А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Камера надвигается на толпу, выхватывая отдельные детали из этого бурлящего моря голов. Мы видим людей: неистово кричащих женщин, плачущих старух, старика, которого топчет шарахнувшаяся от грузовика толпа. Камера наведена на солдат, потом на мгновение поднимается над толпой и задерживается на группе людей, неподвижно стоящих на ступенях собора.
Среди этой группы пожилой священник в полном облачении, с поднятой для благословения рукой. Перед ним – щетина штыков, по бокам – два прислужника. Выше, на ступенях, стоит торжествующий Монза, рядом с ним – приземистый Мицинка. Здесь же английский посол в Клаверии. Подчеркнуто спокойно он то и дело проводит рукой по усам и рту. Рядом с ним с безразличным видом стоит американский посол. И вот они встречаются взглядами. Напряженность в дипломатических отношениях заставляла их избегать друг Друга в течение нескольких недель. Английский посол качает головой, как бы говоря: «Ну и ну!» Американец пожимает плечами, словно хочет сказать: «Этого и следовало ожидать».
Объектив снова направлен на войска. Он выхватывает из марширующей колонны группу солдат. Они возбуждены и кричат «ура». Один из них оглядывается на девушку, и секунду мы видим на экране только их двоих.
А теперь мы видим эту же группу солдат на рассвете в товарном вагоне поезда, идущего по железнодорожной линии в горах; усталые, измученные, они приходят в себя после долгой ночи.
Поезд резко останавливается. Солдаты высыпают из вагонов. Музыку заглушает рев самолетов. Выскакивая из вагонов, солдаты смотрят вверх. Несколько человек изготовились к стрельбе. Один стреляет вверх. Подбегает офицер и кричит: «Рассредоточиться! Рассредоточиться!» Но уже поздно. Видно, как эскадрилья самолетов устремляется вниз, и солдат начинает косить пулеметный огонь. Они падают и кричат. У одного пулями прошито лицо, но он продолжает бежать.
Юношу, который накануне оглянулся на девушку, поразила пуля. Он скатывается в ров, лицо его за рамкой кадра, ноги неподвижны. На экране мансарда, и в ней та же девушка. Рассвет. Она просыпается и в страхе садится. Ей приснился дурной сон. Она проводит рукой по волосам и задумывается. На лице ее ужас. Ища утешения, она поворачивается к распятию над изголовьем кровати.
Вдруг она вздрагивает. Раздается вой сирены. Она прерывает молитву и идет к окну. Неподалеку слышен взрыв. Она выглядывает в окно, и вдруг окно освещает красное зарево.
Она бежит через комнату.
Мы снова видим вагоны, из которых выскакивают солдаты. Теперь с агравийскими аэропланами вступили в бой клаверийские. Поединок между двумя самолетами. Один из них врезается в землю, объятый пламенем. Войска развертываются, чтобы отразить танковую атаку. На них ползут пять громадных танков, которые больше и безобразнее всех известных современных танков. Офицеры жестами приказывают солдатам отойти в укрытие. Солдаты специального подразделения, похожие на водолазов в кольчугах, переваливаясь, подбираются под прикрытием бруствера к неуклюжей, безобразной машине, похожей на помесь гаубицы, мусоровоза и приспособления для поливки улиц. К ней присоединен рукав. Один из громадных танков угрожающе вырисовывается «а фоне неба, и рукав направляется на него. На секунду экран затемняется, чтобы следующая сцена была более эффектной. Из рукава вырывается струя жидкости, которая вспыхивает ослепительным белым пламенем и обрушивается на танк. Он на глазах оседает, плавится и, охваченный розовато-лиловым пламенем, с грохотом взрывается. Камера отодвигается назад, и мы видим, как один за другим взрываются танки. Через экран проплывают клубящиеся тучи багрового дыма. Оседая, они становятся зеленовато-желтыми.
Из этого дыма появляются бегущие люди с искаженными от боли лицами. Они задыхаются. Они падают, кричат, корчатся. Гул самолетов и танков, грохот пушек отдаляется, теперь это ужасное зрелище сопровождают хрип и стоны. На несколько секунд все замирает, и слышно только, как кто-то тяжело дышит и всхлипывает. Виден большой пустырь, поросший вереском, и корчащиеся на земле люди. Камера медленно приближается к ним; экран становится синевато-зеленым, и еще один из тех, кого мы видели на площади, с лицом, перепачканным засохшей кровью и грязью, медленно, морщась от боли, ползет вперед. Его изумленное лицо заполняет собой весь экран. Он приподнимается и смотрит на зрителей.
Музыка резко обрывается, как только он начинает поднимать голову, и вся сцена проходит в тишине. Лицо солдата искажается в агонии, глаза закрываются. Торжественно гремит клаверийский национальный гимн. Солдат медленно опускается на землю. Экран светлеет, флаг с изображением леопарда полощется и хлещет по лицу умирающего человека. Видимо, это раздражает его, потому что он пытается оттолкнуть полотнище от своего лица. Он исчезает в складках развевающегося флага.
Кроме клаверийского гимна, звучит английский «Правь, Британия» и американский «Моя страна» или какая-либо другая известная патриотическая английская и американская музыка, которую сочтет нужным использовать композитор. Появляются флаги. Сначала клаверийские, потом других стран. Вьется американский флаг, сливаясь с английским. А затем мы видим вступающий в бой огромный флот. Вдалеке, на горизонте, видны корабли противника. Сверкают орудийные залпы. В музыку вплетается грохот машин.
На экране кочегарка линкора. Возле топок работают полуголые люди. Один из них поднимается по трапу. Камера следует за ним. Мы видим палубу линкора возле орудийной башни. Вдруг человек, словно испугавшись, ныряет вниз и спрыгивает с трапа. В кочегарку попадает снаряд. Никто не успел сказать ни слова. В следующее мгновение в линкор попадает еще один снаряд, видно, как струи пара бьют из лопнувших, искореженных труб и ошпаривают людей, которые тщетно пытаются спрятаться. Корабль медленно переворачивается, и вот поток морской воды захлестывает корчащихся от боли людей. Крупным планом показан человек, который в отчаянии карабкается по трапу. Но его смывает волной.
На экране оживленные улицы города в теплую летнюю ночь. Всюду полно народу, как в восточных районах Нью-Йорка или переулках Неаполя. Раздается вой сирены. Мчатся, свистя, мальчишки-велосипедисты. Люди в панике разбегаются, среди толпы рвутся бомбы, лавки и дома охвачены пламенем. В улицы врывается бурлящий поток воды, он подхватывает обезумевших людей и, как пену, несет вперед. Люди в ужасе размахивают руками, кричат, падают, из воды высовываются стиснутые кулаки, и все это затопляют новые потоки воды.

3. КОРОЛЬ ГОВОРИТ «НЕТ!»

Бурлит поток, и сквозь сумятицу вновь появляются расплывчатые фигуры Пауля и его свиты. Он стоит по колени в черной воде, по которой проплывают мимо мертвецы и раненые. Пауль шагает через кружащиеся в воде тела. Принцесса Елена, члены королевского совета – все, кроме Монзы и Мицинки, исчезают. Эти двое держат Пауля за руки и указывают вперед. «Победа!» – говорят они, и это слово большими буквами вспыхивает на экране. «Победа! Наши друзья побеждают! Да здравствует Клаверия!» От ужаса лицо Пауля окаменело. Он сжимает рукоять меча. Теперь он в центре внимания зрителей.
Он начинает отбиваться от тех, кто держит его.
«Вот что значит ваш патриотизм, будьте вы прокляты!»
Его окутывают клубы черного дыма.
«Но мы же победили!» – говорит злодей.
Пауль рукой отталкивает Монзу. На экране появляются черные буквы:
«НЕТ!»
Но ему не сразу удается стряхнуть с себя это видение. Кошмар войны все еще душит его, вокруг него кружатся раненые и убитые. Черный дым от взорвавшегося снаряда принимает облик вздыбленного леопарда.
Пауль видит себя – маленькую фигурку, шагающую рядом с громадным чудовищем. Затем он вдруг поворачивается и вцепляется в леопарда. Начинается борьба Пауля с геральдическим леопардом (комбинированная съемка с использованием мультипликации). Нелепый поединок. Голова чудовища превращается в голову злодея. Леопард уменьшается до обычного человеческого роста. Теперь силы равны. Пауль хватает леопарда за шею и бросает его на землю. Это должно напоминать сцену борьбы во вступительной части. Злодей повержен.
Мы снова видим Пауля, сидящего в зале заседаний королевского совета. Он пошевельнулся и скомкал лист бумаги, лежащий перед ним. Он как бы сжимает горло леопарда, повторяя многие движения, которые делал во время борьбы с чудовищем. Рядом мы видим Хагена, который смотрит на короля. Справа появляется молодой капитан и становится навытяжку.
Вздрогнув, Пауль приходит в себя.
«Все готово», – появляется на экране.
Король встает, трет рукой глаза и, повернувшись к Хагену, дает ему последние указания.
Пауль с молодым капитаном выходят в маленькую дверь. Она остается открытой, и музыка звучит в такт гулким шагам, которые постепенно замирают.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПАУЛЬ-МИРОТВОРЕЦ

1. ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА

На экране – придорожная гостиница в Агравии, неподалеку от границы. Массивное темное здание гостиницы едва виднеется в предрассветных сумерках. В обе стороны от гостиницы тянется дорога. С одной стороны стоит клаверийский пограничный столб. В некоторых окнах горит свет и мелькают фигуры людей. Что-то готовится. С агравийской стороны приближается большой закрытый автомобиль с зажженными фарами. Фары гаснут, и автомобиль останавливается перед дверью гостиницы.
«Господин Химбескет, президент Агравийской республики».
Мы видим крупным планом господина Химбескета (освещенного фонарями и занимающейся зарей), который выходит из машины. Это крепкий человек приятного вида, средних лет, в тяжелой меховой шубе (позже мы видим его во фраке, но сейчас под шубой фрака не видно). Его сопровождают худощавый молодой секретарь и военный адъютант. Солдаты в агравийских мундирах отдают честь, хозяин гостиницы почтительно приветствует его. Он задает вопрос: «Приехал ли король Пауль?» «Нет». Солдаты и секретарь выходят на дорогу и смотрят в сторону Клаверии. Ага! Кажется, кто-то едет.
Зрители видят гостиницу издалека. Яркий сноп света. Со стороны Клаверии подъезжает большая обтекаемая машина. Из нее выходят несколько человек. Король и президент встречаются.
Мы видим лучшую комнату гостиницы. За окном рассвет. Но комната освещена свечами. (Если сделать свечи из быстро сгорающего материала, это поможет показать длительность встречи.) Горничная раздувает тлеющий огонь в камине, потому что перед рассветом особенно холодно.
Дверь открывается. Президент вежливо пропускает короля вперед. Король входит, стягивает перчатки, дует на руки, растирает их. Адъютанты принимают пальто, и президент греет руки у огня. Все это показывает, что ночная поездка на автомобилях была продолжительной.
Секретарь Химбескета отдает распоряжения. Дело происходит в Агравии, и потому он заботится о гостеприимстве. Не угодно ли закусить? Вот кофе и бисквиты. Входит и выходит гостиничная прислуга. Секретарь торопливо выпроваживает ее. Все ли в порядке? Химбескет делает знак, что больше ничего не нужно. В дверях секретарь оборачивается и окидывает комнату последним взглядом. Да, бумага на столе. Он уходит, закрыв за собой дверь. Король и президент остаются наедине.
«Нам надо было встретиться раньше, господин президент, но я совсем недавно стал королем и еще не освоился со своим положением».
Он предлагает президенту сесть. Ни один и не думает притрагиваться к кофе и закускам, стоящим на столе: их мысли слишком заняты делом. Они одновременно садятся. Пауль намерен откровенно высказать все. Президент более осторожен. Странный оборот принимают события! Не западня ли это? Что за птица этот король Пауль?
Пауль начинает первым:
«Я узнал, что мое правительство, моя пресса и некоторая часть моего народа настроены воевать с Агравией. А ВЫ хотите войны?»
«Боже, конечно, нет!» – восклицает президент. Он вскакивает. (Наверно, он слишком привык выступать на собраниях, и это постоянно сказывается в его манере держаться.) Но ведь во всем виновата Клаверия! Агравия – самое мирное из государств.
Пауль говорит:
«В спорах между странами какая-то доля вины ложится на каждую сторону.
Но я хочу предотвратить войну».
Президент говорит, что он тоже искренне этого желает. Они конфиденциально беседуют о военных возможностях обеих стран. Президент говорит:
«Вас поддерживают гигантские монополии в Америке. На вашей стороне несравненно более могучие силы».
Пауль становится откровенным. Скажите… – начинает он. – Что вы хотите знать? – спрашивает президент.
«Если Клаверия откажется начать войну, не вырвут ли у меня эти большие монополии согласие силой?»
Президент задумывается над этим вопросом. Скорей всего, нет. Чем больше он думает, тем сильнее его уверенность. Они не могут начать действовать, пока Клаверия не подожжет фитиль. Мирные договоры и весь этот женевский вздор помешают им.
«Пакт Коллега связывает их по рукам и ногам», – говорит он.
Пауль так и думал. Он рад, что его мысли подтверждаются.
«И еще один вопрос, господин президент.
Если принцесса Сэвии начнет разжигать войну, воздержитесь ли вы от нападения на Сэвию? Не начнете ли вы военные действия?»
Президент задумывается. Уж не маневр ли это с целью выиграть время перед нападением? Но король Пауль кажется ему честным человеком. Президент садится поудобнее и присматривается к королю. Он вглядывается в лицо Пауля, взволнованно потирая руки. По своей манере держаться Химбескет ничем не отличается от обыкновенных людей, но в его поведении есть что-то от крестьянина: крестьянская подозрительность и хитрость. Но он честен, и его не на шутку тревожит серьезная угроза, нависшая над Агравией. Он вновь и вновь задает Паулю вопросы. Наконец он решается: Нет, мы не начнем войны. Он дает слово. По рукам? Пауль протягивает руку. Ну, что у нас еще? Глядя на огонь, Пауль говорит не очень веселым тоном:
«Видите ли, меня могут убить. Я не верю в дурные предчувствия, но такая возможность не исключена».
В таком случае Химбескет ничего не выиграет, воздержавшись от военных действий. Да, это ясно. Пауль все больше и прочнее завоевывает доверие Химбескета. Разговор продолжается. На экране показано течение времени – свечи оплывают, часы показывают более поздний час, меняются позы, в комнате становится светлее, король и президент находят общий язык. Пауль немного колеблется, говорить ли ему еще об одном деле, но он чувствует, что его необходимо обсудить.
«А теперь, господин президент, между ноли, – ведь нам обоим угрожает опасность, – скажите мне, было ли убийство, совершенное в соборе святого Иосифа, делом рук Агравии?»
Услышав этот вопрос, президент Химбескет не может усидеть на месте. Полный негодования, он вскакивает. На миг он теряет дар речи. Потом кричит, и на экране появляется черный титр:
«Это принц Михель!»
У президента вид человека, который сделал важное признание. Пауль сохраняет самообладание и медленно кивает. Да, это так. Но нет ли каких-нибудь доказательств? Доказательства – в этом все дело. Как доказать это? Президент горячо говорит:
«Он хочет стать королем. Его обуревает слепая страсть к принцессе Елене… и к власти».
«Это верно, – соглашается Пауль, – но где доказательства?»
«Улики можно найти в Клаверии. Моей полиции известны эти улики, они в Клаверии.
Как НАМ добыть их? Если нам это удастся, разоблачения будут напечатаны во всех газетах мира».
С точки зрения Пауля, это разумно. Не поможет ли ему господин президент? Помочь? Конечно! Король и президент договариваются, как им действовать. До сих пор все идет хорошо.
Пауль: «А англичане не приложили к этому руки?»
Химбескет жестом дает понять, что это исключено.
Пауль: «Скажите, а американцы не замешаны в подготовке к войне?»
Химбескет пожимает плечами. Потом он идет к камину, видимо, собираясь сказать что-то очень важное.
«Поскольку американцы и англичане по глупости соперничают вместо того, чтобы стать партнерами, то все в этой части света стараются использовать положение в своих целях. Вы думаете, принц Михель – это просто пешка?»
Его улыбка показывает, как наивна эта мысль. Он делает жест рукой, и мы видим на экране его и принца Михеля за шахматной доской, а на доске расставлены англичане и американцы: английский министр иностранных дел, крупный американский финансист и так далее.
Химбескет говорит: «В дипломатической игре менее значительные фигуры используют более значительные в качестве пешек».
Пока происходит все это, разгорается день, а свечи укорачиваются. В окна заглядывает солнце, в комнате светлеет, и Пауль машинально гасит две оплывшие свечи на столе. Он глубоко задумался. Может быть, все-таки удастся предотвратить войну и сохранить мир на земле? Он встает.
«Господин президент, в вашей стране есть фанатики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15