Выполнить капитанское распоряжение относительно укрытия в противорадиационном отсеке Русти не торопился – он нутром чуял, что нужен здесь, а не в герметически запертом получулане защитного блока. Нет, не то чтобы Русти не боялся гамма-удара – боялся, и еще как, но чувствовал он в ситуации этой какой-то подвох. А чутье редко обманывало его. Чутье... Ощущение тревоги... А налетевший на него из-за угла Роб Мак-Интайр еще более уверил его в правильности этого ощущения.– Понимаешь... – растерянно зашептал тот. – Как дали сигнал тревоги, я сразу растерялся: какой там противорадиационный бокс, когда по Уставу техдежурный при объявлении тревоги должен следовать в рубку управления и получить задание... Ну я – поколебался, поколебался и ломанул в рубку... А там – понимаешь – ни-ко-го! Ни-ко-го! Там же ведь дежурные по штурманской вахте должны находиться... Христо и Беннигсен... А там – ни-ко-го! Пустые кресла... И – и – кровь...Русти понял, что жареным уже не пахнет. Жареным несло вовсю. Он поправил на поясе табельный шпалер.– Кажется, влипли мы... – он снял оружие с предохранителя. – Дуй на второй уровень – поднимай Следователя из амортизаторов и излагай ему все. Дальше – поступаешь в его полное распоряжение. Я обхожу коридор по периметру, и встречаемся у стыковочного. Понял?Робби понял. Он тоже снял свой «узи» с предохранителя и припустил к переходному тамбуру.– Кэп? – осведомился в микрофон коммутатора Русти. – Кэп? Вы слышите меня?Коммутатор молчал как мертвый.Выставив перед собой ствол, Русти двинулся по коридору. Дойдя до дверей осевой холодильной камеры, он вдруг остановился как громом пораженный. Господи – да ведь там идеальное место для засады диверсанта, о котором они толковали с Федеральным Следователем! Как он забыл про эти сотни кубометров бесконтрольного пространства на борту «Констеллейшн»?Догадка показалась ему столь блестящей, что про осторожность он и вовсе забыл. Прокрутив маховик запорного устройства, боцман рванул в сторону как можно более резко – настолько, насколько возможно резко рвануть выполненную из нескольких слоев теплонепроницаемого композита плиту, и влетел в пронизанную жутким холодом тьму. Которую тут же рассеяли огни автоматически врубившегося освещения. Мир вокруг Русти засверкал миллионами отраженных в кристалликах изморози огней, и на минуту он полностью утратил ориентацию, беспомощно выставив перед собой оружие и бестолково вертя головой в разные стороны. * * * «И в этот самый момент, мистер, – грустно усмехаясь, продолжал свою историю Хенки, – в этот самый момент дверь номера пятого – того самого, обитательница которого не соизволила даже явиться на „вечер знакомств“, наконец-то отворилась, и из нее в коридор выпорхнуло удивительной, знаете ли, хрупкости белокурое создание в пушистом белоснежном халате, с перекинутым за шею полотенцем, с тюбиком зубной пасты в одной руке, косметичкой – в другой и с зубной щеткой – естественно – в зубах. Создание было заспанное и до крайности возмущенное. И было чему возмущаться – продираешь ты глаза после почти полутора суток крепкого сна, и на тебе! Хочешь, как человек, умыться и почистить зубы, набиваешь себе полон рот зубной пасты, а в кране – ни капли воды. Вода, как вы сами понимаете, благополучно из системы спущена на время Броска и последующего маневра. Ты спросонья всего этого не знаешь и выходишь в коридор. В коридоре – ни души и все двери напрочь заперты. Ну, лезешь ты этажом ниже – посмотреть куда подевался весь честной народ. При этом – напоминаю – у тебя полон рот лучшей в мире зубной пасты со фтором и ментолом, что настроения заметно не улучшает». * * * На втором уровне белокурая сомнамбула прежде всего крепко навернулась об оставленную каким-то дурнем открытой дверь холодильной камеры. Окончательно потеряв самообладание, белокурая дамочка неожиданно крепким для ее сложения пинком вернула дверь в надлежащее положение, и сервомотор услужливо закончил учиненное ею непотребство, наглухо подтянув гермозапор и вдвинув титановые щеколды в пазы. Свет в камере тут же погас, и в полной темноте Русти ночным мотыльком заколотился в шершавую дверную плиту. Замка она изнутри не имела. Крики, которые испускал он при этом, были хотя и отменно многоэтажны, но абсолютно бесполезны холодильная камера «Констеллейшн» имела не только прекрасную термо-, но и такую же звукоизоляцию.Сделав свое дело, белокурая сомнамбула двинулась дальше, и не думая оглядываться. С чего бы, в самом деле? * * * Полковник Кортни еще раз отрепетировал сигнал оповещения экипажа и, убедившись, что команда, четко выполнив распоряжение капитана, сбилась в отсеке радиационной защиты, бегом кинулся в стыковочный отсек. Там он закончил загодя начатую работу – с помощью небольшого плазменного резака срезал основные крепления, удерживающие панель с капсулами антиплазмы на корпусе суперконтейнера. Теперь только хлипкие сочленения точечной сварки соединяли снабженный – словно самостоятельный космический объект – собственным мини-тамбуром гигантский сундук-контейнер и панель, предназначенную для его уничтожения. Последнее, что оставалось выполнить Кортни, – это укрепить заранее заготовленные растяжки-держатели на стенах отсека и соединить их с наиболее прочными элементами системы уничтожения.Теперь не оставалось сомнений, что, как только сработают пороховые ускорители, предназначенные для выброса подлежащего уничтожению Груза, Груз этот будет напрочь оторван от системы направленного взрыва и уйдет в Пространство, где и пребудет цел и невредим, оставив взрывчатый гостинец на память «Констеллейшн».Справившись с этой – не требовавшей присутствия лишних глаз – работой, Кортни по своему блоку связи окликнул подчиненных – все были на положенных местах и только слегка удивились, получив от командира приказ сосредоточиться в блоке радиационной защиты. Отдав эту команду, он напоследок осмотрелся и неприятно вздрогнул с порога отсека на него немигающим скептическим взглядом смотрела рыжая кошка по кличке Марго. Он прикрыл глаза, перекрестился и снова открыл их – разумеется, никакой кошки в отсеке не было. Глава 3УБИЙЦЫ И КАРТЕЖНИКИ Дьявол коварен – он может явиться к нам просто в образе дьявола. Станислав Ежи Лец – Да, вы верно угадали, мистер, – Хенки тяжело вздохнул и сосредоточил взгляд на своих ладонях, уютно пристроенных на облаченном в кипенно-белый фартук чреве.Пальцы, несмотря на внешнюю их неуклюжесть, он переплел довольно замысловатым образом взяв в замок, и только два из них – оба больших – совершали взаимовращательное движение, как бы наматывая на себя или, наоборот, вытягивая из недр его существа нить рассказа. Сейчас, подойдя к довольно сложному моменту изложения, повергающему самого рассказчика в тяжкие раздумья, он замедлил вращение этих своих членов, что свидетельствовало о крайнем напряжении его душевных сил.– Верно вы догадались, мистер, не ангелом-хранителем, вообще не ангелом оказался полковник Джозеф Кортни, а – прямо вам скажу – сукою, – Хенки со значением посмотрел на собеседника.Тот задумчиво рассматривал сырный крекер, выражая всем своим видом согласие со словами хозяина заведения.– Потом в прессе было, – продолжил Хенки, – кое-что насчет того, что полковник имел на своем счету делишки, за которые его далеко не погладили бы по головке даже те – прости мне, Господи, такие слова – проститутки и прохиндеи, что обычно покрывают таких типов и делают из каждой попытки разобраться в их подноготной настоящий цирк. Коли вас, мистер, мотает по таким закоулкам, как наш «Транзит», у вас, наверное, нет иллюзий относительно этих героев из «Альф», «Омег» и Десанта? – Хенки слегка наклонился к собеседнику и понизил тон. – Не так уж далеко они ушли от наемников из Легиона. Тут и наркотики, что в гробах – вместо покойников, а то и в покойниках – вместо потрохов, и заказные убийства – под шумок, знаете. И ничего удивительного нет в том, что полковник уже давно и прочно висел на крючке у Папы.Так вот всегда и бывает, мистер, начинает человек с простого, как мыло, убийства, а там – приходится связываться с контрабандой оружия, дело осложняется растлением малолетних, потом ему уже надо врать на судах, еще шаг, другой – и начинает он в приличной компании за покерным столом карты передергивать.И тут уж дальше идти, как говорится, – некуда... Так портятся порой неплохие люди.Вот и получилось так, что с самой первой минуты этого проклятого рейса «Констеллейшн» оказался фактически полностью в руках человека Мафии. И, конечно, на таком посту ему были все карты в руки, какие бы хитрые системы защиты ни понавыдумывали господа там – в своих кабинетах... А чертов предатель, конечно, рассудил по-своему: Миссия – люди хорошо известные и безоружные – прямо-таки идеальные заложники. А его собственные подчиненные да команда «Констеллейшн» – совсем другой коленкор... Тут и на сопротивление нарваться недолго. А как заложники – прямо скажем – для дела материал третьесортный... Так что их Джозеф Кортни и определил сразу – в расход... И первое, что сделал, так это обеспечил, чтобы согнать их всех, словно баранов, в заранее подготовленный отсек радиационной защиты. Все там и собрались, кроме дежурного по кораблю, которому по уставу положено быть на своем посту, да Русти, которого Господь уберег – тот, в своем рефрижераторе запертый, ничего и не знал о том, что вокруг творится... * * * – Вы уверены, что здесь все? – уточнил полковник. – Весь экипаж?Кэп нервно огляделся.– Нет дневального. И, как всегда, где-то ошивается боцман... Так зачем вы нас всех?..– Момент, – прервал его Кортни, протискиваясь в проход. – Сейчас вам все станет ясно, – добавил он уже из коридора.И сталь гермодвери гильотиной отсекла его от сгрудившегося в отсеке народа. Последовавший взрыв петарды, прикрепленной к заглушке системы герметизации отсека, был почти не слышен в основном корпусе корабля, так же как дьявольский свист и шипение воздуха, покидавшего отсек радиационной защиты. Может быть, кто-то из запертых в стремительно лишающемся атмосферы стальном ящике и успел вдавить в стену кнопку аварийной сигнализации, но та, заботливо отключенная колонелем еще час назад, исправно промолчала.Кортни промокнул платком чуть вспотевший лоб и, уже не заботясь о том, как он выглядит со стороны, бросился вниз – в стыковочный отсек, четко и по-спортивному преодолевая нагромождения искусственных препятствий, которыми были, с точки зрения профессионала-десантника, тесные проходы, коридоры и тамбуры корабля экстренной доставки «Констеллейшн». * * * – Старый Джентльмен – там наверху – привередлив, и трагедию в нашей земной юдоли любит основательно замешать на чем-то уморительно смешном. И наоборот... И вот так получилось, мистер, – Хенки облокотился на прилавок, перенеся на него весь свой вес, – и вот так получилось, что, пока у его товарищей в разгерметизированном противорадиационном отсеке вскипала кровь в сосудах, рвались легкие и лопались глазные яблоки, Русти в темноте рефрижераторной камеры занимался тем, что поднимал и опускал на вытянутых руках попавшийся ему под руку подходящего размера и веса бочонок. Выломал его из противоперегрузочных фиксаторов и «качал» что есть мочи. Чтобы не замерзнуть к хренам...Бочонок Русти действительно «качал» усердно. Немного согревшись, он вновь обрел способность связно мыслить и задался естественным вопросом: а в бочонке-то что? Вообще дубовый, на полсотни фунтов, в чеканных с рельефом обручах бочонок – не самый типичный груз из тех, что можно обнаружить в рефрижераторной камере космического корабля экстренной доставки... Он нашарил в кармане зажигалку, затеплил малый огонек и попытался прочесть, что же понаписано в маркировке столь необычного груза. Результат превзошел все ожидания. В бочонке оказался особой выдержки коньяк, адресованный Дж. У. Финчли, Портсбург, Нимейя. Кому что вез «Констеллейшн» на охваченную эпидемией планету. Кому – «Пепел», а вот Дж. У. Финчли заплатил за экстренную доставку ему еще и пяти галлонов отменного коньяка в именном бочонке.– Бывают такие чудаки, – комментировал этот факт Хенки, – бывают. То им коньяки подавай прямо из Метрополии, из Еревана или, на худой конец, с Прерии, то устриц с Океании, то фиг его знает чего еще с другого конца света. Так что деликатесные товары занимают, мистер, не последнее место в космических перевозках. Самое смешное – так это то, что, доберись «Костеллейшн» до Нимейи без всяких приключений, из-за того бочонка крупные неприятности у старины Русти непременно бы вышли. Потому что – сами, наверное, знаете – хранение и перевозка этой выпивки при низких температурах напрочь лишают ее букета или чего-то там еще такого. Знатоки в этом разбираются. Видывал я таких – готовы весь вечер в веселой компании просидеть трезвыми, как сволочи, только потому, что коньяк на стол им подали из холодильника. А Русти при погрузке не обратил внимания на спецификацию и определил все продовольственные грузы – в бочках они там или в контейнерах – в холодильную камеру. Как пить дать, пришлось бы неустойку платить, да Бог, как говорится, миловал. Всего этого Русти, понятно, не знал. Да если бы и знал, то плевать ему было на это. Дело шло о том, чтобы выжить в камере этой подлой.И действительно, речь шла о спасении жизни. Поэтому Русти, не задумываясь, решительным движением вышиб дубовую заглушку и приложился к содержимому бочонка. Алкоголь несколько прочистил его замутненные отчаянием мозги, и боцмана наконец осенило.Ощупью проложив себе путь к узкой лестничке, ведущей в нижний ярус камеры, он добрался до выхода в стыковочный отсек. Как и двери камеры, соединяющие ее с коридором второго уровня, этот выход тоже отпирался лишь извне, однако, в отличие от них, был представлен дверью гильотинного типа, механизм запора которой располагался не в промежутке между титановыми стенками корпуса, а почти открыто – внутри камеры, будучи изолирован от влаги и других воздействий только легким пластиковым коробом.Короб этот Русти снял довольно легко, слава Богу, предмет его мужской гордости – нож-универсал, на пари выигранный у стервоидного десантника, с которым боцман познакомился в довольно ужасненьком рейсе к Гринзее, был при нем (первый раз в жизни пригодившись по-настоящему), а вот, чтобы разобраться в электрической схеме сервопривода – в трепещущем свете время от времени пускаемой в дело зажигалки – ему потребовался чуть ли не час и несколько походов к заветному бочонку, содержимое которого он урывками закусывал подвернувшейся кстати палкой салями.Так что на место действия, развернувшегося за треклятой дверью, Русти явился в полной форме – выпив и закусив. * * * – Как это вам легко представить, мистер, «Леди Игрек» состыковалась с осиротевшим «Констеллейшн» без малейших затруднений, – подойдя к этому месту своего рассказа, Хенки привычно и горестно заломил бровь. – План Папы разворачивался без сучка и без задоринки. Вся неполная дюжина головорезов ждала своего выхода в переходнике ее стыковочного узла. Выход объявил Громила. Вы уже поняли, мистер, кто фигурировал под этим милым именем.– Готово! – провозгласил колонель Кортни. – В вашем распоряжении, ребята, двадцать одна минута на все про все. Очко Систему инактивировать невозможно. Можно только отсоединить, так что – торопитесь! Как говорится – кто не успел, тот опоздал.– Вы, двое, – распорядился Клаус, – помогайте полковнику с контейнером, а вы – на корпус. Подстрахуйте Борова. Вы...И тут стальная дверь за его спиной с дьявольским шипением стала отъезжать в сторону. Эффект был непредусмотрен сценарием.Клаус резко обернулся, вскинув перед собой ствол. Если бы глаза вырвавшегося из рефрижератора Русти не были застланы чудовищным – и справедливым, надо сказать, – гневом, то, прежде чем приступить к активным военным действиям, кроме этого дула «беретты», он успел бы заметить еще, по меньшей мере, четыре направленных на него ствола и тогда бы уж никаких действий вообще предпринимать он не стал. Но, на беду, он был настолько пьян, обморожен и разгневан, что действовал строго по инструкции. * * * «И можете, ребята, представить, как я обалдел, – рассказывал он завороженно вперившимся в него завсегдатаям заведения старины Хенки, – когда вместо дуралея Роба я вижу перед собой колонеля Кортни и чуть не дюжину гнуснейших харь, каких только природа понаделала, пока Бог был в отлучке. Ну так и смотрим, как бараны, – я на них, они – на меня. Ну, у меня с мороза, однако, реакция была что у твоего хоккеиста – да и то, если рассудить здраво я хоть на вид и не Рэмбо, а десятерых таких вот дегенератов все-таки стою». * * * Если рассудить здраво, то уже через пару секунд после своего драматического появления на сцене Русти полагалось быть изрешеченным почище, чем дуршлаг его любимой бабушки, с помощью которого он в далеком детстве изображал на потолке и стенах детской звездное небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28