-- Выкладывай до конца. Куда нужно лететь?
-- Видишь ли, он египтянин,-- слегка пренебрежительно поведал Смит, будто родиться египтянином -- это уже первое несчастье для человека и об этом нельзя упоминать при всех, только среди близких друзей, да и то шепотом.-- Состоятельный египтянин, и его страсть -- путешествия. Особенно по Франции, особенно на юге. Он просто влюблен в Юг Франции и отправляется туда при первой же возможности.
-- Ну и что?
-- В следующем месяце ему хотелось бы совершить два путешествия подряд из Египта в район Канн.-- Смит не спускал глаз с Барбера.-- Конечно, на своем новеньком самолете. Но на третье путешествие у него нет времени, так как он очень занят и спешит. Поэтому он отправится на самолете, совершающем обычный коммерческий рейс, а его пилот последует за ним два дня спустя. Полетит один.
-- Один? -- Барбер старался мысленно собрать воедино все, что Смит ему изложил.
-- Да, один,-- подтвердил Смит,-- не считая небольшого ящика.
-- Ах вон оно что! -- Барбер расплылся в улыбке.-- Наконец-то всплыл небольшой ящик.
-- Да, наконец, ты прав,-- искренне улыбнулся ему Смит, испытывая, по-видимому, в душе восторг.-- Все уже точно рассчитано. Вес небольшого ящика двести пятьдесят фунтов. На каждом отрезке маршрута вполне надежный уровень безопасности.
-- Ну а что в этом небольшом ящике? -- хладнокровно осведомился Барбер.
Теперь, выяснив, что ему предлагают, он почувствовал облегчение.
-- Тебе непременно хочется знать?
-- А что я скажу таможенникам, когда поинтересуются содержимым этого ящика? "Спросите у Берта Смита"?
-- При чем здесь таможня?! -- возмутился Смит.-- Ты с ней не будешь иметь абсолютно никаких дел, твердо тебе обещаю! Когда ты вылетишь из аэропорта в Каире, ящика на борту не будет. Приземлишься в Каннах -- тоже. Этого тебе достаточно?
Барбер, сделав последнюю затяжку и погасив сигарету, внимательно изучал Смита: удобно развалился на стуле с прямой спинкой в этой неприглядной, ободранной комнате; вызывающе опрятно, слишком элегантно одет для такой дыры в столь ранний час... "Наркотики,-- думал Барбер,-- набьет ими этот ящик под завязку..."
-- Нет, мальчик Берти,-- довольно грубо возразил Барбер.-- Этого мне недостаточно. Выкладывай все до конца.
-- Так ты еще заинтересован в сделке? -- Смит тяжело вздохнул.
-- Да, пока заинтересован.
-- Хорошо.-- Смит явно сожалел о необходимости раскрывать перед ним все карты.-- Вот как все осуществится. Тебе предстоит проложить дорожку -слетаешь в Каирский аэропорт несколько раз. Все документы у тебя в полном порядке. Примелькаешься, станешь неотъемлемой частью обычной, законной аэродромной рутины. Таким образом, когда ты полетишь один,-- все в ажуре, комар носа не подточит. При тебе лишь небольшая сумка с личными вещами. В полетной карте сказано: летишь в Канны, совершишь две посадки, на Мальте и в Риме, для дозаправки. Итак, ты взлетаешь с каирского аэродрома; на несколько миль отклоняешься от курса. Пролетев определенное расстояние в сторону от побережья, оказываешься над пустыней. Приземляешься на старую полосу Королевских ВВС, которую не используют с сорок третьего года. Там тебя ждут несколько человек... Ты меня слушаешь?
-- Слушаю.-- Барбер стоял у окна, повернувшись спиной к Смиту и разглядывая освещенную ярким солнцем улицу.
-- Ящик погрузят на борт. Вся операция займет не более десяти минут. Когда ты приземлишься на Мальте, никто тебе не станет задавать никаких вопросов -- ты следуешь транзитом. Из самолета не выходишь; пробудешь там ровно столько, сколько потребуется для дозаправки. То же произойдет и в Риме. На южный берег Франции прибываешь вечером, до восхода луны. И снова,-Смит объяснял с удовольствием, словно смакуя собственные слова,-уклоняешься немного от курса. Летишь на низкой высоте над горами между Каннами и Грасом. В назначенном месте видишь выложенные определенной фигурой огни. Спускаешься еще ниже, открываешь дверь, спихиваешь ящик с высоты ста футов; захлопываешь дверь, делаешь разворот в сторону моря и приземляешься в Каннах. Все документы в полном порядке; в полетной карте не указано никаких отклонений от курса. Тебе нечего предъявлять на таможне. Вылезаешь из самолета и забываешь о нем навсегда. А мы вручаем тебе двадцать пять тысяч долларов, как я и обещал. Разве плохо?
-- Совсем неплохо,-- подтвердил с иронией Барбер.-- Восхитительный, маленький, старый как мир план, мальчик Берти.-- И отвернулся от окна.-- А теперь скажи, что в ящике.
Смит снова восторженно фыркнул, словно то, что он собирается сообщить, необыкновенно смешно, просто выпирает из него и он не в состоянии сдержаться.
-- Деньги,-- сказал он,-- только деньги.
-- Сколько?
-- Двести пятьдесят фунтов банкнот.-- Глаза Смита так и искрились от удовольствия.-- Двести пятьдесят фунтов тщательно упакованных пачек английских банкнот в очень красивом, крепком, легком металлическом сейфе. Каждая бумажка по пять фунтов.
В этот момент Барберу показалось, что он разговаривает с умалишенным. Но нет, Смит сидит на своем месте вполне здоровый, деловой -- за всю жизнь не возникнет ни малейшего сомнения по поводу психического здоровья такого человека.
-- Когда мне заплатят? -- поинтересовался Барбер.
-- После доставки сейфа.
-- Мальчик Берти...-- Барбер покачал головой.
Смит фыркнул.
-- Я же говорил, что ты отнюдь не глупец. Ладно, мы переводим половину -- двенадцать тысяч пятьсот долларов -- на твое имя в швейцарский банк перед первым вылетом в Египет.
-- Ты мне настолько доверяешь?
Милая улыбка вдруг пропала с лица Смита.
-- Да, мы тебе настолько доверяем.-- Улыбка появилась вновь.-- Сразу после доставки груза переводим на твой счет остальную сумму. Прекрасная сделка; в валюте; никаких подоходных налогов. Станешь богачом. Ну, скажем, полубогачом.-- И засмеялся собственной шутке.-- Все -- за какой-то заурядный перелет. Просто нужно помочь египтянину, который обожает Юг Франции и, вполне естественно, сильно обеспокоен нестабильным положением в своей стране.
-- Когда я увижу этого египтянина?
-- Когда приедешь на аэродром для первого полета. Он будет там. Да ты не волнуйся -- будет. Ну, ты, как я вижу, колеблешься? -- с тревогой спросил Смит.
-- Я думаю,-- ответил Барбер.
-- Ты ведь займешься этим не в своей стране,-- с благочестивым видом святоши успокоил его Смит.-- Разве я осмелился бы обратиться там к человеку, который воевал за свою родину? И это не касается англичан, к которым ты, возможно, питаешь определенную слабость. Но египтяне...-- Пожав плечами, наклонился, поднял с пола конверт из плотной манильской бумаги, вскрыл.-Вот здесь все карты. Можешь с ними ознакомиться, если хочешь. Маршрут проложен, но все в конечном итоге зависит только от тебя -- ведь ты сидишь за штурвалом.
Барбер взял в руки толстую пачку карт, вытащил одну -- наугад: подлеты к Мальте, расположение взлетно-посадочных полос... Вдруг снова подумал о двадцати пяти тысячах долларов, и карта в его руках задрожала.
-- Все ведь очень просто, до смешного,-- убеждал Смит, вглядываясь в его лицо.-- Совсем не сложно.
Барбер отложил карту в сторону.
-- Если ты считаешь, что это пара пустяков, то почему платите двадцать пять тысяч долларов?
Смит засмеялся.
-- Разумеется, я признаю -- задание связано с некоторым риском. Он, конечно, не вероятен, но кто может за все поручиться? Мы и платим за такую невероятность, если тебя это объяснение устраивает.-- Он пожал плечами.-- В конце концов, пройдя всю войну, ты, наверное, привык к риску.
-- Когда дать вам ответ?
-- Сегодня вечером. Если ты откажешься, нам, конечно, придется предпринимать что-то другое. К тому же мой египетский друг сгорает от нетерпения.
-- Кому это "нам"? -- небрежно поинтересовался Барбер.
-- Вполне естественно,-- удовлетворил его любопытство Смит,-- у меня есть коллеги.
-- Кто они такие?
Смит сокрушенно развел руками.
-- Мне ужасно жаль, но не могу тебе этого сказать.
-- Ладно, я позвоню сегодня вечером,-- пообещал Барбер.
-- Отлично! -- Смит встал, застегнул пальто, аккуратно водрузил на голову элегантную итальянскую фетровую шляпу, ощупал с видом знатока мягкие поля.-- Сегодня днем я на скачках. Присоединишься?
-- Где они сегодня?
-- В Отей. С препятствиями.
-- Что-нибудь слышал?
-- Может быть,-- загадочно откликнулся Смит.-- Одна кобылка победит с препятствиями в первый раз. Я разговаривал с жокеем, и он сообщил мне, что лошадь весьма послушна на тренировках,-- остальное узнаю в три часа дня.
-- Хорошо, я там буду.
-- Вот и отлично! -- радостно воскликнул Смит.-- Хотя, конечно, не в моих интересах делать тебя богачом заранее.-- Довольно фыркнул.-- Но чего не сделаешь ради дружбы... Так оставить карты?
-- Оставляй!
-- Ну, до встречи в три!
Барбер открыл перед ним дверь. Пожав ему руку, Смит вышел в коридор -фигура надушенного богача в твиде в сиротском свете бледных отельных ламп.
Барбер, заперев за ним дверь на ключ, взялся за пакет с картами; разложил их на кровати, прямо на мятых простынях и одеяле, и принялся внимательно изучать. Боже, когда он в последний раз видел летную карту? Северный Египет, Средиземное море, остров Мальта, Сицилия, Итальянское побережье, Генуэзский залив, Приморские Альпы... Какое, однако, широкое Средиземное море. Его вовсе не греет мысль лететь на одномоторном самолете над таким громадным водным пространством. Его вообще не тянет летать, после войны он старается летать как можно меньше. Никак себе этого не объяснял, но, если приходилось путешествовать, предпочитал самолету машину, поезд, пароход -- если, конечно, был такой выбор. Двадцать пять тысяч долларов... Неплохая сумма... Аккуратно сложил карты, поместил их обратно в пакет. Сейчас, в этот ответственный момент, карты не помогут.
Снова лег на кровать, спиной на подушки, сцепил руки за головой. Открытое водное пространство... Пять рейсов... Уже одно это достаточно худо. А что он знает о египтянах? Во время войны пробыл недолго в Каире, запомнилось, что по ночам полицейские патрулируют улицы вдвоем, с карабинами на плече,-- таких мест он там старался избегать. А египетские тюрьмы...
Барбер беспокойно ворочался в постели. Кто знает, сколько людей принимает участие в этой махинации... И достаточно одного, чтобы погубить тебя. Недовольный исполнитель или сообщник, какой-нибудь жадный или трусливый партнер... Закрыв глаза, он ясно видел перед собой толстых, смуглых полицейских, в форме, с карабинами через плечо,-- они направляются к его новенькому маленькому самолетику...
Ну а если лопнет баллон или отвалится колесо на посадочной полосе? Ведь на этой полосе в пустыне самолеты не садятся с 1943 года.
Двадцать пять тысяч долларов... Ладно, предположим, он возьмется за это. Сейф лежит на сиденье рядом; египетское побережье скрывается за спиной; под тобой спокойная, неоглядная морская гладь; двигатель работает как часы... И вот на горизонте появляется воздушный патруль -- дрожащая точка разрастается... На какой технике сейчас летают египтяне? Наверно, на американских "спитфайерах", оставленных там после войны. Патруль медленно сближается с тобой, делает над тобой два круга с такой же скоростью, как у тебя, и дает тебе сигнал повернуть...
Барбер зажег сигарету. Двести пятьдесят фунтов... Сам сейф, если он в самом деле стальной и крепкий, весит не менее ста пятидесяти. А сколько весит одна пятифунтовая банкнота? Сколько их пойдет на один фунт? Тысяча? Пять тысяч умножить на сто, обменный курс фунта 2,80; выходит, полтора миллиона долларов?! От такой цифры во рту стало сухо. Пришлось встать, выпить два стакана воды, сесть на стул, стараясь унять дрожь в руках.
Ну а если авария, если по какой-то непредвиденной причине тебе не удастся со всем этим справиться... Сам спасешься, а деньги потеряешь... Смит не похож на убийцу, но кто знает, как в наши дни выглядят убийцы... И кто поручится за людей, работающих весте с ним, его "коллег", как он изящно выразился,-- ведь в результате они станут и твоими коллегами. Состоятельный египтянин; несколько человек на заброшенной взлетно-посадочной полосе Королевских ВВС в пустыне -- те, кто в определенной конфигурации выложат огни в горах за Каннами... Сколько других крадутся через границы, тайно, нелегально переходят из одной страны в другую с оружием и золотом в чемоданах -- им удалось выжить во время войны, выйти из тюрем после разоблачения. Скольких еще -- он их не знает -- предстоит ему видеть на короткое время в лучах жаркого африканского солнца?.. Фигура, бегущая по темному склону французских гор,-- тебе она неизвестна, до нее не достать, но именно от нее, возможно, зависит твоя жизнь. Все эти люди рискуют, им грозят тюрьма, депортация, полицейские пули, и все за долю в ящике, набитом деньгами...
Вскочив с кровати, Барбер быстро оделся и вышел, заперев за собой дверь на ключ. Невмоготу сидеть в холодной комнате, где царит беспорядок, и тупо глядеть в эти карты.
Все утро он бесцельно бродил по городу, машинально разглядывая витрины, думая, что купит, когда у него будут деньги, много денег... Один раз, отвернувшись от очередной витрины, заметил полицейского: внимательно за ним наблюдает... Вопросительно посмотрел на него,-- маленький человечек с обычным, невыразительным лицом, с тонкими усиками. Глядя на него, Барбер вспоминал рассказы о том, как полицейские издевались над подозреваемыми, допрашивая их с пристрастием в задних помещениях местных префектур. Схватят с пятьюстами тысячами английских фунтов под мышкой -- тут уж нечего полагаться на американский паспорт.
Впервые в жизни, размышлял Барбер, медленно продвигаясь в плотной толпе пешеходов на улице, он собирается преступить закон, и с таким спокойствием. Интересно, чем это объяснить -- влиянием кинофильмов, газет? Из-за них преступность становится чем-то обычным, доступным, в некотором роде даже гуманным. Ты об этом не думаешь и вдруг, неожиданно, когда возможность совершить преступление входит в твою собственную жизнь, воспринимаешь ее как почти нормальное, повседневное событие. Полицейские, вероятно, знают об этом, но они-то смотрят на проблему с другой стороны. Перед ними толпы прохожих, замкнутые, обычные лица, и им приходится на кого-то обращать внимание, они обязаны заранее определить, кто намерен совершить кражу, убийство, изнасилование... С подозрением относятся к каждому, и это наверняка сводит их с ума, так что они готовы арестовать любого...
Барбер наблюдал за ходившими по кругу в паддоке перед началом шестого заезда: разминаются, ждут... Кто-то легко коснулся его плеча.
-- Берти, мальчик, ты? -- не поворачиваясь, произнес он.
-- Прости, что опоздал.-- Смит облокотился на поручень рядом.-Наверно, боялся, что вообще не приду?
-- Ну, что сказал тебе жокей? -- тихо поинтересовался Барбер.
Смит подозрительно оглянулся, улыбнулся.
-- Жокей уверен, сам ставит.
-- Какой номер?
-- Пятый.
Лошадь под пятым номером -- легкая гнедая кобылка, с изящной, благородно вскинутой головой; хвост и грива заплетены в косички; шерсть поблескивает, вышагивает споро, ровно -- явно хорошая выучка. Жокей -- лет сорока, с длинным, кривым французским носом; уродлив,-- когда открывает рот, видно, что нет передних зубов. Темно-бордовый картуз надвинут на уши, белая шелковая рубашка в звездах того же темно-бордового цвета. Барбер, глядя на него, думал: как могут подобные уроды скакать на прекрасных лошадях?
-- О'кей, Берти, мальчик. Пойду к кассе.
Поставил десять тысяч франков -- опережение на нос; ставки показались вполне приемлемыми -- семь к одной. Смит поставил двадцать пять тысяч франков. Вместе подошли к трибуне, забрались на самый верх. Лошади уже выходили на беговые дорожки. Народу немного, а на такой высоте, где оказались они, и вовсе никого.
-- Ну, Ллойд,-- начал Смит с серьезным видом,-- ты изучил карты?
-- Да, посмотрел.
-- Ну и что скажешь?
-- Очень хорошие карты.
Смит бросил на него острый взгляд; долго размышлял, что сказать, но решил отделаться, как всегда, презрительным фырканьем.
-- Зачем водить меня за нос? Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Решился?
-- Я...-- начал было Барбер, глядя вниз, на пущенных легким галопом лошадей,-- скажу после скачек.
-- Ллойд! -- крикнул ему кто-то снизу, с правой стороны.
Барбер повернул голову: по лестнице, тяжело ступая, поднимается к нему Джимми Ричардсон -- собственной персоной. Толстячок, пухленький, как ребенок,-- парижская кухня не пошла ему впрок, ничуть не похудел. Тяжело дышит, полы расстегнутого пальто развеваются, демонстрируя всем пиджак в клетку; спешит к Барберу...
-- Ну, как поживаешь? -- произнес он, задыхаясь, когда поравнялся с ними, и шлепнул Барбера по спине.-- Увидел тебя снизу и подумал -- нет ли у тебя надежной подсказки на этот заезд. Сам никак не вычислю, все это меня просто убивает целый день. Я такой недотепа в скачках с препятствиями...
-- Хэлло, Джимми! -- радушно приветствовал его Барбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
-- Видишь ли, он египтянин,-- слегка пренебрежительно поведал Смит, будто родиться египтянином -- это уже первое несчастье для человека и об этом нельзя упоминать при всех, только среди близких друзей, да и то шепотом.-- Состоятельный египтянин, и его страсть -- путешествия. Особенно по Франции, особенно на юге. Он просто влюблен в Юг Франции и отправляется туда при первой же возможности.
-- Ну и что?
-- В следующем месяце ему хотелось бы совершить два путешествия подряд из Египта в район Канн.-- Смит не спускал глаз с Барбера.-- Конечно, на своем новеньком самолете. Но на третье путешествие у него нет времени, так как он очень занят и спешит. Поэтому он отправится на самолете, совершающем обычный коммерческий рейс, а его пилот последует за ним два дня спустя. Полетит один.
-- Один? -- Барбер старался мысленно собрать воедино все, что Смит ему изложил.
-- Да, один,-- подтвердил Смит,-- не считая небольшого ящика.
-- Ах вон оно что! -- Барбер расплылся в улыбке.-- Наконец-то всплыл небольшой ящик.
-- Да, наконец, ты прав,-- искренне улыбнулся ему Смит, испытывая, по-видимому, в душе восторг.-- Все уже точно рассчитано. Вес небольшого ящика двести пятьдесят фунтов. На каждом отрезке маршрута вполне надежный уровень безопасности.
-- Ну а что в этом небольшом ящике? -- хладнокровно осведомился Барбер.
Теперь, выяснив, что ему предлагают, он почувствовал облегчение.
-- Тебе непременно хочется знать?
-- А что я скажу таможенникам, когда поинтересуются содержимым этого ящика? "Спросите у Берта Смита"?
-- При чем здесь таможня?! -- возмутился Смит.-- Ты с ней не будешь иметь абсолютно никаких дел, твердо тебе обещаю! Когда ты вылетишь из аэропорта в Каире, ящика на борту не будет. Приземлишься в Каннах -- тоже. Этого тебе достаточно?
Барбер, сделав последнюю затяжку и погасив сигарету, внимательно изучал Смита: удобно развалился на стуле с прямой спинкой в этой неприглядной, ободранной комнате; вызывающе опрятно, слишком элегантно одет для такой дыры в столь ранний час... "Наркотики,-- думал Барбер,-- набьет ими этот ящик под завязку..."
-- Нет, мальчик Берти,-- довольно грубо возразил Барбер.-- Этого мне недостаточно. Выкладывай все до конца.
-- Так ты еще заинтересован в сделке? -- Смит тяжело вздохнул.
-- Да, пока заинтересован.
-- Хорошо.-- Смит явно сожалел о необходимости раскрывать перед ним все карты.-- Вот как все осуществится. Тебе предстоит проложить дорожку -слетаешь в Каирский аэропорт несколько раз. Все документы у тебя в полном порядке. Примелькаешься, станешь неотъемлемой частью обычной, законной аэродромной рутины. Таким образом, когда ты полетишь один,-- все в ажуре, комар носа не подточит. При тебе лишь небольшая сумка с личными вещами. В полетной карте сказано: летишь в Канны, совершишь две посадки, на Мальте и в Риме, для дозаправки. Итак, ты взлетаешь с каирского аэродрома; на несколько миль отклоняешься от курса. Пролетев определенное расстояние в сторону от побережья, оказываешься над пустыней. Приземляешься на старую полосу Королевских ВВС, которую не используют с сорок третьего года. Там тебя ждут несколько человек... Ты меня слушаешь?
-- Слушаю.-- Барбер стоял у окна, повернувшись спиной к Смиту и разглядывая освещенную ярким солнцем улицу.
-- Ящик погрузят на борт. Вся операция займет не более десяти минут. Когда ты приземлишься на Мальте, никто тебе не станет задавать никаких вопросов -- ты следуешь транзитом. Из самолета не выходишь; пробудешь там ровно столько, сколько потребуется для дозаправки. То же произойдет и в Риме. На южный берег Франции прибываешь вечером, до восхода луны. И снова,-Смит объяснял с удовольствием, словно смакуя собственные слова,-уклоняешься немного от курса. Летишь на низкой высоте над горами между Каннами и Грасом. В назначенном месте видишь выложенные определенной фигурой огни. Спускаешься еще ниже, открываешь дверь, спихиваешь ящик с высоты ста футов; захлопываешь дверь, делаешь разворот в сторону моря и приземляешься в Каннах. Все документы в полном порядке; в полетной карте не указано никаких отклонений от курса. Тебе нечего предъявлять на таможне. Вылезаешь из самолета и забываешь о нем навсегда. А мы вручаем тебе двадцать пять тысяч долларов, как я и обещал. Разве плохо?
-- Совсем неплохо,-- подтвердил с иронией Барбер.-- Восхитительный, маленький, старый как мир план, мальчик Берти.-- И отвернулся от окна.-- А теперь скажи, что в ящике.
Смит снова восторженно фыркнул, словно то, что он собирается сообщить, необыкновенно смешно, просто выпирает из него и он не в состоянии сдержаться.
-- Деньги,-- сказал он,-- только деньги.
-- Сколько?
-- Двести пятьдесят фунтов банкнот.-- Глаза Смита так и искрились от удовольствия.-- Двести пятьдесят фунтов тщательно упакованных пачек английских банкнот в очень красивом, крепком, легком металлическом сейфе. Каждая бумажка по пять фунтов.
В этот момент Барберу показалось, что он разговаривает с умалишенным. Но нет, Смит сидит на своем месте вполне здоровый, деловой -- за всю жизнь не возникнет ни малейшего сомнения по поводу психического здоровья такого человека.
-- Когда мне заплатят? -- поинтересовался Барбер.
-- После доставки сейфа.
-- Мальчик Берти...-- Барбер покачал головой.
Смит фыркнул.
-- Я же говорил, что ты отнюдь не глупец. Ладно, мы переводим половину -- двенадцать тысяч пятьсот долларов -- на твое имя в швейцарский банк перед первым вылетом в Египет.
-- Ты мне настолько доверяешь?
Милая улыбка вдруг пропала с лица Смита.
-- Да, мы тебе настолько доверяем.-- Улыбка появилась вновь.-- Сразу после доставки груза переводим на твой счет остальную сумму. Прекрасная сделка; в валюте; никаких подоходных налогов. Станешь богачом. Ну, скажем, полубогачом.-- И засмеялся собственной шутке.-- Все -- за какой-то заурядный перелет. Просто нужно помочь египтянину, который обожает Юг Франции и, вполне естественно, сильно обеспокоен нестабильным положением в своей стране.
-- Когда я увижу этого египтянина?
-- Когда приедешь на аэродром для первого полета. Он будет там. Да ты не волнуйся -- будет. Ну, ты, как я вижу, колеблешься? -- с тревогой спросил Смит.
-- Я думаю,-- ответил Барбер.
-- Ты ведь займешься этим не в своей стране,-- с благочестивым видом святоши успокоил его Смит.-- Разве я осмелился бы обратиться там к человеку, который воевал за свою родину? И это не касается англичан, к которым ты, возможно, питаешь определенную слабость. Но египтяне...-- Пожав плечами, наклонился, поднял с пола конверт из плотной манильской бумаги, вскрыл.-Вот здесь все карты. Можешь с ними ознакомиться, если хочешь. Маршрут проложен, но все в конечном итоге зависит только от тебя -- ведь ты сидишь за штурвалом.
Барбер взял в руки толстую пачку карт, вытащил одну -- наугад: подлеты к Мальте, расположение взлетно-посадочных полос... Вдруг снова подумал о двадцати пяти тысячах долларов, и карта в его руках задрожала.
-- Все ведь очень просто, до смешного,-- убеждал Смит, вглядываясь в его лицо.-- Совсем не сложно.
Барбер отложил карту в сторону.
-- Если ты считаешь, что это пара пустяков, то почему платите двадцать пять тысяч долларов?
Смит засмеялся.
-- Разумеется, я признаю -- задание связано с некоторым риском. Он, конечно, не вероятен, но кто может за все поручиться? Мы и платим за такую невероятность, если тебя это объяснение устраивает.-- Он пожал плечами.-- В конце концов, пройдя всю войну, ты, наверное, привык к риску.
-- Когда дать вам ответ?
-- Сегодня вечером. Если ты откажешься, нам, конечно, придется предпринимать что-то другое. К тому же мой египетский друг сгорает от нетерпения.
-- Кому это "нам"? -- небрежно поинтересовался Барбер.
-- Вполне естественно,-- удовлетворил его любопытство Смит,-- у меня есть коллеги.
-- Кто они такие?
Смит сокрушенно развел руками.
-- Мне ужасно жаль, но не могу тебе этого сказать.
-- Ладно, я позвоню сегодня вечером,-- пообещал Барбер.
-- Отлично! -- Смит встал, застегнул пальто, аккуратно водрузил на голову элегантную итальянскую фетровую шляпу, ощупал с видом знатока мягкие поля.-- Сегодня днем я на скачках. Присоединишься?
-- Где они сегодня?
-- В Отей. С препятствиями.
-- Что-нибудь слышал?
-- Может быть,-- загадочно откликнулся Смит.-- Одна кобылка победит с препятствиями в первый раз. Я разговаривал с жокеем, и он сообщил мне, что лошадь весьма послушна на тренировках,-- остальное узнаю в три часа дня.
-- Хорошо, я там буду.
-- Вот и отлично! -- радостно воскликнул Смит.-- Хотя, конечно, не в моих интересах делать тебя богачом заранее.-- Довольно фыркнул.-- Но чего не сделаешь ради дружбы... Так оставить карты?
-- Оставляй!
-- Ну, до встречи в три!
Барбер открыл перед ним дверь. Пожав ему руку, Смит вышел в коридор -фигура надушенного богача в твиде в сиротском свете бледных отельных ламп.
Барбер, заперев за ним дверь на ключ, взялся за пакет с картами; разложил их на кровати, прямо на мятых простынях и одеяле, и принялся внимательно изучать. Боже, когда он в последний раз видел летную карту? Северный Египет, Средиземное море, остров Мальта, Сицилия, Итальянское побережье, Генуэзский залив, Приморские Альпы... Какое, однако, широкое Средиземное море. Его вовсе не греет мысль лететь на одномоторном самолете над таким громадным водным пространством. Его вообще не тянет летать, после войны он старается летать как можно меньше. Никак себе этого не объяснял, но, если приходилось путешествовать, предпочитал самолету машину, поезд, пароход -- если, конечно, был такой выбор. Двадцать пять тысяч долларов... Неплохая сумма... Аккуратно сложил карты, поместил их обратно в пакет. Сейчас, в этот ответственный момент, карты не помогут.
Снова лег на кровать, спиной на подушки, сцепил руки за головой. Открытое водное пространство... Пять рейсов... Уже одно это достаточно худо. А что он знает о египтянах? Во время войны пробыл недолго в Каире, запомнилось, что по ночам полицейские патрулируют улицы вдвоем, с карабинами на плече,-- таких мест он там старался избегать. А египетские тюрьмы...
Барбер беспокойно ворочался в постели. Кто знает, сколько людей принимает участие в этой махинации... И достаточно одного, чтобы погубить тебя. Недовольный исполнитель или сообщник, какой-нибудь жадный или трусливый партнер... Закрыв глаза, он ясно видел перед собой толстых, смуглых полицейских, в форме, с карабинами через плечо,-- они направляются к его новенькому маленькому самолетику...
Ну а если лопнет баллон или отвалится колесо на посадочной полосе? Ведь на этой полосе в пустыне самолеты не садятся с 1943 года.
Двадцать пять тысяч долларов... Ладно, предположим, он возьмется за это. Сейф лежит на сиденье рядом; египетское побережье скрывается за спиной; под тобой спокойная, неоглядная морская гладь; двигатель работает как часы... И вот на горизонте появляется воздушный патруль -- дрожащая точка разрастается... На какой технике сейчас летают египтяне? Наверно, на американских "спитфайерах", оставленных там после войны. Патруль медленно сближается с тобой, делает над тобой два круга с такой же скоростью, как у тебя, и дает тебе сигнал повернуть...
Барбер зажег сигарету. Двести пятьдесят фунтов... Сам сейф, если он в самом деле стальной и крепкий, весит не менее ста пятидесяти. А сколько весит одна пятифунтовая банкнота? Сколько их пойдет на один фунт? Тысяча? Пять тысяч умножить на сто, обменный курс фунта 2,80; выходит, полтора миллиона долларов?! От такой цифры во рту стало сухо. Пришлось встать, выпить два стакана воды, сесть на стул, стараясь унять дрожь в руках.
Ну а если авария, если по какой-то непредвиденной причине тебе не удастся со всем этим справиться... Сам спасешься, а деньги потеряешь... Смит не похож на убийцу, но кто знает, как в наши дни выглядят убийцы... И кто поручится за людей, работающих весте с ним, его "коллег", как он изящно выразился,-- ведь в результате они станут и твоими коллегами. Состоятельный египтянин; несколько человек на заброшенной взлетно-посадочной полосе Королевских ВВС в пустыне -- те, кто в определенной конфигурации выложат огни в горах за Каннами... Сколько других крадутся через границы, тайно, нелегально переходят из одной страны в другую с оружием и золотом в чемоданах -- им удалось выжить во время войны, выйти из тюрем после разоблачения. Скольких еще -- он их не знает -- предстоит ему видеть на короткое время в лучах жаркого африканского солнца?.. Фигура, бегущая по темному склону французских гор,-- тебе она неизвестна, до нее не достать, но именно от нее, возможно, зависит твоя жизнь. Все эти люди рискуют, им грозят тюрьма, депортация, полицейские пули, и все за долю в ящике, набитом деньгами...
Вскочив с кровати, Барбер быстро оделся и вышел, заперев за собой дверь на ключ. Невмоготу сидеть в холодной комнате, где царит беспорядок, и тупо глядеть в эти карты.
Все утро он бесцельно бродил по городу, машинально разглядывая витрины, думая, что купит, когда у него будут деньги, много денег... Один раз, отвернувшись от очередной витрины, заметил полицейского: внимательно за ним наблюдает... Вопросительно посмотрел на него,-- маленький человечек с обычным, невыразительным лицом, с тонкими усиками. Глядя на него, Барбер вспоминал рассказы о том, как полицейские издевались над подозреваемыми, допрашивая их с пристрастием в задних помещениях местных префектур. Схватят с пятьюстами тысячами английских фунтов под мышкой -- тут уж нечего полагаться на американский паспорт.
Впервые в жизни, размышлял Барбер, медленно продвигаясь в плотной толпе пешеходов на улице, он собирается преступить закон, и с таким спокойствием. Интересно, чем это объяснить -- влиянием кинофильмов, газет? Из-за них преступность становится чем-то обычным, доступным, в некотором роде даже гуманным. Ты об этом не думаешь и вдруг, неожиданно, когда возможность совершить преступление входит в твою собственную жизнь, воспринимаешь ее как почти нормальное, повседневное событие. Полицейские, вероятно, знают об этом, но они-то смотрят на проблему с другой стороны. Перед ними толпы прохожих, замкнутые, обычные лица, и им приходится на кого-то обращать внимание, они обязаны заранее определить, кто намерен совершить кражу, убийство, изнасилование... С подозрением относятся к каждому, и это наверняка сводит их с ума, так что они готовы арестовать любого...
Барбер наблюдал за ходившими по кругу в паддоке перед началом шестого заезда: разминаются, ждут... Кто-то легко коснулся его плеча.
-- Берти, мальчик, ты? -- не поворачиваясь, произнес он.
-- Прости, что опоздал.-- Смит облокотился на поручень рядом.-Наверно, боялся, что вообще не приду?
-- Ну, что сказал тебе жокей? -- тихо поинтересовался Барбер.
Смит подозрительно оглянулся, улыбнулся.
-- Жокей уверен, сам ставит.
-- Какой номер?
-- Пятый.
Лошадь под пятым номером -- легкая гнедая кобылка, с изящной, благородно вскинутой головой; хвост и грива заплетены в косички; шерсть поблескивает, вышагивает споро, ровно -- явно хорошая выучка. Жокей -- лет сорока, с длинным, кривым французским носом; уродлив,-- когда открывает рот, видно, что нет передних зубов. Темно-бордовый картуз надвинут на уши, белая шелковая рубашка в звездах того же темно-бордового цвета. Барбер, глядя на него, думал: как могут подобные уроды скакать на прекрасных лошадях?
-- О'кей, Берти, мальчик. Пойду к кассе.
Поставил десять тысяч франков -- опережение на нос; ставки показались вполне приемлемыми -- семь к одной. Смит поставил двадцать пять тысяч франков. Вместе подошли к трибуне, забрались на самый верх. Лошади уже выходили на беговые дорожки. Народу немного, а на такой высоте, где оказались они, и вовсе никого.
-- Ну, Ллойд,-- начал Смит с серьезным видом,-- ты изучил карты?
-- Да, посмотрел.
-- Ну и что скажешь?
-- Очень хорошие карты.
Смит бросил на него острый взгляд; долго размышлял, что сказать, но решил отделаться, как всегда, презрительным фырканьем.
-- Зачем водить меня за нос? Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Решился?
-- Я...-- начал было Барбер, глядя вниз, на пущенных легким галопом лошадей,-- скажу после скачек.
-- Ллойд! -- крикнул ему кто-то снизу, с правой стороны.
Барбер повернул голову: по лестнице, тяжело ступая, поднимается к нему Джимми Ричардсон -- собственной персоной. Толстячок, пухленький, как ребенок,-- парижская кухня не пошла ему впрок, ничуть не похудел. Тяжело дышит, полы расстегнутого пальто развеваются, демонстрируя всем пиджак в клетку; спешит к Барберу...
-- Ну, как поживаешь? -- произнес он, задыхаясь, когда поравнялся с ними, и шлепнул Барбера по спине.-- Увидел тебя снизу и подумал -- нет ли у тебя надежной подсказки на этот заезд. Сам никак не вычислю, все это меня просто убивает целый день. Я такой недотепа в скачках с препятствиями...
-- Хэлло, Джимми! -- радушно приветствовал его Барбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25