– Да, я получила распоряжения, – согласилась Мейгри. – Но прошу простить, если я не слишком стану вам доверять, командор.
– Простить, миледи? Нет, не прощу! Однажды вы уже предали меня...
Резко развернувшись, Мейгри направилась к двери.
– Стоит вам выйти, миледи, и вы потеряете все! В том числе и вашего бесценного короля!
У нее напряглась спина, она остановилась, но не повернулась к нему, не стала на него смотреть.
– Что я должна делать, милорд?
– Если вы настаиваете на том, чтобы пойти сегодня со мной, принесите клятву.
– Что будет на руку вам.
– Возможно. А может, и нет. Естественно, миледи, вы рискуете, но должны принять риск.
Переборов гнев, Мейгри спокойно обдумала, что ей делать. Она вспомнила слова клятвы. Да, это ей поможет, особенно если она окажется в опасности. Если же нет, если все пройдет гладко и она вернет себе камень и Дайена, клятва оставит ей пространство для маневра.
– Хорошо, милорд.
Она намеревалась говорить спокойно, но вдруг у нее появилось пугающее ощущение того, что массивная переборка челнока падает от нее, что весь мир удаляется от нее, что она съеживается и уменьшается в размерах, становится какой-то маленькой и незаметной, и, несмотря на это, она чувствует, что становится даже еще меньше от присутствия Существа, устрашающего сверхъестественным величием.
Она упала на колени, не зная, из-за чего именно: то ли из благоговения, то ли потому, что силы оставили ее. Командующий преклонил колени рядом. Он сделал это более естественно, привычно. Но ей показалось, что он тоже действовал по принуждению. Посмотрев в его лицо, Мейгри увидела Присутствие, увидела его гнев, его борьбу с этим гневом.
Она подумала, испытывая благоговейный страх, что Бог все-таки не оставил их. «Если мы сейчас произнесем эти слова, Он примет нашу клятву и свяжет нас адамантовыми узами, закаленными огнем небес и преисподней.
Выбор. Да, выбор у нас есть. Мы можем подняться с колен и уйти, и молния не убьет нас, и небеса не разверзнутся. А огонь наших душ – этот чахлый, маленький огонек, который, однако, в глазах Создателя светит так же ярко, как звезда, – замигает и погаснет.
Двое должны пройти тропами тьмы, чтобы достичь света. Так гласило пророчество, произнесенное в годы нашей юности.
Насколько же глупа я была, думая, что мы уже прошли этими тропами! Насколько глупа я была, когда роптала на Бога за такие ужасные, трагические ошибки. Может, это и не было ошибкой. Не Бог оставил нас. Мы отвернулись от Бога. А теперь он дает нам еще один шанс».
– Поднимите правую руку, миледи, – раздался непокорный и гневный голос Сагана,
Мейгри его понимала и могла ему посочувствовать. Ей был предложен выбор. Он же, сделавший свой выбор много лет назад, был наказан за это и получил напоминание о своем долге. Мейгри подняла правую руку ладонью вперед.
Саган тоже поднял руку вперед ладонью, на которой отчетливо виднелись пять отметок меча крови.
– Мейгри Морианна, жизнь твоя дороже для меня моей собственной жизни. Честь твоя дороже для меня моей собственной чести. В этом клянусь я перед лицом Господа Всемогущего.
Он придвинул ладонь поближе к ее руке. Мейгри произнесла клятву, и каждое слово оставляло огненный след на ее сердце.
– Дерек Саган, жизнь твоя дороже для меня моей собственной жизни. Честь твоя дороже для меня моей собственной чести. В этом клянусь я перед лицом Господа Всемогущего.
Она придвинула к нему свою руку, и их ладони соприкоснулись, шрамы прижались. Его пальцы сжали ее пальцы с такой силой, словно он отчаянно истосковался по теплоте и человеческому прикосновению. Она тоже жадно стиснула его руку, и они оставались на коленях, крепко держась за руки, пока Присутствие не покинуло их и они сами не поняли вновь, что остались одни.
Они смотрели друг другу в глаза, чувствуя, как похолодели у них пальцы. Отпустив руки друг друга, они знали, что на самом деле не отпускают их, знали, что теперь не смогут не держаться друг за друга.
– Ну и куда это ушло от нас, милорд? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Не имею понятия, миледи, – мрачно ответил он. Встав с колен, он подошел к двери в свою спальню и ударил по кнопкам.
– Встретимся здесь через час! – бросил он, приостановившись, перед тем как войти, и обернувшись к Мейгри. – Так ты наденешь эти чертовы доспехи?
– Конечно, милорд.
– Почему?
– Вы презирали бы меня, если бы я этого не сделала, милорд, – с легкой улыбкой ответила Мейгри.
Саган окинул ее злым взглядом.
– А мне остается лишь презирать себя за то, что мне предначертано свершить! Я распоряжусь, чтобы это все отнесли в ваши апартаменты.
Дверь за ним закрылась. Мейгри со вздохом поднялась, чувствуя слабость и дрожь в коленях. Проходя мимо доспехов, она взяла шлем и, погладив плюмаж из перьев, забрала шлем с собой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

...две разных судьбы влекут меня по дороге смерти
Если я останусь здесь и буду сражаться...
мне не вернуться домой, но слава моя никогда не умрет..
Гомер. Илиада.


Лорд Саган предпочел бы провести этот последний до отъезда час наедине с Богом и попытаться у него узнать, что, черт возьми, происходит. Но у Командующего не было времени на разговоры. Ему надо было еще раз просмотреть план вместе с Гауптом, заверить бригадного генерала в успехе и вернуть старику покидающее его мужество. Гаупт был хорошим солдатом, но хороший изменник из него получался с трудом.
Все это почти полностью заняло остававшийся у Сагана час, а когда они закончили, к его удовлетворению, он начал надевать парадные доспехи, изготовленные из золота и адаманта. Парадные, но вполне пригодные для практических целей, они способны были отразить удар ножа, лазерный луч, пулю, осколки гранаты. Но от гемомеча или от нападения более коварного – атаки на его разум – они не защитят.
Саган натянул перчатки, расправил их раструбы. Он не питал иллюзий насчет своих возможностей победить Абдиэля в физическом столкновении один на один. Командующий обладал силой и отвагой. Но все это ничего не значило, если ловец душ найдет путь в сознание Сагана.
«Возможно, мы с Мейгри, объединившись, направив все силы против нашего врага, сможем одолеть его. Возможно».
Что же касается адонианца, Снага Оме, вероятно, сегодня выпадет из игры. Саган предусмотрел такую возможность.
И остается один лишь Дайен. Командующий решил выждать и посмотреть. Вполне вероятно, что в юноше осталось так немного своей воли, что его не стоит и спасать.
Саган взял золотой шлем, надел его на голову. Он почувствовал себя лучше, спокойней. Он уверовал в то, что теперь понял Бога и, что еще важнее, Бог понял его. Взяв гемомеч, Командующий остановился, задумался. С оружием нельзя появляться.
Пусть попробуют забрать, решил он, и пристегнул его к поясу.

* * *

Мейгри с той же мыслью взяла свой гемомеч. Пусть адонианец попробует его забрать. Облаченная в серебристые доспехи, она вошла в каюту Командующего, когда он как раз оттуда выходил. Он скользнул по ней взглядом, и ей показалось, что глаза у него потемнели, но из-за шлема она не разглядела выражения лица. Его взгляд остановился на ее мече.
– Ты знаешь, что с оружием там запрещено появляться?
Посмотрев на его меч, Мейгри улыбнулась.
Саган кивнул, его губы раздвинулись в ответной улыбке, столь редкой для него. Он резко повернулся к Почетной гвардии, застывшей навытяжку, чтобы проводить миледи и милорда с должным почтением.
– Капитан, выделите двух людей, чтобы сопровождать миледи...
Мейгри застыла, содрогнувшись от сдерживаемой ярости.
– Так вот оно что, милорд! – заговорила она вполголоса – Такова благодарность за мою клятву! Мне суждено быть пленницей...
– Помолчи, женщина! – взорвался Саган, нервы которого были на пределе. – Каждому из нас разрешено взять по два телохранителя!
Отодвинув капитана в сторону, Командующий повернулся к шеренге.
– Маркус! Кай! Выйти из строя!
Два центуриона шагнули вперед и, глядя перед собой, застыли на месте.
– С этого момента вы двое больше у меня на службе не находитесь.
– Да, милорд, – откликнулись они, напрягшись и побледнев.
– Леди Мейгри ищет двух хороших солдат в свою личную охрану.
– Да, милорд, – ответил Маркус, слегка расслабившись и мельком посмотрев на Мейгри. – Для меня это большая честь, милорд.
– Кай?
– Да, милорд. Конечно, милорд.
– Миледи, – обратился к ней Саган с холодным и церемонным поклоном. – Эти бойцы желают поступить к вам на службу. Примете ли вы их?
– Да, милорд, с огромной признательностью, – ответила она, подходя к нему поближе и спросив вполголоса: – Они будут выполнять любой мой приказ?
– Да, любой, миледи.
– А если я прикажу им убить вас, милорд? Темные глаза под шлемом сверкнули на мгновение, после чего в них появился веселый огонек.
– Я сам готовил их, миледи. Они – дисциплинированные солдаты. Полагаю, что, если бы вы отдали им такой приказ, они бы подчинились безоговорочно.
– Благодарю, милорд. Просто проверила.
Из переговорного устройства послышался сигнал.
– Штабная машина прибыла, милорд, – сообщил капитан.
«Вернись, Мейгри. Найди повод. Сними серебряный панцирь».
Это голос Сагана? Или ее собственный? В нем не звучало ни настойчивости, ни искушения, ни угрозы. Просто ей снова предлагался выбор.
«Выбор... Выбор Ахилла: слава или долгая жизнь».
Мейгри заглянула в сумрачные глаза под золотым шлемом.
«Тогда вы принимаете свою судьбу, миледи?»
Мейгри вдруг усмехнулась; она испытывала душевный подъем, кровь у нее играла от возбуждения. «Я уже давно избрала славу, милорд. А вы?»
Командующий поклонился, подал Мейгри руку. Она с поклоном взяла его под руку. Серебряная перчатка ярко сверкала на фоне золотого панциря.
Саган привлек ее поближе и тихо прошептал:
– Давно, миледи. Давным-давно.

* * *

– Дайен, мальчик мой дорогой, вы выглядите великолепно! – заметил Абдиэль, окинув юношу критическим взглядом. – У Микаэля умелые руки. Повернитесь, дайте мне посмотреть на вас сзади. Отлично, отлично. Никто ничего не заподозрит.
Дайен подчинялся, стараясь делать это с благожелательным видом, в то время как в душе у него бушевало пламя, как в неисправном лазерном пистолете, который вот-вот взорвется. Одежда была изготовлена таким образом, чтобы скрыть накопители, и юноша, привычный к простым джинсам и свободным рубахам, сшитым Платусом, подумал, что вид у него, должно быть, идиотский.
«Камни» – источники энергии для оружия – должны были размещаться на теле, над нервными узлами, способными привести их в действие. Микаэль скроил и сшил камзол, усеянный поддельными камнями и блестками, украшенный яркой вышивкой. Дайену лишь удалось отстоять рисунок, который он хотел видеть на камзоле.
«Какой герб был у моего рода?» – спросил он у Абдиэля и нахмурился, узнав, что это было изображение солнца, освещавшего лежавшего льва.
«Но ведь прошлое быльем поросло?»
«Смыто кровью, мой король, – ответил Абдиэль. – Что дает вам право выбирать свой личный герб».
Дайен скрылся в своей комнате. Выйдя оттуда через несколько часов, он отдал Микаэлю рисунок. Микаэль принес его Абдиэлю.
Солнце с львиной мордой; лучи образуют гриву льва.
Абдиэль фыркнул, пожал плечами.
«Бахвальство, свойственное Старфайерам, – сказал он. – Древние греки называли это hubris – ложная гордыня, обидная богам. Сделай это на камзоле».
Они готовились отправиться на прием. Пока вертолет прогревал двигатели, Дайен и Абдиэль стояли перед домом.
На расшитого хрустальными бусинами льва упали последние лучи заходящего ласкарского солнца. Две восьмиконечные звезды на груди скрывали накопители. С шеи свисал медальон в виде улыбающегося толстощекого солнца, в котором был замаскирован самый большой из «камней». В украшенном самоцветами поясе с восьмиконечными звездами находились еще два накопителя. Сам пистолет, замаскированный под пряжку, имел вид восьмиконечной звезды.
Дайен согнул руки, неловко зашевелился. Камзол был тяжелым и жарким, медальон бился о грудь при каждом шаге, а туго затянутый пояс, казалось, разрезает его пополам. Он сильно вспотел и засунул руку под камзол, чтобы почесаться.
– Но, Ваше величество! Нельзя этого делать! – пожурил его Абдиэль, удержав Дайена за руку.
– Жарко! – сказал Дайен, которого переполняла нервная энергия. – Не могу я здесь столько торчать! Да полетит ли когда-нибудь эта штука?
– Терпение, Дайен, терпение. Кстати, Ваше величество, надеюсь, вы простите мою фамильярность, если я буду называть вас по имени, когда мы будем у адонианца. Кое-кто из присутствующих не поймет, если я буду обращаться к вам иначе.
– Не возражаю, – беспечно ответил Дайен, голубые глаза которого сверкнули ярче солнца. Абдиэль заблуждается. Если все пойдет, как задумано, каждый поймет. Но сейчас об этом не стоит говорить.
Чтобы отвлечься от мыслей, Дайен отстегнул пистолет от пояса и стал его разглядывать.
– Играть с оружием – плохая привычка, – заметил Микаэль, внезапно появившийся сзади. – Это вызовет подозрения.
Вздрогнув, Дайен поднял на него глаза.
– Я просто хотел...
– Микаэль прав, Дайен, – перебил его Абдиэль. – Уберите пистолет на место, дорогой мальчик, и помните: больше не берите его, пока не будете готовы им воспользоваться.
Дайен промолчал из опасения сказать что-нибудь такое, о чем потом будет жалеть. Сделав вид, что не слышит, он подошел к вертолету и забрался внутрь. «За кого старик меня принимает? – подумал он. – За ребенка? Я – мужчина и занимаюсь мужским делом. Рыцарь, отправляющийся на битву, чтобы защитить слабых и невинных. Король, решивший заявить права на королевство».
Абдиэль тоже попытался забраться в вертолет, но его красные одежды с черной молнией трепыхались на ветру, затрудняя его движения.
Дайен подал ему руку, втащил в вертолет и помог разместиться на сиденье. Микаэль сел за рычаги, и вертолет взлетел.
Глядя, как от них удаляются дом и земля, Дайен вдруг вспомнил о том, как впервые летал на космоплане. Он был с Таском... в ту ночь, когда Платус умер на руках Командующего. Тогда Дайену казалось, что жизнь покидает его.
Он оторвал взгляд от земли и посмотрел вверх, на небо с мерцающими звездами. Теперь все изменилось. Он поднимается навстречу судьбе.
Вертолет набирал высоту. Они уже видели вдали яркие огни поместья адонианца.
Заметив, что Дайен поглощен своими мыслями, Абдиэль подался вперед и слегка тронул Микаэля за плечо.
– Как насчет другого дела, о котором мы говорили? Все готово?
– Все готово, хозяин, – откликнулся Микаэль.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Живым я не покину этот мир.
Хэнк Уильямс. Из песни с тем же названием


– Это вертолет! – воскликнул Таск, вскакивая.
– Ну и что? – безразлично откликнулась Нола, расположившаяся на матрасе, составлявшем единственный предмет обстановки в комнате. – Эти зомби все время летают туда-сюда.
– Несколько дней не летали, – заметил Таск. Подкравшись к двери, он прижался к ней ухом. Звук вертолета быстро стих, а теперь он слышал грохот, словно на землю роняли что-то большое. Время от времени он чувствовал, как от ударов содрогается пол под ногами.
Таск выругался, крутанул дверную ручку, сердито стукнул по двери ногой.
– Хотел бы я знать, что происходит!
– И ты бы этому помешал? – поинтересовалась Нола, зачесывая назад взмокшие от пота волосы. – Ничего хорошего не выйдет, просто придет какой-нибудь зомби и попросит нас хорошо себя вести. Не забывай, что они с тобой сделали в последний раз.
Таск поморщился и потер солнечное сплетение. Боль еще чувствовалась, и дышать было трудно. Похоже, сломано два ребра и ушиблена почка. Таск был вынужден признать, что отметелили его основательно.
Двое зомби заволокли его тогда в другую комнатенку, связали руки, заткнули рот, чтобы не орал, и стали избивать, спокойно и умело. В мертвых глазах не было ни проблеска эмоций, когда они объясняли ему, что, стоит только ему еще раз попробовать сбежать, они сделают с Нолой то же самое, если не хуже.
Пожалуй, Таска могла остановить только эта угроза. Когда-то ему пришлось посидеть в карцере за неподчинение (после чего он дезертировал из Галактических ВВС). С тех пор наемник терпеть не мог камер и сейчас охотно рискнул бы еще раз, если бы не Нола. Волновался он и за Дайена, хотя собирался первым делом, как только выберется отсюда, задать малышу хорошую тряску, чтобы у того зубы стучали.
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51