Язык был индейский, но чужого племени. Схватив оружие, мы поспешили к месту, где речку легко можно было перейти вброд. Ошибки не было: пришельцы направлялись к нам. Весело перекликаясь, они по дороге собирали в кожаные ведра ягоды саскатуна Саскатун — название растения, ягоды которого индейцы употребляли в пищу.
. Ребят было четверо — все примерно нашего возраста.Как только они перешли на наш берег, мы выскочили из-за кустов и, наведя оружие в упор, грозно закричали:— Ни с места, койоты! Мы черноногие и сейчас вас убьем!Результат был ошеломляющим. Пришельцы завопили от страха и, не зная что делать, неожиданно засыпали нас ягодами саскатуна из своих ведер. Этот град, в свою очередь, ошеломил нас, и мы отскочили на несколько шагов. Что делать дальше, никто не знал. Мы смотрели друг на друга разинув рты, словно свалились с луны. И вдруг все одновременно расхохотались. С помощью знаков мы спросили, кто они, какого племени.— Кроу… — показали пришельцы руками.— Из какой группы?— Окоток.Как тень злого духа, возникли передо мной воспоминания о событиях прошлого года: нападение группы Окоток на лагерь моего дяди Раскатистого Грома, гибель Косматого Орленка…— Так вы враги? — закричали наши ребята.— Да… — несмело признались ребята Окоток.Сильный Голос приступил к переговорам:— Вы умеете играть?— Во что?— В бег наперегонки.— Ни у кого нет таких быстрых ног, как у нас! — похвалились пришельцы.— А конные скачки у вас бывают?— На каждой стоянке.— А стрельба из лука? — настаивал Сильный Голос.— Ежедневно.— А плавать вы любите?— Ого, еще как!Это решило всё. Мы пригласили их к костру отведать перепелок. Правда, дичь немножко подгорела, но она и такая пришлась всем по вкусу. Мы быстро забыли о вражде, разделяющей наших отцов. Нам было хорошо с этими ребятами, и мы решили переночевать здесь же вместе с ними.Сколько было разных рассказов!.. Нас, правда, удивляло, что о многих делах они рассуждали так же, как и мы.— Разве это не удивительно? — тихонько спросил нас Сильный Голос.— Удивительно… — ответили мы.— Как тебя зовут? — спросил брат старшего из ребят группы Окоток.— Черный Мокасин. А тебя?— Сильный Голос.Нам захотелось осмотреть их оружие. Они ответили, что у них только один лук.— Что-о? Только один лук?.. И вы покидаете лагерь с одним луком?— Мы вышли собирать ягоды.Осмотрев их лук, мы убедились, что он неплохой. Один из наших ребят сказал:— У нас никто не выходит без оружия. Смотрите, у нас есть даже ружье.— А кто из вас умеет стрелять из ружья?— Все… — соврали мы, но тут же поправились: — Почти все… Мы — охотники! Ягоды саскатун у нас собирают только девчонки.— Я тоже собирал… — вырвалось у меня, но старшие товарищи посмотрели на меня укоризненно.— Малыши у нас тоже собирают, это верно! — сказал кто-то, и я почувствовал, насколько пренебрежительно это было сказано.Нужно было немедленно вернуть уважение к себе. Я решил рассказать какую-нибудь волнующую историю, чтобы заинтересовать ею ребят из группы Окоток. Я спросил:— Кто из вас убил бизона?Оказалось, что никто.— А мой брат Сильный Голос в прошлом году из своего лука убил бизона!— Правда? — изумились наши новые знакомые.— Ну уж, какой там бизон! — скромно махнул рукой Сильный Голос, но видно было, что он очень доволен.— Бизон был могучий, как медведь-гризли! — уверял я.— Э-э-э, зачем преувеличивать! Он был не больше черного медведя… — возражал брат. — Я всадил в него всего шесть стрел. А он, — показал на меня брат, — вогнал седьмую стрелу, и тогда бизон перестал биться… Живучим оказался!— Хау, хау! — не переставали удивляться ребята из группы Окоток.Они все с большим интересом посматривали на нас. Черный Мокасин сокрушался:— Эх, жалко, нет трубки! Мы бы выкурили ее за вечную нашу дружбу!— Ничего, останемся друзьями и без трубки! — заверил Сильный Голос.Желая похвастаться, один из ребят группы Окоток сообщил:— А в нашем лагере есть четверо американцев!— Мы знаем об этом, — ответил Сильный Голос, делая важную мину. — Это Рукстон и трое из его шайки.На лицах ребят группы Окоток отразилось нескрываемое удивление. Кто-то из них крикнул:— От вас ничего не скроется!— Конечно, — скромно ответил брат. — Рукстон очень плохой человек. Но вы, кроу, любите его.— Не все! — возразил один из ребят группы Окоток. — Мой отец зол на него.— Мой тоже! — признался еще один.Разговор зашел о прошлогоднем нападении Рукстона и кроу на лагерь дяди и о том, как мы угнали у кроу сорок коней. Ребята из группы Окоток были тогда в вигвамах, по которым стреляли наши. Теперь они с явным недоверием приняли наш рассказ о том, что и мы активно участвовали в боевых действиях.— А помните вы свою загородку, где стояли лошади? — спросили мы.— Да, помним.— Ваши лошади были у самой реки, а мы притаились на другом берегу.— Так близко? И не боялись?— Не было времени бояться! — с большим достоинством ответил брат. — В этой битве, под градом пуль, закалялись наши сердца.После таких возвышенных слов Сильного Голоса наступило минутное молчание. Я прервал его:— А вы, кроу, боялись тогда? Скажите правду.— Немножко.Это искреннее признание очень тронуло нас. Мы заявили, что теперь не будет более верных друзей, чем черноногие и кроу. С этим чувством все улеглись спать, прижавшись друг к другу. Рано утром наши новые друзья распростились с нами.По мере приближения к дому нас начали тревожить сомнения. Совесть мучила каждого. Уже много недель наши отцы ни о чем другом не говорили во время бесед у костра, как об опасности, грозившей нам со стороны кроу. Могли ли мы теперь признаться старшим, что встретили ребят из этой группы и что нам было хорошо с ними? Нет, сто раз нет! Ребячья честь повелевала нам сохранить тайну и любой ценой отстоять нашу дружбу с ребятами из группы Окоток. Уже около вигвамов мы, пятеро, пожали друг другу руки и поклялись молчать.В лагере все было в полном порядке. Никто не обратил особенного внимания на наше отсутствие. Уже не в первый раз мы отправлялись в такие долгие прогулки.Мать, как обычно, встретила меня вопросом:— Ну, как там было? Хорошо?— Хорошо, мама.— Было что-нибудь интересное?— О да!.. Нет, нет… собственно, ничего!Мать внимательно посмотрела на меня, а я отвернулся. Не говоря больше ни слова, она сытно накормила меня. Из таких далеких походов человек всегда возвращался голодным как волк. Наевшись оленьей печенки, я впал в блаженное состояние. Родной вигвам был на редкость уютным, близость матери успокаивала.— Мать, — спросил я, — это очень плохо, когда имеешь много друзей?— Наоборот, Маленький Бизон! Чем больше друзей, тем лучше для человека. А что?— Я тоже так думаю… Тут нет ничего плохого…Язык у меня так и чесался. Мать была очень добра ко мне и достойна неограниченного доверия. Но я ни на минуту не забывал о протянутой товарищам руке и о клятве. Нет, я их не выдам!.. С матерью, которая не могла ни о чем догадаться, можно было вести невинный, хитрый, замаскированный разговор, подсмеиваясь в душе над тем, что она ничего не понимает.— Мама, а все кроу из группы Окоток плохие люди? — снова спросил я невинным тоном.— Мы воевали с ними в течение жизни нескольких поколений, — Ответила мать. — Они убивали воинов черноногих, мы убивали кроу. Они говорили, что мы плохие люди, мы говорили, что плохие люди они. Разве я знаю, где правда?— А может быть… — оживленно подхватил я, — а может быть, они такие же хорошие, как и мы?— Это возможно…Мать хлопотала, наводя порядок в вигваме, и совсем не смотрела в мою сторону. А меня что-то снова дернуло за язык.— Мать, — тихо сказал я, — а если случайно… ну совсем неожиданно… мы подружились бы с несколькими ребятами из группы Окоток, ты бы очень рассердилась?Мать прервала работу и, внимательно посмотрев на меня, подошла ближе.— Я только спрашиваю, мать… так, интересуюсь… — испугавшись, старался я принять непринужденный вид.Мать стала передо мной и испытующим, проницательным взглядом впилась в мое лицо.— Маленький Бизон, — медленно произнесла она, — с кем вы встретились на последней прогулке?— Ни с кем, мать, ни с кем! Мы охотились на перепелок, собирали ягоды саскатун, сидели возле костра, беседовали…— Маленький Бизон, — неумолимо продолжала допытываться она, — где вы встретились с ребятами из группы Окоток?Я перестал дышать от испуга.— Мать, разве я говорил что-нибудь о ребятах группы Окоток? Ведь нет же!..Мать быстро повернулась и выбежала из вигвама.Невдалеке сидели отец и несколько воинов. Поспешно рассказывая им что-то, мать несколько раз показала рукой в моем направлении. Все вскочили. Внезапная мысль пронизала меня: удрать!Я выскочил из вигвама и, как антилопа, помчался в глубь лагеря. Какой-то вигвам стоял открытым. Я влетел внутрь. На счастье, там никого не было. Около стенки лежала куча бизоньих шкур. Я забрался под шкуру и лежал тихо, словно перепуганная мышь. До меня доносились приглушенные голоса; на улице произносили мое имя, звали. Я не шевелился.Не знаю, сколько прошло времени. В вигвам вошли люди. Они перерыли шкуры и нашли меня.— Идем! — коротко приказали они.Меня повели в сторону главного вигвама. Уже издалека я заметил, что там собралась огромная толпа — пожалуй, все обитатели лагеря. При виде такой массы людей я снова попытался бежать, но меня тут же поймали и уже за руку подвели к вигваму.— Что вы хотите со мной сделать? — спрашивал я, едва сдерживая слезы.— Не бойся! Голову тебе не отрубим…Когда мы подошли к толпе, люди стали расступаться перед нами. В вигваме я увидел сидевших на земле старейшин во главе с Шествующей Душой и шаманом Кинасы. Были здесь также мой отец и дядя Раскатистый Гром. Перед ними стояли четверо моих товарищей. Мне велели стать рядом с ними. У всех ребят были измученные и перепуганные лица, как будто всех их собирались предать смерти. Допрашивали моего старшего брата.— …Мы дали клятву, — угрюмо бубнил Сильный Голос, — и ничего не скажем. Нельзя нарушать клятву.— Кому дали клятву? — допытывался вождь.— Взаимно, друг другу…— Как ваш главный вождь я освобождаю вас от нее.Сильный Голос заколебался, но затем сказал:— Нет, я не изменю ей!Заговорил, обращаясь ко всем пятерым, шаман Кинасы:— Молокососы! Вы играете в клятвы, а тем временем грозная опасность нависла над всеми нами! Речь идет о жизни и смерти всего лагеря… Несчастные сопляки! Сейчас же говорите, иначе будете приносить клятву Большому Рогу! Вы хорошо знаете, что это значит!Да, мы знали! Сколько страха испытал я в тот день, когда по моей вине Ровный Снег должен был приносить клятву Большому Рогу! Мы слепо верили, что клятвопреступление должно караться верной и скорой смертью.Мы молча взглянули друг на друга. Когда мои глаза встретились с глазами брата, я умоляюще кивнул головой. Он ответил мне таким же кивком.— Мы встретились, — обращаясь к старейшинам, сказал Сильный Голос, — с ребятами… из племени… из группы Окоток…Хотя присутствующие уже обо всем догадывались, но слова брата произвели огромное впечатление. Только теперь у меня немного прояснилось в голове и я понял, какое важное значение придавали этому известию.— Далеко отсюда? — спросил вождь.— Два часа езды на коне…Снова общее возбуждение: враг был так близко от нашего лагеря!— Что вы с ними сделали? Сколько их было?— Четверо… Ничего мы с ними не сделали. Беседовали, вместе ночевали, говорили меж собой, что…Сильный Голос заколебался. У него возникли сомнения: говорить или не говорить?— О чем именно говорили? — сурово настаивал вождь.— Что… мы теперь… друзья… — дрожащим голосом произнес брат.Наши старейшины приняли эти слова удивительно спокойно. Раскатистый Гром наклонился к моему отцу и что-то прошептал ему на ухо. Я отчетливо увидел, что отец и дядя улыбнулись. Что это могло значить?— Видел ли ты, Сильный Голос, в каком направлении пошли от вас ребята группы Окоток? — продолжал спрашивать вождь.— Видел. Они пошли на юг, а мы — на север…— Помнишь ли ты дорогу к тому месту, где вы их встретили?— Помню.— Хау! Будь готов отправиться в путь. Сейчас пойдёшь туда вместе с нашими разведчиками.От нас потребовали рассказать и о Рукстоне. Затем по приказанию вождя все разошлись по своим вигвамам. Мой брат с разведчиками выехал из лагеря, другие воины усилили охрану коней на пастбище.Жизнь в лагере пошла обычным порядком. Никто не упрекал меня. Напротив: ровесники обступили меня и заставили рассказать всё о ребятах из группы Окоток. Невольно я снова почувствовал себя очень важным лицом.Вернувшиеся вместе с братом разведчики подтвердили, что лагерь группы Окоток близко. До наступления ночи мы загнали своих лошадей в малый загон, построенный в непосредственной близости к нашему лагерю. Каждый воин привязал у своего вигвама лучших верховых коней. Возле нашего вигвама оказалось трое коней — отца, брата и мой буланый. Сильный Голос и я должны были стеречь их ночью; отец ушел с воинами, охранявшими лагерь.Мы караулили по очереди: первую половину ночи — я, вторую — Сильный Голос.Держа наготове лук, я стоял около нашего вигвама. Головы лошадей были так близко, что я мог прикоснуться к ним. Вместе со мной караулил и Пононка; он улегся около моих ног. Ничего чрезвычайного за это время не произошло.Когда миновала половина ночи, о чем мы узнавали по звездам, я разбудил брата, а сам отправился спать.Заснул я сладко. Разбудил меня Сильный Голос — дернул за руку. Сон мгновенно пропал.— Вставай, быстро! — шепнул он мне.— А что случилось?— Не забудь лук и стрелы… — И брат исчез.Я потихоньку позвал Пононку и вышел из вигвама.Звезды уже изменили свое положение. Наступала предрассветная пора, хотя вокруг было еще совсем темно.— Прислушайся! — тихонько сказал брат.В лагере, как это обычно бывает, слышались различные звуки: то залает какой-нибудь пес (хотя было велено всех их привязать в вигвамах), то топнет копытом лошадь. Через минуту откуда-то с далеких холмов донесся приглушенный, протяжный вой койота.— Луны нет, а он так протяжно воет… — тихо сказал Сильный Голос. — Это странно!Теперь вой донесся с другой стороны лагеря.— Это уж вовсе непонятно… — буркнул брат.У наших воинов были другие сигналы. Меня охватила дрожь.— Может быть, сбегать предупредить нашу охрану? — подал я мысль.— Зачем? — возразил брат. — Они слышат так же хорошо, как и мы. Давай стеречь вигвам, а то кроу могут ворваться в самый лагерь…Я не боялся, но мне было как-то не по себе. Я погладил Пононку. Верный пес, конечно, сразу почует чужого и тут же поднимет тревогу.Мы с братом ощупью нашли коней и, напрягая зрение, старались что-нибудь разглядеть в темноте. Тем временем вой койотов прекратился, и воцарилась полная тишина. Может быть, это действительно были звери?Внезапно грохнул выстрел с той стороны, где был загон с лошадьми. Я вздрогнул от неожиданности. Все собаки в лагере подняли лай. Еще не отзвучало в долине эхо первого выстрела, как завязалась громкая перестрелка. Но пальба продолжалась недолго. Послышалось еще несколько одиночных выстрелов, затем стрельба прекратилась, и снова наступила такая тишина, что у меня зазвенело в ушах.— Что это было? — спросил я у брата.— Это наши стреляли. Наверно, воины Окоток хотели подобраться к лошадям. Будь настороже, они могут явиться и сюда…Стрельба разбудила весь лагерь. В вигвамах началось движение. Встревоженная мать вышла к нам и стала рядом.Восточная часть небосклона уже посерела, предвещая близкий рассвет.Когда рассвело, вождь послал самых умелых разведчиков объехать весь лагерь, а остальным людям строго запретил покидать место стоянки.Вскоре разведчики узнали по следам, что произошло этой ночью. Это действительно были воины из группы Окоток. Большой их отряд подкрался к загону, где находились наши кони, но, встреченный яростным огнем караульных, обратился в бегство. Другой, меньший по численности отряд Окоток подошел к лагерю с тыла. Выстрелы со стороны загона дали понять этому отряду, что мы начеку. Враг отказался от нападения и отступил.В тот же день группа пораньше свернула лагерь и тронулась на север. Местность здесь была явно ненадежная, а соседство — слишком опасным.Я переживал страшный душевный разлад. События двух последних ночей не умещались в моем детском мозгу. В первую ночь родилась наша искренняя и крепкая дружба с ребятами из группы Окоток, а на следующую ночь их отцы хотели ограбить и убить наших… Все это грубо нарушало мое детское представление о людях, опрокидывало вверх дном весь мир моих чувств. Единственным моим счастьем было то, что я мог в этой неуверенности и замешательстве укрыться под защиту дорогих мне существ и тем успокоить свое сердце. Этими близкими существами были: отец и мать, брат Сильный Голос, а также дядя Раскатистый Гром, теперь такой же близкий, как родители. Но самое главное чувство, которое переполнило меня тогда, — это чувство общности со всеми людьми нашей группы, объединенными одной судьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
. Ребят было четверо — все примерно нашего возраста.Как только они перешли на наш берег, мы выскочили из-за кустов и, наведя оружие в упор, грозно закричали:— Ни с места, койоты! Мы черноногие и сейчас вас убьем!Результат был ошеломляющим. Пришельцы завопили от страха и, не зная что делать, неожиданно засыпали нас ягодами саскатуна из своих ведер. Этот град, в свою очередь, ошеломил нас, и мы отскочили на несколько шагов. Что делать дальше, никто не знал. Мы смотрели друг на друга разинув рты, словно свалились с луны. И вдруг все одновременно расхохотались. С помощью знаков мы спросили, кто они, какого племени.— Кроу… — показали пришельцы руками.— Из какой группы?— Окоток.Как тень злого духа, возникли передо мной воспоминания о событиях прошлого года: нападение группы Окоток на лагерь моего дяди Раскатистого Грома, гибель Косматого Орленка…— Так вы враги? — закричали наши ребята.— Да… — несмело признались ребята Окоток.Сильный Голос приступил к переговорам:— Вы умеете играть?— Во что?— В бег наперегонки.— Ни у кого нет таких быстрых ног, как у нас! — похвалились пришельцы.— А конные скачки у вас бывают?— На каждой стоянке.— А стрельба из лука? — настаивал Сильный Голос.— Ежедневно.— А плавать вы любите?— Ого, еще как!Это решило всё. Мы пригласили их к костру отведать перепелок. Правда, дичь немножко подгорела, но она и такая пришлась всем по вкусу. Мы быстро забыли о вражде, разделяющей наших отцов. Нам было хорошо с этими ребятами, и мы решили переночевать здесь же вместе с ними.Сколько было разных рассказов!.. Нас, правда, удивляло, что о многих делах они рассуждали так же, как и мы.— Разве это не удивительно? — тихонько спросил нас Сильный Голос.— Удивительно… — ответили мы.— Как тебя зовут? — спросил брат старшего из ребят группы Окоток.— Черный Мокасин. А тебя?— Сильный Голос.Нам захотелось осмотреть их оружие. Они ответили, что у них только один лук.— Что-о? Только один лук?.. И вы покидаете лагерь с одним луком?— Мы вышли собирать ягоды.Осмотрев их лук, мы убедились, что он неплохой. Один из наших ребят сказал:— У нас никто не выходит без оружия. Смотрите, у нас есть даже ружье.— А кто из вас умеет стрелять из ружья?— Все… — соврали мы, но тут же поправились: — Почти все… Мы — охотники! Ягоды саскатун у нас собирают только девчонки.— Я тоже собирал… — вырвалось у меня, но старшие товарищи посмотрели на меня укоризненно.— Малыши у нас тоже собирают, это верно! — сказал кто-то, и я почувствовал, насколько пренебрежительно это было сказано.Нужно было немедленно вернуть уважение к себе. Я решил рассказать какую-нибудь волнующую историю, чтобы заинтересовать ею ребят из группы Окоток. Я спросил:— Кто из вас убил бизона?Оказалось, что никто.— А мой брат Сильный Голос в прошлом году из своего лука убил бизона!— Правда? — изумились наши новые знакомые.— Ну уж, какой там бизон! — скромно махнул рукой Сильный Голос, но видно было, что он очень доволен.— Бизон был могучий, как медведь-гризли! — уверял я.— Э-э-э, зачем преувеличивать! Он был не больше черного медведя… — возражал брат. — Я всадил в него всего шесть стрел. А он, — показал на меня брат, — вогнал седьмую стрелу, и тогда бизон перестал биться… Живучим оказался!— Хау, хау! — не переставали удивляться ребята из группы Окоток.Они все с большим интересом посматривали на нас. Черный Мокасин сокрушался:— Эх, жалко, нет трубки! Мы бы выкурили ее за вечную нашу дружбу!— Ничего, останемся друзьями и без трубки! — заверил Сильный Голос.Желая похвастаться, один из ребят группы Окоток сообщил:— А в нашем лагере есть четверо американцев!— Мы знаем об этом, — ответил Сильный Голос, делая важную мину. — Это Рукстон и трое из его шайки.На лицах ребят группы Окоток отразилось нескрываемое удивление. Кто-то из них крикнул:— От вас ничего не скроется!— Конечно, — скромно ответил брат. — Рукстон очень плохой человек. Но вы, кроу, любите его.— Не все! — возразил один из ребят группы Окоток. — Мой отец зол на него.— Мой тоже! — признался еще один.Разговор зашел о прошлогоднем нападении Рукстона и кроу на лагерь дяди и о том, как мы угнали у кроу сорок коней. Ребята из группы Окоток были тогда в вигвамах, по которым стреляли наши. Теперь они с явным недоверием приняли наш рассказ о том, что и мы активно участвовали в боевых действиях.— А помните вы свою загородку, где стояли лошади? — спросили мы.— Да, помним.— Ваши лошади были у самой реки, а мы притаились на другом берегу.— Так близко? И не боялись?— Не было времени бояться! — с большим достоинством ответил брат. — В этой битве, под градом пуль, закалялись наши сердца.После таких возвышенных слов Сильного Голоса наступило минутное молчание. Я прервал его:— А вы, кроу, боялись тогда? Скажите правду.— Немножко.Это искреннее признание очень тронуло нас. Мы заявили, что теперь не будет более верных друзей, чем черноногие и кроу. С этим чувством все улеглись спать, прижавшись друг к другу. Рано утром наши новые друзья распростились с нами.По мере приближения к дому нас начали тревожить сомнения. Совесть мучила каждого. Уже много недель наши отцы ни о чем другом не говорили во время бесед у костра, как об опасности, грозившей нам со стороны кроу. Могли ли мы теперь признаться старшим, что встретили ребят из этой группы и что нам было хорошо с ними? Нет, сто раз нет! Ребячья честь повелевала нам сохранить тайну и любой ценой отстоять нашу дружбу с ребятами из группы Окоток. Уже около вигвамов мы, пятеро, пожали друг другу руки и поклялись молчать.В лагере все было в полном порядке. Никто не обратил особенного внимания на наше отсутствие. Уже не в первый раз мы отправлялись в такие долгие прогулки.Мать, как обычно, встретила меня вопросом:— Ну, как там было? Хорошо?— Хорошо, мама.— Было что-нибудь интересное?— О да!.. Нет, нет… собственно, ничего!Мать внимательно посмотрела на меня, а я отвернулся. Не говоря больше ни слова, она сытно накормила меня. Из таких далеких походов человек всегда возвращался голодным как волк. Наевшись оленьей печенки, я впал в блаженное состояние. Родной вигвам был на редкость уютным, близость матери успокаивала.— Мать, — спросил я, — это очень плохо, когда имеешь много друзей?— Наоборот, Маленький Бизон! Чем больше друзей, тем лучше для человека. А что?— Я тоже так думаю… Тут нет ничего плохого…Язык у меня так и чесался. Мать была очень добра ко мне и достойна неограниченного доверия. Но я ни на минуту не забывал о протянутой товарищам руке и о клятве. Нет, я их не выдам!.. С матерью, которая не могла ни о чем догадаться, можно было вести невинный, хитрый, замаскированный разговор, подсмеиваясь в душе над тем, что она ничего не понимает.— Мама, а все кроу из группы Окоток плохие люди? — снова спросил я невинным тоном.— Мы воевали с ними в течение жизни нескольких поколений, — Ответила мать. — Они убивали воинов черноногих, мы убивали кроу. Они говорили, что мы плохие люди, мы говорили, что плохие люди они. Разве я знаю, где правда?— А может быть… — оживленно подхватил я, — а может быть, они такие же хорошие, как и мы?— Это возможно…Мать хлопотала, наводя порядок в вигваме, и совсем не смотрела в мою сторону. А меня что-то снова дернуло за язык.— Мать, — тихо сказал я, — а если случайно… ну совсем неожиданно… мы подружились бы с несколькими ребятами из группы Окоток, ты бы очень рассердилась?Мать прервала работу и, внимательно посмотрев на меня, подошла ближе.— Я только спрашиваю, мать… так, интересуюсь… — испугавшись, старался я принять непринужденный вид.Мать стала передо мной и испытующим, проницательным взглядом впилась в мое лицо.— Маленький Бизон, — медленно произнесла она, — с кем вы встретились на последней прогулке?— Ни с кем, мать, ни с кем! Мы охотились на перепелок, собирали ягоды саскатун, сидели возле костра, беседовали…— Маленький Бизон, — неумолимо продолжала допытываться она, — где вы встретились с ребятами из группы Окоток?Я перестал дышать от испуга.— Мать, разве я говорил что-нибудь о ребятах группы Окоток? Ведь нет же!..Мать быстро повернулась и выбежала из вигвама.Невдалеке сидели отец и несколько воинов. Поспешно рассказывая им что-то, мать несколько раз показала рукой в моем направлении. Все вскочили. Внезапная мысль пронизала меня: удрать!Я выскочил из вигвама и, как антилопа, помчался в глубь лагеря. Какой-то вигвам стоял открытым. Я влетел внутрь. На счастье, там никого не было. Около стенки лежала куча бизоньих шкур. Я забрался под шкуру и лежал тихо, словно перепуганная мышь. До меня доносились приглушенные голоса; на улице произносили мое имя, звали. Я не шевелился.Не знаю, сколько прошло времени. В вигвам вошли люди. Они перерыли шкуры и нашли меня.— Идем! — коротко приказали они.Меня повели в сторону главного вигвама. Уже издалека я заметил, что там собралась огромная толпа — пожалуй, все обитатели лагеря. При виде такой массы людей я снова попытался бежать, но меня тут же поймали и уже за руку подвели к вигваму.— Что вы хотите со мной сделать? — спрашивал я, едва сдерживая слезы.— Не бойся! Голову тебе не отрубим…Когда мы подошли к толпе, люди стали расступаться перед нами. В вигваме я увидел сидевших на земле старейшин во главе с Шествующей Душой и шаманом Кинасы. Были здесь также мой отец и дядя Раскатистый Гром. Перед ними стояли четверо моих товарищей. Мне велели стать рядом с ними. У всех ребят были измученные и перепуганные лица, как будто всех их собирались предать смерти. Допрашивали моего старшего брата.— …Мы дали клятву, — угрюмо бубнил Сильный Голос, — и ничего не скажем. Нельзя нарушать клятву.— Кому дали клятву? — допытывался вождь.— Взаимно, друг другу…— Как ваш главный вождь я освобождаю вас от нее.Сильный Голос заколебался, но затем сказал:— Нет, я не изменю ей!Заговорил, обращаясь ко всем пятерым, шаман Кинасы:— Молокососы! Вы играете в клятвы, а тем временем грозная опасность нависла над всеми нами! Речь идет о жизни и смерти всего лагеря… Несчастные сопляки! Сейчас же говорите, иначе будете приносить клятву Большому Рогу! Вы хорошо знаете, что это значит!Да, мы знали! Сколько страха испытал я в тот день, когда по моей вине Ровный Снег должен был приносить клятву Большому Рогу! Мы слепо верили, что клятвопреступление должно караться верной и скорой смертью.Мы молча взглянули друг на друга. Когда мои глаза встретились с глазами брата, я умоляюще кивнул головой. Он ответил мне таким же кивком.— Мы встретились, — обращаясь к старейшинам, сказал Сильный Голос, — с ребятами… из племени… из группы Окоток…Хотя присутствующие уже обо всем догадывались, но слова брата произвели огромное впечатление. Только теперь у меня немного прояснилось в голове и я понял, какое важное значение придавали этому известию.— Далеко отсюда? — спросил вождь.— Два часа езды на коне…Снова общее возбуждение: враг был так близко от нашего лагеря!— Что вы с ними сделали? Сколько их было?— Четверо… Ничего мы с ними не сделали. Беседовали, вместе ночевали, говорили меж собой, что…Сильный Голос заколебался. У него возникли сомнения: говорить или не говорить?— О чем именно говорили? — сурово настаивал вождь.— Что… мы теперь… друзья… — дрожащим голосом произнес брат.Наши старейшины приняли эти слова удивительно спокойно. Раскатистый Гром наклонился к моему отцу и что-то прошептал ему на ухо. Я отчетливо увидел, что отец и дядя улыбнулись. Что это могло значить?— Видел ли ты, Сильный Голос, в каком направлении пошли от вас ребята группы Окоток? — продолжал спрашивать вождь.— Видел. Они пошли на юг, а мы — на север…— Помнишь ли ты дорогу к тому месту, где вы их встретили?— Помню.— Хау! Будь готов отправиться в путь. Сейчас пойдёшь туда вместе с нашими разведчиками.От нас потребовали рассказать и о Рукстоне. Затем по приказанию вождя все разошлись по своим вигвамам. Мой брат с разведчиками выехал из лагеря, другие воины усилили охрану коней на пастбище.Жизнь в лагере пошла обычным порядком. Никто не упрекал меня. Напротив: ровесники обступили меня и заставили рассказать всё о ребятах из группы Окоток. Невольно я снова почувствовал себя очень важным лицом.Вернувшиеся вместе с братом разведчики подтвердили, что лагерь группы Окоток близко. До наступления ночи мы загнали своих лошадей в малый загон, построенный в непосредственной близости к нашему лагерю. Каждый воин привязал у своего вигвама лучших верховых коней. Возле нашего вигвама оказалось трое коней — отца, брата и мой буланый. Сильный Голос и я должны были стеречь их ночью; отец ушел с воинами, охранявшими лагерь.Мы караулили по очереди: первую половину ночи — я, вторую — Сильный Голос.Держа наготове лук, я стоял около нашего вигвама. Головы лошадей были так близко, что я мог прикоснуться к ним. Вместе со мной караулил и Пононка; он улегся около моих ног. Ничего чрезвычайного за это время не произошло.Когда миновала половина ночи, о чем мы узнавали по звездам, я разбудил брата, а сам отправился спать.Заснул я сладко. Разбудил меня Сильный Голос — дернул за руку. Сон мгновенно пропал.— Вставай, быстро! — шепнул он мне.— А что случилось?— Не забудь лук и стрелы… — И брат исчез.Я потихоньку позвал Пононку и вышел из вигвама.Звезды уже изменили свое положение. Наступала предрассветная пора, хотя вокруг было еще совсем темно.— Прислушайся! — тихонько сказал брат.В лагере, как это обычно бывает, слышались различные звуки: то залает какой-нибудь пес (хотя было велено всех их привязать в вигвамах), то топнет копытом лошадь. Через минуту откуда-то с далеких холмов донесся приглушенный, протяжный вой койота.— Луны нет, а он так протяжно воет… — тихо сказал Сильный Голос. — Это странно!Теперь вой донесся с другой стороны лагеря.— Это уж вовсе непонятно… — буркнул брат.У наших воинов были другие сигналы. Меня охватила дрожь.— Может быть, сбегать предупредить нашу охрану? — подал я мысль.— Зачем? — возразил брат. — Они слышат так же хорошо, как и мы. Давай стеречь вигвам, а то кроу могут ворваться в самый лагерь…Я не боялся, но мне было как-то не по себе. Я погладил Пононку. Верный пес, конечно, сразу почует чужого и тут же поднимет тревогу.Мы с братом ощупью нашли коней и, напрягая зрение, старались что-нибудь разглядеть в темноте. Тем временем вой койотов прекратился, и воцарилась полная тишина. Может быть, это действительно были звери?Внезапно грохнул выстрел с той стороны, где был загон с лошадьми. Я вздрогнул от неожиданности. Все собаки в лагере подняли лай. Еще не отзвучало в долине эхо первого выстрела, как завязалась громкая перестрелка. Но пальба продолжалась недолго. Послышалось еще несколько одиночных выстрелов, затем стрельба прекратилась, и снова наступила такая тишина, что у меня зазвенело в ушах.— Что это было? — спросил я у брата.— Это наши стреляли. Наверно, воины Окоток хотели подобраться к лошадям. Будь настороже, они могут явиться и сюда…Стрельба разбудила весь лагерь. В вигвамах началось движение. Встревоженная мать вышла к нам и стала рядом.Восточная часть небосклона уже посерела, предвещая близкий рассвет.Когда рассвело, вождь послал самых умелых разведчиков объехать весь лагерь, а остальным людям строго запретил покидать место стоянки.Вскоре разведчики узнали по следам, что произошло этой ночью. Это действительно были воины из группы Окоток. Большой их отряд подкрался к загону, где находились наши кони, но, встреченный яростным огнем караульных, обратился в бегство. Другой, меньший по численности отряд Окоток подошел к лагерю с тыла. Выстрелы со стороны загона дали понять этому отряду, что мы начеку. Враг отказался от нападения и отступил.В тот же день группа пораньше свернула лагерь и тронулась на север. Местность здесь была явно ненадежная, а соседство — слишком опасным.Я переживал страшный душевный разлад. События двух последних ночей не умещались в моем детском мозгу. В первую ночь родилась наша искренняя и крепкая дружба с ребятами из группы Окоток, а на следующую ночь их отцы хотели ограбить и убить наших… Все это грубо нарушало мое детское представление о людях, опрокидывало вверх дном весь мир моих чувств. Единственным моим счастьем было то, что я мог в этой неуверенности и замешательстве укрыться под защиту дорогих мне существ и тем успокоить свое сердце. Этими близкими существами были: отец и мать, брат Сильный Голос, а также дядя Раскатистый Гром, теперь такой же близкий, как родители. Но самое главное чувство, которое переполнило меня тогда, — это чувство общности со всеми людьми нашей группы, объединенными одной судьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24