, запахи... А все же есть что-то завораживающее в нашей праматери
Земле. Итак, Штохл желает, чтобы ему не мешали. Он задабривает всех и этим
просит: живите как хотите, но только не мешайте... - Муж - специалист по
роботам.
- Много делаете? - спрашиваю я.
- По штуке в день универсальных. Прочие узких профилей: порхатели,
прыгуны, червецы, десять-двенадцать таких малюток в день.
- Мощно! Это темп.
- Хозяин молодец, служить у него - счастье.
- Служить? - Я повторяю слово, пробую его на вкус, верчу во рту:
"хозяин, хозяин, хозяин" и "служить, служить"...
- А как же, - говорит хорошенькая жена, поглядывая на меня весьма
кокетливо. - Он такой добрый, наш Отто Иванович.
- Ваш?
Ясно, они отдыхают в удобном месте. Отдых высвобождает энергию. Штохл
вливает ее то в легкую и чистую работу, то в семейное счастье, то в пляски
с дымом и в грибное опьянение... с помощью Мэлоуна.
И человек-колонист становится человечком и колонистиком, он теряет
инициативу. Закон преступлен: так мы не освоим космос, не разбросаем Разум
по всем планетам.
- Вы знаете подробности смерти Глена? Нет? Понятно.
Комната, цветы, парящее ложе. Мод Глен, когда-то жена Глена, теперь
одинокая женщина. Оттого и пляшет. Подбородок тяжелый, блондинка. Ники,
юморист Ники, плетущийся за мной, входит в комнату, вынимает ее платочек из
сумки, отдает. Та (от неожиданности) берет, вспыхивает, кидает платок в
нас - тяжелый характер!.. Говорим.
Штохл?.. Его боится, глубоко ощущает всю бесплодность его натуры.
Глен?.. Он до сих пор живет в ней (его глаза, плечи, губы). Неужели мы
бессмертны только в делах и в памяти женщин?
- Всего хорошего!
...В коридоре мне встретился Шарги: - Хэлло, Звездный! Гуляете.
- Ты хоронил Глена? - спросил я.
- Хоронил Глена?.. - повторил Шарги. - С чего это вы взяли? Нет, я не
имел высокой чести ни хоронить, ни дружить с ним. Я простой человек, к
двуногим божествам типа Штохла и Глена отношения не имею. Но уверяю вас,
один другого стоил.
"Откуда он мог узнать? - металась его мысль. - Хотя глаза... Зачем мне
ввязываться в это дело. Останусь в стороне и проведу дурака".
- Не проведешь. И все знаешь.
- Я не понимаю вас...
- Я не жду слов, ты боишься Штохла. Дай мне картинку, и все.
Шарги упрямится: - Завираетесь, Звездный.
- Погляди мне в глаза.
Он поглядел. Что ему оставалось делать?
Я увидел: носилки с Гленом несут многоножки. Рядом идет Штохл в
скафандре. Остановились - Шарги обливает труп из бутылки. Доктор? Он в
стороне, он наблюдает. Шарги достал зажигалку. Пламя, дым, столб дыма...
Сгорая, Глен облаком взлетает в атмосферу. Где-то там, перегруппировав свои
атомы и с дождем упав вниз, он станет частью жизни Люцифера, сольется с
планетой.
Все нормально - болезнь, смерть, истребление опасного трупа. Значит,
Шарги не знает всего.
- Что предварило это событие? Говори.
Шарги упрямится: - Нет! Тебе не сломить мою волю.
- Но это же так просто. Встань! Ты спишь. (Он закрыл глаза.) Ты видишь
Глена и Штохла (за лобной костью началась суета образов).
Я пошарил в его памяти и повелел забыть наш разговор и стоять. Сам
пошел встретить Тима.
Вот было зрелище - подъем плота в пещеру!
А какой лохматый и оборванный бродяга Тим! А собаки!
Они так обрадовались мне!
Я проводил их и попросил Ники доставить еды и побольше, затем помочь
Тимофею выкупать собак.
Час я провел с Тимом и собаками. Те, все обнюхав, разыгрались. Они
гонялись друг за другом по коридору, рычали, лаяли. Шум поднялся страшный.
- Пока. Я ухожу, - сказал я Тиму. - К Штохлу.
- Я с тобой. А здорово здесь!
...Дверь кабинета охраняли спецроботы, одетые в ласковых цветов
пластмассу. Они смахивали на людей.
Только у каждого спецробота был лазер. Это боевые, сильные машины.
Зачем они? Вот бы побывать в первом ряду, когда Штохл проводит смотр своим
мыслям. Я бы дорого дал за это, заплатил бы любую цену. Даже знания Аргусов
не раскрывали этого человека.
Нас о цели прихода расспросил вежливый робот-секретарь.
Он говорил, но я все ждал, не хрустнет ли, раскрываясь, звездчатая
диафрагма лазера.
На всякий случай я встал впереди Тима.
Робот гнул перед нами пластмассовый хребет, рассыпался в любезностях.
Уверял, что Штохла нет, даже разрешил взглянуть и убедиться.
Мы взглянули в раскрытую дверь. Штохл занимал большую залу. Она
заставлена столами с аппаратами и картами.
Одним словом, кабинет работника.
На стене висит детальный чертеж Люцифера в разрезе. - Значит, он
прощупал его сейсмоволнами и, быть может, глубинным бурением.
Мы вернулись, и Тим ушел спать. А я ждал - Штохл должен прийти ко мне.
В три ночи дверь открылась. Штохл вошел. Хозяином сел в кресло.
Откинулся, сунул в рот конфету и, посасывая и почмокивая, спросил:
- Недурно у нас? А? (Получилось так - "недувно".)
- Уютно, - сказал я. - Прохлада, воздух, чай. Хорошо!
- Да, это вам не джунгли. Такая в них первородная каша... (и сморщился
брезгливо). Вроде наших с вами взаимных отношений. Я не люблю тянуть, мой
стиль - быстрота. А ведь тяну с вами, понимаете, тяну. Боюсь, что ли?
- Есть немного, - согласился я.
- Понимаете, - он положил ногу на ногу, - у меня такой пунктик - мне
во всем определенности хочется, ясности. Во всем! Вас я могу включить в
свои расчеты, вы мне ясны. И каким бы вы себе ни казались ужасным, я и
алгоритм ваш найду, и движения вычислю. И, знаете, весьма точно. Но...
Он сидел откинувшись, обтянутый блестящим костюмом, словно кожей. Он
казался металлическим, ему это нравилось, то и дело он посматривал в
настенное зеркало.
- ...но все же каша. Я стрелял, а не арестован. Неясно! Ясность же
хороша. О, я бы и этот мир сделал таким, если бы стал богом. Понимаете - во
всем четкость и минимум протоплазмы. Я бы сотворил мир роботов или на худой
конец мир насекомых. Они сухие насквозь. Заметьте, чем больше слизи в
существе, тем оно для расчета непригоднее. Возьмите Люцифер. Слизь, глыбы
первобытной слизи. Из них через миллиард лет будут сделаны неизвестных
свойств звери. И на таком фундаменте решено строить цивилизацию... Смешно.
- Закон о невмешательстве, - напоминаю я.
- Он глуп! Я бы вместо этой слизи дал мир, четкий и работящий, как
станок. Мир-друг. Мир-робот. А вы срываете мою работу... Неопределенность,
слизистость, - сердито говорил он. - Ненавижу их! Я и с собой-то мирюсь
из-за ясной головы да отличной маскировки кожей моих потрохов. И хочу все
знать точно и ясно, потому и пришел к вам. Хочу знать, вы мой враг (это
понятно) или потенциальный друг (это возможно)? Молчите, взвешиваете?.. Я
бы и сам это установил, да времени не имею. Но что это мы сидим и ерунду
городим? Хотите полюбоваться на мои штучки? Новые? А? Хехе, безопасные,
но... (он поднял палец). Но с определенной мыслью.
- Валяйте!
- Итак...
Штохл поднял палец и склонил голову, прислушиваясь.
И нижнюю губу закусил. Я услышал движение в коридоре.
Оно оборвалось у двери.
Дверь вошла в стену. В ее проеме стоял робот в бронеколпаке с
прорезями. Опять нарушение правил роботехники!
- Вижу, - заворковал Штохл, - вас смущает его вид. Это не броня, а
экранировка. Я весьма наслышан о вашей власти. Рискуют они там, в Совете, с
вами, рискуют. А если вы задумаете что-нибудь противозаконное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9
сражений с слизнями-титанами. Задача - истребить тех и других. Слизней,
судя по данным, десятка полтора. Но сколько их внизу, на равнине! Сегодня я
летал внизу: интенсивность биожизни потрясающая.
Договорились - Отто Иванович соберет микроманипулятор, и я стану
неотложно работать с генами. Хоздела поведет он.
10-е. Два события: первые плантации уничтожены налетом серебристых
крылатых змеек. Жилые помещения переведены под землю. Начат сбор
генетического материала. Шарги обнаружил съедобного слизня. Курт соединил
его гены с генами съедобной улитки (по моей схеме). Любопытно, что мы
получим? Долго фантазировали.
Я буквально влюбился во все здешнее. Видя монстров, которых сметет
эволюция, я мечтаю о заказниках для них.
О планете-заказнике.
15-е. Штохл приказал опрыскивать из огнеметов всю плесень в радиусе
полутора километров (а съеден только переносной домик). Я поспорил, но
уступил.
Совершаем вылазки в болота. Поражает некая смешанность форм, будто
природа еще только пробует, что и к чему присоединить. Это похоже на
сотворение мира по методу Лукреция Кара: "Сначала были созданы руки, ноги и
спины, а потом все соединилось как попало, и плохо соединенное умерло. Ибо
были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. и пр!"
(цитирую по памяти).
Я уверен, побежденные на плантациях, мы возьмем свое в другом. Путями
хирургической селекции и соматической генетики мы организуем Люцифер.
Работая, мы сами привыкнем к Люциферу и полюбим его.
18-е. Медузы убили Селиверстова.
21-е. О. И. ускоренными темпами пробивает штреки. Работа идет
круглосуточно. Торопят медузы - бурей пригнало. Изрядное их количество
напоролось на деревья и в агонии выпустило токсин. Ходим в скафандрах
повышенной защиты. Ш. командует всем. Как-то незаметно я оттеснен им на
почтенное место патриарха, говорящего только "да".
26-е. Роботы начисто выжигают плато. Но тут же, по горелому, на глазах
все начинает дико расти. Ш. требует абсолютно уходить в землю. Спорим. Я
заказал виварий и террарий.
Селекцию ведем сразу в трех направлениях. Первое - для нужд колонии.
Второе - получение форм, пригодных для иных планет. Третье - гармонизация и
приведение к доброте наиболее страшного (медузы и т. д.).
1-е августа. Скарп врезался в дерево. Погиб Крафт. Прилетел я туда
через час, но плесень доедала его. Бедный друг!
Спорили с Ш. о направлении цивилизации планеты. Он настаивает на
быстром уходе вглубь и создании подземной жизни.
Я вижу в этом опасность расслабления усилий и требую иного - полного
выхода на поверхность и борьбы. В земле можно оставить только лаборатории и
лазарет. Сначала должны быть борьба, изучение, привыкание к данной
биожизни. Ш. поставил вопрос на голосование, и я остался одиноким (Мод
воздержалась).
Мной недовольны те люди, которых я считал корнем и основой: Ш., Курт,
Шарги.
Их испуг перед биожизнью планеты (и на самом деле потрясающей) стал
психозом. Ш. уже наладил серийный выпуск универсальных роботов и строит
отличные помещения в земле.
О, я знаю его. Он не просто испуган биожизнью Люцифера, он охвачен
мыслью создать мир подземный. Как червь, Ш. прогрызает Люцифер насквозь:
изобретательность его не знает предела. Я же ставлю эксперимент по
преобразованию к лучшему именно этой планеты. Сменятся поколения, но будет
результат, и какой!
31-е. Удача! Первый гибрид слизня и улитки. Превосходный вкус, полный
набор аминокислот. Создан в невероятно быстрый срок. Полагаю, оказался
полезным токсин, найденный здесь Дж. Глассом. Формула его близка к
колхицину, но имеет и отличие. Ш. тотчас же сделал полые снаряды, и,
стреляя, вводил этот токсин слизням-титанам, вызывая их мутации. И
чудовищно быстро породил хищного плоского слизня с фиолетовым газом
слезоточивого действия. Черт знает что!
7-е. Перенес свою лабораторию на плато. Ощущение одиночества среди
этой кипящей жизни не испытываю. Я вижу, как поднимаются деревья, я
исследую их соки, я готов поклониться этой жизни.
11-е. Нашел водяные цветы черного цвта. Дж. Гласе выделил из них новый
токсин необычных свойств: он дает амнезию.
17-е. Работаю с медузами. Решил внести маленькую хромосомную бомбу в
их генетический фонд с расчетом взрыва ее через два-три поколения. Это
лишит их токсина. Но вдруг они погибнут? Отсюда необходимость изучения
жизни медуз. В сутолоке не установил сразу контакт с биостанцией Т. Мохова.
Что мешало? Ш. сказал о разрушении этой станции слизнями и гибели
ученых, и у меня был еще один тоскливый день.
19-е. Приходил Ш., звал под землю. Я отказался. Считаю, нужно дать
пример смелой жизни. Я бросаю свой дом-шар и перехожу в походный. Унес его
в центр плато. Здесь, на пепле, животные. По-видимому, они где-то
затаились, когда роботы выжигали плато. У меня на учете три гигантских
слизня и около ста ящерок-многоголовок. И все время прибывают на плато
медузы, черт бы их побрал!
Да, надо вскрыть бункер Т. Мохова. Там бесценные коллекции и записи.
23-е. Обдумываю свое переселение вниз, на равнину, в болота. Вчера
весь день рассматривал ее. Ш. запустил крылатых разведчиков с
телеаппаратурой, я принимал стереоизображение (своим аппаратом). Что это?
Старается для меня? Или запугивает Люцифером? Роботы летали на винтах,
рыскали по самым глухим уголкам. Тайная жизнь Люцифера меня потрясла,
странная плавучесть в воздухе некоторых тяжелых организмов ошеломила. Я
должен быть там!
24-е. Спор на общем собрании - все против меня. Понятно - помещения,
выстроенные роботами, роскошны.
25-е. Плесень съела мой дом, на мою ногу сел фиолетового цвета грибок.
29-е. Второй дом раздавлен слизнем-титаном. Вспышка злобы, и я убил
его. Прекрасное его тело - золотистое с рябью карминных пятен - погибло.
Вечером роботы Ш. принесли мне новый дом, холодильник и синтетпищу. Я
слегка затемпературил. Я болен, но все же люблю этот мир, прекрасный и
безжалостный. Так любят красивых эгоистичных женщин. (Мод.) Записываю
симптомы своей болезни. (Длинный перечень.) Приходил Ш. и советовал мне
сложить с себя звание. Послал к черту, сказал, что не примирюсь, буду
воевать. Что сообщу Всесовету и выступлю свидетелем. О, я ему много
наговорил и, боюсь, лишнее наговорил.
...Лихоражу. Жаль, если умру, этот мир прекрасен и жизнью, и красотой
всего - солнца, деревьев, животных. Завидую тем, кто будет жить после
меня, - я так мало успел.
...Ш. боится меня и явно ждет моей смерти - около крутятся его
микророботы. Пришла М., увидела меня, ужаснулась, вскрикнула. Я прогнал
ее - заразится, пожалуй. Свет слабеет.
Видимо, началась атрофия глазного нерва. Так мне сказал д-р Гласе.
(Боли он сбивает настойкой из черной орхи.) ...Неужели умру? Нет! Нет! А
почему бы и нет? Я никому здесь не нужен. Сегодня (это записано цифровым
шифром) очнулся от резкой боли и поймал на себе суставчатого микроробота.
Нога деревенеет. Он сделал мне укол? Ужалил меня? (Далее симптомы
начинающейся агонии).
Глен! Я клянусь тебе: плато, изгрызенное ходами механизмов, будет
поднято мной. Словно кора поврежденного дерева.
В конце ходов, в последней ячее, сидит Штохл. Он делает чтото. Отсюда
я вижу светлый квадратик и вокруг него искорки.
И к нему придем мы, Закон и я, исполнитель его мудрости.
Закон!.. Он ослепителен в своей ясности.
Закон!.. Я вижу его сияющим кристаллом, красной зарей севера,
полуденным солнцем пустыни. Он прекрасен и грозен, он несет порядок в
путаницу жизни.
Соблюдение Закона - норма, нарушение его - болезнь.
Штохл явно и бурно лихорадит.
Закон!.. Я вижу его рождение, первоначальное шествие по Земле, его
раскинувшиеся в Космосе ростки. Умрет Штохл, умру я - Закон будет жить.
Ради него стоит мучиться и умирать. Иначе что будет с Обществом?.. Я
очнулся от мечтаний и увидел перед собой узкого чернобородого человека. Он
рассматривал меня. Меня!
- А-а, доктор. Поговорим. Я вижу, вами обнаружено несколько токсинов и
новых антибиотиков. А еще чем заняты? Делаете робота-хирурга. Зачем?
- Я всего лишь терапевт и, надо сказать, ленивый терапевт, - ответил
он.
- Отчего умер Глен?
- Болотная лихорадка. Я же давал заключение. Откуда эти вопросы? К
чему они?
Я встаю и засовываю тетради в карман.
- Убит!
- Бред, - презрительно бурчит эскулап. - Кому это нужно?
Я вышел.
Еще двери. Вхожу. Ха, молодожены! Им вместе - сорок лет. Заняты
исключительно друг другом.
В комнате много цветов. Они шевелятся, колыщат султанчиками,
вытягиваются, сжимаются. Их жизнь можно созерцать часами. Особенно сидя
рядышком с женой (мужем).
Штохл явно благоволит к семейным - отделка комнаты великолепная, на
стене оконные занавески. Отдергиваю их.
Ба! Земной пейзаж! Поляна, звери - коровки, фермер в комбинезоне,
ветерок, запахи... А все же есть что-то завораживающее в нашей праматери
Земле. Итак, Штохл желает, чтобы ему не мешали. Он задабривает всех и этим
просит: живите как хотите, но только не мешайте... - Муж - специалист по
роботам.
- Много делаете? - спрашиваю я.
- По штуке в день универсальных. Прочие узких профилей: порхатели,
прыгуны, червецы, десять-двенадцать таких малюток в день.
- Мощно! Это темп.
- Хозяин молодец, служить у него - счастье.
- Служить? - Я повторяю слово, пробую его на вкус, верчу во рту:
"хозяин, хозяин, хозяин" и "служить, служить"...
- А как же, - говорит хорошенькая жена, поглядывая на меня весьма
кокетливо. - Он такой добрый, наш Отто Иванович.
- Ваш?
Ясно, они отдыхают в удобном месте. Отдых высвобождает энергию. Штохл
вливает ее то в легкую и чистую работу, то в семейное счастье, то в пляски
с дымом и в грибное опьянение... с помощью Мэлоуна.
И человек-колонист становится человечком и колонистиком, он теряет
инициативу. Закон преступлен: так мы не освоим космос, не разбросаем Разум
по всем планетам.
- Вы знаете подробности смерти Глена? Нет? Понятно.
Комната, цветы, парящее ложе. Мод Глен, когда-то жена Глена, теперь
одинокая женщина. Оттого и пляшет. Подбородок тяжелый, блондинка. Ники,
юморист Ники, плетущийся за мной, входит в комнату, вынимает ее платочек из
сумки, отдает. Та (от неожиданности) берет, вспыхивает, кидает платок в
нас - тяжелый характер!.. Говорим.
Штохл?.. Его боится, глубоко ощущает всю бесплодность его натуры.
Глен?.. Он до сих пор живет в ней (его глаза, плечи, губы). Неужели мы
бессмертны только в делах и в памяти женщин?
- Всего хорошего!
...В коридоре мне встретился Шарги: - Хэлло, Звездный! Гуляете.
- Ты хоронил Глена? - спросил я.
- Хоронил Глена?.. - повторил Шарги. - С чего это вы взяли? Нет, я не
имел высокой чести ни хоронить, ни дружить с ним. Я простой человек, к
двуногим божествам типа Штохла и Глена отношения не имею. Но уверяю вас,
один другого стоил.
"Откуда он мог узнать? - металась его мысль. - Хотя глаза... Зачем мне
ввязываться в это дело. Останусь в стороне и проведу дурака".
- Не проведешь. И все знаешь.
- Я не понимаю вас...
- Я не жду слов, ты боишься Штохла. Дай мне картинку, и все.
Шарги упрямится: - Завираетесь, Звездный.
- Погляди мне в глаза.
Он поглядел. Что ему оставалось делать?
Я увидел: носилки с Гленом несут многоножки. Рядом идет Штохл в
скафандре. Остановились - Шарги обливает труп из бутылки. Доктор? Он в
стороне, он наблюдает. Шарги достал зажигалку. Пламя, дым, столб дыма...
Сгорая, Глен облаком взлетает в атмосферу. Где-то там, перегруппировав свои
атомы и с дождем упав вниз, он станет частью жизни Люцифера, сольется с
планетой.
Все нормально - болезнь, смерть, истребление опасного трупа. Значит,
Шарги не знает всего.
- Что предварило это событие? Говори.
Шарги упрямится: - Нет! Тебе не сломить мою волю.
- Но это же так просто. Встань! Ты спишь. (Он закрыл глаза.) Ты видишь
Глена и Штохла (за лобной костью началась суета образов).
Я пошарил в его памяти и повелел забыть наш разговор и стоять. Сам
пошел встретить Тима.
Вот было зрелище - подъем плота в пещеру!
А какой лохматый и оборванный бродяга Тим! А собаки!
Они так обрадовались мне!
Я проводил их и попросил Ники доставить еды и побольше, затем помочь
Тимофею выкупать собак.
Час я провел с Тимом и собаками. Те, все обнюхав, разыгрались. Они
гонялись друг за другом по коридору, рычали, лаяли. Шум поднялся страшный.
- Пока. Я ухожу, - сказал я Тиму. - К Штохлу.
- Я с тобой. А здорово здесь!
...Дверь кабинета охраняли спецроботы, одетые в ласковых цветов
пластмассу. Они смахивали на людей.
Только у каждого спецробота был лазер. Это боевые, сильные машины.
Зачем они? Вот бы побывать в первом ряду, когда Штохл проводит смотр своим
мыслям. Я бы дорого дал за это, заплатил бы любую цену. Даже знания Аргусов
не раскрывали этого человека.
Нас о цели прихода расспросил вежливый робот-секретарь.
Он говорил, но я все ждал, не хрустнет ли, раскрываясь, звездчатая
диафрагма лазера.
На всякий случай я встал впереди Тима.
Робот гнул перед нами пластмассовый хребет, рассыпался в любезностях.
Уверял, что Штохла нет, даже разрешил взглянуть и убедиться.
Мы взглянули в раскрытую дверь. Штохл занимал большую залу. Она
заставлена столами с аппаратами и картами.
Одним словом, кабинет работника.
На стене висит детальный чертеж Люцифера в разрезе. - Значит, он
прощупал его сейсмоволнами и, быть может, глубинным бурением.
Мы вернулись, и Тим ушел спать. А я ждал - Штохл должен прийти ко мне.
В три ночи дверь открылась. Штохл вошел. Хозяином сел в кресло.
Откинулся, сунул в рот конфету и, посасывая и почмокивая, спросил:
- Недурно у нас? А? (Получилось так - "недувно".)
- Уютно, - сказал я. - Прохлада, воздух, чай. Хорошо!
- Да, это вам не джунгли. Такая в них первородная каша... (и сморщился
брезгливо). Вроде наших с вами взаимных отношений. Я не люблю тянуть, мой
стиль - быстрота. А ведь тяну с вами, понимаете, тяну. Боюсь, что ли?
- Есть немного, - согласился я.
- Понимаете, - он положил ногу на ногу, - у меня такой пунктик - мне
во всем определенности хочется, ясности. Во всем! Вас я могу включить в
свои расчеты, вы мне ясны. И каким бы вы себе ни казались ужасным, я и
алгоритм ваш найду, и движения вычислю. И, знаете, весьма точно. Но...
Он сидел откинувшись, обтянутый блестящим костюмом, словно кожей. Он
казался металлическим, ему это нравилось, то и дело он посматривал в
настенное зеркало.
- ...но все же каша. Я стрелял, а не арестован. Неясно! Ясность же
хороша. О, я бы и этот мир сделал таким, если бы стал богом. Понимаете - во
всем четкость и минимум протоплазмы. Я бы сотворил мир роботов или на худой
конец мир насекомых. Они сухие насквозь. Заметьте, чем больше слизи в
существе, тем оно для расчета непригоднее. Возьмите Люцифер. Слизь, глыбы
первобытной слизи. Из них через миллиард лет будут сделаны неизвестных
свойств звери. И на таком фундаменте решено строить цивилизацию... Смешно.
- Закон о невмешательстве, - напоминаю я.
- Он глуп! Я бы вместо этой слизи дал мир, четкий и работящий, как
станок. Мир-друг. Мир-робот. А вы срываете мою работу... Неопределенность,
слизистость, - сердито говорил он. - Ненавижу их! Я и с собой-то мирюсь
из-за ясной головы да отличной маскировки кожей моих потрохов. И хочу все
знать точно и ясно, потому и пришел к вам. Хочу знать, вы мой враг (это
понятно) или потенциальный друг (это возможно)? Молчите, взвешиваете?.. Я
бы и сам это установил, да времени не имею. Но что это мы сидим и ерунду
городим? Хотите полюбоваться на мои штучки? Новые? А? Хехе, безопасные,
но... (он поднял палец). Но с определенной мыслью.
- Валяйте!
- Итак...
Штохл поднял палец и склонил голову, прислушиваясь.
И нижнюю губу закусил. Я услышал движение в коридоре.
Оно оборвалось у двери.
Дверь вошла в стену. В ее проеме стоял робот в бронеколпаке с
прорезями. Опять нарушение правил роботехники!
- Вижу, - заворковал Штохл, - вас смущает его вид. Это не броня, а
экранировка. Я весьма наслышан о вашей власти. Рискуют они там, в Совете, с
вами, рискуют. А если вы задумаете что-нибудь противозаконное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9