А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вдоль него, кое-как пришвартованные, борт к борту стояли шесть крупных лодок. Свет от прожекторов, укрепленных на вершине скалы, проникал сюда, и при желании можно было рассмотреть все детали еще во время спуска.— Да, на это стоит посмотреть поближе, — сказал Граймс, — Паровые, судя по трубам. На таких только в лужах плавать… Хороши только в спокойной воде, но не в открытом море…Он зашагал вниз по лестнице, гремя металлическими ступенями.— Хорошо бы поплавать на одном из них — просто чтобы посмотреть, как ими управлять…— Без вопросов, — засмеялся Фаррелл.— Я знаю, — ответил Граймс. Он передразнил Соню:— «Все твои чертовы лодки!»Они миновали лестничный пролет и спустились на бетонную площадку, пересекли ее и подошли к самому пирсу. Внезапно Граймс остановился.— Смотри!— Куда? — спросила Соня.— Вот тот корабль с красной трубой…Видишь дым? Они стравливают пар…Фаррелл, как и Соня, держал лазерный пистолет наготове. Граймс вытащил из кобуры «минетти». Они осторожно шли вдоль пирса, стараясь не шуметь. И тут из туннеля у подножия скалы толпой повалили эскулианцы. Их широкие босые ступни позволяли двигаться совершенно беззвучно. Волна вонючих волосатых тел мгновенно накрыла отважных исследователей, не оставив ни малейшего шанса использовать оружие. Они и пикнуть не успели.
Граймс медленно приходил в себя. Что-то твердое ударило его за правым ухом, и теперь голова раскалывалась от боли. Он понял, что сидит, прислонившись к чему-то твердому. К стенке? Нет, к переборке. Он чувствовал, как под ним поскрипывает и качается палуба, голова моталась в такт качке, где-то с шумом вращалось гребное колесо. Граймс попытался ощупать шишку на голове, но обнаружил, что руки связаны, как и лодыжки.— Все твои чертовы лодки, — послышался знакомый голос.Он открыл глаза, повернул голову и увидел Соню. Она сидела рядом с ним, тоже связанная. При свете мерцающей масляной лампы ее лицо выглядело бледным и измученным.— Добро пожаловать на борт, коммодор! — язвительно проговорила она.Чуть дальше сидел Фаррелл — разумеется, спутанный по рукам и ногам. Это не мешало ему говорить сурово:— Сейчас нет времени для шуток, коммандер Веррилл.— У нас бездна времени, Джимми— нежно пропела Соня.— Что…что случилось? — спросил Граймс.— Мы влипли, вот что. Кажется это банда роялистов — в кавычках или без кавычек — изменила решение. Они решили испытать судьбу и попытаться договориться с мятежниками, вместо того чтобы отправляться на чужую незнакомую планету…— Лучше черт, которого ты знаешь…— проговорил коммодор.— Именно так.— Но мы-то здесь при чем?— Они сцапали нас, чтобы помешать им улизнуть, — терпеливо растолковал Фаррелл.— Здесь что-то еще, Джеймс, — возразила Соня. — В соседнем отсеке есть радиотелефон или что-то в этом роде. Думаю, на аккумуляторах. Не в том дело. Наши друзья договорились о свидании с патрульным кораблем мятежников. Они дали понять, что собираются купить свою свободу, свои жизни. А цена этого…— Мы, — закончил Граймс. — Какова нынче рыночная стоимость коммандера ФИКС, Фаррелл? Я не сомневаюсь, что мятежники захотят выглядеть профессионалами в этой сделке.— А за Вас Конфедерация сколько выложит? Двести лазерных пушек, в полном комплекте и с инструкцией? — поинтересовался коммандер Фаррелл.— Заткнитесь! — рявкнула Соня.В каюте снова наступила тишина, которую нарушал лишь скрип шпангоутов, слабое ворчание двигателя и лязг гребного колеса. Потом, за тонкой перегородкой, послышалась скороговорка. Из непрерывного потока слогов, которые казались бессмысленными, то и дело всплывали знакомые слова: «вас понял», «прием» и прочее, что можно услышать во время сеанса радиосвязи.— Насколько я могу понять, это конец беседы, — прошептала Соня. — Патрульное судно обнаружило нашу лохань. Нам приказали ложиться в дрейф и ждать абордажную команду…Пока она говорила, двигатели заглохли, и гребное колесо понемногу остановилось.Снова стало тихо. Граймс прислушался, ожидая уловить знакомый звук механизмов колесного парохода, но тщетно. Какой-то механический шум доносился сверху, потом прекратился. Граймс уже собрался заговорить, когда на палубе раздался грохот. И снова, и снова… Потом несколько голосов возбужденно затараторили, раздались крики… почти человеческие.Внезапно дверь в каюту распахнулась. Вошли два эсквелианца. Шерсть одного из них была измазана темной кровью, не слишком похожей на его собственную. Они схватили Граймса и грубо потащили на палубу, при этом он больно зацепился коленом о высокий порог. Бросив его на палубу, они вернулись за Соней, затем за Фарреллом.Граймс лежал и глядел в небо. Смеркалось, уже появились редкие слабые звезды. Как только глаза привыкли к темноте, Граймс увидел очертания огромного мешковатого баллона дирижабля, под которым висела жесткая гондола. Он едва успел приглядеться получше, когда веревка врезалась в тело, и ручная лебедка, жалобно поскрипывая, подняла его в воздух.
— И что теперь, коммодор? — вопрошал Фаррелл. — Что теперь?Но в его голосе слышалось «Вы бывали в гораздо более неприятных ситуациях, чем я…»Граймс фыркнул.— Для начала мы должны поблагодарить всех дивных богов Галактики за то, что реальная жизнь так часто повторяет художественную литературу.— О чем это ты? — огрызнулась Соня.— Гхм… Обычно в триллерах плохие парни связывают хороших и при этом неосторожно оставляют неподалеку что-нибудь острое или хотя бы жесткое, чем можно разрезать веревки…— Ты нас не разыгрываешь? — спросила она. — И с каких пор ты стал хорошим парнем?— Ты удивишься…Граймс выругался, кратко и сильно. Острый край прута, торчащего из плетеной стены, больно оцарапал его запястье.— В книжках это гораздо легче…Он продолжал трудиться, перетирая веревку, которая стягивала его запястья, хотя она стала липкой от крови. Больше всего он боялся, что кто-нибудь из команды корабля войдет в каюту, чтобы посмотреть на пленников. Но четверо эсквелианцев, которые сидели в рубке в дальнем конце гондолы, казалось, были слишком заняты пилотированием, а двое на корме не менее увлеченно возились с двигателем.Черт! Веревка была крепкой — крепче, чем прут, об который он ее перетирал и крепче, чем его кожа. Он не мог видеть, что делает, это сильно усложняло процесс. Интересно, не будет ли первым результатом этой деятельности дырка в его артерии. Граймс никогда не слышал, чтобы такое случалось с литературными персонажами, но все когда-нибудь случается впервые.— Джон, — прошептала Соня, с тревогой в голосе, — ты делаешь только хуже. Прекрати, пока ничего себе не повредил.— Упорство приносит победу, — ответил он.— Джон! Нет, они ведь не собираются нас убивать. Мы нужны им живыми, а не мертвыми!— Может быть, но я слышал слишком много историй о том, как потенциальным плательщикам присылают фрагменты тел похищенных, чтобы повлиять на ход переговоров. Наши пушистые друзья произвели на меня впечатление бизнесменов, которые не станут пренебрегать подобной практикой.— После той резни, которую эти ребята учинили на пароходе, — вставил Фаррелл, — я склонен согласиться с коммодором.— Двое против одного, — сказал Граймс. И тут веревка разорвалась.Он медленно поднял руки перед собой. В тусклом свете грязной электрической лампочки Граймс увидел, что его запястья перепачканы кровью. Но кровь текла медленно, без рывков. Непосредственной опасности умереть от потери крови явно не было. Пальцы действовали, хотя в первый момент ему казалось, что еще долго ему не удастся не то что выполнять точные движения, но даже сжимать и разжимать кулаки.Граймс принялся за веревку на лодыжках, периодически поминая добрым словом китайские булини, португальские свинячьи узлы и все племя сухопутных ублюдков.— Я не могу найти конец веревки, — пожаловался он. И затем, пытаясь пошутить, добавил:— Кто-нибудь же должен их перерезать!— Насчет перерезать…— почти беззвучно произнесла Соня. — Насчет перерезать: если ты сможешь дотянуться до подошвы моего ботинка…Конечно, подумал Граймс. Униформа офицера ФИКС позволяет носить несколько видов скрытого оружия. Умудренный опытом похититель, конечно, нашел бы его, но эсквелианцы, которые почти не пользовались одеждой, не знали, что ее можно использовать подобным образом. Понятно, что снять ботинок с ноги Сони не составило труда. Он сжал каблук — и оттуда выдвинулся короткий, но острый нож. После этого на разрезание оставшихся веревок ушли секунды.Когда эсквелианец вошел в каюту, как Граймс как раз освободил ноги. На его мохнатом тельце темнела портупея, на которой висела кобура. Он не отличался особой сообразительностью, но коммодор только что освободился, и кровообращение в щиколотках и ступнях еще не восстановилось. Туземец выхватив оружие — неуклюжий револьвер — прежде, чем Граймс добрался до него. Он выстрелил два раза, оба мимо, но одна из пуль опалила коротко стриженные волосы коммодора.Позже Грамс рассказывал, что намеревался только разоружить туземца, выбить у него оружие. Но воздушный корабль в этот момент круто нырнул вниз. Коммодор бросился вперед, держа нож перед собой, и лезвие глубоко вошло в поросшую мехом грудь туземца. Тот издал пронзительный крик и, обрызгав Граймса кровью, рухнул на пол. Через секунду Граймс уже схватил пистолет. Огнестрельным оружием он владел не в пример лучше, чем холодным.Пистолет на удивление хорошо лег в руку, словно был изготовлен специально для Граймса — параллельное течение эволюции предполагает также и параллельное развитие техники. Пожалуй, не стоило останавливаться на достигнутом. Держа оружие наготове, Граймс вскочил, чудом удержался на ногах, споткнувшись об тело убитого туземца, и ворвался в рубку. Здесь было светло. За огромными окнами розовело небо — начинало светать. Увидев человека, туземцы залопотали, трое отбежали от панели управления и выхватили оружие. У одного был такой же револьвер, как и у Граймса, двое других размахивали неуклюжими шпагами.Граймс стрелял хладнокровно и обдуманно. Первой целью стал туземец с револьвером, затем ближайший с мечом, затем его товарищ. В таком порядке даже человек, который в молодости был стрелком средней руки, вряд ли бы промахнулся. И Граймс не промахнулся, хотя в одного из летчиков ему пришлось стрелять дважды, когда последний конвульсивный удар шпаги прошел в миллиметре мимо его ноги.Граймс не знал, остались ли в револьвере патроны, но проверять не стал. Наклонившись, он поднял пистолет, выпавший из руки убитого пилота. Туземец не успел сделать ни одного выстрела, а значит, хотя бы один патрон должен был остаться. Обернувшись, коммодор бросился обратно в каюту — вовремя. Один из уцелевших туземцев уже направлялся к Соне с тяжелым гаечным ключом в руке. Выстрел — и механик отлетел на корму.Не говоря ни слова, Граймс пошел дальше. Второй механик был уже мертв — пуля попала в него случайно. В тишине раздавался мерный звук — «кап, кап, кап». Кровь? Нет, звук исходил со стороны топливного бака. Одна из пуль пробила его оболочку.Прежде, чем Граймс успел что-либо с этим сделать, паровая турбина остановилась.
Солнце уже взошло. День обещал быть прекрасным — насколько это возможно, когда ты находишься на борту воздушного корабля с пробитым топливным баком. Пока было очень тихо, но барашки на волнах предвещали сильный ветер. Внизу, справа по борту, извивалась береговая линия: россыпь острых скал, оранжевый песок, глубже на материке — зеленая и бирюзовая растительность, к югу — довольно крупный город. Вся эта картина плавно удалялась — довольно быстро, так как ветер понемногу крепчал и гнал воздушное судно прочь от берега.Тела воздухоплавателей свалили в каюте, где раньше сидели пленники. Фаррелл и Соня хотели выбросить их за борт, но Граймс был категорически против. Дело было не в соблюдении этических принципов. Его познания в области истории касались не только морских и космических судов. Он имел некоторое представление и об управлении летательными аппаратами легче воздуха. Не стоило сбрасывать балласт прежде, чем удастся окончательно разобраться, как управлять этим летающим монстром при помощи аппаратуры.Он сумел с без проблем определить положение корабля. В рубке был нактоуз, здесь же обнаружились компас с визирами. Еще там нашлась морская карта — судя по всему, с ней работали в тот момент, когда он освободился. Участок побережья был аккуратно обведен чем-то цветным. Компас выглядел необычно — его шкала была поделена не на триста шестьдесят, а на четыреста градусов. Подобные же странности Граймс обнаружил и на карте. Впрочем, особых сложностей это не создавало. Эсквелианцы делят градус на сто минут, а прямой угол у них составляет сто градусов. Без сомнения, в этом была определенная закономерность. Люди, имея на руках пять пальцев, стремятся считать вещи дюжинами. Эсквелианцы, шестипалые, похоже, предпочитают считать десятками… Куда важнее было поразительное сходство компаса, визиров и принципа построения карты. Это еще раз доказывало, что развитие технических приспособлений у гуманоидов происходит параллельными путями.На карте нарисована стрелка компаса: Граймс предположил, что с ее помощью можно определить разницу между географическим и магнитным Севером. На юге действительно был отмечен город. Неподалеку от него можно было разглядеть два горных пика, отмеченных четкими контурами. Итак, три ориентира. Используя компас, линейку и карандаш, Граймс отложил направления. Получился маленький треугольник. Через пятнадцать минут он проделал операцию снова. Линия между двумя точками — центрами треугольников — совпадала с направлением ветра.Перенести на карту их положение было не сложно. Также не составило труда проложить линию курса. Проблема состояла лишь в том, что оставленное позади крошечное пятнышко, которое предположительно было островом Драрг, находилось самое меньшее в двадцати милях позади, если представить одну минуту на широтной шкале как милю. Соня, обратившись к своим лингвистическим познаниям, подтвердила его догадку. Группа закорючек справа от пятнышка действительно читались как «Драрг».Другой частью проблемы был пробитый топливный бак. Аккумуляторы уже разрядились. Как часто во время революций наиболее важные вещи остаются без должного внимания! Понятно, что радиотелефон тоже не работал. Можно было даже не рассчитывать на то, чтобы связаться с группой на острове — а значит, и на катер, который мог забрать их с дирижабля или отбуксировать воздушное судно обратно на Драрг.— В конце концов, нас несет в море, — сказал Фаррелл, глядя на восходящее солнце. — Я не думаю, что нас встретят на берегу с распростертыми объятиями. И, — довольно раздраженно добавил он, — пока еще что-нибудь не произошло, приказываю больше ни во что не вмешиваться…Вероятно, при этом он подразумевал, что можно было обойтись если не без применения силы, то хотя бы без жертв среди местного населения.— Самооборона и вмешательство — это разные вещи, — ответил Граймс. — Но, Джеймс, если Вы вернетесь на Линдисфарнскую Базу, можете сказать Адмиралу, что всему виной безмозглые приграничники, которые лезут повсюду со своими каменными топорами и дубинами.— Мы пока еще здесь, коммодор, — холодно отозвался Фаррелл. — И экспедицией пока что командую я — несмотря ни на что.— Нашли время выяснять отношения, — фыркнула Соня. — Смотрите, — она расправила карту, которую изучала. — Насколько я понимаю, если нас увидят с острова, то примут за патруль мятежников. Они могут попытаться перехватить его, чтобы узнать, что с нами случилось. С другой стороны…— С другой стороны, — добавил Фаррелл, — Мой замечательный Старпом делает все по инструкции. Он шагу не ступит, пока не получит соответствующий приказа с Линдисфарна.Соня не ответила.— Как работает эта штука? — спросила она, обращаясь к мужу. — Ты можешь сделать что-нибудь, Джон? Если тебя послушать, создается впечатление, что ты разбираешься в любых кораблях.Граймс огляделся. Откровенно говоря, он чувствовал себя в этом отсеке, как слон в посудной лавке.— Если бы было питание, я бы смог сделать что-нибудь, — сказал он почти жалобно. — Это колесо, позади нактоуза, очевидно для управления. А это — для изменения высоты: над ним что-то вроде альтиметра. Первое приводит в действие вертикальные рули, управляющие. Второе — горизонтальные, для спуска или подъема…— Я думала, что на воздушных судах необходимо сбросить балласт или выпустить газ, чтобы подняться или спуститься, — сказала Соня.— Можно сделать и так, — Граймс показал на шнур, который шел из рубки куда-то наверх. — Я думаю, если потянуть за это, то откроется спускающий клапан. Так мы можем спуститься. — Добавил он зловеще, — и у нас есть множество балласта, чтобы выбросить его, если мы решим быстро подняться.
1 2 3 4 5