Мистер Антонио Энкилина был безукоризненно одетый вальяжный мужчина восточного типа. Его руки были унизаны массивными перстнями.
Он снимал номер «люкс» в отеле «Беллами» и имел обыкновение завтракать… за счет владельцев театров и драматургов, мечтающих пристроить свои пьесы. В то же время людей состоятельных, которые были полезны, он угощал изысканным ужином в уютной гостиной своего номера. После ужина неизменно следовала крупная игра, в которой всегда проигрывали гости.
После завтрака Тони отправился в отель «Беллами». Меценат любезно принял его.
— Я слышал, что вы хотели бы купить театр? — деловым тоном начал Тони.
Энкилина промычал в ответ что-то невнятное.
— Я также хотел бы купить театр, — небрежно продолжал Тони. — И хотел вам предложить сделаться моим компаньоном… К тому же у меня есть пьеса, которая в недалеком будущем должна увидеть свет рампы…
Энкилина начинал заинтересовываться словами гостя.
— Цена для меня не играет роли, — продолжал Тони. — Откровенно говоря, я даже не нуждаюсь в компаньоне… И обращаюсь к вам лишь потому, что слышал о вас как о крупном меценате и тонком ценителе искусства.
Тони долго разглагольствовал в таком же духе перед ошеломленным греком.
Почуяв добычу, Энкилина любезно предложил ему вместе пообедать.
— Хорошо! — воскликнул Тони. — Пообедаем тогда вместе в «Клубе рыболовов»!
— Как вы сказали? — переспросил удивленный грек.
— В «Клубе рыболовов», — улыбаясь, повторил Тони. — Меня ничуть не удивляет, что вы ничего не слышали об этом местечке… Это совершенно закрытый клуб, избегающий какой-либо рекламы. Строго между нами: владелец этого клуба — я. Я недавно купил его, но охотно перепродал бы за десять тысяч фунтов…
— Почему? Разве он не приносит дохода?
— Не в этом дело, — улыбнулся Тони. — Вы меня не так поняли… Моя семья придерживается добрых старых правил и традиций… И если, не дай бог, кто-нибудь из моих близких узнает, что я — владелец этого клуба, выйдет страшный скандал…
Мистер Энкилина с радостью принял приглашение.
Повар-француз приготовил в этот вечер изысканный обед. За соседними столиками сидели посетители в безукоризненных фраках…
Пообедав, гости быстро исчезли.
— Почему все так быстро уходят из клуба? — поинтересовался грек.
Тони нерешительно пожал плечами.
— Уж не знаю, посвящать ли вас в наши тайны… — задумчиво заметил он. — Нет, неверное, лучше не надо…
— О! Пожалуйста! — воскликнул заинтригованный грек. — Клянусь вам, что я не выдам вас!
Тони бросил на него испытующий взгляд и коротко бросил:
— Пойдемте!
Они поднялись по узкой лестнице и очутились в маленькой прихожей перед запертой дверью. Тони три раза постучал в нее с видом заговорщика. Маленькое оконце открылось. Из него выглянуло перепуганное лицо.
— Все нормально, Ферри, — заверил Тони. — Это — свои…
Ферри недоверчиво покачал головой.
— Все же не следовало приводить сюда этого джентльмена без рекомендации трех членов, — начал он.
Тогда Тони сердито крикнул:
— Открывай! Я здесь хозяин!
Оконце тотчас же захлопнулось.
Грек стоял рядом с Тони, совершенно зачарованный. Наконец дверь распахнулась, и они вошли.
Вокруг зеленого стола сидело девять элегантных молодых людей.
Внимание грека было поглощено не столько игрой, сколько размерами ставок. Игроки хладнокровно ставили на сотни и даже тысячи фунтов.
— Пойдемте! — шепнул, наконец, Тони. — Дольше здесь неудобно оставаться… Ведь вы не член клуба…
— Друг мой… — осторожно начал грек, немного придя в себя от увиденного. — Я купил бы у вас этот клуб по сходной цене… Вы, кажется, говорили о шести тысячах?
— О десяти, — поправил его Тони.
— А семь вы не взяли бы?
— Девять, — решительно заявил Тони.
— Ну, восемь с половиной! — воскликнул грек.
…В полдень Тони входил в дверь одного из банков с чеком на восемь с половиной тысяч фунтов в руках. Прежде чем толкнуть ее, он обернулся и кому-то подмигнул. Ему в ответ приветливо улыбнулись десять его друзей в поношенных стареньких плащах.
Глава 9.
ВЫБОРЫ В БЕРСТЕДЕ
Тони не переставал удивляться, как до сих пор он мог обходиться без секретаря. Линда была не только исполнительна и аккуратна, но и инициативна. Она быстро навела порядок в бумажной неразберихе: для удобства у нее все объявления сортировались по отдельным папкам. Тони подумывал повысить ей жалованье.
Как правило, день начинался с отчета Линды о новостях в утренних лондонских газетах; особое внимание в них уделялось рекламным колонкам о продаже.
В тот октябрьский понедельник мисс Портленд решила ознакомить шефа сперва с новостями из других частей страны.
— Это важно, мистер Ньютон? — Она положила на стол две газетные вырезки.
— О, если бы знать заранее… — Тони закатил глаза.
В первом объявлении сообщалось о продаже местной еженедельной берстедской газеты «Ракета» (громадный тираж, блестящее будущее).
Во втором говорилось о том, что житель городка Берстед, консерватор, мистер Джозеф Лонгвирт выставил свою кандидатуру на выборы в парламент.
…С Лонгвиртом они когда-то вместе учились в школе. Тони живо припомнил взрослого Лонгвирта — молодого и богатого щеголя. О своей последней встрече с ним Тони старался никогда не вспоминать. Он обратился к Денди (школьная кличка Лонгвирта) за помощью в самое трудное для себя время. В ответ получил полное безразличие и холодный отказ.
Тони поднял взгляд от газеты. Он не был злопамятен, однако строптивого Лонгвирта стоило проучить. Решение созрело мгновенно. Тони встал.
— Я ненадолго уеду, мисс Портленд. Надеюсь, все будет в порядке.
— Не сомневаюсь, — спокойно ответила Линда.
Через полтора часа с небольшой дорожной сумкой в руке и билетом в кармане он стоял на перроне Ватерлоо, наблюдая за медленно приближающимся поездом на Берстед. Неожиданно в одном из пассажиров, которые ожидали посадки, Тони узнал Джозефа Лонгвирта. Когда Лонгвирт вошел в вагон, Тони последовал за ним и открыл нужное купе.
— Привет, Денди, — негромко произнес Тони.
— Ньютон! — смущенно отозвался Лонгвирт.
— Как поживаешь? Как идет тряпичная торговля?..
Новоявленный кандидат в парламент густо покраснел: его отец нажил огромное состояние, торгуя утилем.
— Я слышал о твоих делишках, Ньютон, — саркастически усмехнулся Лонгвирт. — Отрадно слышать, когда твои друзья выходят в люди… Надеюсь, и мне повезет: я выставил свою кандидатуру в парламент…
— Я читал об этом, — заметил Тони. — И кто же твой соперник?
— Так, ничего серьезного… — ответил Лонгвирт, скорчив презрительную гримасу. — Ни гроша за душой… Очень вероятно, что он снимет свою кандидатуру…
Тони весело подмигнул.
— За что ему будет заплачена кругленькая сумма, не так ли?
Лонгвирт добродушно усмехнулся.
— Взятка? Только безумец решился бы на такое! — ответил он, также подмигнув.
— Я вижу, ты уже вкусил от сладости «честной политики», — рассмеялся Тони, — Между прочим, ты, вероятно, слышал о местной газете «Ракета»?
— Ну, еще бы! Она принадлежит старому ослу Мерклю…
И воодушевленно добавил:
— Я буду самым молодым членом парламента, Тони…
— Вот как! Значит, ты серьезно думаешь попасть в парламент? — усмехнулся Тони.
Лонгвирт удивленно взглянул на него.
— Денди, ты помнишь нашу последнюю встречу?.. — тихо, с расстановкой спросил Тони.
Денди виновато улыбнулся.
— Как будто припоминаю… У меня плохая память на лица, Ньютон…
— В тот раз ты не только видел меня, но и говорил со мной… — продолжал Тони. — Ты даже посоветовал мне пойти в рабочий дом… Тогда я был голоден, и у меня не было пристанища… Запомни, Денди, что ты себе в тот день и час подписал приговор…
В этот момент дверь купе распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся маленький лысый человечек.
— Черт побери! — ворчливо пробормотал он.
— Что-нибудь случилось? — учтиво осведомился Тони.
— Нет, благодарю вас, — ответил незнакомец и, вскинув голову, пристально немигающе воззрился на Тони.
— В первое мгновение мне показалось, что лицо ваше несимметрично, — воскликнул он. — Теперь я убеждаюсь, что это лишь игра света и тени… Прошу прощения… Мне редко приходилось видеть столь правильный овал лица.
Тони скромно потупился.
— Разрешите мне ответить и вам таким же комплиментом? — еле сдерживая улыбку, спросил он.
— Нет, сэр, не разрешаю, — обронил незнакомец. — Нижняя челюсть у меня сильно выдается, правое ухо больше левого и скулы далеко не симметричны… Знаменитые физиономисты утверждают, что человек с моим лицом не может быть вполне нормальным…
Тут взгляд его упал не ошеломленного Лонгвирта.
— Боже милостивый! — завопил лысый. — Какой прекрасный образец…
— Вы меня сильно заинтересовали, — заметил Тони. — Быть может, вы поясните свою мысль?
Лонгвирт застыл на месте с открытым ртом.
— Низкий лоб свидетельствует о мало развитом интеллекте, — наставительно начал физиономист. — Оттопыренные уши указывают на наклонность к преступлениям… Я попрошу вас повернуться в профиль, сэр…
— Да вы с ума сошли! — возмутился Лонгвирт, наконец, обретший дар речи.
— Вот и объяснение оттопыренным ушам… Неустойчивость… Отсутствие сдерживающих центров…
— Я — Джозеф Лонгвирт из Летберо Манор, — раздраженно перебил его Денди.
— А я — доктор Крейфильд из психиатрической лечебницы Крейфильда, — без тени смущения представился он. — Позвольте… Вы сказали Лонгвирт? Кажется, один из ваших родственников отравил свою мать…
— Вы ошибаетесь, сэр! — вне себя от гнева воскликнул Лонгвирт.
— Ты в этом уверен, Денди? — переспросил Тони.
— Ну, еще бы! — закричал взбешенный Лонгвирт. — Что за дурацкие шутки!.. Вы оба ненормальные!..
Доктор Крейфильд многозначительно переглянулся с Тони.
— Прошу учесть, сэр, что вы говорите с будущим членом парламента, — горделиво добавил Денди.
Доктор вопросительно взглянул на Тони. Тот покачал головой и несколько раз многозначительно дотронулся пальцем до своего лба.
— Все люди ненормальны, — вот моя теория!.. — воскликнул доктор. — Это доказано многочисленными опытами… Вы, сэр — он обратился к Тони, — единственный нормальный человек, встреченный мной сегодня. — Вы едете в Берстед… Отлично… А я еду в Ларчле — двумя станциями дальше… Вы живете в Берстеде?
— Пока нет… Я собираюсь купить газету «Ракета» и поселиться там…
Лонгвирт насторожился.
Поезд уже подъезжал к Берстеду, и приятели довольно холодно расстались, пожелав доктору счастливого пути.
— На расстоянии двадцати миль вокруг нет более популярного органа! — любил повторять издатель и владелец «Ракеты» мистер Меркль. Он забывал при этом добавить, что во всем округе не было никакого другого печатного органа.
«Ракета» продавалась в писчебумажном магазине мистера Меркля, а печаталась в сарае за домом. Объявления для очередного номера принимались в магазине чуть не до самого выпуска газеты. Если же объявление бывало большое и выгодное, оно принималось и позже обычного срока; машина останавливалась, объявление набиралось, и печатание начиналось снова.
Мистер Меркль был плотный, невысокий джентльмен лет шестидесяти с маленькой седой бородкой клинышком.
В субботу после обеда он стоял на пороге своего магазина (он же — редакция и контора) на Хай-стрит, задумчиво посасывая сигару и рассеянно глядя по сторонам. Рядом с Мерклем стоял его приятель, иногда помещавший объявления в «Ракете».
Мистер Меркль мгновение помолчал и восхищенно продолжал:
— Про объявление на первой странице не может быть и речи… Ведь места так мало… А от желающих нет отбоя: тут и кондитеры, и автосервис, и магазин готового платья, всех не перечесть… Но за тридцать пять шиллингов я вам, как старому другу, отдаю предпочтение.
Приятель поспешил откланяться.
Мистер Меркль печально взглянул ему вслед и вернулся в свой магазин.
Тони подошел к нему.
— Чем могу быть полезен? — любезно начал хозяин.
— Я прочел ваше объявление о продаже «Ракеты», — деловито начал Тони.
Меркль пригласил его в свой кабинет.
После часового торга, хозяин начал с пафосом:
— Я не продал бы «Ракеты» и за миллион… Но должен сознаться, мне надоела политика… Я схожу с арены общественной и политической деятельности и согласен уступить вам издательство, если вы будете платить мне двенадцать шиллингов еженедельно за контору и десять процентов со всех объявлений…
Таким образом Тони сделался издателем «общественно-политической еженедельной газеты».
Джозеф Лонгвирт при этом известии слегка поморщился: он ожидал подвоха…
Тони принялся за новое для него ремесло журналиста с рвением ребенка, получившего на Рождество заводного лягушонка.
После двух рядовых номеров «Ракеты» началась предвыборная кампания. Тихий маленький городок превратился в «арену борьбы партий».
Первая предвыборная статья, появившаяся в «Ракете», восхваляла заслуги, литературные дарования, административные способности и политическую честность… мистера Меркля. Автором этой статьи был сам мистер Меркль.
Вторая предвыборная статья живописала достоинства мистера Лонгвирта. Ее написал Тони.
В эти дни, шатаясь по Хай-стрит, Тони встретил Джозефа Лонгвирта. Денди был чем-то сильно озабочен.
— Знаешь, Тони, — обратился он к приятелю. — Похоже на то, что этот старый хрыч действительно хочет пролезть в парламент… — Он не стеснялся в выражениях.
— Очень тебе сочувствую, — ответил Тони. — И сделаю все от меня зависящее, чтобы эта кампания стоила тебе подороже. Впрочем, мистер Меркль может снять свою кандидатуру, ему ведь вся эта шумиха не стоит ни полпенса; он сам и пишет и печатает свои статьи.
Денди сердито нахмурил брови.
— И какого черта, Ньютон, ты здесь околачиваешься? — недоумевал сын тряпичника. — Я было подумал, что ты купил «Ракету» для нападок на меня, однако твоя статья обо мне в высшей степени пристойна…
— Настоящая причина моего приезда сюда обнаружится позже… — усмехнулся Тони. — Лучше расскажи, как ты собираешься поступить с Мерклем?..
— Черт… Придется все-таки откупиться… — вздохнул Лонгвирт. — Как ты думаешь, сколько он запросит?..
— Спросишь у него сам…
В тот же вечер состоялось свидание двух кандидатов-соперников, в результате которого мистер Меркль отказался от предвыборной борьбы с мистером Лонгвиртом. Успокоенный Лонгвирт отбыл в свое поместье Летборо Манор.
До выборов остались считанные дни…
В это время Тони развернул свою предвыборную кампанию. Со страниц «Ракеты» ее владелец рассказывал о себе, между строк намекая о перспективах, которые откроются перед городком в результате именно его, Энтони Ньютона, членства в парламенте. Он не гнушался дом за домом обходить жилища берстедцев. Вечером Тони заходил в бар и за кружкой пива охотно выслушивал всех желающих высказаться. Люди смотрели на него с любопытством и одобрением…
Накануне выборов Джозеф Лонгвирт вернулся в Берстед. В лучшем номере отеля он дописывал предвыборную речь, когда ему вручили плотный конверт. На нем было крупно начертано: «Строго конфиденциально!»
Распечатав, Лонгвирт прочел письмо дважды.

«Сэр!
Возникла серьезная угроза правительственного кризиса. Мы решили собраться тайно в Мальби-хауз, Блэкмонд. Ваше присутствие необходимо. Ввиду того, что собрание носит строго конспиративный характер, не называйте никого по имени. По приезде скажите, что вы — маршал Фош, и прибыли на встречу с греческим королем. Это пароль. Помните: один неосторожный шаг нас всех погубит.
Т. Н. (член парламента)».
Мистер Лонгвирт был весьма горд таким знаком внимания со стороны правительства. Недолго думая, он сел в автомобиль и, зашторив окна, тронулся в путь…
Мальби-хауз оказался большим белым домом, окруженным старинным парком. Автомобиль въехал в широкие ворота и остановился возле крыльца.
На крыльце стоял санитар.
— Я — маршал Фош, прибывший на встречу с греческим королем… — без запинки произнес Денди.
— Отлично, ваше превосходительство. Вас ждут. Потрудитесь войти…
Лонгвирт очутился в большой светлой комнате. Дверь отворилась, и из нее вышел маленький лысый джентльмен, лицо которого показалось Лонгвирту на удивление знакомым…
— Я — маршал Фош, прибывший на встречу с греческим королем… — нетерпеливо повторил Денди.
Доктор Крейфильд излучал радушие.
— Отлично, маршал… Сейчас вы увидите его… — воскликнул он. — …а также королеву Елизавету и индийского магараджу…
Он позвонил. В двери выросло двое дюжих санитаров.
— Палата номер восемь, — распорядился доктор.
Джозеф Лонгвирт гордо последовал за ним…
День выборов выдался на удивление ясным и солнечным.
К полудню на выборы приехал Тони Ньютон, тепло встреченный берстедцами.
К вечеру большинством голосов Энтони Ньютон был избран членом парламента от Берстеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12