У тебя всегда было два пальто с подкладкой из меха норки. Ты раздавал бриллианты, рубины, нитки жемчуга стольким женщинам -- из них можно было бы сколотить три балетные труппы! Иной раз ты платил за железнодорожные билеты пяти женщин, которые охотно следовали за тобой, когда ты путешествовал.
Ты неизменно ел всласть, пил вдоволь, и всегда на твоих коленках сидела маленькая дочка, до самого дня твоей смерти. Ты проживал на этой земле как король, во всех смыслах.-- Мадам Решевски покачала головой стоя у могилы.-Ну а что же я, твоя законная жена? Чем мне платить за квартиру?
Мадам Решевски приблизилась к изголовью могилы и теперь общалась с мужем еще более откровенно.
-- Ты был королем до последнего дня жизни. У тебя был свой специалист из Вены, три подготовленные сиделки, четыре доктора-консультанта, и это все -- для семидесятисемилетнего старика, который истощил себя, набивая брюхо, глотая вино, занимаясь любовью. Да, тебя похоронили. Но похоронили как короля, воздали воистину королевские почести. Похоронная процессия за твоим гробом растянулась по Второй авеню на три квартала,-- подумать только, тысячи взрослых мужчин шли за тобой молча, со скорбным видом; женщины плакали, утираясь носовыми платочками, прямо среди бела дня, не стесняясь своих слез. Ну а что оставалось мне, твоей законной жене? Всеми забыта! Все деньги истрачены, о театре пришлось забыть, муж умер, никакой страховки... Остались только дети.
Мадам Решевски холодно улыбалась мужу, лежавшему перед ней в земле.
-- А дети -- боже мой, вылитая копия папочки! Такие эгоисты! Думают только о себе. Такие глупые! Совершают одни безумства. Якшаются со смешными людьми. Просто беда, катастрофа! Весь мир переживает одну катастрофу за другой, и твои дети ведут полную опасностей жизнь. Алименты, кино, постоянные ссоры с девочками, денег нет, и, скорее всего, не предвидятся... Родители умирают в Германии. Какие-то пять сотен их наверняка бы спасли! Но их нет, этих пятисот долларов. Я старею с каждым днем, и те, кто может помочь, не помогают, а те, кто хотят оказать помощь, этого сделать не в силах. Трижды в неделю мне названивает портниха, требуя уплатить по старым счетам. Кошмар! Боже, почему такое происходит именно со мной?!
Снова голос мадам зазвучал гораздо выше и отчетливым эхом разносился по пологим холмам маленького кладбища.
-- Почему, спрашивается, это происходит со мной, скажи на милость?! Я работала на тебя как рабыня. Я вставала в пять утра. Я чинила тебе костюмы. Доставала билеты в театр. Ругалась со своими авторами из-за плохих пьес. Выбирала роли для тебя. Это я научила тебя играть на сцене, Абрахам. Великий актер -- так говорят о тебе, называют Гамлетом европейского театра; широкой публике хорошо известно твое имя -- от Южной Африки до Сан-Франциско. Женщины от избытка чувств разрывали платья на груди в твоей гримуборной. Кем ты был до встречи со мной? Жалким любителем. Я научила тебя всему. Каждая произнесенная тобой реплика с восторгом воспринималась театралами в зале. Я выпестовала тебя, как скульптор -- свою статую. Я сделала тебя артистом. Ну а еще...-- мадам Решевски с иронией передернула плечами,-- ну а еще я приобретала книги, нанимала билетерш, я играла с тобой лучше любой главной исполнительницы. Каждые два года я регулярно рожала тебе детей, потом кормила тех, которыми тебя одаривали другие женщины все остальное время. Собственными руками я натирала до блеска яблоки, которыми торговали в антрактах.
Мадам Решевски расстегнула котиковое манто; голос ее перешел на шепот:
-- Я так тебя любила, но ты не заслуживал моей любви, оставлял меня постоянно одну все эти пятнадцать лет. А я ведь старею, и мне не дают покоя с этой квартплатой...-- Она опустилась на холодную землю, прямо на траву могилы, по-зимнему пожухлую.-- Абрахам,-- шептала она,-- ты должен мне помочь! Прошу тебя, помоги мне, пожалуйста! Могу сказать тебе только одно... только одно: когда я оказывалась в беде, то всегда могла на тебя положиться, всегда... Помоги мне, прошу тебя, Абрахам!
Немного помолчала, ощупывая голыми руками почву с неживой травой. Пожав плечами, выпрямилась, и на лице ее появилось расслабленное, умиротворенное, уверенное выражение -- точно такое, какое у нее бывало все эти месяцы. Отвернувшись от могилы, она закричала:
-- Элен, дорогая, теперь можешь идти!
Элен поднялась с мраморной скамеечки на могиле человека по фамилии Аксельрод и не торопясь направилась к могиле отца.
ОБРАЗЕЦ ЛЮБВИ
Кэтрин шла рядом с Гарольдом по улице к его дому, крепко прижимая к себе связку книг.
-- Я уйду в монастырь,-- сказала вдруг она,-- уйду из этого мира, буду жить в уединении.
Гарольд с чувством неловкости разглядывал ее через стекла очков.
-- Ты этого не сделаешь. Они тебе этого никогда не позволят.
-- Позволят, вот увидишь! -- стояла она на своем; шла твердым шагом, уверенно, глядя прямо перед собой; как ей хотелось, чтобы дом Гарольда стоял подальше, ну, кварталов через десять.-- Не забывай -- я католичка и имею полное право поступить в монастырь.
-- Для чего? Какая в этом необходимость? -- робко пробормотал Гарольд.
-- Как ты считаешь, я красива? Имей в виду, я не ищу комплиментов, просто мне это нужно знать в силу личных причин.
-- Конечно, красива! -- отвел ее сомнения Гарольд.-- Мне кажется, красивее тебя нет девочки в школе.
-- Все вы так говорите.-- Кэтрин чувствовала, как ее покоробило это словечко -- "кажется", но она не подала виду.-- Я сама в этом не уверена, но ведь все говорят. Да и ты вроде тоже не очень в этом уверен, как и я.
-- Что ты! -- всполошился Гарольд.-- Совсем напротив!
-- Ну, если судить по тому, как ты себя ведешь...
-- Порой очень трудно сделать окончательные выводы о поведении человека.
-- Я люблю тебя,-- холодно призналась Кэтрин.
Гарольд, сняв очки, стал нервно протирать стекла носовым платком.
-- Ну а что ты скажешь о Чарли Линче? -- Занимаясь своим делом, он старался не смотреть на Кэтрин.-- Кто не знает, что ты и Чарли Линч...
-- Неужели я тебе совсем не нравлюсь? -- задала вопрос Кэтрин с каменным лицом.
-- Конечно, нравишься. Очень нравишься! Но этот Чарли Линч...
-- У нас с ним все кончено.-- Кэтрин от негодования клацнула зубами.-Он мне жутко надоел.
-- Очень приятный парень,-- заступился за него Гарольд, снова нацепив очки на нос.-- Во-первых, капитан бейсбольной команды, а во-вторых, староста восьмого класса и...
-- Это меня совсем не интересует! -- оборвала его Кэтрин.-- Больше не интересует,-- уточнила она.
-- Благодарю тебя,-- молвил Гарольд.-- Мне пора заниматься.
-- В субботу вечером Элеонор Гринберг устраивает вечеринку.-- Кэтрин замедлила шаг -- до дома Гарольда оставалось совсем немного.-- Я могу прийти к ней с кем хочу. Не будешь ли моим кавалером? Ну, что скажешь?
-- Видишь ли, в чем дело, моя бабушка...-- замялся Гарольд.-- В субботу мы едем к ней. Она живет в Дойлстауне, штат Пенсильвания. У нее семь коров. Я обычно езжу к ней летом. Я даже научился правильно доить коров, и они...
-- В таком случае вечером, во вторник,-- быстро заговорила Кэтрин.-Отец с матерью в этот день обычно уходят играть в бридж и не возвращаются домой раньше часа ночи. Я буду одна с маленьким ребенком, но младенец спит в своей комнатке, так что я буду практически одна.
"Ну что это, как не откровенное приглашение?" -- подумал Гарольд.
-- Может, придешь, составишь мне компанию?
Гарольд, чувствуя себя абсолютно несчастным, с трудом сглотнул слюну; почувствовал, как краска заливает лицо, проникает даже под стекла очков... Громко кашлянул -- пусть Кэтрин подумает, если заметит его смущение, что он покраснел от приступа кашля, от натуги.
-- Может, похлопать тебя по спинке? -- порывисто предложила Кэтрин.
-- Нет, не нужно, благодарю тебя,-- спокойно ответил Гарольд.-Приступа кашля как не бывало.
-- Так ты придешь вечером во вторник?
-- Мне бы очень хотелось... но мама не отпустит меня из дома так поздно. Она говорит: вот когда тебе исполнится пятнадцать...
Кэтрин скривилась, и на лице ее появились отталкивающие морщинки.
-- Но в среду я видела тебя в библиотеке в восемь вечера.
-- Библиотека -- это другое дело,-- слабо оправдывался Гарольд.-Иногда мама делает для меня исключение.
-- Можешь сказать ей, что идешь в библиотеку,-- нашла выход Кэтрин.-Что тебя останавливает?
Гарольд мучительно, глубоко вздохнул.
-- Стоит только мне соврать, как мама сразу догадается,-- объяснил он.-- В любом случае нельзя врать матери.
Кэтрин закусила пухлые губы, не скрывая равнодушного удивления.
-- Не смеши меня!
Остановились у многоквартирного дома, где жил Гарольд.
-- Очень часто днем,-- не унималась Кэтрин,-- я сижу дома одна, никого больше нет. Почему бы тебе, когда будешь возвращаться из школы, не свистнуть перед моим окном -- оно выходит на улицу. Я его открою и тоже свистну, давая тебе понять, что все в порядке. Идет?
-- Знаешь, я все время ужасно занят.-- Гарольд с беспокойством поглядывал на привратника Джонсона, который не спускал с них глаз.-- Каждый день после полудня я занимаюсь бейсболом в клубе "Монтаук", потом -- час занятий на скрипке; к тому же у меня "хвост" по истории, и мне нужно прочитать столько глав из учебника к следующему месяцу и...
-- Хорошо. В таком случае я буду провожать тебя из школы каждый день! -- упорствовала Кэтрин.-- Ты ведь из школы идешь домой?
Гарольд вздохнул.
-- Видишь ли, каждый день я играю в школьном оркестре...
С несчастным видом он смотрел в упор на Джонсона, наблюдавшего за ними с заученным, циничным выражением на лице; как все привратники в мире, он знал, кто из жильцов когда выходит и возвращается домой, и у него, конечно, свое, особое мнение по поводу всех этих шастаний взад-вперед.
-- Мы сейчас разучиваем "Поэта и крестьянина", там очень сложная партия первых скрипок, и я не знаю, когда, в котором часу закончится репетиция, и...
-- Хорошо. Тогда я тебя подожду.-- Кэтрин глядела ему прямо в глаза, не скрывая, что горько в нем разочарована.-- Посижу у входа для девочек и подожду.
-- Послушай,-- изворачивался, как умел, Гарольд,-- иногда репетиция затягивается до пяти вечера.
-- Неважно. Я подожду!
Гарольд с тоскливым видом поглядывал на входную дверь, всю из позолоченного металла и толстого, холодного стекла.
-- Ладно, признаюсь тебе. Видишь ли, я не очень люблю девчонок. У меня столько других дел -- голова идет кругом. Не до них.
-- Но тебя до дома провожает Элайн,-- не выдержала Кэтрин.-- Я вас видела.
-- Хорошо, черт подери! -- заорал Гарольд, с трудом подавляя желание ударить кулаком по этому розовенькому, нежному личику, с холодными голубыми глазами обвинителя, с дрожащими пухлыми губками.-- Да, ты права! -- кричал он.-- Мне нравится, когда меня провожает домой Элайн! Оставь меня, наконец, в покое. У тебя есть свой ухажер -- Чарли Линч. Он у нас настоящий герой, питчер в бейсбольной команде. А я не могу даже сыграть правого края. Оставь меня в покое!
-- Нет, он мне не нужен! -- закричала и Кэтрин.-- Мне неинтересен этот Чарли Линч! Как я тебя ненавижу! Как ненавижу! Все, решено -- я поступаю в монастырь!
-- Отлично! -- Гарольд немного успокоился.-- Превосходно.-- И открыл дверь.
Джонсон по-прежнему, застыв на том же месте как статуя, смотрел на него бесстрастно, все понимая.
-- Гарольд,-- теперь уже мягко заговорила Кэтрин, с печальным видом касаясь его руки.-- Будешь проходить мимо моего дома -- насвистывай мелодию "Бегин зе Бегин". Тогда я пойму, что это ты. "Бегин зе Бегин", Гарольд...
Резко отбросив ее руку, он скрылся в подъезде. Она смотрела ему вслед, а он даже ни разу не оглянулся; вошел в лифт, нажал кнопку, дверь закрылась за ним... Все кончено! Теперь его не вернешь... Слезы подступили к глазам, но она сумела взять себя в руки и не расплакаться, только печально устремила взор вверх, на окно четвертого этажа,-- там его спальня.
Повернувшись, медленно, еле волоча ноги, прошла целый квартал до своего дома. На углу улицы, когда она шла опустив голову и глядя в асфальт, перед ней возник какой-то мальчишка, который бесцеремонно налетел на нее и извинился:
-- Ах, прошу прощения!
Она подняла голову и холодно осведомилась:
-- Что тебе нужно, Чарли?
Чарли Линч улыбался ей, правда через силу.
-- Как смешно, что я неожиданно въехал в тебя! Ничего себе -- так столкнуться! Знаешь, я не смотрел, куда иду, думал о чем-то другом...
-- Да, понятно.-- Кэтрин ускорила шаг к дому.-- Все ясно.
-- Разве тебя не интересует, о чем я думал? -- осторожно осведомился Чарли, поравнявшись с ней.
-- Прости меня.-- Слез как ни бывало; закинув голову, она старательно разглядывала какую-то точку на фоне вечернего неба.-- Это я спешу.
-- А я думал о том вечере, два месяца назад,-- затараторил Чарли.-- О той вечеринке, которую устроила Нора О'Брайен. В тот вечер я проводил тебя до дома и поцеловал в шейку. Помнишь?
-- Нет, не помню,-- разочаровала она его.
Прибавила сколько могла скорости и пошла вдоль ряда совершенно одинаковых двухэтажных домиков; перед ними детишки играли в прятки, катались на роликовых коньках и, неожиданно выскакивая из-за крыльца, с криками "А-а-а, ма-а-а!" наставляли друг на друга игрушечные пистолеты и пулеметы.
-- Прости меня, мне нужно поскорее домой, присмотреть за младенцем -мама собирается куда-то уйти.
-- Что-то ты не сильно торопилась, когда стояла с Гарольдом,-- напомнил Чарли, не отставая от нее ни на шаг; в глазах его мелькнула ярость.-- С ним ты шла медленно-медленно, никуда не спешила.
Кэтрин бросила на него короткий, уничтожающий взгляд.
-- Не понимаю, Чарли Линч, неужели ты вообразил, что это твое дело? Насколько я понимаю, это мое личное дело.
-- В прошлом месяце ты меня провожала домой.
-- Но это было в прошлом месяце! -- громко вымолвила Кэтрин.
-- Чем же я перед тобой провинился? -- Лицо Чарли Линча исказилось от внутренней боли -- веснушчатое лицо, с мальчишеским носом, с шишкой на лбу, куда однажды угодил удар бейсбольной битой.-- Прошу тебя, Кэтрин, скажи мне, что я такого сделал?
-- Ничего,-- ответила она по-деловому скучно.-- Абсолютно ничего.
Чарли Линч увернулся от троицы карапузов, которые на полном серьезе вели дуэль на деревянных мечах: те глухо стучали по их щитам из крышек мусорных ведер.
-- Нет, видно, я что-то натворил.
-- Ничего! -- отрезала Кэтрин решительным, не терпящим возражений тоном.
-- Убирайся отсюда, чужеземец! -- крикнул возникший прямо перед Чарли мальчишка лет семи, с игрушечным пистолетом, из которого он целился в дружка, такого же мальчишку, тоже с пистолетом.-- В этом городе нет места для нас двоих, чужеземец! Даю тебе на размышления двадцать четыре часа, потом заговорит моя пушка!
-- Согласен! -- отвечал второй.
Чарли обошел воинственных пацанов.
-- Может, сходим сегодня в кино? -- Чарли догнал Кэтрин, в полной безопасности миновав обитателей Дикого Запада.-- Кэри Грант в главной роли. Говорят, очень смешная картина.
-- С удовольствием пошла бы, да вот беда -- нужно сегодня вечером догонять по чтению.
Чарли молча шел, стараясь не столкнуться с озорниками -- те увлеченно сражались на дуэлях, боролись, вели перестрелку. Кэтрин шла чуть впереди, с высоко поднятой головой, вся такая румяненькая, пухленькая, с розовыми коленками, а Чарли, вздыхая, высматривал у нее на шейке то местечко, куда поцеловал ее впервые,-- после этого нежного поцелуя душа его улетела на небо...
Вдруг он засмеялся -- натянуто, неестественно. Кэтрин и бровью не повела, даже не оглянулась.
-- Знаешь, я все думаю об этом парне, ну, о Гарольде,-- начал он.-- Что за дурацкое имя -- Гарольд! Приходит он в бейсбольную команду, а тренер вышвыривает вон его на первой же тренировке. Бросает ему, точно, три мяча подряд -- а он не ловит, между ногами у него пролетают! Бросает в него -опять не поймал: мяч отскакивает от земли и ударяет его прямо по носу. Вот умора! Ты бы поглядела в эту минуту на физиономию своего Гарольда! -- Чарли визгливо фыркнул.-- Мы все чуть не поумирали со смеху: прямо по носу, в самый кончик! И знаешь, как его дразнят ребята? Четырехглазый Оскар. Не видит из "дома" даже первой базы! Четырехглазый Оскар -- разве не смешно? -Голос Чарли звучал уже не столь уверенно.
-- О тебе он так дурно никогда не отзывался,-- Кэтрин уже входила в подъезд своего дома.-- Говорил мне, что восхищается тобой и считает тебя отличным парнем.
Натянутая улыбочка исчезла с лица Чарли, не оставив ни малейшего следа.
-- Но все девчонки его просто не выносят! -- Чарли ничуть не щадил ее чувств.-- Просто потешаются над ним.
Кэтрин только улыбнулась про себя -- да, что-то там болтали малышки в гардеробах и на переменках.
-- Думаешь, я вру?! -- возмутился Чарли.-- Да сама спроси у любой!
Кэтрин равнодушно пожала плечами -- вот ее квартира, она уже дома. В темноте площадки Чарли подошел к ней вплотную.
-- Пойдем со мной завтра в кино! -- прошептал он.-- Пожалуйста, Кэтрин, прошу тебя!
-- Я уже тебе сказала -- я занята!
Он протянул наугад руку, нащупал в темноте ее мягкую ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24