Каково лететь через всю планету во времена, предшествовавшие подъему Колкоррона, объединившего несколько враждующих наций?Надеясь произвести впечатление на Лейна, Толлер наугад открыл книгу и начал читать. Из-за незнакомого написания некоторых слов и старинных грамматических конструкций текст казался несколько невнятным, но он упорно читал, водя рукой по абзацам. К его разочарованию, там писали больше о политике, чем о полетах. Ему уже начало надоедать это занятие, когда на глаза попалось упоминание о птерте: «…И далеко по левую руку от нас поднимались розовые шары птерты».Толлер нахмурился и несколько раз провел пальцем по прилагательному.– Лейн, тут сказано, что птерты розовые. Лейн не поднял глаз.– Ты, наверно, неправильно прочел, там должно быть «пурпурные».– Нет, написано – розовые.– В субъективных описаниях допустимы вольности. И потом, за такое долгое время мог измениться смысл слов.– Да, но…– Толлер почувствовал разочарование. – Значит, ты не считаешь, что раньше птерта была дру…– Толлер! – Лейн отбросил ручку. – Не подумай, что я тебе не рад, но скажи, почему ты обосновался в моем кабинете?– Мы совсем не разговариваем, – смущенно сказал Толлер.– Вот как? О чем же ты хочешь поговорить?– Все равно о чем. Может быть, осталось мало… времени. – Толлера осенило. – Ты мог бы рассказать мне о своей работе.– Толку от этого не будет, ты не поймешь.– Но все-таки мы бы поговорили. – Толлер встал и положил фолиант на место. Он уже шел к двери, когда Лейн заговорил.– Прости меня, Толлер, ты совершенно прав. – Он виновато улыбнулся. – Понимаешь, я начал эти исследования больше года назад и хочу закончить их до того, как меня отвлекут другие дела. Но, возможно, это не так уж и важно.– Наверно, важно, раз ты все время с этим возишься. Я не буду тебе мешать.– Подожди, не уходи, – быстро сказал Лейн. – Хочешь увидеть одно удивительное явление? Вот, следи! – Он взял маленький деревянный диск, положил его плашмя на лист бумаги и обвел чернилами. Потом сдвинул диск и обвел его так, что новая окружность касалась первой; затем повторил эту процедуру еще раз. В итоге получился ряд из трех соприкасающихся окружностей. Опустив на дальние края ряда по пальцу, он сказал:– Здесь ровно три диаметра, так?– Да, – с беспокойством сказал Толлер, не зная, все ли он понял.– Теперь переходим к удивительному. – Лейн пометил обод диска чернильной черточкой и поставил его на стол вертикально, тщательно совместив черточку с краем чертежа. Бросив взгляд на Толлера, он убедился, что тот внимательно следит за ним, и медленно покатил диск через нарисованные окружности. Черточка на ободе поднялась по плавной кривой и опустилась на дальний край чертежа.– Демонстрация окончена, – объявил Лейн. – Это часть того, о чем я пишу.Толлер недоуменно моргнул.– О том, что окружность колеса равна трем диаметрам?– О том, что она в точности равна трем диаметрам. Это весьма грубый опыт, но если мы измерим с большей тщательностью, отношение все равно окажется равно трем. Разве этот удивительный факт не поражает тебя?– С какой стати? – все более недоумевая, сказал Толлер. – Если уж оно так – значит так.– Да, но почему оно равно точно трем? Из-за этого, а еще из-за того, что у нас двенадцать пальцев, целые области вычислений делаются до смешного простыми. Это какой-то подарок природы!– Но… ведь так было всегда. Разве может быть иначе?– Теперь ты приближаешься к теме моего исследования. А что, если существует некое другое… место… где это отношение равно трем с четвертью или, допустим, всего двум с половиной? Собственно, оно может выражаться и вообще иррациональным числом, от которого у математиков разболелись бы головы.– Некое другое место, – повторил Толлер. – Ты имеешь в виду другую планету? Вроде Дальнего Мира?– Нет. – Лейн взглянул на Толлера прямо и вместе с тем загадочно. – Я имею в виду иную вселенную, в которой физические законы и постоянные величины отличаются от известных нам.Толлер вперился взглядом в брата, пытаясь преодолеть выросший между ними барьер.– Это все очень интересно, – ответил он. – Понятно, почему исследование занимает у тебя так много времени.Лейн громко рассмеялся и, выйдя из-за стола, обнял Толлера.– Я люблю тебя, братишка.– И я тебя люблю.– Хорошо. Слушай, я хочу, чтобы, когда приедет Леддравор, ты помнил следующее. Я убежденный пацифист, Толлер, и я старательно избегаю насилия. То, что я не могу тягаться с Леддравором, не имеет значения. Я вел бы себя точно так же, если бы поменялся с ним статусом и физической силой. Леддравор и ему подобные – люди прошлого, а мы представляем будущее. Поэтому обещай, что не станешь вмешиваться, как бы Леддравор ни оскорблял меня, и позволишь мне самому вести свои дела.– Я стал другим человеком, – сказал Толлер, отступив на шаг. – И потом, Леддравор может оказаться в хорошем настроении.– Дай мне слово, Толлер.– Даю. И в моих интересах не ссориться с принцем. Я хочу стать пилотом небесного корабля. – Толлер сам был шокирован своими словами. – Лейн, почему мы так спокойно это принимаем? Нам только что сказали, что Миру конец… и что некоторым из нас предстоит лететь на другую планету… а мы занимаемся обычными делами, как будто так и надо. Чепуха какая-то.– Это более естественная реакция, чем ты себе представляешь. И потом, миграция – пока всего лишь вероятность, она может и не состояться.– Зато война с Хамтефом состоится.– За это отвечает король, – неожиданно резко возразил Лейн. – Ко мне это не относится. А теперь я вернусь к работе.– А я пойду посмотрю, как там мой хозяин.Толлер шел по коридору к центральной лестнице и думал, почему Леддравор решил приехать в Квадратный Дом, а не к Гло, в гораздо более удобную Зеленогорскую Башню. В переданном из дворца по солнечному телеграфу послании сообщалось лишь, что принцы Леддравор и Чаккел прибудут в дом до малой ночи для предварительного технического совещания. Немощный Гло получил указание также приехать на встречу с ними. Вечерний день близился к середине; вероятно, Гло уже начал уставать, причем попытки скрыть свою немощность еще больше подрывали его силы.Толлер спустился в холл и свернул в гостиную; он оставил там магистра под присмотром Феры. Фера и Гло отлично ладили друг с другом, и – как подозревал Толлер – не вопреки, а благодаря низкому происхождению и неотесанности его женушки. С помощью таких фокусов Гло любил продемонстрировать окружающим, что его не следует считать заурядным затворником-ученым.Он сидел за столом и читал маленькую книжку, а Фера стояла у окна и разглядывала сетчатую мозаику неба. Она надела простое платье из одного куска бледно-зеленого батиста, которое подчеркивало ее статную фигуру.Услышав, как вошел Толлер, она повернулась и сказала:– Скучно. Я хочу домой.– А мне казалось, что ты хочешь увидеть вблизи настоящего живого принца.– Я расхотела.– Они скоро должны приехать, – сказал Толлер. – Почему бы тебе пока не почитать, как мой хозяин?Фера беззвучно зашевелила губами, вспоминая отборные ругательства, чтобы у Толлера не осталось сомнений насчет того, что она думает о его предложении.– Если бы здесь нашлась хоть какая-нибудь еда!– Ты же ела меньше часа назад! – Толлер сделал вид, что критически оглядывает фигуру своей стажерки-жены. – Неудивительно, что ты толстеешь.– Неправда! – Фера шлепнула себя по животу и втянула его, выпятив грудь. Толлер с любовным восторгом наблюдал это представление. Его удивляло, что Фера, несмотря на прекрасный аппетит и привычку целыми днями валяться в постели, выглядит так же, как два года назад. Единственное, что в ней изменилось, – начал сереть обломанный зуб, и она подолгу натирала его белой пудрой, якобы из размолотого жемчуга, которую доставала на рынке в Самлю.Магистр Гло оторвался от книги, и его утомленное лицо оживилось.– Отведи женщину наверх, – посоветовал он. – Будь я лет на пять моложе, я бы так и сделал.Фера верно оценила настроение Гло и выдала ожидаемую реплику:– Хотела бы я, чтобы вы были на пять лет моложе, господин; мой муж сдохнет от одного подъема по лестнице.Гло издал тихое одобрительное ржание.– Тогда займемся этим прямо здесь, – сказал Толлер. Он набросился на Феру, схватил ее и прижал к себе, шутливо изображая страсть, а Гло проявил к разыгравшейся сцене бесспорный интерес. Продолжая поддразнивать Феру в присутствии третьего лица, Толлер после нескольких секунд тесных объятий вдруг почувствовал, что жена начинает воспринимать все это всерьез.– Ты еще распоряжаешься своей детской? – прошептала она ему в самое ухо. – Я была бы не прочь… – Не размыкая объятий, она вдруг умолкла, и Толлер понял, что кто-то вошел.Он обернулся и увидел, что на него с холодным презрением, припасаемым, видимо, специально для Толлера, смотрит Джесалла Маракайн. Темная, словно тонкая дымчатая пленка, одежда подчеркивала ее худобу. Они встретились впервые за два года, и его поразило, что она, как и Фера, совершенно не изменилась. Джесалла не вышла к трапезе во время малой ночи, так как плохо себя чувствовала, но бледность и худоба не портили ее, а, наоборот, наделяли каким-то сверхъестественным величием. У Толлера вновь возникло щемящее чувство, что все важное в жизни проходит мимо.– Добрый вечерний день, Джесалла, – поздоровался он. – Я вижу, ты по-прежнему появляешься в самый неподходящий момент.Фера выскользнула из его объятий. Толлер улыбнулся и посмотрел на Гло, но тот предательски уставился в книгу и сделал вид, что всецело захвачен чтением и не заметил, чем занималась эта парочка.Серые глаза хозяйки дома скользнули по Толлеру. Затем, решив, что он не заслуживает ответа, Джесалла обратилась к магистру Гло:– Магистр, у подъезда конюший принца Чаккела. Он сообщает, что принцы Чаккел и Леддравор поднимаются по холму.– Спасибо, дорогая. – Гло закрыл книгу, подождал, пока Джесалла вышла из гостиной, и только после этого усмехнулся, продемонстрировав Толлеру обломки нижних резцов. – Не думал, что ты… гм… боишься этой особы.Толлер рассердился.– Боюсь? С какой стати я должен бояться? Ха! Фера вернулась к окну.– И что тут такого? – спросила она.– Это ты о чем?– Ты сказал, что она пришла в неподходящий момент. Чем же он неподходящий?Толлер посмотрел на нее с раздражением, но тут Гло дернул его за рукав – сигнал, что хочет подняться. В холле послышались шаги, раздался мужской голос. Толлер помог Гло встать и запер вертикальные подпорки в плетеной раме. Они вместе прошли в холл, причем Толлер незаметно поддерживал магистра.К Лейну и Джесалле обращался придворный, мужчина лет сорока, с жирной кожей и темно-красными выпяченными губами. Его щегольской хитон и тесные брюки были расшиты крошечными хрустальными бусинками, и он носил шпагу для дуэлей.– Я, Канрелл Зотьерн, представляю принца Чаккела, – объявил он так величественно, словно сам был принцем. – Здесь, лицом к двери, должны стоять в ряд и ждать прибытия принца магистр Гло, члены семьи Маракайнов и никто больше.Толлер, шокированный высокомерием Зотьерна, подвел Гло к указанному месту рядом с Лейном и Джесаллой, ожидая, что тот разразится возмущенной тирадой, но старик устал от ходьбы и ничего не заметил.Из-за двери в кухню молча глазели несколько домашних слуг. Поток света, лившийся в холл, один за другим пересекли верховые солдаты личной охраны принца Чаккела – они занимали позиции за аркой главного входа. Внезапно Толлер осознал, что придворный смотрит на него.– Ты! Телохранитель! – крикнул Зотьерн. – Оглох? Убирайся!– Мой личный служитель – один из Маракайнов, и он останется со мной, – спокойно сказал Гло. До Толлера эта пикировка доходила как бы издалека. От ярости у него звенело в ушах, и он испытывал смятение: его решимость сдерживаться на поверку оказалась иллюзорной. «Я стал другим человеком, – твердил он себе, покрываясь холодным потом. – Я теперь совсем другой человек…»– И заметь, – встав против Зотьерна, высоким колкорронским стилем продолжал Гло, вспомнивший о своей былой властности, – что неограниченными полномочиями король наделил Леддравора и Чаккела, а не их лакеев. От тебя я не потерплю нарушений этикета.– Тысяча извинений, господин, – неискренне и ничуть не смутившись произнес Зотьерн и, достав из кармана список, сверился с ним. – Ах да… Толлер Маракайн… и супруга по имени Фера. – Он брезгливо приблизился к Толлеру. – Где же твоя супруга? Разве ты не знаешь, что по этикету должны присутствовать все женщины дома?– Моя жена неподалеку, – холодно ответил Толлер. – Я могу… – Он замолчал, потому что Фера, которая наверняка все слышала, вышла из гостиной. Двигаясь с напускной скромностью и робостью, она направилась к Толлеру.– А, понятно, почему ты хотел припрятать этот экземпляр, – сказал Зотьерн. – От лица принца я должен произвести тщательный осмотр. – И когда Фера проходила мимо, он остановил ее, ловко ухватив за волосы.Звон в ушах Толлера превратился в барабанный бой. Он выбросил вперед левую руку и ударом в плечо сшиб Зотьерна с ног. Тот отлетел в сторону, приземлился на четвереньки, но тут же вскочил, и его правая рука потянулась к шпаге. Толлер знал, что, как только Зотьерн встанет в позицию, он вытащит лезвие из ножен, и, движимый инстинктом, гневом и тревогой, бросился на противника и правой рукой изо всех сил рубанул его по шее. Крутясь, как птертобойка, и молотя воздух руками и ногами, Зотьерн шмякнулся об пол, проехал несколько ярдов по гладкой поверхности и замер, лежа на спине с головой, свернутой набок. Высоким чистым голосом вскрикнула Джесалла.– Что здесь происходит? – В парадную дверь вошел принц Чаккел, а следом – четверо охранников. Принц подошел к Зотьерну и наклонился над ним. Почти лысая голова Чаккела блестела. Он выпрямился и поднял глаза на Толлера, застывшего в угрожающей позе.– Ты! Опять! – Смуглое лицо принца стало еще темнее. – Что это значит?– Он оскорбил магистра Гло, – глядя прямо в глаза принцу, сказал Толлер. – Потом он оскорбил меня и напал на мою жену.– Это так, – подтвердил Гло. – Поведение вашего слуги было совершенно непрости…– Молчать! Довольно с меня дурацких выходок. – Чаккел выбросил руку, давая сигнал страже взять Толлера. – Убейте его!Солдаты вышли вперед и вынули черные мечи. Думая о своем мече, который остался дома, Толлер отступал, пока не коснулся стены. Солдаты выстроились полукругом, они надвигались, из-под шлемов из бракки на Толлера пристально глядели прищуренные глаза. За спинами солдат он увидел, как Джесалла спряталась в объятиях Лейна, Гло в своем сером халате прирос к месту, в отчаянии воздев руки, а Фера закрыла лицо ладонями. Охранники остановились перед Толлером на одной линии, но потом тот, что справа, проявил инициативу и, вращая мечом, приготовился к первому выпаду.Толлер вжался в стену, чтобы рвануться вперед, как только солдат атакует. Он твердо решил подороже продать свою жизнь. Меч перестал вращаться и застыл. Толлер понял, что все кончено.В этот момент он обостренно воспринимал все окружающее и заметил, как в холл вошел еще один человек. И даже в столь отчаянном положении Толлер вздрогнул, сообразив, что это прибыл принц Леддравор – как раз вовремя, чтобы насладиться его смертью.– Отставить! – скомандовал Леддравор. Не очень громко, но четверо охранников мгновенно отступили.– Что за!.. – Чаккел повернулся к Леддравору. – Это мои охранники, и они исполняют только мои приказы.– Неужели? – спокойно сказал Леддравор. Он направил на солдат палец и повел им в дальний угол холла. Солдаты переместились, оставаясь на одной прямой с пальцем, как будто ими управлял невидимый жезл, и заняли новые позиции.– Ты не понимаешь! – кипятился Чаккел. – Эта маракайнская вошь убила Зотьерна.– Странно. Вооруженный Зотьерн против безоружной маракайнской вши. Ты, мой дорогой Чаккел, сам виноват, что окружаешь себя самодовольными неумейками. – Леддравор подошел к Зотьерну, посмотрел на него и хмыкнул. – Кстати, он жив. Искалечен, правда, но, заметь, не совсем мертв. Верно, Зотьерн? – Леддравор повысил голос и пошевелил лежащего носком.Из горла Зотьерна вырвалось слабое бульканье, и Толлер увидел его глаза, зрячие и безумные, но тело оставалось неподвижным.Леддравор улыбнулся Чаккелу.– Поскольку ты столь высокого мнения о Зотьерне, окажем ему честь, отправим по Яркой Дороге. Возможно, если бы он мог говорить, он сам бы ее выбрал. – Леддравор посмотрел на четверых солдат, ловивших каждое его слово. – Вынесите его и сделайте, что надо.С явным облегчением солдаты торопливо отдали честь, подхватили Зотьерна и понесли к подъезду. Чаккел рванулся было за ними, но передумал. Леддравор насмешливо похлопал его по плечу, опустил руку на рукоять своего меча, не спеша пересек холл и остановился перед Толлером.– Ты как одержимый стремишься сложить голову, – произнес он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32