Пистолет я держал в руке, но не знал, чем он мог мне помочь. Если в я застрелил пилота, кто бы сел за штурвал?Он наблюдал за нашим приближением, последний раз затянулся, отбросил окурок. Я же лихорадочно думал, с чего начать разговор.— Ты, — рявкнул на русском. — Что ты тут делаешь?По всем раскладам этот вопрос следовало задать ему, потому что именно я вел себя более чем странно. Но он об этом даже не подумал.— Выполняю глупый приказ, — ответил он, молодой парень, лет двадцати пяти, с шапкой черных растрепанных волос, черными глазами, длинным носом ливерпульского певца.— Глупый приказ, — повторил он. — Ну почему они устраивают учебные тревоги исключительно ночью? Если уж американцы нападут на нас, то точно не ночью. Американцы же не сумасшедшие. Они выберут более подходящее время. Так чего ставить всех на уши по ночам?Значит, я не развязал третью мировую войну; к таким тревогам здесь привыкли. На душе полегчало.— И почему, если уж без учебных тревог не обойтись, я должен принимать участие в этом маразме? Мой самолет экспериментальный. Бомб на нем нет, только место для бомб. У меня нет штурмана, нет второго пилота, нет механиков. Никого нет. Так почему я должен вылезать из теплой постели?— Действительно.— Но нет. Глупый приказ все равно приказ. Я должен приходить сюда, запускать двигатели, надевать летный костюм, быть готовым к немедленному взлету. Даже если начнется война, чего мне взлетать? Я же ничего не смогу разбомбить. Глупость.— Так это экспериментальный самолет?Он кивнул.— Бомбардировщик. Дальнего действия, — он высыпал на меня кучу цифр, стремясь поразить мое воображение летными характеристиками своего бомбардировщика.— И ты можешь взлететь на нем? Один?— Это моя работа. Я всегда летаю на нем один.— Без экипажа?— Экипаж только путается под ногами.Я поднял пистолет. Нацелил на молодого летчика. Он совершенно не испугался. Посмотрел на пистолет, потом на меня.На его лице читалась скука.— Вы кто?— Американский агент, — отчеканил я. — Приказываю тебе доставить нас... в Америку. Немедленно.— Ты — американец? — он разом перешел на английский. — Американский агент? Правда?Я быстро огляделся. Похоже, гарнизон базы нас по-прежнему игнорировал. Минна дергала меня за рукав. Милан говорил что-то успокаивающее латышским девушкам. А я беседовал на английском, вот уж чудо из чудес, с пилотом русского экспериментального самолета.— Правда? — повторил он. — Ты — американец?— Да.— Я люблю Америку. Я — Игорь Радек, и я люблю Америку. Всегда мечтал о том, чтобы попасть туда. Поиграть на тромбоне. Послушать настоящий джаз. Это круто.— Сможешь доставить нас туда?— На этом самолете?— Да.— Но начальство...— Ты хочешь до конца жизни выполнять глупые приказы?— Ты прав. Будь по-твоему, летим в Америку, — он оглядел стоявшую за моей спиной толпу. — Они тоже?— Места хватит?— В самолете нет бомб, нет экипажа, так что места хватит.— И ты сможешь доставить нас на Аляску?— Нет проблем.— Нас не перехватят?— Этот самолет? — он рассмеялся. — Ни один самолет в России не догонит этот сукин блин Игорь в английском не очень, и вместо son of bitch (сукин сын) говорит some of bitch. Этого выражения в английском нет, так что допускается вольный перевод.
.— Тогда...Он посмотрел мне за спину.— Сюда едет автомобиль. Может, за вами?— Возможно.— Так чего мы ждем? Все в самолет. Быстро, все полезли в этот сукин блин!Он первым поднялся по трапу, мы последовали за ним. Из джипа какой-то человек что-то кричал в мегафон.— Заткнись, сукин блин, — прокричал в ответ Игорь Радек и, как только последняя девушка скрылась в самолете, захлопнул и загерметизировал дверцу люка. Глава шестнадцатая В экспериментальном самолете-бомбардировщике нам нашлось место только в бомбовом отсеке. Каждому досталось по ячейке, да еще остались лишние.Будь на нашем месте бомбы, их бы надежно закрепили на время полета, иначе они рванули бы еще на взлете, вывалившись из ячеек.Что произошло с нами?Едва мы расселись по ячейкам, двигатели оглушающе взревели, и в мгновение ока мы оторвались от земли. Никакого разгона, плавного набора скорости. Раз — и самолет начал резко набирать высоту.Девушки завизжали, Милан, в полной уверенности, что мы с такой же скоростью понесемся вниз, поднял воротник и вжал голову в плечи. Минна, сидя у меня на руках, маленькая, тепленькая, спокойно спросила, как долго нам лететь до Америки. Она ничего не знала о самолетах, а потому ей и в голову не пришло, что надо чего-то бояться.— Не знаю, — ответил я. — Полагаю, не очень долго.— И куда мы поедем по прибытии, Ивен?— В тюрьму.— В тюрьму?— Шутка. Не знаю, Минна. Сначала надо долететь до Америки.— А почему кричат латышские девушки, Ивен?— Может, от радости, что попадут в Америку.— Но почему надо кричать?— Вроде бы они уже и не кричат.— Да, — согласилась она. — Не кричат.Они не кричали, потому что разгон практически прекратился. Должно быть, наш самолет набрал крейсерскую скорость.— Ивен? Когда ты говорил с этим человеком, я ничего не понимала. Вы говорили на русском?— Сначала на русском, потом перешли на английский.— А я научусь говорить на нем?— Да.— Сукин блин, это на английском?Я на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, ответил:— Игорь не очень хорошо говорит на английском. Это некультурное выражение.— Как zirgs-prens?— Неужели Милан...— Когда я спросила его, он сказал, что это некультурное выражение, но он все время повторяет его. Я этого не понимаю.«Zirgs-prens, — подумал я. — Сукин блин».— Думаю, мне надо пойти в кабину пилота и поговорить с Игорем. Узнать, где мы находимся. Ты подожди здесь, хорошо?— Да, Ивен.Первым делом я проверил девушек. Некоторые еще не пришли в себя после такого взлета, ничего подобного они не ожидали, но Зента заверила меня, что все у них хорошо. Ни синяков, ни сломанных костей, лишь временный нервный стресс.София уже рассказывала им о Карлисе и его друзьях из Латвийской армии в изгнании. «Высокие, сильные мужчины, все трудолюбивые, с хорошей работой, накопительным пенсионным счетом, страховкой. У многих нет жен. Им очень хочется жениться на латышках, а где им найти латышек в Америке? Поэтому, как только мы прилетим...»Тут уж самые нервные успокоились и навострили уши. А глазки загорелись у всех. Женщине не страшны никакие трудности, если она знает, что закончится все замужеством.И не просто замужеством.— Стиральные машины, — вещала София. — Автомобили, новые, большие, один для мужа, второй — для жены. Телевизоры, цветные телевизоры с множеством каналов. Если не нравится одна программа, переключаешь канал, а там другая!«Американская мечта», — подумал я.— И шубы! Все платья из Парижа, в доме больше спален, чем людей, и каждая со своей ванной. На полу ковры от стены до стены...Милан по-прежнему сидел, подняв воротник, спрятав голову в плечи. Я спросил, как дела. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Вроде бы он ничего не сломал, но, должно быть, сама идея воздушного путешествия вызывала у него неприятие. Я двинулся дальше и уже не услышал, что еще рассказала София о сказочной американской жизни. Оставалось только надеяться, что девушки не сильно разочаруются, обнаружив, что действительность несколько расходится с мечтой.Я опустился в пустующее кресло второго пилота рядом с Игорем, пристегнулся. Он, сверкая глазами, повернулся ко мне.— Видишь? Что я говорил? Никаких проблем?— А горючего достаточно?— Более чем достаточно. Хватит, чтобы долететь до Вашингтона и вернуться.— Долететь до Вашингтона и вернуться, — повторил я.— На обратный путь горючего потребуется меньше.— Почему?— Возвращаются налегке. Без бомб.— Ага.— Так ты сказал, Аляска?— Совершенно верно.— Пара пустяков. Перемахнем через Северный полюс, и все дела. Я доставлю вас на Аляску. Нет проблем.— Нас, наверное, уже преследуют другие самолеты.— Не волнуйся.— Но они знают, что мы улетаем, не могут же нас просто так отпустить.— Этот сукин блин перегонит всех, — он любовно похлопал рукой по приборному щитку. — Второго такого самолета нет. Самый быстрый истребитель-бомбардировщик.Один из приборов запикал. Я подумал, что пикать может радар. Может, сообщает Игорю, что земля там, где ей и положено быть.— В салоне все в порядке?— Да, все хорошо.— Эти девушки не русские, так? Говорят не на русском. И не на английском.— Они латышки.— Классные герлы. Правда. Такие пупсики.Латышские пупсики, уточнил я про себя, прислушиваясь к пиканью. Вроде бы оно стало громче.— Так ты уверен, что нас никто не догонит.— Само собой. Знаешь, что это за самолет? Истребитель-бомбардировщик МИХГ-1. Первый и единственный во всей России.— А нет более быстрого самолета?— Только истребитель МИХГ-2. Тот же двигатель, но сам самолет меньше, поэтому скорость его выше. Тоже один на всю Россию.— Только один?— Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.— И он быстрее этого самолета?— На самую малость, не волнуйся.— Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... — я указал на экран радара, — ...тому свидетельство.Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.— Сукин блин, — вырвалось у него.— Это он?— А кто же еще? Опять выеживается.— Он нас догонит?— Попытается посадить. Мы еще над советской территорией. Он попытается заставить нас снизиться и сесть на один из близлежащих аэродромов.— Но мы не можем...— Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.— Но...— Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.— Сукин блин, — пробормотал Игорь. — Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.— Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.— Повезло, что я не ошибся, — добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.— Ты о чем?— Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна — для ракет, вторая — нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.— А для чего правая?— Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...— Девушки, — напомнил я.— Не волнуйся, я нажал на нужную.— Девушек разбросало бы по всей России.— Я нажал на нужную.Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.Минна пожелала знать, что произошло. Я отвечал обтекаемо, в общих чертах, не упомянул о том, что все они могли покинуть самолет до того, как он приземлится. Сказал, что другой самолет, плохой, пытался догнать нас, но Игорь ракетой разнес его в клочья.Она широко улыбнулась. Спросила, как можно выразить радость на английском, если хочется обойтись без сукиного блина. Я ответил: «Ура! Отлично! Здорово!»— Ура! Отлично! Здорово! — повторила за мной она.Латышские девушки молчали. Две или три даже заснули. Милан тоже спал. Я поудобнее усадил Минну, укрыл, предложил поспать. Она улыбнулась, поцеловала меня и закрыла глаза.Сам же вернулся в кабину.— Эй, Аляска под нами.— Откуда ты знаешь?— Частенько летал над Аляской. Фотографировал. Где ты хочешь приземлиться? На военной базе?— Ты сможешь ее найти?— Я знаю их все. Нет проблем. Самая большая около Фэрбанкса. Нет проблем.Он что-то сделал, чтобы уменьшить скорость, потом направил самолет вниз. Как он нашел базу, я не имею ни малейшего понятия. Наверное, действительно часто тут летал. Возможно, наша система противовоздушной обороны не так уж и хороша. Но около авиабаз она, конечно же, лучше. Как только мы увидели взлетно-посадочную полосу, навстречу поднялись самолеты с опознавательными знаками США и закружили над нами.— Я бы мог их сбить, — пробурчал Игорь.— Не надо.— Не буду.Другие самолеты пронеслись мимо. В первое мгновение я не понял, куда они держат путь. Потом догадался.Они полетели туда, откуда мы прилетели.— Приземляйся побыстрее, — попросил я Игоря. — Надо сказать, чтобы эти самолеты завернули.— Нет проблем.Посадка заняла куда больше времени, чем взлет. Игорь не спикировал на посадочную полосу, а очень мягко подвел к ней самолет, так что нас если и тряхнуло, то чуть-чуть. Как только самолет остановился, его окружили вооруженные люди. Числом с сотню.— Что дальше? — спросил Игорь.— Выходим.— Снаружи холодно. Снег.— И горячего приема ждать не приходится. Боюсь, нам здесь не обрадуются.Я вышел первым, Игорь — за мной, потом латышские девушки. Нас встретили суровые взгляды. Я выбрал клоуна, у которого золота на форме было побольше, чем у остальных, и направился к нему. Рубя слова, спросил, кто командир базы, и он ответил, что он.— Тогда верните на базу свои самолеты. Это не вторжение, а операция спасения.— Что за черт, — рявкнул он, но повернулся, отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и тот побежал к коммуникационному центру.— И кто...— Это Игорь Радек, полковник военно-воздушных сил СССР, — я указал на Игоря. Не знал, конечно, полковник он или нет, но для вопросов времени не было. — Он просит политического убежища и передает США существующий в единственном экземпляре экспериментальный истребитель-бомбардировщик МИХГ-1.— Какого...— Сукин блин, — вставил Игорь.— А это двенадцать членов гимнастической сборной Латвийской Советской Социалистической Республики, — продолжил я. — Они тоже просят политического убежища. И они замерзают, как и мы. Нельзя ли отвезти нас в теплое помещение?— Само собой. А ты кто?— Американский гражданин. Меня зовут Ивен Майкл Таннер. Это все, что я могу вам сказать.— Что?Внезапно навалилась усталость.— Отвезите нас куда-нибудь. Где тепло. Здесь холодно, не так ли?— Послушай, парень...— Вам надо позвонить, куда вы всегда звоните, если происходит что-то странное. Полагаю, в Вашингтон. Просто назовите мои имя и фамилию. На это потребуется время, но рано или поздно сюда приедет какой-нибудь идиот с оберткой от жевательной резинки, и тогда все устаканится, а я смогу поехать домой.— Я не понимаю.— Никто не понимает. Очень хочется в тепло. Нас куда-то отвезли. Там было гораздо теплее, чем на летном поле, и это радовало. Для Аляски наша одежда не годилась. Игорь-то в летном костюме чувствовал себя комфортно, а мы никак не ожидали, что нас встретит такой мороз.— А теперь рассказывай, Таннер.— Я уже все рассказал, — ответил я. — Снимите телефонную трубку и назовите мою фамилию. Скажите, что я ничего вам не рассказываю. А если какой-нибудь выпускник Лиги плюща Лига плюща — группа самых престижных колледжей и университетов на северо-востоке США.
даст вам обертку от жевательной резинки, прочитайте, что написано на обороте. Возможно, что-то важное. Глава семнадцатая На этот раз обошлось без выпускника Лиги плюща и оберток от жевательной резинки. На этот раз новости быстро дошли до Шефа, также вскоре ко мне вновь пришел командир базы. На его лице явственно читалось недоумение.— Таннер, я не знаю, кто ты...Насчет своего статуса у меня тоже не было определенности.— ...но связи у тебя о-го-го. Этим вечером гимнастическая команда вылетает в Нью-Йорк. Там их встретит какой-то атташе из спортивного отдела миссии культурного обмена Государственного департамента. Полагаю, они будут в хороших руках. Государственный департамент устроит им отличную рекламу.— Несомненно.— Этот идиот-летчик побудет с нами, пока авиационные эксперты будут изучать его самолет. Ему придется ответить на много вопросов. У нас есть люди, которые говорят на русском.— Он говорит на английском.Командир посмотрел на меня. Через несколько секунд я отвел взгляд. Подумав при этом: «Сукин блин».— Он будет отвечать на вопросы здесь, а Бутек — в Вашингтоне. Начальник югославского отдела Государственного департамента хочет тесно с ним пообщаться. Вроде бы речь пойдет о книге...— Да, он хочет написать книгу.— Мне без разницы. А вот ты — отдельная статья. За тобой выслали самолет, Таннер. Он будет здесь через пару часов. Я не знаю, на кого ты работаешь, но самолет должен забрать тебя и увезти незнамо куда. Во всяком случае, мне этого знать не положено.— Хорошо.Он пристально смотрел на меня.— По тебе не скажешь, что ты — важная птица. Я оглядел золото мундира, седые волосы, военную выправку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
.— Тогда...Он посмотрел мне за спину.— Сюда едет автомобиль. Может, за вами?— Возможно.— Так чего мы ждем? Все в самолет. Быстро, все полезли в этот сукин блин!Он первым поднялся по трапу, мы последовали за ним. Из джипа какой-то человек что-то кричал в мегафон.— Заткнись, сукин блин, — прокричал в ответ Игорь Радек и, как только последняя девушка скрылась в самолете, захлопнул и загерметизировал дверцу люка. Глава шестнадцатая В экспериментальном самолете-бомбардировщике нам нашлось место только в бомбовом отсеке. Каждому досталось по ячейке, да еще остались лишние.Будь на нашем месте бомбы, их бы надежно закрепили на время полета, иначе они рванули бы еще на взлете, вывалившись из ячеек.Что произошло с нами?Едва мы расселись по ячейкам, двигатели оглушающе взревели, и в мгновение ока мы оторвались от земли. Никакого разгона, плавного набора скорости. Раз — и самолет начал резко набирать высоту.Девушки завизжали, Милан, в полной уверенности, что мы с такой же скоростью понесемся вниз, поднял воротник и вжал голову в плечи. Минна, сидя у меня на руках, маленькая, тепленькая, спокойно спросила, как долго нам лететь до Америки. Она ничего не знала о самолетах, а потому ей и в голову не пришло, что надо чего-то бояться.— Не знаю, — ответил я. — Полагаю, не очень долго.— И куда мы поедем по прибытии, Ивен?— В тюрьму.— В тюрьму?— Шутка. Не знаю, Минна. Сначала надо долететь до Америки.— А почему кричат латышские девушки, Ивен?— Может, от радости, что попадут в Америку.— Но почему надо кричать?— Вроде бы они уже и не кричат.— Да, — согласилась она. — Не кричат.Они не кричали, потому что разгон практически прекратился. Должно быть, наш самолет набрал крейсерскую скорость.— Ивен? Когда ты говорил с этим человеком, я ничего не понимала. Вы говорили на русском?— Сначала на русском, потом перешли на английский.— А я научусь говорить на нем?— Да.— Сукин блин, это на английском?Я на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, ответил:— Игорь не очень хорошо говорит на английском. Это некультурное выражение.— Как zirgs-prens?— Неужели Милан...— Когда я спросила его, он сказал, что это некультурное выражение, но он все время повторяет его. Я этого не понимаю.«Zirgs-prens, — подумал я. — Сукин блин».— Думаю, мне надо пойти в кабину пилота и поговорить с Игорем. Узнать, где мы находимся. Ты подожди здесь, хорошо?— Да, Ивен.Первым делом я проверил девушек. Некоторые еще не пришли в себя после такого взлета, ничего подобного они не ожидали, но Зента заверила меня, что все у них хорошо. Ни синяков, ни сломанных костей, лишь временный нервный стресс.София уже рассказывала им о Карлисе и его друзьях из Латвийской армии в изгнании. «Высокие, сильные мужчины, все трудолюбивые, с хорошей работой, накопительным пенсионным счетом, страховкой. У многих нет жен. Им очень хочется жениться на латышках, а где им найти латышек в Америке? Поэтому, как только мы прилетим...»Тут уж самые нервные успокоились и навострили уши. А глазки загорелись у всех. Женщине не страшны никакие трудности, если она знает, что закончится все замужеством.И не просто замужеством.— Стиральные машины, — вещала София. — Автомобили, новые, большие, один для мужа, второй — для жены. Телевизоры, цветные телевизоры с множеством каналов. Если не нравится одна программа, переключаешь канал, а там другая!«Американская мечта», — подумал я.— И шубы! Все платья из Парижа, в доме больше спален, чем людей, и каждая со своей ванной. На полу ковры от стены до стены...Милан по-прежнему сидел, подняв воротник, спрятав голову в плечи. Я спросил, как дела. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Вроде бы он ничего не сломал, но, должно быть, сама идея воздушного путешествия вызывала у него неприятие. Я двинулся дальше и уже не услышал, что еще рассказала София о сказочной американской жизни. Оставалось только надеяться, что девушки не сильно разочаруются, обнаружив, что действительность несколько расходится с мечтой.Я опустился в пустующее кресло второго пилота рядом с Игорем, пристегнулся. Он, сверкая глазами, повернулся ко мне.— Видишь? Что я говорил? Никаких проблем?— А горючего достаточно?— Более чем достаточно. Хватит, чтобы долететь до Вашингтона и вернуться.— Долететь до Вашингтона и вернуться, — повторил я.— На обратный путь горючего потребуется меньше.— Почему?— Возвращаются налегке. Без бомб.— Ага.— Так ты сказал, Аляска?— Совершенно верно.— Пара пустяков. Перемахнем через Северный полюс, и все дела. Я доставлю вас на Аляску. Нет проблем.— Нас, наверное, уже преследуют другие самолеты.— Не волнуйся.— Но они знают, что мы улетаем, не могут же нас просто так отпустить.— Этот сукин блин перегонит всех, — он любовно похлопал рукой по приборному щитку. — Второго такого самолета нет. Самый быстрый истребитель-бомбардировщик.Один из приборов запикал. Я подумал, что пикать может радар. Может, сообщает Игорю, что земля там, где ей и положено быть.— В салоне все в порядке?— Да, все хорошо.— Эти девушки не русские, так? Говорят не на русском. И не на английском.— Они латышки.— Классные герлы. Правда. Такие пупсики.Латышские пупсики, уточнил я про себя, прислушиваясь к пиканью. Вроде бы оно стало громче.— Так ты уверен, что нас никто не догонит.— Само собой. Знаешь, что это за самолет? Истребитель-бомбардировщик МИХГ-1. Первый и единственный во всей России.— А нет более быстрого самолета?— Только истребитель МИХГ-2. Тот же двигатель, но сам самолет меньше, поэтому скорость его выше. Тоже один на всю Россию.— Только один?— Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.— И он быстрее этого самолета?— На самую малость, не волнуйся.— Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... — я указал на экран радара, — ...тому свидетельство.Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.— Сукин блин, — вырвалось у него.— Это он?— А кто же еще? Опять выеживается.— Он нас догонит?— Попытается посадить. Мы еще над советской территорией. Он попытается заставить нас снизиться и сесть на один из близлежащих аэродромов.— Но мы не можем...— Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.— Но...— Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.— Сукин блин, — пробормотал Игорь. — Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.— Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.— Повезло, что я не ошибся, — добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.— Ты о чем?— Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна — для ракет, вторая — нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.— А для чего правая?— Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...— Девушки, — напомнил я.— Не волнуйся, я нажал на нужную.— Девушек разбросало бы по всей России.— Я нажал на нужную.Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.Минна пожелала знать, что произошло. Я отвечал обтекаемо, в общих чертах, не упомянул о том, что все они могли покинуть самолет до того, как он приземлится. Сказал, что другой самолет, плохой, пытался догнать нас, но Игорь ракетой разнес его в клочья.Она широко улыбнулась. Спросила, как можно выразить радость на английском, если хочется обойтись без сукиного блина. Я ответил: «Ура! Отлично! Здорово!»— Ура! Отлично! Здорово! — повторила за мной она.Латышские девушки молчали. Две или три даже заснули. Милан тоже спал. Я поудобнее усадил Минну, укрыл, предложил поспать. Она улыбнулась, поцеловала меня и закрыла глаза.Сам же вернулся в кабину.— Эй, Аляска под нами.— Откуда ты знаешь?— Частенько летал над Аляской. Фотографировал. Где ты хочешь приземлиться? На военной базе?— Ты сможешь ее найти?— Я знаю их все. Нет проблем. Самая большая около Фэрбанкса. Нет проблем.Он что-то сделал, чтобы уменьшить скорость, потом направил самолет вниз. Как он нашел базу, я не имею ни малейшего понятия. Наверное, действительно часто тут летал. Возможно, наша система противовоздушной обороны не так уж и хороша. Но около авиабаз она, конечно же, лучше. Как только мы увидели взлетно-посадочную полосу, навстречу поднялись самолеты с опознавательными знаками США и закружили над нами.— Я бы мог их сбить, — пробурчал Игорь.— Не надо.— Не буду.Другие самолеты пронеслись мимо. В первое мгновение я не понял, куда они держат путь. Потом догадался.Они полетели туда, откуда мы прилетели.— Приземляйся побыстрее, — попросил я Игоря. — Надо сказать, чтобы эти самолеты завернули.— Нет проблем.Посадка заняла куда больше времени, чем взлет. Игорь не спикировал на посадочную полосу, а очень мягко подвел к ней самолет, так что нас если и тряхнуло, то чуть-чуть. Как только самолет остановился, его окружили вооруженные люди. Числом с сотню.— Что дальше? — спросил Игорь.— Выходим.— Снаружи холодно. Снег.— И горячего приема ждать не приходится. Боюсь, нам здесь не обрадуются.Я вышел первым, Игорь — за мной, потом латышские девушки. Нас встретили суровые взгляды. Я выбрал клоуна, у которого золота на форме было побольше, чем у остальных, и направился к нему. Рубя слова, спросил, кто командир базы, и он ответил, что он.— Тогда верните на базу свои самолеты. Это не вторжение, а операция спасения.— Что за черт, — рявкнул он, но повернулся, отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и тот побежал к коммуникационному центру.— И кто...— Это Игорь Радек, полковник военно-воздушных сил СССР, — я указал на Игоря. Не знал, конечно, полковник он или нет, но для вопросов времени не было. — Он просит политического убежища и передает США существующий в единственном экземпляре экспериментальный истребитель-бомбардировщик МИХГ-1.— Какого...— Сукин блин, — вставил Игорь.— А это двенадцать членов гимнастической сборной Латвийской Советской Социалистической Республики, — продолжил я. — Они тоже просят политического убежища. И они замерзают, как и мы. Нельзя ли отвезти нас в теплое помещение?— Само собой. А ты кто?— Американский гражданин. Меня зовут Ивен Майкл Таннер. Это все, что я могу вам сказать.— Что?Внезапно навалилась усталость.— Отвезите нас куда-нибудь. Где тепло. Здесь холодно, не так ли?— Послушай, парень...— Вам надо позвонить, куда вы всегда звоните, если происходит что-то странное. Полагаю, в Вашингтон. Просто назовите мои имя и фамилию. На это потребуется время, но рано или поздно сюда приедет какой-нибудь идиот с оберткой от жевательной резинки, и тогда все устаканится, а я смогу поехать домой.— Я не понимаю.— Никто не понимает. Очень хочется в тепло. Нас куда-то отвезли. Там было гораздо теплее, чем на летном поле, и это радовало. Для Аляски наша одежда не годилась. Игорь-то в летном костюме чувствовал себя комфортно, а мы никак не ожидали, что нас встретит такой мороз.— А теперь рассказывай, Таннер.— Я уже все рассказал, — ответил я. — Снимите телефонную трубку и назовите мою фамилию. Скажите, что я ничего вам не рассказываю. А если какой-нибудь выпускник Лиги плюща Лига плюща — группа самых престижных колледжей и университетов на северо-востоке США.
даст вам обертку от жевательной резинки, прочитайте, что написано на обороте. Возможно, что-то важное. Глава семнадцатая На этот раз обошлось без выпускника Лиги плюща и оберток от жевательной резинки. На этот раз новости быстро дошли до Шефа, также вскоре ко мне вновь пришел командир базы. На его лице явственно читалось недоумение.— Таннер, я не знаю, кто ты...Насчет своего статуса у меня тоже не было определенности.— ...но связи у тебя о-го-го. Этим вечером гимнастическая команда вылетает в Нью-Йорк. Там их встретит какой-то атташе из спортивного отдела миссии культурного обмена Государственного департамента. Полагаю, они будут в хороших руках. Государственный департамент устроит им отличную рекламу.— Несомненно.— Этот идиот-летчик побудет с нами, пока авиационные эксперты будут изучать его самолет. Ему придется ответить на много вопросов. У нас есть люди, которые говорят на русском.— Он говорит на английском.Командир посмотрел на меня. Через несколько секунд я отвел взгляд. Подумав при этом: «Сукин блин».— Он будет отвечать на вопросы здесь, а Бутек — в Вашингтоне. Начальник югославского отдела Государственного департамента хочет тесно с ним пообщаться. Вроде бы речь пойдет о книге...— Да, он хочет написать книгу.— Мне без разницы. А вот ты — отдельная статья. За тобой выслали самолет, Таннер. Он будет здесь через пару часов. Я не знаю, на кого ты работаешь, но самолет должен забрать тебя и увезти незнамо куда. Во всяком случае, мне этого знать не положено.— Хорошо.Он пристально смотрел на меня.— По тебе не скажешь, что ты — важная птица. Я оглядел золото мундира, седые волосы, военную выправку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13