Но она опустилась на колени и собрала золото - столько, сколько могла
унести, и соскользнула вниз, к плоскодонке. Загрузив ее вещами, она
вернулась назад, и опять, и опять. И каждый раз, когда она смотрела в
сторону холма Анла, она видела огни.
Холм Джиран больше уже не служил прибежищем и не укрывал от того, что
происходило у Короны Анла: они стояли слишком близко друг другу, и
странные вещи вполне могли произойти и здесь. Она решила не ждать до утра;
само солнце не смогло бы утешить ее, а холодный взгляд со стороны короны
Анла пугал.
Уж лучше опасность течения: против воды она хоть могла бороться. Она
спустила нагруженную лодку и взяла длинное весло. Оказавшись в лодке, она
почувствовала, как течение понесло ее, и попыталась взять управление в
свои руки. Течение завертело лодку как скорлупку, попавшую в быстрый
ручей. Джиран старалась предотвратить столкновение с камнями, торчащими
здесь и там, и чуть не потеряла весло.
Она уже не могла нащупать дно. Теперь она использовала шест и
зачерпнула немножко воды, но неожиданно ее плоскодонка накренилась, а
затем метнулась по бурлящей Адж в сторону холма, по течению, против
которого бороться было бесполезно. Здесь уже не было дна, и она перешла на
корму и работала шестом, отталкиваясь на мели, и наконец выбралась в канал
между холмами Анла и Бэрроу. Джиран отвела взгляд от распространяющегося с
холма неестественного свечения, которое танцевало над водами, и
попеременно использовала шест и весло, зная, что должна идти только этим
путем и что этот канал около Анла будет наиболее мелким. Она двигалась по
направлению к древнему пути. Течение толкало ее по направлению к Адж, а
затем вынесло к тому морю, где утонула Соша. Но здесь, до тех пор пока она
придерживалась кромки берега, где плоскодонка еще могла цепляться за
прибрежные кусты, воды были безопасными.
Она направлялась к дому.
Время от времени Джиран отдыхала, гребя к уступам Бэрроу и работая
так быстро, как позволяло ей дыхание. Ужас, который она испытала у короны
Анла, казался теперь улетучившимся, исчезнувшим из памяти, так же как и
внутренности гробницы, а ночные кошмары - граничащими с нереальностью.
Страх все еще сжимал ее горло, но сейчас куда большей угрозой была туча на
севере, озаряемая вспышками молний.
Она боялась самих холмов, которые стали прибежищем для маленьких
существ, с которыми ей не хотелось делить эту ночь, крыс, тени которых
мелькали по берегу, а также змей, которые шмыгали в траве, где она
отдыхала.
Течение открыло новые каналы, места, совсем незнакомые ей, и
преобразило даже хорошо знакомые холмы. Она направляла лодку по течению,
руководствуясь звездами, которые стали затягиваться облаками. Она
чувствовала, что ее несет на юг, и старалась понять, где находится.
Наконец-то перед ней поднялись над водой очертания старинных зданий
Чадриха. Ее сердце забилось от радости, потому что она знала, что все
сомнения и опасности теперь позади.
Журчание воды и веселая песенка лягушек и других существ в высокой
траве были словно прелюдией к движению лодки, шлепкам весла по воде,
шуршанию речного дна под днищем. Джиран собрала все силы, чтобы встать на
ноги, теперь со смелой уверенностью балансируя на плаву. Лодку прибило к
затопленным хорошо знакомым камням.
Чадрих. Она помнила, как в девять лет была выкинута отсюда, из дома,
и помнила людей, которые показывали пальцем на нее, на ребенка Бэрроу,
околдованного дьяволом, потому что они знали, что этот ребенок - фея,
которая видит мечты. Она была безутешна, видя опустевшие дома и окна с
пустыми проемами. Люди Хелма, которые жили здесь впоследствии, ненавидели
людей из Бэрроу. Но затем, когда ей было двенадцать, все они утонули. Вода
забрала их, и она даже не могла вспомнить, как они выглядели.
Джиран толкнула лодку ближе к берегу, пустив ее по узкому каналу,
который когда-то был улицей, вымощенной камнями. Опустевшие и
обескровленные здания смотрели ей вслед; руины превратились в гнездовья
встревоженных птиц. Достигнув края Чадриха, она увидела на фоне черного
неба первые северные очертания Бэрроу и обрадовалась - там находится ее
дом. По сторонам замелькали холмы - огромные конические вершины, которые
опять напомнили ей затянувшееся тучами небо. И тот свет, мелькающий за
деревьями, как звездочка в сумерках, впервые увиденный ею, должен быть
светом с башни крепости Бэрроу, светом дома.
Теперь вода была спокойной и неглубокой. Джиран оглянулась назад: за
холмами не было ничего кроме пустой темноты. Она заставила себя забыть об
этом и стала смотреть только вперед, на огонь, к которому она направляла
свою лодку. Свет стал мигать заметнее, неожиданно поднялся ветер, который
задирал ей юбку и ерошил воду. Она услышала легкий шепот камней и кустов,
росших на болотах Бэрроу. Начинался шторм, отсветы танцевали на черной
воде. Джиран стала работать сильнее, когда первые капли упали на нее,
заставляя искать прибежище почти рядом с домом. Вслед за своими гребками
она стала слышать всплески воды, похожие на шаги шагающего человека, может
быть, где-то на другой стороне холма. Она остановилась на минутку, отдавая
лодку на волю волн, но звук не прекратился. Может быть, это какое-то
животное выбежало из болот, потревоженное грозой. Здесь обитали дикие пони
и еще встречались олени. Она позволила лодке плыть самой по себе, а сама
прислушивалась к звукам, пытаясь определить, было это четвероногое или
двуногое существо.
И холодный пот выступил на ее коже. Может быть, это один из ее
сородичей ищет дом. Но оно двигалось неустанно и независимо от звуков ее
лодки и не отвечало на ее голос. Она почувствовала, как волосы на затылке
зашевелились, когда представила себе дикое животное, случайно забредшее
сюда. Разные вещи случаются во время наводнения и грозы. И вдруг раздался
крик, тоненький, разнесшийся в воздухе по холмам. Она решила, что это
блеет какая-то глупая коза. Как близко она от дома. Она даже хихикнула.
Наверное, это кто-то из домашнего скота.
Лодка начала двигаться еще быстрее. Джиран боялась, что звук, который
она будет производить веслом, привлечет к ней внимание, и потому пустила
лодку по основному течению воды, бурлящей вокруг холмов. Она должна
остановить это. Она пользовалась веслом осторожно, но все же производила
шум, несмотря на все попытки двигаться бесшумно. Она весьма беспокоилась о
том золоте, которое блестело в лунном свете около ее ног, сокровище,
которое могло соблазнить преступников или духов, если они здесь были.
Совершенно одна в темноте, она стала думать о том, откуда эти предметы
взялись, и стала волноваться о маленьком амулете в виде чайки между ее
грудей, который покалывал при каждом движении. Вещичка, которая лежала
между пальцев мертвого короля.
Она недооценила канал, стараясь не производить шума. Весло стало
бесполезным, и она беспомощная дрейфовала по течению, ожидая момента,
когда оно снова вынесет ее на мель. Лодку крутило, но на повороте к
острову она замедлила свой ход. И тут Джиран лицом к лицу столкнулась со
всадником, с темной фигурой человека на лошади, которая была по живот в
воде. Всадник и его лошадь были единым целым. Джиран стала нервно искать
дно, не спуская со всадника глаз. Страх сковал ее руки, она не могла
крепко держать весло. Всадник оказался близко к ней, и она увидела под
остроконечным шлемом бледное лицо молодого человека. Его черная лошадь
топталась на месте, вращая большими блестящими глазами.
Джиран не могла кричать. Он повернулся в ее сторону и что-то
прокричал ей тонким голосом, рассеявшимся по ветру. Она вспомнила о весле
и налегла на него, пытаясь отвести лодку в другой канал, ища путь из этого
лабиринта. Вода за ее спиной плескалась под черной лошадью, она
чувствовала это даже не оглядываясь назад. Она двигалась теперь больше с
яростью и испугом, чем с осторожностью. Волосы ослепляли ее. Наконец она
оглянулась и сквозь пряди волос увидела на фоне освещенной воды его черный
силуэт. Джиран повернула голову, и в то время, когда плоскодонка проходила
между двух холмов, впереди замерцал спасительный огонек башни крепости
Бэрроу. Она изо всех сил старалась не думать о том, что, оказывается, ее
преследовало. Черный король в маске, чьи непотревоженные кости она
оставила лежать там, в глубине холма. Ей стало холодно, от усталости она
не чувствовала рук и ног, лишь биение сердца и покалывающую боль в груди
при дыхании.
Укрепление Бэрроу заняло все ее мысли, она плыла к нему, ловко огибая
холмы и задевая кусты. Уже на берегу, обернувшись, она даже на расстоянии
все еще могла различить черного всадника. Она бросила весло на землю, за
веревку подтащила плоскодонку на берег, скользя по мокрой земле. Ей был
уже слышен шум приближающегося всадника, и она сложила куски золота в свою
юбку, затем бросилась бежать, цепляясь босыми ногами за траву. Перед и над
ней маячил дом, поскрипывающий ставнями на окнах, сквозь которые
пробивался свет, и старый огонь на башне, направляющий заблудившихся детей
Бэрроу домой.
Она уронила кусочек сокровища, подняла его, опять пустилась бегом.
Хлестал дождь, ветер со страшной силой бросал капли ей в глаза, доносились
раскаты грома. Она ощущала хлюпанье воды за своей спиной, чувствовала
большое тело и, оглянувшись назад, снова увидела черную лошадь и всадника.
Огни холодно мерцали на воде, освещая его бледное лицо. Стали неистово
лаять собаки. Она притронулась к своим приносящим счастье амулетам,
придерживая подол юбки, и продолжала бежать, слыша всадника за своей
спиной. Трава была скользкой. Джиран уронила кусочек золота, но у нее уже
не было времени остановиться. Ноги опять поскользнулись на камнях,
которыми была вымощена дорога, и она бросилась к закрытой двери.
- Дедушка, - закричала она, стуча по мокрому дереву. - Быстрее!
Она слышала за собой всадника, звуки животного, ступающего по мокрой
земле, звон металла, тяжелое дыхание. Она опять глянула через плечо и
увидела, что всадник помогает лошади взбираться на холм. Ноги отказали
ему, он потерял равновесие и упал, зацепившись за упряжь коня. Джиран
видела в свете молнии отблеск его шлема.
- Дедушка, - снова закричала она.
Наконец дверь открылась. Она кинулась внутрь, ожидая, что всадник
исчезнет, как все призраки, но тот не исчез. Он был почти у двери. Тогда
она выхватила дверь из неверной руки деда и захлопнула ее, задвигая
щеколду, покрытую золотом. Тарелки и чашки посыпались на пол и стали
вращаться, пока не замерли. Джиран повернулась и посмотрела на испуганные
женские лица, собравшихся в комнате. Женщины и дети, мальчики слишком
маленькие, чтобы быть вместе со взрослыми мужчинами. Здесь была Сил и тетя
Джинал и тетя Зай. Но здесь не было мужчин, кроме дедушки Кельна. И она
устремила на него отчаянный испуганный взгляд, потому что понимала, что у
дедушки нет для нее ответа. Веточки азаля и белые перья анхаран висели над
входом в дом и над окнами на обоих этажах. Они посмеивались над этим, но
ежегодно обновляли их, потому что те отваживали смерть от дома. Были
определенные законы, которые установили мертвые, и все подчинялись им.
- Сигнальный огонь, - выдохнул дедушка. Его руки тряслись больше
обычного, он махнул женщинам. - Зай! И все в доме. Идите наверх и
спрячьтесь.
Полная Зай повернулась и побежала к западной двери, ведущей к башне -
позаботиться о сигнальном огне. Другие начали толкать испуганных детей к
лестницам. Некоторые плакали. Собаки неистово лаяли. Закрытые во дворе,
они были бесполезны. Старая Джинал стояла как вкопанная, задрав острый
подбородок. Сил остановилась, ее живот был большим от третьего ребенка, а
другие дети держались за ее юбки. Сил сняла с себя теплую коричневую шаль
и обернула им плечи Джиран, обнимая ее. Джиран обняла ее в ответ, едва
сдерживая слезы. Сзади раздался звон шпор о камни, топот возле дверей -
взад-вперед, взад-вперед и к окну. Ставни скрипели, не открываясь. Затем в
течение долгого времени не было ничего, кроме шумного дыхания лошади за
окном.
- Это преступник из Охтиджа? - спросил дед, глядя на Джиран. - Где он
начал преследовать тебя?
- Там, - удалось сказать ей, невольно лязгая зубами. Затем попыталась
дать какое-то толковое объяснение.
Шаги достигли двери, послышался сухой стук. Дети закричали и повисли
на Сил.
- Бегите, - сказал дедушка, - торопитесь. Уводите детей наверх.
- Торопитесь, - повторила Джиран, толкая Сил, которая пыталась
заставить ее пойти вместе с ней. Но она не могла оставить деда, такого
хрупкого. Джинал тоже осталась.
Сил побежала к лестнице, ее дети - за ней. Удары в дверь стали
ритмичными, и белое дерево раскололось под острием топора. Джиран
почувствовала, как рука деда обнимает ее, и схватилась за него, вся дрожа,
глядя на разламывающуюся дверь. Эта дверь не предназначалась для такой
атаки, никто из преступников не отважился бы разрушать дом. Целая доска
отлетела. Дверь повисла на петлях, и рука вооруженного человека проникла
внутрь, пытаясь ее выломать.
- Нет, - закричала Джиран, освобождаясь от деда, и побежала на кухню
за разделочным ножом, думая только о необходимости защиты. Но раздался
треск, дверь распахнулась. Она застыла на полушаге и увидела еле
державшуюся на петлях дверь. За ней в струях дождя стоял король-воин. В
его руке был топор, лук висел за плечом, а из-за плеча виднелась рукоять
меча. Дождь хлестал и делал его лицо похожим на лицо утопленника. Он
стоял, с лошадью за спиной, и оглядывал комнату, словно искал что-то.
- Возьми золото, - предложил ему дедушка голосом, каким обычно
говорил в те времена, когда был священником.
Но незнакомец, казалось, был не заинтересован в этом. Он ступил через
порог и повел свое высокое животное вперед - такую лошадь, какую в Хиюдже
не видели давно, со времен падения морской стены. Она помедлила в проеме,
а затем поспешно вошла внутрь, ее круп задел висящую дверь и окончательно
сорвал ее с петель. Золотая чашка была раздавлена ее копытами и отскочила,
вращаясь, словно обычный камень. Никто из них не двигался, воин тоже. Он
возвышался в центре их маленькой комнаты и смотрел по сторонам. Грязная
вода с него и лошади капала на каменный пол и смешивалась с кровью,
которая текла из раны на его ноге. Дети наверху кричали. Он глянул на
лестницу и направился к ней, и сердце Джиран упало. Затем он увидел камин,
отпустил вожжи лошади и подтолкнул ее вперед, поближе к очагу, направляясь
туда же сам, оставляя за собой мокрый кроваво-водянистый след. Там, стоя
спиной к мерцающему огню, он наконец взглянул на них своими дикими
глазами. Они были темными, эти глаза, темными были и его волосы, такие же,
как у повелителей севера, как слышала Джиран. Он был высокий и в древних
доспехах. В нем было какое-то изящество, и это подчеркивало нищету их
маленькой крепости. Она знала, кто он такой. Ей это было известно. Чайка
была возле ее груди, она сняла и протянула ее ему в руки в надежде, что он
уйдет и вернется туда, откуда пришел. Невольно она встретилась с его
глазами, и холод пробежал по ее телу. На нем не было следов паутины,
которые могли бы быть заметны при свете огня. Он отбрасывал на пол длинную
тень, капли воды стекали с его волос, и потому длинные волосы воина,
завязанные в пучок, как носили их древние короли, выглядели прилизанными.
Его грудь поднималась и опускалась, слышно было тяжелое дыхание.
- Женщина, - сказал он дрожащим голосом. И она смогла разобрать
акцент, какой никогда раньше не слышала, может быть, не слышала даже в
самых старинных песнях. - Женщина-всадник, весь... весь белый...
- Нет, - сказала Джиран, притрагиваясь к белому перу-амулету. - Нет.
- Она не хотела, чтобы он говорил. В отчаянии она открыла рот, чтобы
приказать ему замолчать и отослать домой, как поступила бы с забредшим
сюда болотником. Но он был так далек, так далек от подобного, и она
чувствовала себя бессильной. Ее дед не шевелился - священник, все
религиозные чары которого потерпели поражение. Ни слова не произнесла и
Джинал. За стеной крепости бушевала гроза, дождь попадал в разрушенный
проем двери, которая должна была защитить людей от поднимающейся воды.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Моргейн 2. Источник Шиюна'


1 2 3 4 5