А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

По правде сказать, мало кто в Ксанфе имел обыкновение радоваться встречам с демонами, но Рапунцель, прекрасная и душой и телом, являла собой полное противоречие своему язвительному, острому на язык супругу. Ее отличительной чертой (помимо доброго нрава) являлись бесконечно длинные струящиеся волосы, менявшие цвет от макушки к кончикам.
— Чему мы обязаны удовольствием видеть тебя?
Рапунцель удалось сделать почти невозможное: смутить демонессу, которая уклонилась от прямого ответа и промямлила:
— Э… могу я поговорить с Гранди?
— Разумеется! — Рапунцель приподняла с пола волосы, чтобы они не мешали пройти, и окликнула мужа:
— Дорогой! Тут кое-кто хочет тебя видеть.
В переднюю вышел Гранди, в облике которого, хотя он уже давно являлся живым существом, можно было углядеть признаки того, что первоначально его изготовили из тряпочек и прутьев.
— Это не кое-кто, — заявил он, едва завидев гостью, — а вредина и негодница Метрия, которая вдобавок редкое слово может вымолвить правильно.
— Голем Гранди, — торжественно заявила Метрия, напустив на себя важный вид. — Я прибыла, чтобы вручить тебе подвеску.
— Что за вздор? Какую еще подвеску?
— Фреску, феску, невестку…
— Может, повестку!
— Не важно, — сказала она с демонической улыбкой, вручая ему диск, — бери берилл, маленький болтун.
Обычно Гранди старался, чтобы последнее слово осталось за ним, но, получив диск, так растерялся, что даже не отреагировал на «болтуна».
— А куда меня вызывают? — спросил он.
— На суд над Роксаной.
— Это над той здоровенной птицей? Она же смирная, солидная особа! Худшее, что могла сделать Роксана, — это рассердить Симург, пролетев слишком близко к Парнасу. В чем ее обвиняют?
— Сама хотела бы это знать. Пойдем со мной и спросим.
Гранди кивнул. Его тоже заинтересовала эта история, тем паче что он любил переводить разговоры всякого рода чудных существ.
— Я не против, — сказал он, — но не хотелось бы оставлять Рапунцель одну.
— А у меня и для нее есть повестка, — сообщила Метрия, доставая диск с именем Рапунцель. — Она назначена в жюри присяжных.
— А как же Сюрприз? — спросила Рапунцель, изучая свою повестку.
— Ее в списке нет. Не исключено, что в ходе процесса будут затронуты Взрослые Тайны, так что дети туда не приглашены.
— Если надо, я могу стать хоть подростком, хоть переростком, — заявила девочка.
— Нет, доченька, — тут же откликнулась Рапунцель. — Побереги магию для тех случаев, когда она действительно будет необходима, а не растрачивай ее впустую ради того, что тебе на самом деле не интересно. Пока мы в отлучке, поиграй с Распутником.
— Ладно, — с готовностью согласилась девочка. Распутник прежде являлся древопутаной, но в процессе магического воздействия, описанного в вычеркнутой цензурой главе, полностью распутанился и превратился в веселого зеленого великана. Однако растительное происхождение сказывалось на его умственных способностях: он был простоват и потому лучше всего ладил с детьми.
— Вообще-то суд состоится через пару недель, — сообщила Метрия, — поэтому присяжным незачем отправляться в Безымянный замок до той поры. Я зашла к вам первым, потому что очень хотела узнать, что такого натворила Роксана. А без Гранди с ней не поговоришь.
— Это мы устроим, демонесса, можешь не сомневаться, — с энтузиазмом заверил голем. — Слушай, а сама-то ты каким боком к этой истории притерлась? Да и вид у тебя какой-то… ты часом замуж не вышла?
— Вышла, получила половинку души и влюбилась — вот в таком порядке, — подтвердила Метрия. — Теперь мы с мужем пытаемся добиться внимания со стороны аиста, а он от нас клюв воротит. Я, понятное дело, побывала у Хамфри, но он спровадил меня к Симург, а та приставила меня к делу: повестки разносить. Но, улучив свободную минутку, я всякий раз возвращаюсь домой, чтобы сделать мужа ужасно счастливым.
— О, я знаю, каково это, — заметил Гранди, бросив взгляд на Рапунцель, чьи волосы тут же приняли форму сердечка, окаймлявшего ее фигурку, в то время как она подмигнула супругу.
— Что ж, в дорогу! Вези меня в этот Небесный Курятник.
Подхватив голема, Метрия устремилась к Безымянному замку. Стучаться не пришлось, ибо отверстие в защитных чарах сохранилось, дожидаясь ее обещанного возвращения. Очень скоро они оказались в центральном зале, перед каменным гнездом.
— Роксана, я уполномочена вручить тебе повестку, — заявила Метрия, в то время как Гранди повторял за ней то же самое по-птичьи. Вообще-то в этом нужды не было, ибо птица рок прекрасно понимала человеческую речь. Это люди, увы, воспринимали ее речь как рокот. Ближайший к ним глаз птицы расширился, послышалось рокочущее карканье.
— Она говорит, что ни по какой повестке никуда не отправится, поскольку не может допустить охлаждения яйца. Оно почти высиделось, и птенец может вылупиться в любой момент. Это задание Симург.
— Так ведь и повестка от самой Симург, — возразила Метрия и швырнула диск огромной птице.
Та поймала его клювом, выказав удивительную ловкость, положила на край гнезда и сфокусировала на нем один глаз. Потом, воспользовавшись чудовищных размером когтем, перевернула диск, прочла надпись на обратной стороне и каркнула.
— Она говорит, что не понимает, в чем ее обвиняют, — перевел Гранди. — Уже шестьсот лет она клюва не высовывала из этого замка и все указанное время старательно высиживала яйцо. Спрашивает, не дуришь ли ты ее, дымная башка?
— И это все она выразила одним рокотом? — изумилась Метрия. — Ты точно перевел?
— Почти. Птица рок, чтобы ты знала, обладает исключительной выразительностью. Но если тебе интересно, как она назвала тебя на самом деле…
— Не в этом суть, — отмахнулась Метрия, зная, как любит Гранди задевать за живое. — Так ты говоришь, что она не знает, за что ее собираются лудить?
— Что делать?
— Нудить, водить, будить…
— Может, судить, лягушачьи мозги?
— Не важно. Сам подумай, раз этим занялась лично Симург, дело, должно быть, серьезное. Неужели у нее нет даже предположений?
Последовал короткий обмен репликами по-птичьи, после чего Гранди сказал:
— Решительно никаких, даже самых отдаленных. Она шесть веков сидит здесь и добросовестно выполняет свою работу. Видимо, произошла какая-то ошибка.
— Чтобы Симург да допустила ошибку? — Метрия пожала плечами, вспомнив гремевшие в ее сознании МЫСЛИ самого сведущего существа Ксанфа. — Да и надписи на диске не вызывают сомнений. Роксана предстанет перед судом здесь, в замке, через две недели.
Гранди перевел. Птица пожала крыльями с весьма озадаченным видом и заявила, что в любом случае останется здесь. Потому что яйцо не бросит.
Кончилось тем, что они покинули замок и Метрия доставила Гранди домой.
— Если понадобишься, я за тобой залечу, — сказала она голему. — Но главное не забудьте: ты и Рапунцель будете участвовать в процессе.
— Да уж не забудем, — заверил ее Гранди. — Рапунцель сделается ростом как раз до того облака, поставит меня туда и станет маленькой, так что я втащу ее наверх за руку. Можешь не беспокоиться: я ни за что на свете не пропущу этот суд.
— Я тоже, — призналась Метрия, — Здесь происходит что-то неопрятное.
— Какое?
— Невнятное. Неаккуратное, неприятное…
— Может, непонятное?
— Вот-вот, — сердито согласилась она.
— Это точно. Не будь в дело замешана Симург, я заподозрил бы розыгрыш.
— Симург не шутит.
— Не шутит, — согласился голем.
На том они распрощались, и Метрия помчалась к тому единственному в списке, кто, по причине своей чрезвычайной осведомленности, мог что-то знать о намечавшемся суде, — к профессору Балломуту. Помимо всего прочего, она намеревалась получить истинно демоническое, нечестивое удовольствие, вручив старому ворчуну повестку.
Балломут читал лекцию в аудитории Университете Магии. Материализовавшись в глубине класса, Метрия тут же ощутила недоброе предчувствие. Профессор, хотя она ни за что бы этого не признала, всегда внушал ей страх. Облик его был ужасен даже по демоническим меркам, а когда он приводил аргументы и настаивал на своем, его рога подсвечивались изнутри адским пламенем. Физиономией Балломут обладал столь безобразной, что, случись ему затесаться в толпу огров, те наверняка приняли бы профессора за своего. Но хуже всего было то, что он буквально подавлял всех познаниями: если уж Балломут чего-то не знал, то этого знать и не стоило.
— …Таким образом, — говорил он с блеском в глазах, — мы можем прийти к заключению, что четвертый принцип респонсивной магии в данном случае не нарушен, и парадокс как таковой не имеет места.
Все студентки затрепетали, ожидая, что сейчас грозный профессор приведет пример, но тут его внимание переключилось на иной объект.
— Метрия? Тебя каким ветром сюда занесло?
От испуга Метрия обратилась в несчастную сиротку: вроде и не собиралась, но что-то во взгляде профессора размягчило ей хребет.
— Ничего особенного, Ваше Всезнайство, — пропищала она, и по ее щеке скатилась крупная слеза.
— Большинство так называемых «Студентов» приходят сюда с кашей в голове, а у тебя, я вижу, хребет из каши. А ну выкладывай, зачем заявилась.
Бедная сиротинушка, вся дрожа, двинулась к нему.
— У… меня… кое что… есть, — промямлила она на ходу.
— Давай сюда! — повелел профессор столь властно, что завибрировали стропила.
Она вручила ему диск.
— Это… п… п… повестка.
— Что?
Земля содрогнулась, с потолка посыпалась штукатурка, студенты съежились от страха.
— Присутствовать на процессе в Безымянном замке в качестве председателя…
— Сам вижу! — профессор, и на сей раз штукатурка посыпалась со стен. — По какому случаю суд?
— Я… я думала, Ваше Всезнайство все знает.
— Убирайся прочь, бесхребетница!
И несчастная сиротка исчезла, так ничего и не узнав.
— Я бы ему этого не спустила, — заявила Менция. — Да и ты тоже, пока не обзавелась своей дурацкой душой.
Метрия промолчала: бывали случаи, когда душа и вправду оказывалась помехой.
— Лучше бы эту повестку ему вручила ты, — призналась она.
— Давай я следующему вручу. Кто там у тебя по списку?
— Волшебник Трент и волшебница Ирис.
— Хм. Ты возьмешь на себя Трента, а я Ирис. У меня с ней уже вышла одна история.
Вернувшись в родной замок, Метрия заглянула к Велено, но тот все еще пребывал в блаженной прострации после предыдущего осчастливливания. Тогда она переместилась к пруду Мозговитого Коралла, где должны были находиться Трент и Ирис. Но их там не оказалось.
Метрия присела на корточки и опустила палец в воду.
— Что тебе нужно, демонесса? — осведомился пруд.
— Где волшебник Трент?
— Его здесь нет. Он забрал волшебницу Ирис на второй медовый месяц, как раз через пятьдесят три года после первого. На сей раз любовь их будет еще сильнее, ведь они стали моложе.
— Медовый месяц! — воскликнула Метрия. — Мне что же, придется на этот самый месяц лететь?
— Совершенно верно.
— Ну что ж, пруд, и на том спасибо, — со вздохом сказала она и отправилась на месяц. (Надо заметить, что столь странное, прижившееся со временем и в Ксанфе, название — «месяц» — дали луне обыкновены. Что они этим хотели сказать, так и осталось тайной. Высказывалось предположение, будто в Обыкновении каждый месяц делают новую луну, однако ученые УНИВЕРМАГа опровергли его, доказав: все, из чего делается луна, обыкновены попросту поедают.)
Шлепнувшись на груду заплесневелого сыра и выругавшись, Метрия вспомнила, что две стороны этого самого «месяца» весьма различны. Обращенная к Ксанфу давным-давно отсырела и покрылась коркой сыра, тогда как обратная сторона осталась неиспорченной.
Очистив ноги, она перелетела на обратную, медовую сторону, где счастливые новобрачные нежились в состоянии, близком к тому ужасному счастью, каким она имела обыкновение одаривать Велено. Правда, счастье это было недолговечно, поскольку они не могли навсегда остаться на медовой стороне месяца.
Обозрев идиллический пейзаж, демонесса приметила дивный фонтан из огненной воды, причем поднимавшийся от огня дым (ведь без огня его не бывает) образовывал фон из облаков пастельных оттенков. Сообразив, что это явная иллюзия, ведь никаких облаков на луне нет, демонесса направилась туда и, разумеется, обнаружила волшебницу Ирис. В облике девушки лет двадцати с небольшим она любовалась фонтаном, в то время как волшебник Трент дремал.
— Привет, король Эмеритус, — сказала Метрия, подойдя к нему, — помнишь меня?
— О, Метрия, — воскликнул он, просыпаясь. — Как же не помнить, увиденное в Обыкновении не забывается.
— Это точно, — согласилась она, — тогдашние впечатления даже побудили меня самой опробовать, что такое брак. Но я тут не для воспоминаний, а с миссией: принесла тебе повестку. Короче говоря, бери берилл.
— Я буду судебным приставом? — удивился Трент, прочтя надпись. — Это тема для романа.
— Роман будет что надо, — согласилась она, передавая тело худшей половине.
— Привет, Ирис, — сказала Менция. — Мы разделяли с тобой безумие даже там, где я была в здравом уме.
— Помню, — лениво согласилась Ирис С этой целью я была омоложена, чем весьма довольна. А что это у тебя?
— Повестка.
Ирис покрутила диск.
— Хм… спецэффекты. А зачем, скажи на милость, на суде нужны спецэффекты?
— Я знаю не больше тебя, — ответила Менция. — Может быть, по ходу дела в Безымянном замке потребуется создать какую-нибудь иллюзию в рамках этого, как его, следственного эксперимента.
— Безымянный замок? — удивился Трент. — Так суд состоится там? Это ведь то место, где сидит на гнезде птица рок?
— Точно, — подтвердила Менция, — птица Рок по имени Роксана. Как раз ее-то и собрались судить. Ты случайно не знаешь, за что?
— Ни сном ни духом, — покачал головой Трент. — Серьезная птица, ответственно относящаяся к делу. Это не розыгрыш?
— Какой же розыгрыш, — сказала Ирис Ты взгляни на диски, они ведь из черного берилла, одного из самых редких минералов Ксанфа. Кто бы стал дурачиться с такими ценностями?
— Верно, — кивнул волшебник, — Ну что ж, наше с Ирис пребывание здесь все равно подходит к концу, так что можно и на суд. Когда заседание?
— Через две недели, — сказала Менция и огляделась по сторонам. — А пока мне хочется отмочить нечто безумное.
С этими словами она нырнула в созданный иллюзией Айрис фонтан и принялась плескаться, брызгая на туманный фон.
В тот же миг вода обратилась в огонь, а огонь в воду, и она с криком выскочила из фонтана, изрядно опалив мягкое место.
— Горячо! — пожаловалась Менция.
— Некоторые любят погорячее, — пожал плечами Трент. — Но тебе урок: не стоит влезать в иллюзии.
— Это намек на то, что нам лучше отсюда убраться, — сказала Метрия худшей половине. — Думаю, они предпочтут закончить свое пребывание здесь без нас.
— Это потому, что ты замужняя и полуодушевленная, — буркнула Менция, но возражать не стала, и они вернулись в Ксанф.
— Много еще повесток? — осведомилась Худшая.
— Ровно половина уймы, — сообщила Метрия, заглянув в мешок. — Но в первую очередь надо известить Грея Мэрфи и принцессу Яне.
— А не Айви? — удивилась Менция. — Опасно допускать Яне до такого дела, как процесс: втемяшится ей в башку какая-нибудь идея, и все пойдет наперекосяк.
— Это точно. Но невозможно предположить, чтобы Симург допустила такое.
— И чтобы она отдала под суд невинную птицу, — фыркнула Менция.
— В конце концов, если у Яне появятся опасные идеи, можно будет обрызгать ее эликсиром из Леты, чтобы заставить позабыть о Грее.
— Здорово. Таким манером можно полностью восстановить ее талант. Ведь ее идеи воплощаются в жизнь, лишь если исходят от того, кто об этом таланте не осведомлен.
— Безумная мысль!
— Спасибо на добром слове.
— Но где мне найти Грея Мэрфи?
— Я смотрю, у кого души прибавляется, у того ума убавляется. Повестка на что? Или ты не знаешь, что магия повестки как раз в том и заключается, чтобы повести кого надо куда надо?
Метрия подняла диск, и он поплыл в воздухе в одном ему известном направлении. Демонесса обратилась в дымный шлейф, дабы повестка могла не просто вести, а тащить ее за собой. Через некоторое время они достигли побережья, но диск и не думал останавливаться. Как ни странно, но получалось, что Грей Мэрфи пребывает в море.
Когда Метрия пролетала над водой, морское чудовище вытаращило на нее огромный глаз. Она знала, что эта разновидность монстров не кусается, а лишь любуется, однако знала и то, что поощрять их в этом не следует, дабы не развивать вредную привычку питаться одними визуальными впечатлениями, именуемую любоедством. Поэтому, когда чудище попыталось заглянуть за вырез блузки, Метрия превратила ее в свитер с высоким воротом, а при попытке заглянуть под юбку обратила ее в слаксы. Поняв, что трусиков ему нипочем не увидеть, чудище со вздохом ушло в глубину. »
Теперь она пролетала над Гольфстримом, и ей приходилось без конца уворачиваться от стремительно летавших во всех направлениях мячей для гольфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37