..
Гоф спокойно проследовала за ним в трюмный отсек. Капитан затворил
дверь в коридор, отломил двухфутовый кусок от одного из сверхдорогих
удилищ из звенящего дерева, которые подсунул коварный советник Раппорт.
Получилась приличная розга.
Но Гоф - какая она маленькая, беззащитная! Капитан прокашлялся. Ему
снова захотелось домой, на Никкельдепейн.
- Я тебя предупреждал, - сказал он нерешительно.
Гоф хранила спокойствие. Но секунду спустя она, казалось, заметно
выросла. Карие глаза пристально смотрели на Адамово яблоко шеи капитана,
она оскалилась уголком рта: на лице появилось несколько хищное выражение.
- Я бы не стала, - тихо, но с угрозой посоветовала она.
Почувствовав свежий прилив бешенства, капитан захватил в горсть ее
кожаную куртку. Что-то мелькнуло, и его левая коленная чашечка будто
взорвалась. Застонав от боли и удивления, капитан рухнул на тюк с
всепогодными накидками, которые ему всучил тот же Раппорт. Но он не
отпустил куртку... Гоф упала на него сверху, и это была удачная позиция.
Вдруг шея Гоф вытянулась, как у змеи, и зубы впились в кисть капитана.
У горностаев хватка мертвая...
- Думала, он сдрейфит! - донесся из интеркома голос Гоф.
В тоне слышалось ворчливое восхищение. Кажется, она осматривала
синяки.
Капитан был занят накладыванием повязки на прокушенное запястье.
Надеюсь, подумал он, синяков у нее немало. Долго будет считать. Колено
распухло - казалось, теперь оно размерами с подушку дивана, - и боль
пульсировала, как поршень двигателя внутреннего сгорания.
- Капитан - храбрый человек, - с укором сказала Малин. - Тебе
следовало быть осторожнее...
- Только он не очень умный! - намекнула Ливит.
Пауза.
- Правда, Гоф? - с надеждой сказала Ливит.
- Да, наверное.
- Оставьте его в покое! - приказала Малин. - Если только... -
многозначительно добавила она, - не желаете плыть домой по трассе
Охотника!
- Только не я! - Ливит была лаконична.
- Могла бы и попробовать, - задумчиво сказала Гоф. - Кажется, она
размышляла. - Ну ладно, мы его оставим в покое. Это была честная драка.

4
Каррес возник в поле зрения на шестнадцатый день с момента взлета на
Порлумме. Последняя часть пути прошла без происшествий. Впрочем, остановок
больше не делали и в контакт с беззащитной Империей не вступали. Малин
сварганила какие-то припарки, чудесным образом исцелившие колено Позерта.
Поскольку уже показался родной берег, волнение спало. Малин даже с каждым
часом немного грустнела - видимо, предчувствуя расставание.
Обнаружить Каррес было нетрудно, так как планета вращалась вокруг
светила в противоположную движению остальных планет сторону.
Это закономерно, поразмыслив, решил капитан.
Корабль вошел в атмосферу планеты на дневной стороне, не вызвав
никакого внешнего интереса обитателей. Передатчик молчал, ни один корабль
не поднялся навстречу для досмотра. Каррес имел вид необитаемой планеты.
Много морей - слишком большие, чтобы называться озерами, и слишком
маленькие для океанов. Громадная горная гряда бежала от полюса до полюса,
имелось также довольно более мелких горных цепей. Полюса были накрыты
солидных размеров снежными шапками, в южном полушарии было много снеговых
пятен. Кроме того, почти всю сушу покрывал дремучий лес.
У этой планеты была своеобразная мрачная красота.
Они плыли над ней - из полдня в закат и снова в рассветную зону -
капитан сидел за пультом, Гоф и Ливит расположились на флангах, Малин - в
тылу. Девочки указывали направление. Ливит, после нескольких восторженных
взвизгов, вдруг погрузилась в молчание. Немного спустя капитан с
изумлением услышал, что юная ведьма всхлипывает.
Реакция Ливит поразила его, и он уловил движение за спиной - Гоф
протянула руку, обняла сестричку. Младшая ведьма счастливо шмыгнула носом.
- Красиво как! - проворчала она.
Капитан вновь почувствовал прилив теплых дружеских чувств, желания
защитить, которые поначалу вызывали в нем девчонки. Несладко им пришлось,
должно быть. Он вздохнул. Жаль, что они не смогли подружиться!
- Куда все попрятались? - спросил он, чтобы нарушить молчание.
До сих пор признаков человеческого обитания не встретилось.
- На Карресе мало людей, - объяснила из-за его плеча Малин. - Мы
летим в Город... там живет почти половина.
- А что это внизу? - с внезапным интересом спросил капитан.
В дно долины будто вделали громадную известково-белую чашу.
- Это Театр, здесь - ой! - Ливит замолчала, бросив на Малин смущенный
взгляд.
- Секрет, да? Не для чужаков? - снисходительно предположил капитан.
Гоф искоса взглянула на него.
- У нас тоже есть правила.
Позерт немного снизился, проводя корабль над чашей. Что-то вроде
арены с многочисленными рядами сидений на склонах. Все голо и безлюдно.
По указанию Малин он повернул направо в месте, где долина расходилась
вилкой на две, и снизился еще больше. Здесь он впервые познакомился с
фауной Карреса. Почти под ними промелькнула стая кремово-белых птиц весьма
земного вида. На корабль птицы не обратили внимания. Лес внизу кончился,
уступив место сочной траве лугов со множеством змеившихся ручейков. Здесь
паслось стадо животных размером с мастодонтов и сходного строения. Спины у
них были безволосые, черные и блестящие. Они провожали "Авантюру"
какими-то сардоническими улыбками, задирая вытянутые тяжелые головы.
- Черные боллемы, - сказала Гоф, явно наслаждаясь выражением на
капитановом лице. - Они прирученные. А в горах - дикие, серые. На них
здорово охотиться.
- И мясо вкусненькое! - вставила Ливит, изящно проведя кончиком языка
по губам. - Завтрак! - вздохнула она. Мысли ее влились в привычное русло.
- Мы должны как раз успеть!
- Вот то поле! - воскликнула Малин, показывая пальцем. - Опускайтесь
туда, капитан!
Поле оказалось всего-навсего коротко подстриженной лужайкой. Слева
лужок непосредственно переходил в горный склон. На поле стоял небольшой
аппарат ярко-синего цвета. С двух сторон поле ограничивали высокие деревья
с черно-синей листвой.
Вот и все.
Капитан тряхнул головой. Потом он посадил корабль.
Город поразил капитана. Во-первых, он был намного обширнее, чем можно
было предположить, глядя с воздуха: город растянулся на мили сквозь лес,
вверх по склонам и через всю долину, группами домов, тщательно укрытыми со
всех сторон и сверху деревьями.
На Карресе любили яркие цвета. Зачем же потом их прятали в листве?
Дома были, как цветы: красные, белые, зеленые, золотисто-коричневые,
щеголеватые чистюли, наполненные свежим лесным воздухом. Ручьи и пруды,
множество защищенных древесными кронами огородов. Рискованно заброшенные
на верхушки деревьев площадки-платформы и галереи - каково их назначение,
угадать было невозможно. Внизу - лабиринт тропинок, песчаные дорожки
змеились между бурых древесных корневищ и серых валунов. На тропинках было
много опавшей хвои, а когда капитан пытался отправиться погулять в
одиночку, он безнадежно терялся уже несколько минут спустя.
Но труднее всего было отыскать людей! В городе обитало,
предположительно, тысячи четыре, примерно столько же растворилось где-то в
планетных просторах. Но за раз более трех-четырех капитан не видел, не
считая ребятишек, которые стайками время от времени возникали на тропинке
перед ним и тут же исчезали в подлеске.
Ростом все они были не выше Ливит.
Что касается остальных, то иногда до капитана доносилось пение,
иногда целый концерт под аккомпанемент деревянных инструментов.
Все-таки ненастоящий город, думал капитан. Не по-человечески они
живут, эти ведьмы Карреса. Словно стая странных лесных птиц, но все были
чем-то заняты. А чем они занимаются?
Ему не хотелось задавать Толл слишком много вопросов на эту тему.
Толл была мамой трех юных знакомых капитана. Но только Гоф действительно
была похожа на нее. Трудно было представить Гоф повзрослевшей, с приятными
округлостями фигуры - но такова была Толл. Тот же мурлыкающий голос, та же
привычка наблюдать искоса и втайне над чем-то размышлять. Она отвечала на
все вопросы капитана откровенно. Тем не менее ему никак не удавалось
добыть из нее настоящие сведения.
Странное положение! Ведь он каждый день проводил несколько часов в
обществе Толл - или в одной из соседних комнат, пока она хлопотала по
дому. Дочери Толл привели капитана в свой дом после посадки, и он был
размешен в комнате, принадлежавшей их отцу. Как понял капитан, сам отец в
данный момент был занят исследованиями в области геологии где-то в другом
месте Карреса. Поначалу он испытывал определенную неловкость, тем более
что он и Толл довольно много времени проводили в доме одни. Малин посещала
что-то вроде школы, убегала рано утром, а Гоф с Ливит просто-напросто
бесились! Обычно они возвращались, когда капитан давно отошел ко сну, и
покидали дом родной, пока капитан не успел даже выйти к завтраку.
Неужели можно вот так воспитывать детей? Однажды он обнаружил
свернувшуюся калачиком Ливит в кресле, которое капитан облюбовал на
крыльце. Она проспала часа четыре кряду, пока Позерт сидел неподалеку и
перелистывал книгу со светящимися иллюстрациями. Книга называлась "История
древнего Ярта". Время от времени он отхлебывал прохладного зеленого
напитка, слегка пьянящего, который незаметно принесла Толл, или
затягивался ароматическим дымом громадной трубки, вмонтированной в пол -
как он понял, это была любимица мужа Толл.

Потом Ливит вдруг проснулась, потянулась, посмотрела на капитана -
полухмуро-полудружелюбно, соскользнула с крыльца и растворилась в листве
ближайших деревьев.
Капитан ничего не понял. Странный взгляд! Возможно, ему показалось, а
возможно...
Капитан отложил книгу и предался тревожным мыслям. Спору нет, его
присутствие никого не волновало. Все на Карресе каким-то образом знали о
капитане, со многими людьми он теперь здоровался на дружеской ноге. Но
никто не удосужился взять у него интервью или просто навестить капитана. К
тому же, муж Толл скоро должен вернуться и...
Сколько же он провел на Карресе?
Великий Патам, потрясенно подумал капитан, я потерял счет времени!
Дни? Или недели?
Он пошел искать Толл.
- Я чудесно погостил у вас, но кажется, мне пора отправляться домой.
Завтра утром, рано...
Толл отложила вышивку в стеклянную корзинку, сложила тонкие сильные
руки колдуньи на коленях и улыбнулась капитану.
- Мы предвидели ваше желание и поэтому... Понимаете, капитан, нелегко
было найти способ вознаградить вас за возвращение девочек домой.
- Правда? - Капитан только сейчас вспомнил, что он - полный банкрот!
И впереди маячит возмездие. Гнев советника Онсвуда.
- Золото и драгоценные камни - это было бы то, что нужно. К
сожалению, мы так и не удосужились заняться их поисками - хотя где-то на
Карресе и первого и вторых должно быть в избытке. Деньгами мы тоже не
пользуемся - во всяком случае, привычными для вас деньгами.
- Да, понимаю, - печально согласился капитан.
- И все же, - продолжала Толл, - мы всем городом обсудили проблему и
загрузили ваш корабль. Надеюсь, вы сможете прибыльно продать эти вещи.
- О, что вы, - с благодарностью сказал капитан, - это очень мило.
- Меха, - объявила Толл, - самые нежные меха - две тысячи шкурок!
- О! - воскликнул капитан, продолжая мужественно улыбаться. - Просто
чудесно!
- И благовонные эссенции! Все принесли по бутылочке, получилось
восемь тысяч триста двадцать три флакона, все разные.
- Духи! - простонал капитан. - Чудесно, чудесно, но, в самом деле, не
стоило...
- И, наконец, - торжественно заключила Толл, - зеленое вино ягод
лепти, которое вы так полюбили, и мармеладки из ягод винтен! - Она
нахмурилась. - Вот беда, забыла, сколько именно кувшинов и банок, -
призналась она. - Очень много, во всяком случае. Все уже погружено.
Думаете, вы сможете все это продать?
- Никаких сомнений! - твердо сказал капитан. - Ничего подобного в
Империи не видывали.
Это была чистая правда. Мех миффелей на Карресе даже для подкладки не
взяли бы. Но будь капитан сейчас один, он бы точно расплакался.
Ведьмы Карреса выбрали самый непродажный товар. Меха, косметика,
пищевые продукты и вина - если Позерт попытается сунуться с ними в
Империю, его расстреляют еще на орбите! По той же причине он не мог
продать товар на Никкельдепейне - там очень боялись заразы и уничтожали
любой товар с нелицензированных планет.
На следующее утро он завтракал один. Толл оставила записку, в которой
объясняла причину отсутствия - ей нужно найти Ливит. Если капитан улетит
до ее прихода, она желает ему удачи.
Он смазал две булочки мармеладом из ягод винтен, выпил большую чашку
кофе из местных шишек, подобрал остатки омлета из яиц лебедеястреба,
потом, чувствуя приятную тяжесть в желудке, погонял по тарелке аппетитные
ломтики жареной печени боллема. Какая еда! На Карресе он поправился фунтов
на пятнадцать, не меньше.
Интересно, как удается Толл сохранять стройную фигуру?
Он с сожалением встал из-за стола, сунул записку в карман - на память
- и вышел на крыльцо. В его объятия бросилась заплаканная Малин.
- Капитан! - всхлипнула она, - вы улетаете...
- Ну, ну! - тронутый и немного удивленный ее печалью, он погладил
Малин по плечу. - Я вернусь! - вырвалось у него.
- Конечно, обязательно возвращайтесь. - Помолчав, Малин добавила: -
Через два года мне уже можно выходить замуж.
- Гм, в самом деле, - пробормотал капитан ошарашенно.
Несколько минут спустя он шагал по тропинке, в ушах звенела
незнакомая мелодия. За первым поворотом мелодия вдруг перешла в довольно
противный тонкий визг. Источник располагался, вроде бы, футах в двухстах
впереди. Миновав следующий поворот, капитан вышел на каменистую
площадочку. В туманном утреннем свете всеми цветами радуги играл плавный
фонтан прозрачных пузырей. При ближайшем рассмотрении фонтан оказался
гроздью разноцветных мыльных бульб, которые поднимались над большим
деревянным корытом, полным горячей воды и мыла. Над корытом склонилась
Толл. Ливит возражала против утренней ванны - она делала паузы ровно на
столько, чтобы втянуть в легкие свежую порцию воздуха.
Капитан остановился, и над краем корыта появилось злое
раскрасневшееся личико Ливит.
- Урод! - взвизгнула она в новом порыве сил. - Чего уставился?
Во взгляде ее сверкала решимость, она чуть вытянула губы вперед
трубочкой...
Толл поспешно шлепнула Ливит по заду.
- Она на вас посвистеть хотела, - в спешке пояснила Толл. - Вы лучше
отойдите подальше, пока я держу ей голову. Удачи, капитан!

В это утро Каррес казался пустыннее обычного. Конечно, было еще очень
рано. Меж темных древних деревьев седыми полосами лежал густой туман.
Высоко в кронах печально вздыхал ветерок. Откуда-то, с большей высоты,
доносились птичьи голоса - наверное, лебедеястребы не могли простить
капитану омлет.
Где-то вдали нежно играла свирель.
Капитан преодолел половину тропинки, ведущей к посадочному полю, как
мимо что-то прожужжало и с громким "Клинк!" вонзилось в ствол прямо перед
Позертом.
Это была длинная стрела. На ее древке висела белая карточка, на
которой красными буквами было напечатано:
"Никкельдепейнец, замри!"
Капитан замер и осторожно посмотрел вокруг. Никого. Что все это
значит?
Его вдруг охватило чувство, будто весь Каррес превратился в холодную
туманную западню. По коже побежали мурашки.
- Ха! - рассмеялась Гоф, материализовавшись на скале. - Остановился!
Капитан медленно выдохнул.
- А ты что думала? - поинтересовался он, испытывая легкую слабость.
Словно ящерица, Гоф скользнула вниз, встала перед ним.
- Я хотела попрощаться!
Тоненькая, загорелая, в куртке, бриджах, высоких сапогах и в шапочке
серо-зеленого цвета, Гоф явно была в своей стихии. Карие глаза пристально
смотрели на капитана, на губах играла чуть заметная улыбка, но в остальном
лицо, как и всегда, оставалось бесстрастным. На плече, на ремне, висел
хорошо набитый стрелами колчан, в руке - какое-то устройство для стрельбы.
Она заметила его взгляд.
- Охотилась на боллемов в горах, - объяснила она. - На диких.
1 2 3 4 5 6