Как только выяснилось, что покойный Нуфлин Мони Мах решительно не одобряет кандидатуру нового Великого Магистра, Шурф стал всеобщим любимцем. Приемную Иафаха по сей день регулярно заваливают цветами, подарками и письмами влюбленных девушек, а в первые дни после публикации посланий Нуфлина там, говорят, творилось нечто невообразимое: новоиспеченные поклонники и поклонницы Шурфа с вечера дежурили у Явного входа в надежде передать подарок лично. Он-то от них прятался – в смысле, ходил по своим делам Темным Путем и горя не знал, а дежурные Младшие Магистры все на свете проклинали. Столичные модники вдруг переняли его манеру одеваться и говорить, и в кои-то веки бездумное увлечение пошло им на пользу – послушал бы ты, сколь изысканно изъясняются сейчас в трактирах, по крайней мере, в Старом Городе! Вместо брани сплошь цитаты из древних рукописей. Его пса немедленно пригласили выступать перед студентами с лекциями о современной литературе, а леди Хельна могла бы сколотить состояние, за деньги пуская всех желающих посмотреть на бывший дом нового Великого Магистра. К счастью, ее будущее и без того вполне обеспечено.
– Я всегда знал, что Дримарондо далеко пойдет, – смеется Макс.
– Ну, положим, быть начитанной говорящей собакой в просвещенном государстве – позиция, весьма выгодная сама по себе. А тут еще с бывшим хозяином повезло, причем во всех отношениях… В общем, ты уже понял, что возмущенные письма Нуфлина сослужили Шурфу прекрасную службу, хоть и не оправдали его тайных надежд. К тому моменту как поток корреспонденции иссяк – по моим сведениям, леди Сотофа Ханемер, для которой, как известно, нет ничего невозможного, лично посетила старика в Харумбеи его успокоила, причем, ты сам понимаешь, это был жест милосердия, а не практической необходимости, – так вот, к тому моменту новый Великий Магистр Ордена Семилистника был уже самым популярным человеком в Соединенном Королевстве. И остается таковым по сей день. Это, надо сказать, очень помогает ему в работе. Потому что одно дело внести в Кодекс Хрембера кучу поправок, я бы сказал – поблажек. И совсем другое – начать применять нововведения на практике. В такие моменты обычно сразу появляются обиженные, несправедливо обойденные и просто любители пошуметь, которым толькоповод дай. Но пока, хвала Магистрам, все идет как по маслу.
– А что идет-то? – нетерпеливо спрашивает Макс. – Вот именно этого я и не смог добиться от Шурфа: чтобы он по-человечески мне объяснил, что там у вас творится. Какие теперь порядки?
– Коротко говоря, нынешние порядки все еще далеки от совершенства, но, следует признать, теперь они куда более разумны, чем прежде. Руки людям более-менее развязали, но вседозволенностью Эпохи Орденов, хвала Магистрам, не пахнет. Отменять все запреты на использование Очевидной магии не стали, и правильно сделали. Риск был бы велик, а практической пользы немного. Рядовым обывателям магия высоких ступеней недоступна, да и не нужна, посколькудля решения повседневных проблем двадцатой, скажем, ступени за глаза достаточно. Помнишь, ты присутствовал при историческом решении, когда ввели послабления для поваров? Ну вот, а теперь Белая и Черная магия, не превышающая двадцатую ступень, разрешена повсеместно и доступна всем. Детишки, сам понимаешь, совершенно счастливы, а их родители, особенно те, что помоложе, спешно обучаются азам, чтобы хоть как-то справляться с потомством.
– Ага, – кивает Макс. – Ну да, так уже веселее. Но это, как я понимаю, не все?
– Конечно не все. Было бы неразумно запрещать гражданам колдовать в свое удовольствие, когда запрет перестал быть жизненно необходимым. Но при этом следует учитывать, что все люди разные. Одни достаточно разумны и ответственны, чтобы пользоваться Очевидной магией вообще без ограничений. Другим лучше бы даже о дозволенной младенцам двадцатой ступени не помышлять – все вокруг в щепки разнесут и сами покалечатся от чрезмерного усердия. Соответственно, речи быть не может о каком-то общем законе для всех. Поэтому теперь комиссии, состоящие из специально подготовленных экспертов, проводят собеседования с каждым совершеннолетним гражданином Соединенного Королевства, пожелавшим использовать очевидную магию высоких ступеней, и по результатам выдают персональные разрешения.
– Ни фига себе, – изумленно говорит Макс. – То есть каждый должен сдать что-то вроде экзамена? Могу себе представить, какие очереди выстроились! И, боюсь, большинство желающих умрут от старости, прежде чем…
– Ну ты даешь. Сколь ужасающие картины способно, оказывается, породить твое воображение! Конечно, все происходит не так быстро, как хотелосьбы, и люди последними словами клянут орденских бюрократов; меж тем о Великом Магистре я слова дурного до сих пор не слышал, все же удивительно, насколько выгодно, оказывается, быть человеком, которого публично порицал покойный Нуфлин… Но все-таки в первый день минувшей весны, когда обнародовали поправки к Кодексу Хрембера, было твердо обещано, что ожидание не продлится больше года. И мне кажется, это обещание будет выполнено. Год еще не закончился, а граждан без разрешений по пальцам пересчитать можно, по крайней мере, у нас, в столице. Ну и конечно, никто не стоит в очередях, что за дикая фантазия. Всякий желающий просто сообщает об этом письмом, и ему тут же назначают дату и время собеседования.
– То есть за год разберутся со всем населением Соединенного Королевства? Поразительно. Как же Шурф справляется? То-то он о работе вспоминать не хотел.
– Ну не сам же он со всеми беседует. Шурф подошел к делу не как бюрократ, а как ученый – собственно, этого от него и ожидали. Он разработал довольно простой и, судя по отзывам, почти безошибочный метод, который позволяет в ходе беседы с незнакомцем быстро определить, с кем имеешь дело. А потом, в перерывах между переписыванием Кодекса, обучал будущих экзаменаторов. Почти всех членов Ордена припахал, даже Сотофиных девочек – неслыханное дело, прежде она ни за что не разрешила бы своим ученицам тратить время на такую ерунду, но к Шурфу питает необъяснимую слабость, даже, кажется, прощает ему тот факт, что бедняга сдуру родился мужчиной. Хотел бы я знать, чем он ее купил?.. Кстати, по моим наблюдениями, комиссии работают совсем неплохо. Не думал прежде, что в Семилистнике столько толковых ребят. Ну или сэр Шурф оказался на редкость хорошим педагогом. Так что теперь его вызывают только в особо трудных случаях, которых, конечно, тоже хватает, но это уже вполне посильный объем работы.
– Знаю я его педагогические приемы, – ехидно говорит Макс. – Небось приходил на занятия в Перчатках Смерти, а защитные рукавицы снимал на пороге аудитории. В такой нервной обстановке я бы сам чему хочешь научился – буквально в считанные секунды.
– Нет, это вряд ли, – серьезно говорит Кофа. – Я бы знал.
– А кстати, по какому принципу дают эти дурацкие разрешения? – спрашивает Меламори. – Я так толком ничего и не поняла. Отец вообще никуда не ходил, ему в первый же день прислали разрешение колдовать без каких бы то ни было ограничений. Он еще смеялся, дескать, это из-за родственных связей: брат в Семилистнике, дочка в Тайном Сыске – в кои-то веки и от меня польза вышла. Но маме никто ничего не присылал, а когда она изъявила желание предстать перед комиссией, ее приняли на следующий же день, но разрешение выдали всего до сороковой ступени, больше – ни-ни. А ведь у них с Корвой, скажем прямо, общие родственники! Злая она была как я не знаю кто. Дескать, кругом враги, аристократию притесняют, куда катится этот мир, и все в таком духе. Наверное, до сих пор не успокоилась.
– Ну, положим, ты сама должна понимать, что родственные связи помогли скорее твоей матери, чем отцу. Ее болезнь не была для тебя секретом, я правильно понимаю? Ну, хвала Магистрам, значит, я не совершу бестактность, если скажу, что для исцелившихся безумцев разрешение на использование магии до сороковой ступени – немыслимая поблажка. Обычно им вообще не на что рассчитывать, пока с момента выздоровления не пройдет хотя бы полсотни лет. Так что думаю, за нее-то как раз твой дядюшка Кима и похлопотал перед комиссией, втайне от нового начальника. Что-то еще будет, когда Шурф об этом узнает… А твой отец с самого начала был внесен в особый список талантливых колдунов, у которых не было неприятностей с законом с момента введения Кодекса Хрембера. Таких набралось немного. Я сам принимал участие в составлении списка, вернее, немного помогал Джуффину и Сотофе, которые этим занимались. Чтобы могущественный колдун, не вступая в Орден Семилистника, пережил Эпоху Кодекса без единой неприятности с законом – немыслимо! Однако все же нашлись герои. С одним из них ты, девочка, состоишь в близком родстве.
– Корва просто слишком высокомерен, чтобы нарушать закон, – смеется Меламори. – Рисковать не головой, а, в худшем случае, несколькими годами заключения в Холоми – это ниже его достоинства.
– Не сомневаюсь. Так или иначе, в списке фигурировало всего три с половиной дюжины имен, причем большинство – совсем молодые, жителей столицы – всего четверо, остальные провинциалы, это тоже очень показательный момент. Им решили предоставить полную свободу действий. Джуффин сказал, что готов пойти на известный риск, лишь бы не препятствовать развитию столь выдающихся талантов. Я советовал ему быть осторожнее – вотще, разумеется. Ну, время покажет, кто из нас был прав… Да, так вот, все эти законопослушные гении получили свои бумаги в первый же день, одновременно с членами Ордена Семилистника и сотрудниками Тайного Сыска. Еще несколько дюжин подобных разрешений было выдано по итогам собеседований с одаренными колдунами, чья репутация была слегка подмочена, без фатальных, так сказать, последствий. Кстати, Макс, помнишь ту девчонку, которая подбила приятелей помочиться на Иафах? Ну, дочка Агорры Тек из Канцелярии Забот о делах Мира, ты еще потом ее с приятелями самолично увозил в изгнание…
– Ага. После того, как вы арестовали их в Квартале Свиданий. Веселая была история. Конечно, я помню Айсу, – улыбается Макс. – Такая хорошая. Получила лицензию на неограниченную магию? Если так, я рад за нее.
– Получила, да. Вместе с разрешением вернуться в Соединенное Королевство до истечения десятилетнего срока изгнания. Впрочем, сколько там того срока оставалось… Теперь Кеттариец думает, не зазвать ли ее в Тайный Сыск, чтобы не болталась без присмотра. Хорошая девочка и способная, кто бы спорил, но очень уж молодая и глупая.
– Ну, положим, вдали от дома люди обычно быстро взрослеют. Но взять ее в Тайный Сыск – о да, это отличная идея.
– Может быть, и так. Не знаю. Это ваши с Кеттарийцем дела. Ну или теперь только его.
– Второе, – мягко говорит Макс. – А я просто любопытствую, на правах всеобщего дальнего родственника из провинции. Так, значит, разрешение использовать очевидную магию без ограничений получили самые талантливые и, скажем так, достаточно благоразумные. Логично. А гениальные злодеи? Что с ними?
– Сказать по правде, их в Соединенном Королевстве почти не осталось. Все же мы неплохо работали все эти годы. Несколько самых одиозных стариков, поспешивших вернуться из изгнания, остались вовсе без разрешений, равно как и законченные болваны, которые, разрешай им или нет, все равно ничему путному не выучатся. Пусть себе колдуют на кухне, если сумеют, целее будут. Кстати, вот забавный момент: был пущен слух, будто абсолютно все, кому не выдали разрешений, представляют собой потенциальную опасность для государства – ну просто прямые наследники Лойсо Пондохвы, смотреть страшно и по имени после заката лучше не называть. Я сам немало поработал, распространяя по просьбе начальства сию нелепую информацию. Видишь ли, Джуффин с Шурфом решили, что надо дать этим беднягам возможность гордиться собой. Дескать, таким образом унизительный, в сущности, запрет превращается в почетную награду. Гуманное решение, кто бы спорил.
– Они совершенно правы, – вздыхает Макс. – Чем безнадежней болван, тем сильнее в нем потребность считать себя центром мироздания. Сам таким был когда-то. Хвала Магистрам, не очень долго. А все-таки.
– Болваном ты, конечно, был, – ухмыляется Кофа. – И не факт, что это уже в прошлом. Но безнадежным – никогда. Не твой случай.
– Просто вам не посчастливилось наблюдать меня в некоторые особо прекрасные моменты. Но ладно, не обо мне речь. Давайте дальше, что там еще смешного с этими разрешениями?
– Много чего. К примеру, наметилась прелюбопытная тенденция. Некоторые добропорядочные горожане, получившие разрешение на использование магии до шестидесятой ступени, – это самый популярный вариант, золотая середина, почти все приличные, в меру способные и более-менее образованные люди такое получают, – так вот, те из них, что помоложе, порой врут приятелям, будто им вовсе не дали никакого разрешения. И глядят при этом многозначительно, дескать, оцените, с кем связались, начинайте бояться. И ведь не проверишь: информация подпадает под закон о неприкосновенности личной тайны. Ну вот, знакомые такого “шестидесятника” косятся на него с уважением, сочувственно вздыхают, поминают недобрыми словами бюрократов из Семилистника, а потом в один прекрасный день он совершает ради дамы сердца несложный фокус тридцатой, скажем, ступени – и бедняжка навсегда покорена его храбростью и пренебрежением к закону. Думает, надо же, как рисковал человек! Очень удобно.
– Класс! – говорит Макс. – Просто слов нет. Какие изощренные умы. Я бы ни за что не додумался. Но это что ж, выходит, всю жизнь комедию ломать придется? А вдруг надоест?
– Когда надоест, можно сказать, что сходил на повторное собеседование, предварительно подкупив экзаменаторов. Благо всякий недовольный результатом имеет право обращаться в комиссию второй, третий, четвертый раз – словом, хоть до конца жизни, пока не надоест. Правда, не чаще, чем раз в три года, но это, сам понимаешь, не слишком долгий срок. Поэтому, если послушать разговоры в трактирах, можно подумать, будто полгорода сидит без разрешений, тогда как согласно статистике таких пока всего несколько сотен.
– Как же все-таки хорошо, что мне не нужно никакого разрешения! – вздыхает Макс. – Фиг бы мне его дали. Шурф всегда любил надо мной причитать: “Как ты до сих пор жив?” – и полагал единственной гарантией моей безопасности пожизненное заключение в Холоми, на худой конец – домашний арест. Так что пришлось бы уходить в партизаны, скажем, в Магахонский лес, благо светлой памяти Джифа Саванха оставил там после себя прекрасные, комфортабельные норы… Слушайте, а кстати, как же это все контролируется? Я имею в виду – ну вот, люди получили разрешения, все начали колдовать, и в один прекрасный день некто применяет магию восьмидесятой ступени, при этом разрешение у него всего до сороковой. И что дальше? Как об этом узнают? У него что, лампочка во лбу загорится? Или на специальном пульте где-нибудь в подвалах Иафаха сирена взвоет?
– Считается, что примерно так все и есть. И тайная комната в Иафахе, и, как ты изволил выразиться, “лампочка во лбу”, невидимая для всех, кроме посвященных, конечно, и прочие глупости в таком роде. Чтобы слухи выглядели убедительно, мы уже инсценировали несколько показательных арестов. Специально нанятые моими агентами нарушители покаянно били себя в грудь, взывали к судейскому милосердию, потом платили в казну положенные штрафы, получали официальное Уведомление о Прощениии, овеянные славой бунтарей, отправлялись по трактирам пропивать полученные накануне гонорары. Прекрасные были спектакли. И жители столицы остались довольны. Люди очень любят, когда за нимиследят, хоть и утверждают обратное. Внимание властей, конечно, причиняет известные неудобства, зато и льстит чрезвычайно. Надеюсь, наши граждане никогда не узнают, что на самом деле за ними никто не следит. Наблюдение установлено только затеми, чьи действия могут быть по-настоящему опасны, а таких в наше время немного. А нормальному человеку придется хорошенько потрудиться, если он захочет – не то что превысить разрешенную ему лично ступень, а хотя бы реализовать все дозволенные возможности. На самом-то деле даже шестидесятая ступень Очевидной магии, особенно Белой, – почти недостижимая вершина для подавляющего большинства. Особенно сейчас, когда магических Орденов больше нет и люди вынуждены учиться всему чуть ли не с нуля. Знаешь, сколько платных курсов открылось в столице? Счет уже перевалил за сотню, и это только начало. Сэр Шурф, как я понимаю, раздает свои разрешения в расчете, что тайная надежда когда-нибудь нарушить закон окажется серьезным стимулом для самосовершенствования. Это свидетельствует, что он все еще очень молод и, как следствие, наивен.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Горе господина Гро'
1 2 3 4 5
– Я всегда знал, что Дримарондо далеко пойдет, – смеется Макс.
– Ну, положим, быть начитанной говорящей собакой в просвещенном государстве – позиция, весьма выгодная сама по себе. А тут еще с бывшим хозяином повезло, причем во всех отношениях… В общем, ты уже понял, что возмущенные письма Нуфлина сослужили Шурфу прекрасную службу, хоть и не оправдали его тайных надежд. К тому моменту как поток корреспонденции иссяк – по моим сведениям, леди Сотофа Ханемер, для которой, как известно, нет ничего невозможного, лично посетила старика в Харумбеи его успокоила, причем, ты сам понимаешь, это был жест милосердия, а не практической необходимости, – так вот, к тому моменту новый Великий Магистр Ордена Семилистника был уже самым популярным человеком в Соединенном Королевстве. И остается таковым по сей день. Это, надо сказать, очень помогает ему в работе. Потому что одно дело внести в Кодекс Хрембера кучу поправок, я бы сказал – поблажек. И совсем другое – начать применять нововведения на практике. В такие моменты обычно сразу появляются обиженные, несправедливо обойденные и просто любители пошуметь, которым толькоповод дай. Но пока, хвала Магистрам, все идет как по маслу.
– А что идет-то? – нетерпеливо спрашивает Макс. – Вот именно этого я и не смог добиться от Шурфа: чтобы он по-человечески мне объяснил, что там у вас творится. Какие теперь порядки?
– Коротко говоря, нынешние порядки все еще далеки от совершенства, но, следует признать, теперь они куда более разумны, чем прежде. Руки людям более-менее развязали, но вседозволенностью Эпохи Орденов, хвала Магистрам, не пахнет. Отменять все запреты на использование Очевидной магии не стали, и правильно сделали. Риск был бы велик, а практической пользы немного. Рядовым обывателям магия высоких ступеней недоступна, да и не нужна, посколькудля решения повседневных проблем двадцатой, скажем, ступени за глаза достаточно. Помнишь, ты присутствовал при историческом решении, когда ввели послабления для поваров? Ну вот, а теперь Белая и Черная магия, не превышающая двадцатую ступень, разрешена повсеместно и доступна всем. Детишки, сам понимаешь, совершенно счастливы, а их родители, особенно те, что помоложе, спешно обучаются азам, чтобы хоть как-то справляться с потомством.
– Ага, – кивает Макс. – Ну да, так уже веселее. Но это, как я понимаю, не все?
– Конечно не все. Было бы неразумно запрещать гражданам колдовать в свое удовольствие, когда запрет перестал быть жизненно необходимым. Но при этом следует учитывать, что все люди разные. Одни достаточно разумны и ответственны, чтобы пользоваться Очевидной магией вообще без ограничений. Другим лучше бы даже о дозволенной младенцам двадцатой ступени не помышлять – все вокруг в щепки разнесут и сами покалечатся от чрезмерного усердия. Соответственно, речи быть не может о каком-то общем законе для всех. Поэтому теперь комиссии, состоящие из специально подготовленных экспертов, проводят собеседования с каждым совершеннолетним гражданином Соединенного Королевства, пожелавшим использовать очевидную магию высоких ступеней, и по результатам выдают персональные разрешения.
– Ни фига себе, – изумленно говорит Макс. – То есть каждый должен сдать что-то вроде экзамена? Могу себе представить, какие очереди выстроились! И, боюсь, большинство желающих умрут от старости, прежде чем…
– Ну ты даешь. Сколь ужасающие картины способно, оказывается, породить твое воображение! Конечно, все происходит не так быстро, как хотелосьбы, и люди последними словами клянут орденских бюрократов; меж тем о Великом Магистре я слова дурного до сих пор не слышал, все же удивительно, насколько выгодно, оказывается, быть человеком, которого публично порицал покойный Нуфлин… Но все-таки в первый день минувшей весны, когда обнародовали поправки к Кодексу Хрембера, было твердо обещано, что ожидание не продлится больше года. И мне кажется, это обещание будет выполнено. Год еще не закончился, а граждан без разрешений по пальцам пересчитать можно, по крайней мере, у нас, в столице. Ну и конечно, никто не стоит в очередях, что за дикая фантазия. Всякий желающий просто сообщает об этом письмом, и ему тут же назначают дату и время собеседования.
– То есть за год разберутся со всем населением Соединенного Королевства? Поразительно. Как же Шурф справляется? То-то он о работе вспоминать не хотел.
– Ну не сам же он со всеми беседует. Шурф подошел к делу не как бюрократ, а как ученый – собственно, этого от него и ожидали. Он разработал довольно простой и, судя по отзывам, почти безошибочный метод, который позволяет в ходе беседы с незнакомцем быстро определить, с кем имеешь дело. А потом, в перерывах между переписыванием Кодекса, обучал будущих экзаменаторов. Почти всех членов Ордена припахал, даже Сотофиных девочек – неслыханное дело, прежде она ни за что не разрешила бы своим ученицам тратить время на такую ерунду, но к Шурфу питает необъяснимую слабость, даже, кажется, прощает ему тот факт, что бедняга сдуру родился мужчиной. Хотел бы я знать, чем он ее купил?.. Кстати, по моим наблюдениями, комиссии работают совсем неплохо. Не думал прежде, что в Семилистнике столько толковых ребят. Ну или сэр Шурф оказался на редкость хорошим педагогом. Так что теперь его вызывают только в особо трудных случаях, которых, конечно, тоже хватает, но это уже вполне посильный объем работы.
– Знаю я его педагогические приемы, – ехидно говорит Макс. – Небось приходил на занятия в Перчатках Смерти, а защитные рукавицы снимал на пороге аудитории. В такой нервной обстановке я бы сам чему хочешь научился – буквально в считанные секунды.
– Нет, это вряд ли, – серьезно говорит Кофа. – Я бы знал.
– А кстати, по какому принципу дают эти дурацкие разрешения? – спрашивает Меламори. – Я так толком ничего и не поняла. Отец вообще никуда не ходил, ему в первый же день прислали разрешение колдовать без каких бы то ни было ограничений. Он еще смеялся, дескать, это из-за родственных связей: брат в Семилистнике, дочка в Тайном Сыске – в кои-то веки и от меня польза вышла. Но маме никто ничего не присылал, а когда она изъявила желание предстать перед комиссией, ее приняли на следующий же день, но разрешение выдали всего до сороковой ступени, больше – ни-ни. А ведь у них с Корвой, скажем прямо, общие родственники! Злая она была как я не знаю кто. Дескать, кругом враги, аристократию притесняют, куда катится этот мир, и все в таком духе. Наверное, до сих пор не успокоилась.
– Ну, положим, ты сама должна понимать, что родственные связи помогли скорее твоей матери, чем отцу. Ее болезнь не была для тебя секретом, я правильно понимаю? Ну, хвала Магистрам, значит, я не совершу бестактность, если скажу, что для исцелившихся безумцев разрешение на использование магии до сороковой ступени – немыслимая поблажка. Обычно им вообще не на что рассчитывать, пока с момента выздоровления не пройдет хотя бы полсотни лет. Так что думаю, за нее-то как раз твой дядюшка Кима и похлопотал перед комиссией, втайне от нового начальника. Что-то еще будет, когда Шурф об этом узнает… А твой отец с самого начала был внесен в особый список талантливых колдунов, у которых не было неприятностей с законом с момента введения Кодекса Хрембера. Таких набралось немного. Я сам принимал участие в составлении списка, вернее, немного помогал Джуффину и Сотофе, которые этим занимались. Чтобы могущественный колдун, не вступая в Орден Семилистника, пережил Эпоху Кодекса без единой неприятности с законом – немыслимо! Однако все же нашлись герои. С одним из них ты, девочка, состоишь в близком родстве.
– Корва просто слишком высокомерен, чтобы нарушать закон, – смеется Меламори. – Рисковать не головой, а, в худшем случае, несколькими годами заключения в Холоми – это ниже его достоинства.
– Не сомневаюсь. Так или иначе, в списке фигурировало всего три с половиной дюжины имен, причем большинство – совсем молодые, жителей столицы – всего четверо, остальные провинциалы, это тоже очень показательный момент. Им решили предоставить полную свободу действий. Джуффин сказал, что готов пойти на известный риск, лишь бы не препятствовать развитию столь выдающихся талантов. Я советовал ему быть осторожнее – вотще, разумеется. Ну, время покажет, кто из нас был прав… Да, так вот, все эти законопослушные гении получили свои бумаги в первый же день, одновременно с членами Ордена Семилистника и сотрудниками Тайного Сыска. Еще несколько дюжин подобных разрешений было выдано по итогам собеседований с одаренными колдунами, чья репутация была слегка подмочена, без фатальных, так сказать, последствий. Кстати, Макс, помнишь ту девчонку, которая подбила приятелей помочиться на Иафах? Ну, дочка Агорры Тек из Канцелярии Забот о делах Мира, ты еще потом ее с приятелями самолично увозил в изгнание…
– Ага. После того, как вы арестовали их в Квартале Свиданий. Веселая была история. Конечно, я помню Айсу, – улыбается Макс. – Такая хорошая. Получила лицензию на неограниченную магию? Если так, я рад за нее.
– Получила, да. Вместе с разрешением вернуться в Соединенное Королевство до истечения десятилетнего срока изгнания. Впрочем, сколько там того срока оставалось… Теперь Кеттариец думает, не зазвать ли ее в Тайный Сыск, чтобы не болталась без присмотра. Хорошая девочка и способная, кто бы спорил, но очень уж молодая и глупая.
– Ну, положим, вдали от дома люди обычно быстро взрослеют. Но взять ее в Тайный Сыск – о да, это отличная идея.
– Может быть, и так. Не знаю. Это ваши с Кеттарийцем дела. Ну или теперь только его.
– Второе, – мягко говорит Макс. – А я просто любопытствую, на правах всеобщего дальнего родственника из провинции. Так, значит, разрешение использовать очевидную магию без ограничений получили самые талантливые и, скажем так, достаточно благоразумные. Логично. А гениальные злодеи? Что с ними?
– Сказать по правде, их в Соединенном Королевстве почти не осталось. Все же мы неплохо работали все эти годы. Несколько самых одиозных стариков, поспешивших вернуться из изгнания, остались вовсе без разрешений, равно как и законченные болваны, которые, разрешай им или нет, все равно ничему путному не выучатся. Пусть себе колдуют на кухне, если сумеют, целее будут. Кстати, вот забавный момент: был пущен слух, будто абсолютно все, кому не выдали разрешений, представляют собой потенциальную опасность для государства – ну просто прямые наследники Лойсо Пондохвы, смотреть страшно и по имени после заката лучше не называть. Я сам немало поработал, распространяя по просьбе начальства сию нелепую информацию. Видишь ли, Джуффин с Шурфом решили, что надо дать этим беднягам возможность гордиться собой. Дескать, таким образом унизительный, в сущности, запрет превращается в почетную награду. Гуманное решение, кто бы спорил.
– Они совершенно правы, – вздыхает Макс. – Чем безнадежней болван, тем сильнее в нем потребность считать себя центром мироздания. Сам таким был когда-то. Хвала Магистрам, не очень долго. А все-таки.
– Болваном ты, конечно, был, – ухмыляется Кофа. – И не факт, что это уже в прошлом. Но безнадежным – никогда. Не твой случай.
– Просто вам не посчастливилось наблюдать меня в некоторые особо прекрасные моменты. Но ладно, не обо мне речь. Давайте дальше, что там еще смешного с этими разрешениями?
– Много чего. К примеру, наметилась прелюбопытная тенденция. Некоторые добропорядочные горожане, получившие разрешение на использование магии до шестидесятой ступени, – это самый популярный вариант, золотая середина, почти все приличные, в меру способные и более-менее образованные люди такое получают, – так вот, те из них, что помоложе, порой врут приятелям, будто им вовсе не дали никакого разрешения. И глядят при этом многозначительно, дескать, оцените, с кем связались, начинайте бояться. И ведь не проверишь: информация подпадает под закон о неприкосновенности личной тайны. Ну вот, знакомые такого “шестидесятника” косятся на него с уважением, сочувственно вздыхают, поминают недобрыми словами бюрократов из Семилистника, а потом в один прекрасный день он совершает ради дамы сердца несложный фокус тридцатой, скажем, ступени – и бедняжка навсегда покорена его храбростью и пренебрежением к закону. Думает, надо же, как рисковал человек! Очень удобно.
– Класс! – говорит Макс. – Просто слов нет. Какие изощренные умы. Я бы ни за что не додумался. Но это что ж, выходит, всю жизнь комедию ломать придется? А вдруг надоест?
– Когда надоест, можно сказать, что сходил на повторное собеседование, предварительно подкупив экзаменаторов. Благо всякий недовольный результатом имеет право обращаться в комиссию второй, третий, четвертый раз – словом, хоть до конца жизни, пока не надоест. Правда, не чаще, чем раз в три года, но это, сам понимаешь, не слишком долгий срок. Поэтому, если послушать разговоры в трактирах, можно подумать, будто полгорода сидит без разрешений, тогда как согласно статистике таких пока всего несколько сотен.
– Как же все-таки хорошо, что мне не нужно никакого разрешения! – вздыхает Макс. – Фиг бы мне его дали. Шурф всегда любил надо мной причитать: “Как ты до сих пор жив?” – и полагал единственной гарантией моей безопасности пожизненное заключение в Холоми, на худой конец – домашний арест. Так что пришлось бы уходить в партизаны, скажем, в Магахонский лес, благо светлой памяти Джифа Саванха оставил там после себя прекрасные, комфортабельные норы… Слушайте, а кстати, как же это все контролируется? Я имею в виду – ну вот, люди получили разрешения, все начали колдовать, и в один прекрасный день некто применяет магию восьмидесятой ступени, при этом разрешение у него всего до сороковой. И что дальше? Как об этом узнают? У него что, лампочка во лбу загорится? Или на специальном пульте где-нибудь в подвалах Иафаха сирена взвоет?
– Считается, что примерно так все и есть. И тайная комната в Иафахе, и, как ты изволил выразиться, “лампочка во лбу”, невидимая для всех, кроме посвященных, конечно, и прочие глупости в таком роде. Чтобы слухи выглядели убедительно, мы уже инсценировали несколько показательных арестов. Специально нанятые моими агентами нарушители покаянно били себя в грудь, взывали к судейскому милосердию, потом платили в казну положенные штрафы, получали официальное Уведомление о Прощениии, овеянные славой бунтарей, отправлялись по трактирам пропивать полученные накануне гонорары. Прекрасные были спектакли. И жители столицы остались довольны. Люди очень любят, когда за нимиследят, хоть и утверждают обратное. Внимание властей, конечно, причиняет известные неудобства, зато и льстит чрезвычайно. Надеюсь, наши граждане никогда не узнают, что на самом деле за ними никто не следит. Наблюдение установлено только затеми, чьи действия могут быть по-настоящему опасны, а таких в наше время немного. А нормальному человеку придется хорошенько потрудиться, если он захочет – не то что превысить разрешенную ему лично ступень, а хотя бы реализовать все дозволенные возможности. На самом-то деле даже шестидесятая ступень Очевидной магии, особенно Белой, – почти недостижимая вершина для подавляющего большинства. Особенно сейчас, когда магических Орденов больше нет и люди вынуждены учиться всему чуть ли не с нуля. Знаешь, сколько платных курсов открылось в столице? Счет уже перевалил за сотню, и это только начало. Сэр Шурф, как я понимаю, раздает свои разрешения в расчете, что тайная надежда когда-нибудь нарушить закон окажется серьезным стимулом для самосовершенствования. Это свидетельствует, что он все еще очень молод и, как следствие, наивен.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Горе господина Гро'
1 2 3 4 5