– Не знаю точно почему. Однако случившееся теперь меня не касается. Я наслушался издевательств прошлой ночью, плюхнулся в постель с бутылкой, а теперь дело за полицией: меня предупредили, чтобы я оставил попытки что-либо предпринимать.
– Вы меня выгородили потому, что полиция не поверила бы, что ленивое любопытство привело меня в низину прошлой ночью. Они бы стали подозревать меня в чем-то предосудительном, долбили бы меня до одурения.
– Откуда вы знаете, что я думал именно так?
– Полицейские тоже люди, – уместно заметила она.
– Они с этого начинают, я слышал.
– О, утром вы циник, – она оглядела комнату ленивым, но обшаривающим взглядом. – У вас все в порядке? Я имею в виду финансы. То есть, вы много зарабатываете? А то такая мебель...
Я тихонько рыкнул.
– О, я чувствую, мне надо попробовать не совать нос не в свои дела и не задавать наглых вопросов, не так ли?
– А получится ли, если вы попробуете?
– Теперь мы оба задаем наглые вопросы. Скажите, почему вы покрывали меня? Только ли из-за рыжих волос и красивой фигуры?
Я ничего не ответил.
– Тогда попробуем так, – бодро сказала она. – Хотели бы вы знать, кому принадлежало нефритовое колье?
Мое лицо застыло. Я упорно думал, но не мог вспомнить точно. Наконец я вспомнил. Я ей ничего не говорил о нефритовом колье.
Я взял спички и снова закурил трубку.
– Не очень, – сказал я. – Зачем?
– Затем, что я знаю.
– Ага.
– А что вы делаете, когда вас одолевает болтливость? Шевелите пальцами ног?
– Хорошо, – проворчал я, Вы пришли, чтобы поговорить со мной. Вперед.
* * *
Ее голубые глаза расширились, и я на мгновение подумал, что они немного влажные. Она закусила нижнюю губу и посмотрела на стол. Затем пожала плечами и искренне улыбнулась мне.
– О, я знаю, я чертовски любопытная девчонка. Но у, меня такая наследственность. Мой отец был полицейским, его звали Клифф Риордан и он руководил всей полицией Бэй Сити семь лет. Вот в чем дело, я полагаю.
– Кажется, я его помню. Что с ним случилось?
– Его выгнали с работы. Это совсем разбило его сердце. Шайка мошенников во главе с Лэрдом Брюнеттом выбрала себе мэра. А отца перевели в архивное бюро, которое в Бэй Сити не больше спичечного коробка. Отец подал в отставку, повозился еще пару лет и умер, а мать вскоре после него. Я одна уже два года.
– Очень сожалею, – сказал я.
Она выбросила свою сигарету. Помада не отпечаталась.
– Единственное, ради чего я вас беспокою, – это то, что у меня хорошие отношения с полицией. Мне бы следовало это вам сказать прошлой ночью. Сегодня утром я выяснила, кому поручили это дело, и пошла к нему. Он был немного недоволен вами.
– Да, – сказал я. – Если бы даже я рассказал ему правду по всем пунктам, он бы мне все равно не поверил.
Я встал и открыл окно. Шум движения на бульваре накатывался волнами, как тошнота. Я чувствовал себя отвратительно, быстро открыл ящик стола, достал бутылку и налил себе глоток. Мисс Риордан смотрела на меня с осуждением. Я не был более солидным человеком. Она ничего не сказала. Я выпил, поставил бутылку на место и сел.
– Вы мне не предложили, – прохладно сказала она.
– Простите, но еще нет и одиннадцати. Я не думал, что вы пьете так рано. Ее глаза сощурились:
– Это комплимент?
– В моем кругу да.
Она обдумывала это. Я тоже попытался решить, как быть, но ни до чего не додумался. Однако чувствовал себя намного лучше после глотка виски. Она наклонилась вперед и, постукивая пальчиками по стеклу на столе, сказала:
– Вам бы не понадобился помощник? Бесплатно, только за доброе слово?
– Нет.
Она кивнула.
– Я так и думала. Тогда я вам просто выложу что знаю и пойду домой.
Я ничего не сказал и снова закурил трубку, стараясь ни о чем не думать. Но когда вы не думаете, это всегда придает вам задумчивый вид. Замечено давно и не мной.
– Сначала мне пришло в голову, что такое колье должно быть музейной редкостью и что оно, должно быть, известно многим, – сказала она.
Я держал горящую спичку в руках и смотрел, как пламя подползает к пальцам. Затем я задул ее, выбросил в пепельницу и сказал:
– Я ничего не говорил вам о колье, – Нет, но лейтенант Рандэлл говорил.
– Не мешало бы ему повесить на рот замок.
– Он знал моего отца. Я пообещала никому не говорить об этом.
– А мне рассказываете.
– Вы это знали и до меня.
* * *
Внезапно ее рука взлетела вверх, как будто бы хотела закрыть рот, поднялась и на полпути медленно упала назад. Ее глаза широко раскрылись. Сыграно прекрасно, но я уже знал о ней кое-что, чтобы не принимать всерьез.
– Вы знали, не так ли? – она с напряжением выдыхала слова.
– Я думал, это бриллианты. Браслет, пара сережек, три кольца, подвеска, одно из колец с изумрудом, – Не смешно, – сказала она. – Даже не остроумно. – Нефрит Фей Цуй. Очень редкий. Шестьдесят разных бусин, по шесть каратов каждая. Стоит 80 тысяч, – У вас такие красивые глаза, – сказала она, – и вы думаете, что вы сильный.
– Ладно, кому они принадлежат и как вы выяснили это?
– О, очень просто. Я подумала, что лучший ювелир в городе такое колье должен знать, поэтому пошла и спросила менеджера фирмы «Блоке». Сказала ему, что хочу написать очерк об этом редком нефрите.
– И он поверил вашим рыжим волосам и стройной фигуре?
Она покраснела до висков.
– Однако он рассказал мне. Колье принадлежит богатой леди из Бэй Сити, которая живет в поместье в каньоне. Миссис Льюин Локридж Грэйл. Ее муж какой-то банкир, очень богатый, состояние около 20 миллионов долларов. У него есть радиостанция в Беверли Хиллз, станция КФДК, а миссис Грэйл там работала. Они поженились пять лет назад. Она – очаровательная блондинка. Мистер Грэйл – старый, желчный человек, сидит дома и глотает таблетки, пока миссис Грэйл развлекается в различных увеселительных местах.
– Этот менеджер, в «Блоке», – сказал я, – в курсе всех дел.
– О, глупенький, конечно же, я все это узнала не от него одного. Только о колье. Остальное мне рассказал Джидди Грети Арбогаст.
Я залез в ящик и снова извлек бутылку.
– В конце концов окажется, что вы просто обычный пьяный сыщик, не так ли? – беспокойно спросила она.
– Почему бы и нет? Они всегда распутывают свои дела и никогда не потеют. Продолжайте.
– Джидди – редактор светской хроники в «Кроникл». Я уже давно знаком с ним. Он весит двести фунтов и носит усы, как у Гитлера. Он поднял свой архив и нашел дело Грэйлов, Посмотрите.
Она залезла в сумку и достала фотографию, глянцевый снимок 3х5, запечатлевший тридцатилетнюю блондинку, на которой была повседневная одежда, казавшаяся черно-белой, и соответствующая шляпа. Взгляд ее был несколько надменным, Я быстро вылил виски в рот и немного обжег глотку.
– Заберите фотокарточку, – сказал я.
– Почему? Я принесла ее вам. Вы же захотите встретиться с ней, не так ли?
Я снова посмотрел на фото и сунул его под папку, – Как насчет сегодняшнего вечера, скажем, часов в одиннадцать?
– Послушайте, что за набор острот, мистер Марлоу? Я ей звонила. Она встретиться с вами по делу.
– Ну что ж, так это может начаться...
Она сделала нетерпеливый жест, и я прекратил дурачиться, водрузив на лицо угрюмость потрепанного в битвах воина.
– По поводу чего она хочет меня видеть?
– Конечно же, по поводу ожерелья. Дело было так. Я позвонила ей и с большим трудом дозвалась ее к телефону. Тогда я наплела ей то же, что и человеку «Блокса», но это на нее не подействовало, Она разговаривала так, как будто кто-то стоял рядом, сказав, чтобы я поговорила с секретарем, но мне удалось удержать ее у трубки и я спросила, правда ли, что у нее есть колье из нефрита Фей Цуй. После небольшого молчания; она сказала да. Я спросила, можно ли его увидеть. А она ответила для чего? Я наплела ей про очерк, но и это не возымело действия. Затем я услышала, как она зевнула и крикнула кому-то, чтоб тот соединился со мной. Тогда я сказала, что работаю на Филиппа Марлоу. Она ответила: «Ну и черт с тобой». Прямо так и сказала.
– Невероятно. Но сейчас все светские дамы ругаются как проститутки.
– Мне следовало бы знать, – сладко произнесла мисс Риордан. – Возможно, некоторые из них и есть проститутки. После я спросила, есть ли у нее телефон без параллельного аппарата, а она ответила, что это не мое дело. Но удивительно, что она не повесила трубку.
– Она думала о нефрите и не знала, куда вы клоните. А, может быть, ей уже сообщил Рандэлл. Мисс Риордан покачала головой:
– Нет. Я ему звонила после этого, и он не знал, кому принадлежало ожерелье, пока я ему не рассказала. Он был очень удивлен, что я это выяснила.
– Ничего, он привыкнет к вам, – сказал я. – Ему это нужно, Что дальше?
– Я сказала миссис Грэйл: «Вам бы хотелось, наверное, вернуть ожерелье, не так ли?» Мне надо было сказать что-нибудь такое, что ошеломило бы ее. Она быстро дала мне другой номер. Я позвонила по нему и сказала, что не прочь была бы ее увидеть.
Она была удивлена. Я рассказал ей ночную историю. Ей она не понравилась. Она продолжала интересоваться, почему ей не звонит Мэрриот. Полагаю, она думает, что тот смылся на юг с деньгами или что-то в этом роде. Я встречаюсь с ней в два часа. Я ей расскажу, какой вы замечательный и надежный человек и как вы любезно согласились ей помочь.
Я ничего не говорил, просто смотрел на нее. – В чем дело? Я сделала что-нибудь не так? – испуганно произнесла Энн Риордан.
– Не могли бы вы обратиться к своей памяти и припомнить, что все это – дело полиции, а меня предупредили, чтобы я не совал в него нос?
– Миссис Грэйл имеет право нанять вас, когда она только пожелает.
– Что пожелает?
– О, Боже мой... Такая женщина, как... С ее-то взглядами... Видите ли., – она остановилась и опять, как только что, закусила губу. – Каким человеком был Мэрриот?
– Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.
– Был ли он привлекателен для женщин?
– Для определенного типа. Но не для всех.
– Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.
– Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось мало шансов вернуть колье.
– Почему?
Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.
Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился. Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось, можно заваривать воздух, Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик, задвинул его и снова сел.
Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.
Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.
– Послушайте, Энн, убийство Мэрриота – глупая ошибка. Банда, взявшая колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову. Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем, привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими, кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.
Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.
Она медленно закрыла рот и кивнула.
– Вы просто великолепны, – мягко произнесла она, – но вы спятили. Она встала и взяла сумку.
– Вы пойдете к ней или нет?
Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, – был мой ответ.
– О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных похождениях. У нее ведь они были, не так ли?
Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.
– А у кого их не было? – пробормотал я.
– У меня. Никогда.
Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.
– Но вы еще кое о чем забыли, – сказал я вслед. Она остановилась и обернулась.
– Что? – она смотрела на стол.
– Вы отлично знаете что, Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:
– Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не занимаются убийствами?
– Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.
– А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?
– Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков принимает.
– О, – она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. – Я думаю, вы имели в виду это? – полезла в сумку и положила на стол пакетик.
Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.
– Я знаю, мне не следовало их брать, – сказала она, почти не дыша, – но я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти, Я видела когда-то несколько штук.
– Вам следовало бы взять и портсигар, – спокойно произнес я, – В нем нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.
– Я не могла – вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости. Из-за портсигара у вас неприятности?
– Нет, – солгал я, – и не должно быть, – Я так рада, – задумчиво сказала она.
– Почему вы их не выбросили?
С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.
– Наверное, потому, что я дочь полицейского, – наконец промолвила она, – Не следует выбрасывать вещественные доказательства, – ее улыбка была слабой и виноватой, а щеки горели.
Я неопределенно пожал плечами.
– Ну, и... – слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее лице сгустилась.
– Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.
Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.
Глава 14
Я ткнул пальцем одну из папирос, затем уложил их аккуратно рядком и скрипнул стулом. Не следует выбрасывать вещественные доказательства. Значит, это вещественные доказательства. Доказательства чего? Что человек по случаю выкурил немного? Человек, в котором любое прикосновение экзотики находило отклик. С другой стороны, много крутых парней курит марихуану, также много музыкантов и старшеклассников, симпатичных девочек, которые отчаялись в жизни. Американский гашиш. Трава, которая росла бы везде. Сейчас запрещено законом ее выращивать. Это значит немало для такой большой страны, как США. Я сидел и пыхтел трубкой, слушая, как стучит за стеной машинка, проезжают машины по бульвару Голливуд и весна шуршит в воздухе, как бумага по бетонному тротуару, подгоняемая ветром. На столе лежали довольно крупные папиросы, а марихуана грубого помола. Индийская конопля. Американский гашиш. Доказательства. Боже, что за шляпы носят женщины! Голова раскалывалась. Точно, я сошел с ума. Я достал перочинный ножик, открыл маленькое острое лезвие, то, которым я не чистил трубку, и взял одну из папирос. Что сделал бы эксперт в полиции? Разрезал бы сигарету вдоль и, для начала, исследовал внутренности под микроскопом. Вдруг обнаружил бы что-то необычное, Маловероятно, но чем черт не шутит, эксперту за это платят. Одну папиросу я разрезал. Мундштук поддался с трудом. О'кей, я парень крепкий, разрезал и его. Из мундштука я достал свернутые в трубку кусочки плотной бумаги с напечатанными буквами. Я пытался расположить их в порядке, но они скручивались и скользили по столу, Затем взял другую папиросу и, прищурясь, посмотрел внутрь мундштука. Тогда стал работать перочинным ножиком несколько иначе. Я начал покалывать папиросу и нашел место, где начинался мундштук. Это было легко, так как мундштук был тверже. Я осторожно отрезал его и еще более аккуратно и неглубоко надрезал вдоль. Он раскрылся, и внутри оказался кусок эластичной бумаги, на этот раз неповрежденной.
Я нежно развернул ее. Это была визитная карточка. Тонкая, почти белая, с оттенком слоновой кости. На ней были напечатаны слова изящным тонким шрифтом. В нижнем углу – номер телефона в Стиллвуд Хайте. В нижнем углу – надпись: «Консультации в назначенное время». В середине, немного крупнее, но также сдержанно, напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Вы меня выгородили потому, что полиция не поверила бы, что ленивое любопытство привело меня в низину прошлой ночью. Они бы стали подозревать меня в чем-то предосудительном, долбили бы меня до одурения.
– Откуда вы знаете, что я думал именно так?
– Полицейские тоже люди, – уместно заметила она.
– Они с этого начинают, я слышал.
– О, утром вы циник, – она оглядела комнату ленивым, но обшаривающим взглядом. – У вас все в порядке? Я имею в виду финансы. То есть, вы много зарабатываете? А то такая мебель...
Я тихонько рыкнул.
– О, я чувствую, мне надо попробовать не совать нос не в свои дела и не задавать наглых вопросов, не так ли?
– А получится ли, если вы попробуете?
– Теперь мы оба задаем наглые вопросы. Скажите, почему вы покрывали меня? Только ли из-за рыжих волос и красивой фигуры?
Я ничего не ответил.
– Тогда попробуем так, – бодро сказала она. – Хотели бы вы знать, кому принадлежало нефритовое колье?
Мое лицо застыло. Я упорно думал, но не мог вспомнить точно. Наконец я вспомнил. Я ей ничего не говорил о нефритовом колье.
Я взял спички и снова закурил трубку.
– Не очень, – сказал я. – Зачем?
– Затем, что я знаю.
– Ага.
– А что вы делаете, когда вас одолевает болтливость? Шевелите пальцами ног?
– Хорошо, – проворчал я, Вы пришли, чтобы поговорить со мной. Вперед.
* * *
Ее голубые глаза расширились, и я на мгновение подумал, что они немного влажные. Она закусила нижнюю губу и посмотрела на стол. Затем пожала плечами и искренне улыбнулась мне.
– О, я знаю, я чертовски любопытная девчонка. Но у, меня такая наследственность. Мой отец был полицейским, его звали Клифф Риордан и он руководил всей полицией Бэй Сити семь лет. Вот в чем дело, я полагаю.
– Кажется, я его помню. Что с ним случилось?
– Его выгнали с работы. Это совсем разбило его сердце. Шайка мошенников во главе с Лэрдом Брюнеттом выбрала себе мэра. А отца перевели в архивное бюро, которое в Бэй Сити не больше спичечного коробка. Отец подал в отставку, повозился еще пару лет и умер, а мать вскоре после него. Я одна уже два года.
– Очень сожалею, – сказал я.
Она выбросила свою сигарету. Помада не отпечаталась.
– Единственное, ради чего я вас беспокою, – это то, что у меня хорошие отношения с полицией. Мне бы следовало это вам сказать прошлой ночью. Сегодня утром я выяснила, кому поручили это дело, и пошла к нему. Он был немного недоволен вами.
– Да, – сказал я. – Если бы даже я рассказал ему правду по всем пунктам, он бы мне все равно не поверил.
Я встал и открыл окно. Шум движения на бульваре накатывался волнами, как тошнота. Я чувствовал себя отвратительно, быстро открыл ящик стола, достал бутылку и налил себе глоток. Мисс Риордан смотрела на меня с осуждением. Я не был более солидным человеком. Она ничего не сказала. Я выпил, поставил бутылку на место и сел.
– Вы мне не предложили, – прохладно сказала она.
– Простите, но еще нет и одиннадцати. Я не думал, что вы пьете так рано. Ее глаза сощурились:
– Это комплимент?
– В моем кругу да.
Она обдумывала это. Я тоже попытался решить, как быть, но ни до чего не додумался. Однако чувствовал себя намного лучше после глотка виски. Она наклонилась вперед и, постукивая пальчиками по стеклу на столе, сказала:
– Вам бы не понадобился помощник? Бесплатно, только за доброе слово?
– Нет.
Она кивнула.
– Я так и думала. Тогда я вам просто выложу что знаю и пойду домой.
Я ничего не сказал и снова закурил трубку, стараясь ни о чем не думать. Но когда вы не думаете, это всегда придает вам задумчивый вид. Замечено давно и не мной.
– Сначала мне пришло в голову, что такое колье должно быть музейной редкостью и что оно, должно быть, известно многим, – сказала она.
Я держал горящую спичку в руках и смотрел, как пламя подползает к пальцам. Затем я задул ее, выбросил в пепельницу и сказал:
– Я ничего не говорил вам о колье, – Нет, но лейтенант Рандэлл говорил.
– Не мешало бы ему повесить на рот замок.
– Он знал моего отца. Я пообещала никому не говорить об этом.
– А мне рассказываете.
– Вы это знали и до меня.
* * *
Внезапно ее рука взлетела вверх, как будто бы хотела закрыть рот, поднялась и на полпути медленно упала назад. Ее глаза широко раскрылись. Сыграно прекрасно, но я уже знал о ней кое-что, чтобы не принимать всерьез.
– Вы знали, не так ли? – она с напряжением выдыхала слова.
– Я думал, это бриллианты. Браслет, пара сережек, три кольца, подвеска, одно из колец с изумрудом, – Не смешно, – сказала она. – Даже не остроумно. – Нефрит Фей Цуй. Очень редкий. Шестьдесят разных бусин, по шесть каратов каждая. Стоит 80 тысяч, – У вас такие красивые глаза, – сказала она, – и вы думаете, что вы сильный.
– Ладно, кому они принадлежат и как вы выяснили это?
– О, очень просто. Я подумала, что лучший ювелир в городе такое колье должен знать, поэтому пошла и спросила менеджера фирмы «Блоке». Сказала ему, что хочу написать очерк об этом редком нефрите.
– И он поверил вашим рыжим волосам и стройной фигуре?
Она покраснела до висков.
– Однако он рассказал мне. Колье принадлежит богатой леди из Бэй Сити, которая живет в поместье в каньоне. Миссис Льюин Локридж Грэйл. Ее муж какой-то банкир, очень богатый, состояние около 20 миллионов долларов. У него есть радиостанция в Беверли Хиллз, станция КФДК, а миссис Грэйл там работала. Они поженились пять лет назад. Она – очаровательная блондинка. Мистер Грэйл – старый, желчный человек, сидит дома и глотает таблетки, пока миссис Грэйл развлекается в различных увеселительных местах.
– Этот менеджер, в «Блоке», – сказал я, – в курсе всех дел.
– О, глупенький, конечно же, я все это узнала не от него одного. Только о колье. Остальное мне рассказал Джидди Грети Арбогаст.
Я залез в ящик и снова извлек бутылку.
– В конце концов окажется, что вы просто обычный пьяный сыщик, не так ли? – беспокойно спросила она.
– Почему бы и нет? Они всегда распутывают свои дела и никогда не потеют. Продолжайте.
– Джидди – редактор светской хроники в «Кроникл». Я уже давно знаком с ним. Он весит двести фунтов и носит усы, как у Гитлера. Он поднял свой архив и нашел дело Грэйлов, Посмотрите.
Она залезла в сумку и достала фотографию, глянцевый снимок 3х5, запечатлевший тридцатилетнюю блондинку, на которой была повседневная одежда, казавшаяся черно-белой, и соответствующая шляпа. Взгляд ее был несколько надменным, Я быстро вылил виски в рот и немного обжег глотку.
– Заберите фотокарточку, – сказал я.
– Почему? Я принесла ее вам. Вы же захотите встретиться с ней, не так ли?
Я снова посмотрел на фото и сунул его под папку, – Как насчет сегодняшнего вечера, скажем, часов в одиннадцать?
– Послушайте, что за набор острот, мистер Марлоу? Я ей звонила. Она встретиться с вами по делу.
– Ну что ж, так это может начаться...
Она сделала нетерпеливый жест, и я прекратил дурачиться, водрузив на лицо угрюмость потрепанного в битвах воина.
– По поводу чего она хочет меня видеть?
– Конечно же, по поводу ожерелья. Дело было так. Я позвонила ей и с большим трудом дозвалась ее к телефону. Тогда я наплела ей то же, что и человеку «Блокса», но это на нее не подействовало, Она разговаривала так, как будто кто-то стоял рядом, сказав, чтобы я поговорила с секретарем, но мне удалось удержать ее у трубки и я спросила, правда ли, что у нее есть колье из нефрита Фей Цуй. После небольшого молчания; она сказала да. Я спросила, можно ли его увидеть. А она ответила для чего? Я наплела ей про очерк, но и это не возымело действия. Затем я услышала, как она зевнула и крикнула кому-то, чтоб тот соединился со мной. Тогда я сказала, что работаю на Филиппа Марлоу. Она ответила: «Ну и черт с тобой». Прямо так и сказала.
– Невероятно. Но сейчас все светские дамы ругаются как проститутки.
– Мне следовало бы знать, – сладко произнесла мисс Риордан. – Возможно, некоторые из них и есть проститутки. После я спросила, есть ли у нее телефон без параллельного аппарата, а она ответила, что это не мое дело. Но удивительно, что она не повесила трубку.
– Она думала о нефрите и не знала, куда вы клоните. А, может быть, ей уже сообщил Рандэлл. Мисс Риордан покачала головой:
– Нет. Я ему звонила после этого, и он не знал, кому принадлежало ожерелье, пока я ему не рассказала. Он был очень удивлен, что я это выяснила.
– Ничего, он привыкнет к вам, – сказал я. – Ему это нужно, Что дальше?
– Я сказала миссис Грэйл: «Вам бы хотелось, наверное, вернуть ожерелье, не так ли?» Мне надо было сказать что-нибудь такое, что ошеломило бы ее. Она быстро дала мне другой номер. Я позвонила по нему и сказала, что не прочь была бы ее увидеть.
Она была удивлена. Я рассказал ей ночную историю. Ей она не понравилась. Она продолжала интересоваться, почему ей не звонит Мэрриот. Полагаю, она думает, что тот смылся на юг с деньгами или что-то в этом роде. Я встречаюсь с ней в два часа. Я ей расскажу, какой вы замечательный и надежный человек и как вы любезно согласились ей помочь.
Я ничего не говорил, просто смотрел на нее. – В чем дело? Я сделала что-нибудь не так? – испуганно произнесла Энн Риордан.
– Не могли бы вы обратиться к своей памяти и припомнить, что все это – дело полиции, а меня предупредили, чтобы я не совал в него нос?
– Миссис Грэйл имеет право нанять вас, когда она только пожелает.
– Что пожелает?
– О, Боже мой... Такая женщина, как... С ее-то взглядами... Видите ли., – она остановилась и опять, как только что, закусила губу. – Каким человеком был Мэрриот?
– Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.
– Был ли он привлекателен для женщин?
– Для определенного типа. Но не для всех.
– Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.
– Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось мало шансов вернуть колье.
– Почему?
Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.
Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился. Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось, можно заваривать воздух, Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик, задвинул его и снова сел.
Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.
Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.
– Послушайте, Энн, убийство Мэрриота – глупая ошибка. Банда, взявшая колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову. Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем, привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими, кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.
Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.
Она медленно закрыла рот и кивнула.
– Вы просто великолепны, – мягко произнесла она, – но вы спятили. Она встала и взяла сумку.
– Вы пойдете к ней или нет?
Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, – был мой ответ.
– О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных похождениях. У нее ведь они были, не так ли?
Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.
– А у кого их не было? – пробормотал я.
– У меня. Никогда.
Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.
– Но вы еще кое о чем забыли, – сказал я вслед. Она остановилась и обернулась.
– Что? – она смотрела на стол.
– Вы отлично знаете что, Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:
– Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не занимаются убийствами?
– Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.
– А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?
– Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков принимает.
– О, – она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. – Я думаю, вы имели в виду это? – полезла в сумку и положила на стол пакетик.
Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.
– Я знаю, мне не следовало их брать, – сказала она, почти не дыша, – но я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти, Я видела когда-то несколько штук.
– Вам следовало бы взять и портсигар, – спокойно произнес я, – В нем нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.
– Я не могла – вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости. Из-за портсигара у вас неприятности?
– Нет, – солгал я, – и не должно быть, – Я так рада, – задумчиво сказала она.
– Почему вы их не выбросили?
С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.
– Наверное, потому, что я дочь полицейского, – наконец промолвила она, – Не следует выбрасывать вещественные доказательства, – ее улыбка была слабой и виноватой, а щеки горели.
Я неопределенно пожал плечами.
– Ну, и... – слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее лице сгустилась.
– Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.
Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.
Глава 14
Я ткнул пальцем одну из папирос, затем уложил их аккуратно рядком и скрипнул стулом. Не следует выбрасывать вещественные доказательства. Значит, это вещественные доказательства. Доказательства чего? Что человек по случаю выкурил немного? Человек, в котором любое прикосновение экзотики находило отклик. С другой стороны, много крутых парней курит марихуану, также много музыкантов и старшеклассников, симпатичных девочек, которые отчаялись в жизни. Американский гашиш. Трава, которая росла бы везде. Сейчас запрещено законом ее выращивать. Это значит немало для такой большой страны, как США. Я сидел и пыхтел трубкой, слушая, как стучит за стеной машинка, проезжают машины по бульвару Голливуд и весна шуршит в воздухе, как бумага по бетонному тротуару, подгоняемая ветром. На столе лежали довольно крупные папиросы, а марихуана грубого помола. Индийская конопля. Американский гашиш. Доказательства. Боже, что за шляпы носят женщины! Голова раскалывалась. Точно, я сошел с ума. Я достал перочинный ножик, открыл маленькое острое лезвие, то, которым я не чистил трубку, и взял одну из папирос. Что сделал бы эксперт в полиции? Разрезал бы сигарету вдоль и, для начала, исследовал внутренности под микроскопом. Вдруг обнаружил бы что-то необычное, Маловероятно, но чем черт не шутит, эксперту за это платят. Одну папиросу я разрезал. Мундштук поддался с трудом. О'кей, я парень крепкий, разрезал и его. Из мундштука я достал свернутые в трубку кусочки плотной бумаги с напечатанными буквами. Я пытался расположить их в порядке, но они скручивались и скользили по столу, Затем взял другую папиросу и, прищурясь, посмотрел внутрь мундштука. Тогда стал работать перочинным ножиком несколько иначе. Я начал покалывать папиросу и нашел место, где начинался мундштук. Это было легко, так как мундштук был тверже. Я осторожно отрезал его и еще более аккуратно и неглубоко надрезал вдоль. Он раскрылся, и внутри оказался кусок эластичной бумаги, на этот раз неповрежденной.
Я нежно развернул ее. Это была визитная карточка. Тонкая, почти белая, с оттенком слоновой кости. На ней были напечатаны слова изящным тонким шрифтом. В нижнем углу – номер телефона в Стиллвуд Хайте. В нижнем углу – надпись: «Консультации в назначенное время». В середине, немного крупнее, но также сдержанно, напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24