- У тебя такая улыбка, словно ты только что поимел женщину, -
подшучивает Чиб.
- Какие там женщины. Мой шомпол потерял свою упругость тридцать лет
назад. И я благодарю Бога за это, поскольку теперь я не страдаю от
искушения совершить прелюбодеяние, не говоря уже о мастурбации. Однако во
мне остались другие силы и, соответственно, благодатная среда для других
грехов, и они куда посерьезнее. Помимо сексуальных прегрешений, которым,
как ни странно, сопутствует грех семенных извержений, у меня были другие
причины не обращаться к этим целителям от Древней Черной Магии, чтобы они
взбодрили мои жизненные соки до прежнего уровня парой уколов. Я был
слишком стар; если бы что-то и привлекло ко мне юных девиц, так только
деньги. И во мне было слишком много от поэта, ценителя красоты, чтобы
обрастать морщинами и плешинами своего поколения или нескольких поколений
до меня. Теперь ты понимаешь, сынок: я словно колокол, внутри которого
язык болтается бесполо. Дин-дон, дин-дон. Все больше дон, чем дин.
Старик смеется раскатистым смехом, это львиный рык с ноткой
голубиного воркования.
- Я всего лишь оракул, через который доносится голос вымерших
народов, я - адвокатишка, отстаивающий интересы давно умерших клиентов.
Явитесь, но не класть во гроб, а вознести хвалу и, вразумившись моему
голосу разума, тоже признать ошибки прошлого. Я - странный, согбенный
старик, запертый, словно Мерлин, в дупле дерева, мне не упорхнуть. Я -
Самолксис, фракийское божество в обличье медведя, пережидающее зиму в
своей берлоге. Последний из семьи, из спящего сонма Заколдованного
царства.
Старик подходит к тонкой гибкой трубке, свисающей с потолка, и
притягивает к себе складные ручки перископа.
- Аксипитер ходит кругами вокруг нашего дома. Он чует какую-то падаль
на Четырнадцатом горизонте Беверли Хиллз. Неужели он не умер, тот
Виннеган, неужели опять ускользнул победителем? Дядя Сэм - словно
диплодок, которому дали пинка под зад. Проходит двадцать пять лет, прежде
чем сигнал доходит до его мозгов.
Слезы выступают на глазах Чиба. Он говорит:
- Не дай Бог, если с тобой что-нибудь случится, Старик, я не хочу
этого.
- Что может случиться с человеком, которому сто двадцать лет, разве
что отключится мозг или откажут почки.
- Нужно отдать должное, твоя телега скрипит и не ломается, - говорит
Чиб.
- Называй меня мельницей Ида, - просит Старик. - Ид - зародыш,
передающий наследственные качества; из муки, которую мелет мельница,
выпекается хлеб в причудливой печи моей души - или наполовину выпекается,
если тебе угодно.
Чиб улыбается сквозь слезы и говорит:
- В школе меня учили, что все время каламбурить - дешевая поза и
вульгарность.
- Что вполне годилось Гомеру, Аристотелю, Рабле и Шекспиру, вполне
подходит и мне. Между прочим, если уж заговорили о дешевом и вульгарном, я
встретил в прихожей твою мать, вчера ночью, до того, как они сели играть в
покер. Я выходил из кухни, прихватив бутылку. Она чуть не упала в обморок.
Но быстро пришла в себя и притворилась, что меня не видит. Возможно, она и
действительно подумала, что столкнулась с привидением. Только я
сомневаюсь. Она бы разболтала об этом по всему городу.
- Возможно, она сказала что-то своему врачу, - говорит Чиб. - Она
видела тебя пару месяцев назад, помнишь? Скорее всего, она упомянула о той
встрече, распространясь о всех своих мнимых головокружениях и видениях.
- И старый костоправ, зная историю нашей семьи, настучал в Финансовое
управление? Допускаю.
Чиб смотрит в окуляр перископа. Он поворачивает прибор и подкручивает
настройку на рукоятках, поднимая и опуская циклопье око на вершине трубы
снаружи. Аксипитер вышагивает вокруг массива из семи яиц, каждое из
которых - на конце широкого тонкого ветвеподобного пролета, выступающего
из центральной опоры. Аксипитер поднимается по ступенькам одного из
пролетов к дверям госпожи Аппельбаум. Двери открываются.
- Похоже, он оторвал ее от форниксатора, - говорит Чиб. - И, похоже,
ей одиноко: она разговаривает с ним не через фидео. Мой Бог, она толще
Мамы!
- А что тут странного? - спрашивает Старик. - Господин и госпожа
Я-как-все отсиживают задницу с утра до вечера, пьют, едят, смотрят фидео,
их мозг разжижается, их тела расползаются. Цезарю было б легко окружить
себя ожиревшими друзьями в наши дни. Ты тоже поел, Брут?
Однако комментарии Старика не следует относить на счет госпожи
Аппельбаум. У нее отверстие в голове, и люди, предающиеся форниксации,
редко толстеют. Они сидят или лежат весь день и часть ночи, игла вставлена
в зону сладострастия их головного мозга, она посылает серию слабых
электрических толчков. Неописуемое блаженство затопляет тело при каждом
импульсе - экстаз, несравнимо превосходящий все радости еды, питья и
секса. Форниксация преследуется законом, но власти никогда не трогали
пользователей иглы, разве только возникала необходимость привлечь человека
за что-нибудь другое; объяснение в том, что форники редко заводят детей. У
двадцати процентов жителей Лос-Анджелеса просверлены дыры в голове, туда
вставлены крошечные стержни для введения иглы. Пять процентов втянулось в
это по уши: они сгорают, почти не дотрагиваясь до еды, их раздутый мочевой
пузырь источает яды в кровеносную систему.
Чиб говорит:
- Мои брат и сестра, похоже, видели тебя, когда ты прокрадывался
тайком в церковь. И не они ли...
- Они тоже думают, что я привидение. В наш век, в наши дни! С другой
стороны, может, это и добрый знак, что они способны верить, пусть хоть в
загробные тени.
- Ты бы лучше прекратил эти тайные походы в церковь.
- Церковь и ты - вот, пожалуй, и все, что придает смысл моей жизни.
Честно говоря, я опечалился в тот день, когда ты сказал мне, что не
способен верить в Бога. Из тебя получился бы хороший священник, пусть и не
идеальный, и тогда прямо в этой комнате я бы выслушивал мессу и каялся в
грехах.
Чиб ничего не отвечает. Он бывал на церковной службе, выслушивал
наставления пастора - только чтобы сделать приятное Старику. Церковь была
яйцевидной морской раковиной: когда подносишь к уху, голос Бога слышен
слабыми громовыми раскатами, удаляющимися, как отлив.

В КОСМОСЕ ЕСТЬ МИРЫ, КОТОРЫЕ МОЛЯТ О БОГЕ,
а Он слоняется вокруг нашей планеты, выискивая себе работу
(Из рукописи Старика)
Теперь Старик приник к перископу. Он смеется.
- Финансовое управление! Я думал, их разогнали! Ведь больше не сыщешь
никого с таким большим доходом, что надо устанавливать за ним слежку. Как
ты считаешь, их, может, не распускают только из-за одного меня?
Он подзывает Чиба обратно к перископу, наведенному на центральную
часть Беверли Хиллз. Центр просматривается сквозь жилые насесты, в каждом
по семь яиц, каждое на разветвленной опоре. Чибу виден краешек центральной
площади, гигантские овальные формы Городского Совета, государственные
конторы, Народный Дом, отрезок массивной спирали, на которой гнездятся
молитвенные дома, видна Дора (производное от Пандоры), где получают товары
все те, кто живет по пурпурным карточкам; а тем, у кого есть
дополнительные заработки, там же выдается "сладенькое" сверх рациона. В
поле зрения попадает край большого искусственного озера; ялики и байдарки
плавают по воде, люди рыбачат.
Пластиковый купол, которым накрыты насесты Беверли Хиллз, подсвечен
небесно-голубым сиянием. Электронное солнце взбирается к зениту. На купол
спроецировано несколько белых облаков, их можно принять за настоящие, есть
даже гуси, улетающие клином в сторону юга, слабо доносятся их крики. Очень
приятное зрелище для тех, кто никогда не бывал за стенами Лос-Анджелеса.
Но Чиб провел два года в Корпусе Восстановления и Сохранения Дикой Природы
- КВСДП, - и он улавливает разницу. Был момент, когда он чуть не бросил
все, чуть не сбежал к америндам вместе с Руссо Рыжим Ястребом. Затем он
собирался пойти в лесники. Но в таком случае все могло кончиться тем, что
пришлось бы арестовывать и стрелять в Рыжего Ястреба. Кроме того, Чиб не
хотел становиться маленьким Сэмом, клеткой в организме большого дяди Сэма.
И больше всего на свете ему хотелось рисовать.
- Вижу Рекса Лускуса, - говорит Чиб. - Дает интервью у входа в
Народный Дом. Приличная толпа сбежалась.

ПЕЛЛУСИДАРНЫЙ ПРОРЫВ
Лускусу надо бы добавить второе имя - Всегда-на-коне. Человек большой
эрудиции с правом доступа к компьютеру Библиотеки Большого Лос-Анджелеса,
обладающий хитроумностью Одиссея, он всегда дает фору своим коллегам.
Именно он основал школу критической философии "Иди-Иди".
Прималукс Рускинсон, его великий оппонент, провел обширные научные
изыскания после того, как Лускус объявил название своей новой философии.
Рускинсон утверждал, торжествуя, что Лускус позаимствовал фразу из
устаревшего жаргона, имевшего распространение в середине двадцатого века.
На следующий день в интервью по фидео Лускус сказал, что Рускинсон
проявил себя довольно посредственным ученым, что, в общем-то, и
неудивительно.
"Иди-Иди" было взято из языка готтентотов. По готтентотски "иди-иди"
означает "изучать", то есть созерцать до тех пор, пока не заметишь
что-нибудь в предмете - в данном случае в художнике и его произведениях.
Искусствоведы выстроились в очередь, чтобы записаться в новую школу.
Рускинсон подумывал о самоубийстве, но вместо этого обвинил Лускуса, что
тот через постельные дела вскарабкался к славе.
Лускус ответил через фидео, что его личная жизнь никого не касается,
а Рускинсон подвергает себя опасности попасть на скамью подсудимых, если
будет нарушать частные интересы личности. Однако, чтобы поставить
Рускинсона на место, потребуется не больше усилий, чем когда прихлопываешь
москита.
- Москит - это что за хреновина? - спрашивают миллионы зрителей. -
Неужели эти ученые шишки не могут говорить на общепринятом языке?
Голос Лускуса приглушается на минуту, переводчики растолковывают
смысл непонятного слова, буквально на лету подхватив записку, выданную
компьютером с нужным объяснением, после того как машина перебрала весь
загруженный в нее энциклопедический запас.
В течение двух лет Лускус набирал очки, играя на новизне школы
"Иди-Иди".
Затем он вторично утвердил свой престиж, несколько пошатнувшийся,
выступив с философией Всепотентного человека.
Философия приобрела такую популярность, что Управление культурного
развития и досуга закрепило за собой ежедневный одночасовой эфир на
полтора года вперед для ознакомления зрителей с программой
всепотентизации.
(Письменные заметки Старика Виннегана из его "Частных высказываний".
"Что же думать о Всепотентном человеке? Это апофеоз индивидуализма и
абсолютного психосоматического развития, это Сверхчеловек-демократ,
образец для подражания по рецепту Рекса Лускуса, это однополая
сексуальность? Бедняга дядя Сэм! Он пытается придать многоликому сонмищу
своих граждан единую устойчивую форму, чтобы управлять ею. И в то же время
старается подвигнуть всех и каждого, чтобы граждане реализовывали присущие
им таланты - если таковые имеются! Бедный старикан, длинноногий, с
бакенбардами до подбородка, мягкосердечный, твердолобый шизофреник!
Воистину левая рука не ведает, что творит правая. Следует заметить, что и
правая рука сама не ведает, чем занимается".)
- Так что же такое Всепотентный человек? - обращается Лускус к
председательствующему во время четвертой встречи в программе "Серия
лусканских лекций". - Как он соотносится с современным Zeitgeist - духом
времени? Никак. Всепотентный человек - это насущная необходимость нашей
эпохи. Он должен материализоваться до того момента, как станет возможным
золотой век. Как можно создавать Утопию, не имея утопийцев? Золотой век,
имея людей из бронзы?
Именно в тот памятный день Лускус выступил с речью о Пеллусидарном
Прорыве, тем самым сделав Чибиабоса Виннегана знаменитостью. И тем самым
более чем не случайно опередив сразу на сто очков всех оппонентов.
- Пеллусидарный? Пеллусидарный? - бормочет Рускинсон. - Боже,
представляю, что творится сейчас с господином Рядовым Зрителем!
- Мне потребуется некоторое время, чтобы объяснить, почему я прибегаю
именно к таким словам при определении гениальности Виннегана, - продолжает
Лускус. - Позвольте, сначала я сделаю как будто бы незначащее отступление.

ОТ АРКТИКИ ДО ИЛЛИНОЙСА
- Начнем с того, что Конфуций однажды сказал: если на Северном полюсе
испортил воздух некий белый медведь, следствием будет сильный ураган в
Чикаго. Под этим он имел в виду, что все события и, следовательно, все
люди связаны между собой нерасторжимой паутиной. Если один человек
совершает нечто на первый взгляд незначительное, от его движений все нити
начинают вибрировать и оказывать воздействие на остальных людей.

Хо Чунг Ко, сидя перед своим фидеовизором на Тридцатом горизонте
Лхасы, в Тибете, говорит своей жене:
- Этот беложопый все переврал. Конфуций не говорил такого. Ленин,
спаси и сохрани! Сейчас позвоню этому типу и скажу ему пару ласковых.
Его жена говорит:
- Переключи на другой канал. Сейчас будет концерт из Пай Тинга и...

Нгомбе, Десятый горизонт, Найроби:
- Местные критики - банда черномазых выродков. Вот послушай, что
говорит Лускус, он бы в одну секунду определил, что я гений. Завтра же
утром подам заявление, что эмигрирую отсюда.
Жена:
- Мог бы сначала спросить, согласна ли я куда-то ехать! А дети? Мать?
Друзья? Наша собака? - уплывает, замирая, голос - в темноту, подсвеченную
на африканский манер, в ночь, где не бродят львы.

Лускус продолжает:
- Бывший президент Радинофф однажды сказал, что мы живем в эпоху
Зацикленного человека. Делались довольно грубые выпады против этого
проницательного, как мне кажется, определения. Но Радинофф не имел в виду,
что человеческое общество - веночек из маргариток. Он имел в виду, что
электрический ток современной жизни циркулирует по той цепи, частью
которой мы с вами являемся. Мы живем в век Абсолютной взаимосвязи. Ни один
из проводников не может дать слабину, иначе всех нас закроют. С другой
стороны, не требует доказательств та истина, что потеря индивидуальности
делает нашу жизнь бессмысленной. Каждый человек должен быть hapax
legomenon...
Рускинсон подскакивает на стуле и вопит:
- Мне знакома эта фраза! На этот раз ты попался, Лускус!
Он так разволновался, что падает в обморок, это симптом широко
распространенного дефекта в генах. Когда он приходит в себя, лекция уже
кончилась. Рускинсон бросается к диктофону, чтобы прослушать то, что
пропустил. Но Лускус уклонился ловко от главного момента и не дал четкого
определения Пеллусидарного Прорыва. Он пообещал, что объяснит это в
следующей лекции.

Старик, снова приникнув к окулярам, присвистывает:
- Я чувствую себя астрономом. Планеты вращаются на своих орбитах
вокруг нашего дома, как вокруг Солнца. Вон Аксипитер, самый ближайший к
нам, Меркурий, хотя он не покровитель ворам, он - их возмездие. Далее
Бенедиктина - твоя опечаленно-покинутая Венера. Крепость, крепость,
крепость! Сперматозоиды расплющивают себе головы об это каменное яйцо. Ты
уверен, что она беременна? Твоя мать тоже там, начистила перышки; точно
напрашивается под выстрел охотника; вот бы кто и стрельнул действительно.
Мать Земля на подходе к перигею, который - госоргановская лавка, где она
проматывает твое состояние.
Старик расставляет ноги, как будто борется с морской качкой,
иссиня-черные вены на его ногах напрягаются виноградной лозой, которая
душит ствол древнего дуба.
- Играю роль великого астронома, я - Доктор Звездочертзнаетчто, герр
Штерншайссдрекшнуппе, затем быстрое перевоплощение, и я - Капитан дер
подлетка фон харпцунен ди шпротен ин дер банка. Ах! Я видель снофа дас
трамп шлепать, твой маман, рыскать, зарываться носом, давать крен в пьяном
море. Компас потерян; каютам каюк. Гребные колеса молотят по воздуху.
Шкоты шкодят. Чумазые кочегары шуруют лопатами так, что яйца у них
вспотели, распаляя огонь своего бессилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11