Шлюз, насколько он помнил, должен находиться с дальней стороны, под крылом. Есть и другие входы, но этот взломать легче всего.
А может, ему и не придется ничего взламывать.
– Открой аварийный люк на корме, – приказал Слант компьютеру.
– Киборг уничтожен. Соответственно, команды, отданные по этому каналу, недействительны.
Иного Слант и не ожидал, в сущности.
– Сколько до запуска?
– Тридцать две минуты.
Не так плохо. Хотя меньше, чем хотелось бы. Он пересек карьер и забрался по склону за восемь минут, оставаясь по возможности на безопасном расстоянии от маскировочного покрытия – на случай, если компьютер сочтет его опасным. Ручеек на дне оврага помог ему освежиться и смыть пыль с ожогов, и, переходя его вброд, киборг выпил несколько пригоршней чистой холодной воды.
Оказавшись над самым пластиком, он начал пробираться в зеленой темноте вдоль крыла.
Компьютер не сделал ничего, чтобы остановить его, и ничего не сказал.
По подсчетам Сланта, у него оставалось, около двадцати минут.
Дверь шлюза не поддавалась: ручной контроль был блокирован компьютером, не обращавшим ни малейшего внимания на команды открыть.
– Ты меня слышишь? – Слант заговорил вслух.
– Опровержение, – ответил компьютер через коммуникационную цепь. – Внешнее радио отключено в целях консервации энергии.
И все же оставалась одна лазейка. Ручной контроль механизма открывающего люк шлюза был подключен к гидравлическому механизму, который компьютер использовал для одного себя. Но, проведя столько лет на корабле, Слант знал, что может воспользоваться аварийной панелью, расположенной сразу за кормовым люком. Дверь можно будет оттянуть в сторону руками – точно так же, как он сделал, покидая корабль. Он отыскал панель и оторвал закрывающий ее щит, сломав при этом ноготь.
Сцепляющий рычаг заржавел от долгого неупотребления, и Сланту пришлось приложить все силы, чтобы его вырвать. Когда тот наконец высвободился, киборг по инерции, не успев выпрямиться, грохнулся наземь и растянулся на крыле корабля.
Несколько секунд он лежал неподвижно, потом встал, но сердце, казалось, стучало прямо в ушах. Передним танцевали какие-то радужные пятна, золотом горели металлические бока корабля, голова кружилась – он еле удержался на ногах. Шлюз все еще был закрыт. Компьютер, спрошенный о времени, бесстрастно ответил, что у него остается четырнадцать минут.
Одна из них ушла на то, чтобы оттянуть панель люка – так, чтобы Слант мог проскользнуть в образовавшуюся щель. Дверь шлюза он бросил открытой: времени задвинуть панель или снова сцепить гидравлику не оставалось.
Внутренняя дверь тоже была закрыта, и он обругал себя за излишнюю осторожность. Но на этот раз все было проще: обычную дверную ручку невозможно блокировать. Вторая дверь поддалась за тридцать секунд.
Внутри корабля стояла невыносимая вонь. Он задержал дыхание и застыл как вкопанный, ничего не понимая. В чем дело? Откуда исходит зловоние? Это не просто поломка в вентиляции корабля, что случалось за годы странствий.
Это запах чего-то мертвого и разлагающегося. Запах тления.
Вентиляторы не работали – компьютер консервировал всю энергию.
– Включи вентиляцию, – приказал Слант вслух. – Выгони отсюда эту пакость.
Раздался слабый шорох, – компьютер послушно включил вентиляцию. Он был запрограммирован выполнять подобные приказы, от кого бы они ни исходили, лишь бы отдающее их лицо находилось внутри корабля. Сделано это было, чтобы не тратить времени в аварийных ситуациях. Именно поэтому любое требование к поддерживающим жизнь системам, например, циркуляции воздуха, выполнялось без промедлений.
Вонь почти исчезла, когда Слант догадался, откуда она. Голова Курао!
Он же бросил голову Курао на антигравитационной кушетке в рубке управления.
Однако нечего терять время на это. Он на борту, и у него, наверное, не больше десяти минут на все про все. Ему осталось одно-единственное – произнести освобождающий код.
Его имя... Начиналось оно с чего-то похожего на кодовое наименование: Слан? Слам? Сант?
Нет, неверно.
– Компьютер, каково гражданское имя твоего киборга?
– Информация находится под запретом.
Слант обратился к компьютеру вслух, чтобы избежать спора по поводу уничтожения киборга, поэтому тот ответил ему по бортовому радио. Голос был незнакомым; он совсем не походил на прежний, который Слант столько лет слышал по коммуникационной цепи в собственном черепе. Это было приятное контральто, хотя и несколько монотонное. Вот уж чего киборг совсем не ожидал – у компьютера оказался женский голос.
А может, он согласится отвечать своему киборгу, если тот будет говорить беззвучно?
– Как мое гражданское имя?
– Информация находится под запретом и доступна лишь для лиц, уполномоченных Командованием. Киборг не наделен подобными полномочиями.
До сих пор Слант не особенно волновался, время у него было. Конвертор не заработает еще несколько минут, а потом потребуется прогреть двигатель, и на это тоже нужно время. Да и после того, как корабль поднимется в воздух, ему понадобится какое-то время – выбрать цель.
Его имя начиналось со звука С, в этом киборг был уверен, и состояло оно из двух частей.
– Сколько до запуска?
– Семь минут ровно.
Придется разыскать ту записку в книге.
Выйдя через внутреннюю дверь из шлюза, Слант пробрался по коридору в рубку. Свет горел, но так слабо, будто обитатель корабля спал.
Отсюда запах гниющего мяса еще не выветрился. Сланта замутило, и первым его движением было броситься прочь и найти местечко, где бы его вывернуло наизнанку. Но он заставил себя войти.
Двери кладовых вдоль коридора стояли нараспашку, как он их и оставил, и Слант удивился, почему компьютер не закрыл их. Жестянка, очевидно, всерьез взялась за консервацию энергии, расходуя ее лишь на самое необходимое.
Ковер-хамелеон в рубке управления был нейтрально-серым. Похоже, у корабля не хватало энергии оживить его. Но все это ерунда, не до ковра ему сейчас. Более всего Слант старался не обращать внимания на отвратительный запах.
Голова Курао представляла собой жуткий разложившийся ком, так и лежавший на мешковине, в которую Слант завернул ее в Олмее.
Мысль о том, что она останется здесь, пока он будет рыться в книгах, показалась ему совершенно невыносимой, и он выбросил тряпку со всем ее содержимым в один из мусоросборных отсеков.
Будь у него время, Слант отнесся бы к останкам Курао с большим уважением, но у него оставалось только шесть минут.
Вернувшись в рубку, он направился прямо к шкафу. Запах уже выветрился. Распахнув стеклянные створки, Слант вывалил на ковер дюжину зачитанных книг.
На том месте кушетки, где лежала голова Курао, осталось грязное бурое пятно: вероятно, кровь. Сланту вовсе не хотелось прикасаться к нему.
Поэтому он уселся прямо на пол и принялся перелистывать книги.
Почти сразу он отыскал обрывок бумаги и, развернув его, прочел: «В отсеке номер семь сломался запор, открыть отверткой». Отшвырнув книгу в сторону, он схватил следующий том.
Записки с его именем в первой дюжине книг не оказалось. Киборг окинул взглядом до отказа забитые книжные полки. На то, чтобы перелистать каждый том, уйдет не менее получаса, а записка может быть заложена так, что при этом не выпадет.
– Сколько времени до того, как ты запустишь двигатель?
– Четыре минуты тридцать секунд ровно.
– Компьютер, ты знаешь, в какой книге мое имя?
– Опровержение.
Иного он не ждал. Память компьютера небеспредельна, он не мог запоминать каждое движение киборга. Не оставалось ничего, кроме как продолжать поиски. Слант вытащил толстый том по искусству девятнадцатого века.
Предупреждающий сигнал прозвучал, когда он сидел посреди кучи просмотренных книг. Слант обнаружил уже с полдюжины записок, в основном с напоминаниями самому себе об особо удачных находках в видеотекс компьютера.
– Что это?
– Запущен основной двигатель. Приготовиться к старту.
Внезапно поднялась целая какофония стуков: корабль, располагая теперь достаточными запасами энергии, занялся техническим обслуживанием самого себя. С грохотом закрывались двери кладовых отсеков. Ревели двигатели. На полную мощность загорелся свет. Сланту пришлось поморщиться: казалось, каждая лампа окружена каким-то странным ореолом. Он снова моргнул, и все стало на свои места.
Он знал, что надо забраться на антигравитационную кушетку, но ему не хотелось ни оставлять шкаф, ни касаться бурого пятна. В мозгу билась одна мысль: имя, его гражданское имя, но голова раскалывалась от боли, и ни о чем, кроме боли, Слант не думал сейчас. Не стоило и пытаться.
Встав на ноги, он вытащил из шкафа еще стопку книг и направился к кушетке, когда услышал ровный гул запущенного на полную мощность двигателя. Не тратя времени, он бросился на свое ложе, пытаясь одновременно развернуться и занять правильное положение. И это ему почти удалось.
Старт превратил маскировочный пластик в пар. Обрушив склон оврага, корабль со Слантом на борту вырвался на свободу.
Взлет частично расплавил фотоэлектрические батареи, но, тускло отблескивая в лучах солнца, они остались на своем месте.
В нескольких сотнях метров к югу четверо магов из Праунса безмолвно наблюдали за взлетом, уверенные, что Слант потерпел неудачу и смерть вот-вот обрушится на их головы. К северу несколько крестьян из-под Олмеи заметили странную серебряную стрелу, рассекавшую небо, и подивились, что бы это могло быть.
Сланта вдавило в кушетку. Он не совсем подладился под давление в ней, и его голова и рука ударились о жесткие края. По всему телу прокатились горячие красные волны обездвиживающей боли, и Слант подавил стон. Твое тело приспособлено к тому, чтобы преодолевать боль, приказал он себе.
Вокруг него все стучало, звенело, скрежетало. Он заставил себя, несмотря на давление ускорения, держать глаза открытыми и сквозь полураскрытые веки разглядел, что книжный шкаф пуст. Он бросил дверцы открытыми, и книги выпали, а потом проехали по полу мимо кушетки, чтобы собраться в кучу у задней стенки кабины.
Внезапно давление ускорения упало. Кушетка под ним качнулась, приспосабливаясь к этому изменению, и Слант понял, что корабль поворачивает. Компьютер готовил его к первой атаке.
– Прекрати! Проклятье! Я знаю наш освобождающий код!
– Освобождающий код может быть принят только по бортовому радио.
– Это мое имя!
Компьютер не отвечал. Слант потянулся за кабелем прямого контроля, но вспомнил, что не может воспользоваться им.
– Мое имя, черт побери, произнесенное трижды!
Он же знает его! Вывернув голову, не обращая внимания на пронзившую шею боль, он воззрился на груду книг, сваленную у плавно закругляющейся стены. Он его знает. Нужно только вспомнить. Слэт. Сэтта. Сэн.
– Сэм!
Его зовут Сэм. Он вспомнил, что много раз слышал звук этого имени.
Девушка шептала его ему в ухо, отец звал его так. Сэмуэль.
– Мое имя Сэмуэль Тернер!
Вот оно!
Компьютер ничего не сказал.
Он вспомнил, что эти два слова нужно произнести трижды.
– Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер! – закричал киборг.
– Я Сэмуэль Тернер!
Компьютер щелкнул, немного пожужжал и ответил:
– Подтверждение. Освобождающий код принят. Ожидаю приказаний.
Киборг едва ли услышал ответ. Его разум, казалось, разрывался на части и снова мучительным усилием сливался в одно целое. Он чувствовал себя одновременно восемнадцатью различными людьми. И каждый был отличен от другого, и все они, замкнутые в одном теле, теперь вынуждены слиться воедино.
Пилот исчез, и Слант обнаружил, что знает астрономию и навигацию.
Защитные личности растворялись в ничто, оставляя ему выучку и воспоминания, тысячи воспоминаний. Он вспомнил, как соблазнил Эннау, или это она соблазнила его – неважно, и знал, почему он двигался так, а не иначе, и что означала каждая из соответствующих реакций. И, наконец, в нем поблек коммандос, и воспоминания стали его собственными воспоминаниями, и он ужаснулся от сознания того, что наделал. Он мучил, и убивал, и делал это умело, и продолжал бы свою страшную работу, если бы выжил как киборг.
Он и раньше сознавал это, но теперь он все чувствовал и знал, что ощущали те, чьи кости ломались под его руками.
Он не желал знать подноготную каждой из своих личин, он просто впитывал в себя каждую из своих раздробленных личностей, и знание это превращалось в его собственные воспоминания, не оставляя зазора между ним и тем, кто это сделал.
Это он, Сэм Тернер, обезглавил невинного старика и препарировал его мозг; это он голыми руками убивал тейшанских гвардейцев и отрубил руку нищенке; это он воспользовался глупенькой девчонкой; это он классифицировал кодированную путаницу данных для того, чтобы править кораблем, это он провел четырнадцать лет, скитаясь в космосе и убивая всех, кому случалось столкнуться с ним. Он знал и помнил, как совершил каждое из дел своих.
Потом воспоминания заслонила стена боли. Его затылок был средоточием оголенных нервов и обнаженного мяса, а механизмы, позволявшие контролировать боль, начисто отключились.
Он отчаянно старался восстановить их, как-то заблокировать ощущение агонии. Все перед глазами окрасилось багряным цветом, и он начал проваливаться в беспамятство. Но он, Сэм Тернер, держит в руках жизнь целой планеты. Он единственный может помешать компьютеру ввергнуть ее в ад.
– Не атакуй! – слабо выкрикнул он. – Остановись!
– Подтверждение. Прекращение любых видов активности через пять секунд.
– Что?
Тут только он вспомнил, что компьютер жаждет смерти и один из способов достижения заветной цели – следующий за освобождающим кодом приказ отключиться. Компьютер интерпретировал приказ в своих целях. Если Слант не отдаст другую команду, он отключится. И корабль разобьется или, если ему уже удалось достичь скорости достаточной, чтобы преодолеть притяжение планеты, выплывет в космос и, наверное, выйдет на орбиту. А бывший киборг погибнет.
Нет! Он не позволит себе умереть! Не позволит после того, как не сошел с ума за четырнадцать лет скитаний, четырнадцать лет, за которые он убил десятки, сотни невинных людей, чтобы выжить самому. После того, как он пережил все это, он не намерен умирать только потому, что глупая, тупая жестянка выбрала самоубийство. Он не позволит машине забрать его с собой.
Тернер боролся с болью, стараясь мысленно составить команду, но слова разбегались. Он снова и снова собирал их. Коммуникационный канал мертв и, значит, ее необходимо произнести вслух. Он сел, чтобы компьютер услышал ее более ясно.
Это оказалось катастрофой. Стоило ему пошевелиться, как его окатила новая волна боли и унесла с собой. На мгновение он потерял сознание.
Послышался щелчок, – компьютер отключился. Корабль был мертв, и двигался лишь за счет продолжающих работать по инерции аварийных систем.
Слант – Тернер очнулся. Так. Жестянки не существует больше, и он не может оживить ее. Впитав в себя личность инженера, отвечающего за техническое обслуживание корабля, он знал, что электронный мозг восстанавливается только путем медленного, поэтапного перепрограммирования. Придется самому сажать корабль, иначе он выскользнет за пределы атмосферы и будет двигаться дальше через космос, пока не сдадут системы поддержания жизни. На это не потребуется много времени, особенно если учесть, что нет компьютера, регулировавшего их. А ему так не хотелось умирать в полном одиночестве, в вакууме, когда еда, вода и воздух начнут иссякать по капле.
Он должен посадить корабль. Как угодно. Сойдет любая посадка.
Пострадает ли корабль и насколько, не имеет ровно никакого значения.
Ручного управления на корабле не было. Звездолет был сконструирован только для совместного управления – киборгом и компьютером. Его намеренно оборудовали так – чтобы предотвратить захват и использование корабля врагом. Самое большее, что он может сделать, – это вырвать контрольные кабели, ведущие к двигателям, и замкнуть их в аварийные коммутаторы.
На это у него не было времени. У него ни на что не было времени. Без компьютера или кабеля прямого контроля ничем не управляемый корабль может разбиться в любую минуту, а он даже понятия не имеет, по какой траектории двигается судно.
Рубка мерцала в красноватой дымке. Что это? Снова какой-то выверт зрения?
Может быть, розетка в шее все же не безнадежна, подумал внезапно Слант и, схватив кабель, попытался воткнуть его на прежнее место.
Кабель не входил. У Сланта возникло жутковатое, тянущее, воющее ощущение, когда состоящий из нескольких тысяч тоненьких игл контакт задел за край гнезда, где сгорела изоляция, оставив по себе голый металл. В этом месте контакту проходить не полагалось, но какой-то сигнал все же до него донесся.
Уже что-то. Он надавил на кабель сильнее, стараясь не думать, во что превращается рана на шее, и почувствовал легкий скрежет металла о кость, когда коснулся кабелем позвоночника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29