Исторгнув
изумленный вопль, Таппи упал. Влетевший в комнатку с чемоданчиком и
шприцем наготове Малькольм в нерешительности попятился.
- Долг вам нужен, да?.. - криво улыбаясь, Виктор шагнул навстречу. -
Я вам все верну, гады! Сполна верну!.. - шатаясь, как пьяный, он сделал
еще один шаг и рухнул на старенький коврик.
- Ну и буйвол! - Таппи, потирая ногу, поднимался с пола. С
любопытством глянул в сторону Люка. Тот был в порядке, но тоже держался за
живот. - Стало быть, не ошиблись - взяли того, кого нужно. Давай,
Малькольм, действуй.

Он все еще не понимал, что им понадобилось от него. Лишь догадывался,
что спасение в гостиничном номере они организовали не зря. То есть, в
самом начале он вообще об этом не задумывался. Слишком уж плохо себя
чувствовал. Ему промыли желудок, напичкали антибиотиками, и около суток
Виктор провел без сна, исходя потом, содрогаясь от мучительных спазмов.
Размышлять над смыслом происходящего Виктор (а теперь он был Виктором и
только Виктором, потому что снова жил и хотел жить) начал только сегодня,
когда боли наконец отступили и он впервые самостоятельно прошествовал по
длинному больничного цвета коридору.
Чем можно напугать человека, еще совсем недавно покушавшегося на свою
жизнь? Оказывается, есть и такие вещи. Кто-то в больничной палате вполне
серьезно назвал его донором. Нельзя сказать, чтобы душа у Виктора ушла в
пятки, но мысленно он тут же поджался. В руках невидимых барабанщиков
замелькали стремительные палочки, организм играл всеобщий сбор. Как всякий
обыватель, он был наслышан об ужасах подпольных трансплантаций.
Бессердечные охотники бродили черными призраками среди беспечного
населения, выискивая наиболее здоровые экземпляры. Он подходил по всем
параметрам - не наркоман и не калека, безработный эмигрант с минимальным
количеством знакомых, человек, о котором не всполошатся родные и близкие.
Так или иначе, но мысль о подобных вещах вызывала у него дрожь и
омерзение. Приведись ему выбирать, он, не колеблясь предпочел был выстрел
в упор, нежели шанс превратиться в объект кражи живых органов. Кости,
глаза, кожа, почки, селезенка, сердце... Честно говоря, в подобные
преступления он все еще не верил, столь черными они ему казались. Вот кого
он сам, опустившийся на войне до самого страшного, согласился бы
уничтожать десятками и сотнями. Суд для таких, кто без содрогания взрезал
на прозекторских столах похищенных детей с их нежно-розовыми
внутренностями, способными омолодить какого-нибудь разжиревшего мафиози,
Виктор считал недопустимой роскошью. Потому что есть грешки и есть грехи,
и преступление-поступок значительно отличается от преступления-ошибки.
Первых карают, вторых только осаживают.
Уже через несколько часов он был готов действовать и с трудом
сдерживал себя, чтобы не выдать раньше времени возвращающихся сил.
К великому удивлению, руки у него так и оставались свободными, никто
не следил за ним, и когда он, нарочито покачиваясь, выбрел в коридор,
охрана не остановила его окриками, за спиной не защелкали взводимые курки.
И тогда окольными путями к Виктору вновь вернулась мысль о казино. Он
побывал там всего раз, но успел угодить в ловушку, в которую попадаются
лишь самые отъявленные простофили. Виктор проиграл последние деньги и еще
остался им должен. Не то, чтобы очень уж много, но вполне достаточно для
получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник
соглашается на что угодно.
Слово "мафия" вертелось в голове все назойливее, вытесняя гипотезу о
мультитрансплантации и ее черных хирургах.
Но если так, если он должник, то в каком качестве его поместили
сюда?.. Место это напоминало больницу весьма отдаленно. Не походило оно и
на казематы, где порой месяцами отбывают срок похищенные заложники.
Разгуливая по просторным коридорам, Виктор все более запутывался в своих
невеселых предположениях. И когда вечером за ним пришел высокого роста
санитар, он ощутил смутное облегчение.
- Вас ожидает Дик Рупперт, - пояснил санитар. Имя это Виктору ни о
чем не говорило, тем не менее он покорно проследовал за гигантом,
обряженным в белое.

- Забудь о казино, парень! Мы не мелкая шушера, мы - вполне законное
предприятие и работаем в тесном контакте с полицией. - Дик Рупперт стоял у
окна, отчего Виктор не мог толком его рассмотреть. Впрочем, и тот темный
силуэт, который он созерцал, выглядел довольно внушительно. Рыхлая громада
под метр девяносто пять с массивными плечами и ястребиным профилем. Голос
был под стать фигуре. Рупперт говорил, совершенно не напрягаясь, но голос
его царствовал в кабинете, заполняя пространство до последнего кубического
сантиметра. Временами в низкой раскатистой хрипотце слышался неприятный
металлический лязг, и лязг этот выдавал небрежение к произносимому.
Появлялось ощущение, что Рупперт снисходит до собеседника, втолковывая
банальные вещи на банальном, привычном человечеству языке. О подобных
голосах и подобных интонациях, вероятно, мечтают втайне мастера пыточных
дел, дипломаты и юные командиры взводов. В сущности Рупперт и был
командиром. Во всяком случае, замашки его вполне подходили под ранжир
командирских. В мирной жизни таких субъектов называют "босс" или
как-нибудь в том же духе. Беседуя с Виктором, хозяин кабинета все так же
стоял у окна, время от времени прихлебывая из бутылки, прячущейся на
добрых три четверти в огромной руке. Виктор видел лишь темно-коричневое
донце и увенчанное колечком пены горлышко.
- Тогда что вам от меня нужно? - он постарался, чтобы голос прозвучал
достаточно твердо. И все равно сравнение оказалось явно не в его пользу.
"Блеяние овечки и рык тигра", - со злостью определил он про себя. Словно
компенсируя акустический недостаток, Виктор более вольготно развалился в
кресле. Манера Рупперта вести разговор, не отходя от окна, начинала его
всерьез раздражать. Почему-то вспомнились фильмы, где следователи
допрашивали арестованных, наведя на них слепящий электрический свет.
Рупперт к электричеству не прибегал, но и заоконным мутнеющим сиянием не
брезговал.
- Я уже сказал: мы работаем на закон. Фактически мы - та же полиция,
но... - Рупперт поставил опустевшую бутылку на подоконник и скрестил на
груди руки. - Дело в том, парень, что поле нашей деятельности более
специфично. Если полицию можно определить как симбиоз закона и пули, то мы
сочетаем несколько иные ингредиенты - скажем, пулю и науку.
- Обходя закон, на который вы работаете, стороной? Так вас надо
понимать?
- Замечательно!.. Ты складно научился говорить по-английски! -
Рупперт хмыкнул, оставляя таким образом выпад Виктора без внимания. -
Честное слово! И не подумаешь, что русский.
- Так как насчет закона?
Словно осуждая его напористость, Рупперт покачал тяжелой головой.
- Ты ошибаешься, парень. О законе я выразился совершенно верно. Мы не
только с ним дружим, но, смею надеяться, в самом скором времени сумеем
превратиться в его первооснову. Хотя это не совсем то, о чем я собирался с
тобой толковать. Речь ведь идет не о нас, а о тебе. - Рупперт поерзал
обширным задом по подоконнику. - Попробую выразиться яснее: чего ты хочешь
и что ты имеешь? Давай начнем плясать от этого. Кое-что мы о тебе
разузнали, и потому могу сказать, что имеешь ты, парень, не очень сладкое
прошлое и примерно такое же безрадостное будущее. Вот почему ты уже ничего
не хочешь и сам в добровольном порядке вызвался внеочередником в ад.
Сделаю небольшое признание: мы как раз нуждались в добровольцах и
полагали, что ты нам подойдешь. Так что все случилось весьма кстати.
Думаю, подойдем тебе и мы. В самом деле! Твоя жизнь стала тебе в тягость.
Практически ты уже отказался от нее. Мы вмешались в самый последний момент
и потому на спасенную жизнь вправе предъявить энные претензии.
- Право на мою жизнь?! - Виктора даже подбросило в кресле. - Да кто
вас просил вмешиваться? Это было частным делом, касающимся одного меня!
Подумать только! Чьи-то права на мою жизнь... Надо же! Да пошли вы к
дьяволу со своими претензиями!
- Прекрасно понимаю тебя, парень, - Рупперт благодушно махнул рукой.
- Но поверь мне, я знаю и другое: жизнь - штука переменчивая. Сегодня тебе
плохо, а завтра может статься и так, что ты ужаснешься замысленному в
прошлом. И в принципе это "завтра" сейчас в твоих руках. Как ты решишь,
так и будет. Откажешься сотрудничать с нами - пожалуйста. Возвращайся в
свою каморку и ломай голову над тем, как расплачиваться с кредиторами. Или
доводи свое маленькое предприятие до конца. На этот раз тебе никто не
помешает, могу дать свое слово.
Виктору показалось, что Рупперт улыбнулся. Мавр сделал свое дело.
Подразумевалась сдача позиций и классический вопрос: "А что можете
предложить мне вы, мистер Рупперт?" Виктор упрямо сжал челюсти. Надо будет
- объяснят и без его заискивающих вопросов...
Некоторое время Рупперт в самом деле молчал. В конце концов пошевелил
крупными плечами и одобрительно заметил:
- А вы мне нравитесь, Вилли. Ей-богу, мы с вами сработаемся.
Впервые он назвал Виктора по имени и обратился к нему на "вы".
- Так вот, Вилли, взамен мы хотели бы предложить вам работу. Работу
весьма необычную, сопряженную с риском. Скажу прямо: может быть, мы даже
предлагаем вам смерть. Никто не гарантирует счастливого исхода. Все будет
зависеть от вас. Повторяю: летальной концовки я не исключаю. Но даже в
этом случае подобная гибель не будет похожа на то стыдливое мероприятие,
что затевалось в гостиничном номере с горсткой зажатых в ладони дамских
транквилизаторов. В нашем деле смерть носит по-настоящему мужской
характер. Зачастую это смерть героическая, а главное, далеко не
бессмысленная. Наши волонтеры погибают на боевом посту, как погибает
солдат, защищающий родину. Они помогают городу и делают этот мир немного
чище и светлее. Кроме того, смерть вовсе не обязательна. Семьдесят
процентов сотрудничающих с ОПП, как правило, остаются целы и невредимы. В
случае ранений мы, разумеется, предоставляем экстренную медицинскую
помощь. А в квалификации наших врачей, думаю, вы уже успели убедиться. В
итоге же, выполнив работу по контракту, вы становитесь обладателем
кругленькой суммы в пятьдесят тысяч долларов.
- Полсотни кусков?
- Именно!
- Но вы до сих пор не упомянули о сути работы.
Рупперт грузно отошел от окна и опустился в кресло напротив Виктора.
Лицо у него оказалось гладким, неприятного желтоватого оттенка. Глаза
ничего примечательного собой не представляли. Главной эффектной деталью
внешности Рупперта оставался его хищный нос.
- Мы называем это "работать донором", Вилли.
- Донором?
- Да, донором. Ибо по своей сути это не что иное, как чистой воды
донорство. Нет, нет!.. Вы снова меня неправильно поняли. Речь идет не о
переливании крови и каких-либо опасных операциях. Вы делитесь с
человечеством не кусочками кожи и не глазной роговицей, вы делитесь с ним
спокойствием и счастьем.
- Не понял?
- Да, Вилли, да. Спокойный ток жизни - это тоже своего рода капитал,
и, как всяким капиталом, им вполне можно делиться. Вы, конечно, можете
заявить, что в вашем случае никаким спокойствием не пахнет, но уверяю вас,
вы попадете впросак. В том-то и заключается парадокс! Даже тогда, когда
человек не в состоянии помочь самому себе, он может помочь окружающим.
Хотите примеры - пожалуйста! Человек, неизлечимо больной, собирается с
духом и отправляется устранять опасную утечку на какой-нибудь атомной
станции. Ничем не ухудшая собственного безнадежного положения, он
оказывает существенную помощь другим.
- Вы собираетесь предложить мне службу на урановых рудниках? Или
хотите, чтобы я потаскал на загривке нитроглицериновые запалы?
- Вы слишком спешите с выводами. - Рупперт озадаченно поскреб
поросшую темным ежиком макушку. - Не следует понимать меня столь
буквально... То, чем занимаемся мы, достаточно невероятно. Собственно
говоря, мы эксплуатируем открытие, до сих пор как следует не изученное, но
которое уже сейчас способно приносить ощутимую пользу. Я не принадлежу к
числу краснеющих по любому поводу моралистов. В конце концов человек
тысячелетиями разжигал огонь, поджаривая пищу, согревая продрогшую плоть.
При этом он знать не знал ничего о плазме, о ее действительной природе и
возможностях. Нечто подобное происходит и сейчас. Нынешний наш огонь
спасает правопорядок в городе, все прочее - второстепенно.
- Что за скверная привычка ходить вокруг да около? Скажите прямо,
чего вы хотите?
Рупперт поморщился.
- Прямо... Если бы это было так просто, я сказал бы давно. В будущем
мы намереваемся сажать наших потенциальных доноров перед компьютерами.
Знаете, бывают такие обучающие программы - парочка лазерных дисков - и все
в порядке!.. Так было бы значительно проще, но, увы, пока мы вынуждены
беседовать вживую.
Глаза Рупперта изучающе взглянули на Виктора.
- Представляете ли вы себе, что такое фактор риска?.. Нет, нет, не
спешите с ответом! Наперед заверяю вас: ничего об этом самом факторе вы не
знаете. Более того, и мы знаем немногим больше, однако с помощью
специальной аппаратуры мы способны изменить ваш индивидуальный фактор,
увеличив до предельно допустимого. Такой вот забавный парадокс... - Руки
Рупперта пришли в движение. - Попробую обрисовать... Итак, вообразите себе
замкнутую систему. Скажем, десяток среднестатистических жителей города.
Фактор риска одного из них искусственно увеличен. Что произойдет в таком
случае?
Виктор неопределенно пожал плечами.
- А произойдет, Вилли, удивительная картина. Все беды и несчастья
девятерых автоматически перекочуют на испытуемого десятого. Так солнечный
свет, равномерно рассеиваемый по поверхности, с помощью линзы фокусируется
на одной крохотной точке. Всем вместе им было просто тепло, одному станет
чертовски жарко. И он молодец - этот десятый! Он замечательный парень,
потому что собственной грудью закрывает амбразуру, огонь из которой косит
всех подряд.
- Не очень понимаю, к чему вы клоните?
- А я уже обмолвился. Мы способны создавать подобную фокусировку. Да,
да, Вилли! Медленно, но верно, наука добрела и до этой тайны.
Виктор изобразил на лице презрительную усмешку. Все это очень
напоминало гадание цыганки. Размеренная речь вещуньи, доверчивый взгляд
простачка. Да только он-то отнюдь не простачок!
- Чепуха! По счастью, манипулировать бедами не в состоянии пока
никто. Если вы, конечно, не имеете в виду некие божественные силы. Это не
камешки, что можно пересыпать с ладони на ладонь.
- Верно, не камешки, - Рупперт кисло улыбнулся. - И тем не менее, к
означенному явлению мы сумели подобрать ключик. Вероятно, не самый
универсальный, но кое-каких результатов с помощью этого ключика мы
достигаем. В той самой системе, которую я описал, девятеро из десятерых
будут страдать намного меньше. Разумеется, за счет возросших мучений
десятого. Такая вот немудреная игра. Увы, но баланс поддерживается лишь
подобной несправедливостью.
- Словом, вы предлагаете мне стать этим десятым?
- Совершенно верно. И только на одну-единственную неделю. Большего
срока вам не выдержать. Ровно одну неделю при поддержке всех муниципальных
служб вы будете оберегать город от различного рода неприятностей.
- Почему только город, а не всю страну, не весь земной шар? Давайте
поднимем планку выше, а?
- Не ерничайте, Вилли. Вы сами, должно быть, догадываетесь, почему.
Вспомните пример с фокусирующей линзой. Чем больше площади вы попытаетесь
охватить, тем вернее сгорите от немыслимого жара. Само собой, никаких норм
в данной области никто еще не разработал. Мы, если можно так выразиться, -
пионеры-первопроходцы, однако не следует излишне рисковать. Мы
предпочитаем не спешить, и отличие наших доноров от обычных обывателей
позволяет экспериментировать без особых потерь.
- Отличие?
- Да, конечно! Опасность, которую зачастую мы все не замечаем по
рассеянности, всегда готов встретить лицом к лицу наш подопечный. Кстати
сказать, это далеко не случайные люди. Как правило, мы подбираем людей с
надлежащей биографией, с надлежащей закалкой.
1 2 3 4