Но услышали мы совсем
другое.
- Этого мы не знаем, - прозвучал ответ. - Да и кто может это знать?
Но мы уверены, что сумеем создать мир, лучше того, в котором жили Древние.
Они ведь немногим отличались от дикарей. Во всяком случае, были так же
з_а_к_р_ы_т_ы_ друг от друга, каждый жил, словно в панцире. Они могли
общаться друг с другом только с помощью слов, да и тут было множество
барьеров: разные языки, разные веры. Некоторые, правда, были способны
м_ы_с_л_и_т_ь_, но это были одиночки. Пока они жили, как дикари, это им
не очень мешало, но чем совершеннее становился мир, тем труднее
становилось им. В лучшем случае они могли объединяться в какие-то группы,
но быть _в_м_е_с_т_е_ они не могли. Они враждовали друг с другом, ничего
не видя, кроме своих догм, да и как могло быть иначе? Ведь между ними не
было _п_о_н_и_м_а_н_и_я_, и в _э_т_о_м_ смысле они не так уж далеко ушли
от животных... Поэтому они и погибли - не могли не погибнуть... Даже если
бы не случилось то, что вы называете Карой, рано или поздно... Это была
тупиковая ветвь, и она уничтожила бы сама себя...
Я снова подумал, что эти селандцы, называющие себя Новыми людьми,
очень уж высокого мнения о себе. Мне трудно было принять то, что она
говорила: ведь мне с детства внушали совершенно противоположное
представление о Древних, и я не мог так сразу от него отказаться. Пока я с
трудом переваривал все это, Розалинда спросила:
- Ну, а вы? Вы-то откуда взялись?
- Нашим предкам в каком-то смысле повезло, - услышали мы в ответ. -
Они жили на острове, вернее на двух островах, вдалеке от Большой Земли.
Они тоже не избежали... Кары, но Кара лишь задела их - они ведь были
далеко от большинства стран и городов Древних. Сперва они тоже были
отброшены к почти первобытному состоянию, но немного погодя (мы и сами не
знаем почему) появились такие, как мы, умеющие думать _в_м_е_с_т_е_. Со
временем те, кто умел делать это лучше, находили других, которые лишь в
слабой степени владели этой способностью, и помогали им. Это умение
передавалось их детям, и от поколения к поколению мы становились все
совершеннее, все _с_и_л_ь_н_е_е_ в этой нашей способности. Позже мы сами
начали искать себе подобных в других краях, и только тогда мы поняли, как
нам повезло, что мы оказались в стороне от больших городов и стран. Раньше
помочь тем, кто жил далеко от нас, было трудно, почти невозможно. Правда,
некоторые умудрялись до нас добираться... Но вскоре у нас появились
машины, такие же, как у Древних, и кое кого мы могли спасти. Теперь мы
пытаемся спасти каждого, с кем можем связаться. Но нам никогда еще не
удавалось вступить в контакт на таком огромном расстоянии. Даже мне еще
пока очень трудно говорить с вами. Скоро будет легче, но сейчас я почти на
п_р_е_д_е_л_е_, поэтому я заканчиваю. Помните, главное - девочка!
Т_а_к_о_г_о_ мы еще не встречали, и она _о_ч_е_н_ь_ нужна нам. Любой
ценой, слышите - _л_ю_б_о_й_, вы должны сберечь ее!
На этом она закончила передачу, и наступившую тишину нарушила Петра:
- Это она обо мне! - объявила она с такой силой, что мы чуть не
потеряли сознание.
- Ох!.. Тише, детка... - придя в себя, попросила ее Розалинда. - Мы
ведь пока еще на наткнулись на Волосатого Джека, что ж ты так кричишь?!
Мишель, - позвала она, - ты все слышал?
- Да, - задумчиво протянул он, - звучало это как-то... высокомерно,
что ли... Словно она читала лекцию детям... И потом, уж очень они далеко
от нас. Право, не знаю, как они сумеют добраться до вас вовремя. Погоня
начнется через несколько минут - мы уже верхом.
Наши лошади по-прежнему шагали неторопливой рысью. Окружающая нас
местность оставалась такой же странной для тех, кто привык к НОРМЕ.
Кое-что было даже более фантастичным, чем те отклонения, про которые мне
рассказывал когда-то Аксель. Я невольно испытал облегчение, когда мы,
наконец, выехали на открытую местность, хотя и тут травы и кусты были
непохожи на _н_о_р_м_а_л_ь_н_ы_е_.
Лишь один раз мы остановились и сделали короткий привал. Часа через
два мы подъехали к реке. С нашей стороны спуск к реке был пологий, а с
противоположной - обрывистый, почти отвесный, сплошь покрытый какими-то
острыми красноватыми камнями. Мы поехали вдоль берега, вниз по течению.
Примерно через четверть мили замелькали деревья, похожие на огромные груши
- все ветки росли у них наверху, образуя нечто вроде шапок на верхушках
стволов. Наш провожатый спрыгнул на землю и повел лошадей к воде. Мы
благополучно переправились через реку, она в этом месте была не особенно
глубокой, но ехали не прямо, а забирая влево, туда, где на другой стороне
виднелся узкий проход в крутом, как стена, склоне. Когда мы подъехали
ближе, этот проход оказался еще более узким, чем казался издали. Я
поначалу не представлял даже, как мы будем по нему пробираться. И в самом
деле, порой наши корзины задевали за стены ущелья, и мы с трудом
протискивались вперед. Метров через полтораста мы выехали из ущелья, и
дорога пошла в гору. Поднявшись на гору, мы очутились на открытой равнине,
и дорогу нам преградили шестеро или семеро мужчин с луками в руках. Они
изумленно взирали на наших громадных лошадей и, по-моему, были не прочь
дать деру. Не доезжая до них, мы остановились.
- Слезай, парень, - обратился ко мне "страж".
Петра и Розалинда были уже внизу. Как только я ступил на землю,
"страж" хлестнул по спине лошади вожжами (тот, который был на второй
лошади, сделал то же самое), и они укатили. Петра сразу же вцепилась мне в
руку, но люди с луками по-прежнему не обращали на нас внимания: они с
изумлением смотрели вслед удаляющимся лошадям.
На первый взгляд ничего резко отличающегося от НОРМЫ у этих людей не
было. Но приглядевшись, я увидел, что рука одного из них, державшая лук,
была шестипалой. У другого голова была похожа на коричневое яйцо без
всяких признаков растительности. У третьего были непропорционально большие
ступни и ладони.
Мы с Розалиндой испытали невольное облегчение от того, что не
столкнулись с настоящими чудовищами, которых порой рисовало нам наше
воображение. Петра тоже, казалось, успокоилась: никто из встретившихся нам
не был похож на Волосатого Джека.
Когда лошади скрылись из виду, люди принялись рассматривать нас. Двое
или трое отделились от группы и велели нам идти за ними, остальные
отвернулись, потеряв к нам всякий интерес.
По проторенной тропинке мы с провожатыми углубились в лес, но скоро
вновь вышли на открытую местность. Справа от нас была стена из красноватых
утесов - обратная сторона вертикального склона, обращенного к реке. На ней
там и сям располагалось множество расщелин и лестниц из грубо связанных
веток, ведущих наверх. Прямо перед нами стояло несколько жалких домишек,
вернее сказать, лачуг. Возле них вился небольшой дымок от костра, на
котором, по-видимому, разогревалось какое-то варево. Несколько мужчин в
лохмотьях и довольно много женщин, грязных и очень неряшливо одетых,
расположились у костров. Время от времени кто-нибудь из них с видимой
неохотой поднимался и подбрасывал ветки и сучья в костер.
Минуя лачуги, мы пошли к самому большому шалашу - он был сделан из
старого брезента, которым у нас обычно накрывали стога сена. Прямо у входа
в шалаш сидел человек и внимательно смотрел на нас. Когда я вгляделся в
его лицо, то в ужасе попятился: мне показалось, что на меня смотрит мой
отец... И тут же я узнал его... Это был тот самый "Паук", которого я видел
в Вакнуке лет семь-восемь назад.
Наши провожатые подтолкнули нас вперед, и мы очутились прямо перед
входом в шалаш. "Паук" внимательно оглядел всех троих. Глаза его медленно
ощупали с ног до головы Розалинду - всю ее стройную фигуру, - но так
равнодушно, что у меня не возникло и тени беспокойства, потом остановился
на мне. С минуту он глядел на меня в упор и, наконец, удовлетворенно
хмыкнул.
- Помнишь меня? - спросил он хрипловатым голосом.
- Да, - честно сказал я.
- Не очень-то похоже на Вакнук, а? - он обвел глазами равнину с
лачугами и вновь уставился на меня.
- Не очень, - кивнул я.
Он помолчал, что-то обдумывая.
- Ты... знаешь, кто я? - наконец, спросил он.
- Догадываюсь, - ответил я.
- Ну? - он вопросительно приподнял брови.
- У отца был старший брат, - не очень уверенно начал я. - Сначала он
был признан нормальным... А года через три после рождения у него отобрали
Метрику и... он куда-то делся... Его забрали...
Он молча кивнул.
- Все правильно, да не совсем... Мать очень его любила... и нянька
тоже... Когда за ним пришли, его уже не было... Понимаешь, что это значит?
Они не успели... Ну, ты ведь знаешь, что они обычно делают перед тем, как
избавиться от таких, как я... Словом, дело замяли, словно ничего такого и
не было... - он горько усмехнулся. - Старший сын. Наследник... Вакнук
должен был быть мой! Он и был бы, если бы не... - он вытянул во всю длину
свою руку и секунды две рассматривал ее так, словно видел впервые. Потом
он снова взглянул на меня в упор.
- Тебе известно, какой длины должна быть рука у человека?
- Нет, - сознался я.
- Мне тоже, - сказал он, - но кому-то там, в Риго, это было
известно... Кому-то из грамотеев... И потому Вакнук принадлежит не мне, а
я живу как дикарь... И среди дикарей. Ты старший сын?
- Старший, - кивнул я, - и единственный. Был еще один, младший, но...
- Не выдали Метрику?
Я молча кивнул.
- Стало быть и ты теперь лишился Вакнука?
Это как раз тревожило меня меньше всего. Я вообще никогда не думал,
что мог (и должен был) унаследовать Вакнук. Должно быть, у меня всегда
было подспудное ощущение, что рано или поздно меня раскусят и мне придется
спасаться бегством. Я так долго жил с этим чувством, что теперь совершенно
не страдал от той злобы и обиды, которая, по-видимому, переполняла душу
"Паука". Я так ему и сказал: что, мол, только рад быть здесь, в
безопасности. Это ему как будто не пришлось по душе.
- У тебя просто духу не хватает драться за то, что должно
принадлежать тебе по праву, - презрительно буркнул он.
- Если по праву это ваше, то, значит, оно уже не может быть моим, -
возразил я. - А кроме того, мне надоело прятаться!
- Все мы тут прячемся, - сквозь зубы процедил он.
- Может и так. Но каждый из вас здесь может быть _с_а_м_и_м
с_о_б_о_й_! Вам не нужно притворяться, не нужно все время быть начеку,
чтобы, не дай Бог, не проговориться! Не нужно десять раз подумать, прежде
чем открыть рот!..
- Мы слыхали о вас, - кивнул он. - У нас есть свои способы узнавать
про многое... Но я, признаться, не очень понимаю, отчего это они так на
вас ополчились?
- Мы думаем, - попытался объяснить я, - что они нас боятся. Нас ведь
нельзя распознать по внешности. Они наверняка подозревают, что таких, как
мы, еще много. Но узнать они про них ничего не могут, пока те сами себя не
выдадут... Они хотят схватить нас, чтобы мы выдали остальных...
- Да, этого, пожалуй, достаточно, чтобы постараться не попасть им в
руки, - задумчиво сказал он.
В этот момент я уловил голос Мишеля. Розалинда о чем-то с ним
разговаривала, но мне трудно было одновременно слушать их, и "Паука",
поэтому я не стал вмешиваться.
- Значит, теперь они будут охотиться на вас здесь, в Джунглях? Что
ж... А сколько их?
Не зная, _ч_т_о_ ему известно про нас и знает ли он про Мишеля, я
заколебался. Его глаза сузились, и он сказал:
- Вряд ли тебе стоит морочить нам голову, парень. Охотятся ведь они
за _в_а_м_и_. Выходит, вы привели их за собой сюда, к нам. А какой нам
резон заботиться о вас? Может, проще будет выдать вас им с потрохами, да и
дело с концом, а?
Петра услышала конец его фразы и вздрогнула от страха.
- Больше сотни, - быстро сказала она.
Он довольно глянул на нее.
- Ага, значит, среди них _е_с_т_ь_ один из ваших!.. Я так и думал, -
самодовольно ответил он. - Сотня или больше... Многовато для вас троих, а,
парень? Не прошел ли у вас слух о готовящемся набеге из Джунглей?
- Было такое, - признался я.
- То-то и оно, - вновь усмехнулся он. - Видать, они на этот раз
решили опередить нас, ну а заодно и _в_а_с_ схватить. Наверняка они идут
по вашим следам... Где они теперь?
Я связался с Мишелем и выяснил, что основной отряд еще в нескольких
милях от тех, кто стрелял в нас. Но все равно они были уже близко. Теперь
надо было как-то сообщить это человеку, сидящему передо мной и державшему
судьбу всех нас в своих длиннющих руках. Но сказать ему так, чтобы это его
не озлобило и не настроило против нас.
Он воспринял мои сведения довольно спокойно.
- Твой отец с ними? - только и спросил он.
Это был непростой вопрос. Я пытался обходить его даже в разговорах с
Мишелем. Не стал я спрашивать его и сейчас. Я просто сказал, помедлив
секунду-другую:
- Нет.
Краем глаза я видел, что Петра хочет что-то сказать, и уловил, как
Розалинда "одернула" ее.
- Жаль, - заметил он, - это было бы очень кстати. Я никогда не терял
надежды, что рано или поздно мы с ним еще сведем счеты. Впрочем, может, он
на деле-то не такой поборник Чистоты Расы? А, парень?
Он продолжал смотреть на меня холодными, изучающими глазами. Я
почувствовал, что Розалинда поняла, почему я не спросил Мишеля об отце, и
уловил ее нежность и сочувствие ко мне... Неожиданно "Паук" отвел взгляд
от меня и уставился на Розалинду. Она не отвела глаз и несколько секунд
холодно на него смотрела... А потом, к моему великому изумлению,
р_а_с_к_р_ы_л_а_с_ь_... Она опустила глаза, и лицо ее залила краска. Он
довольно улыбнулся. В то же мгновение я ощутил, что раскрыться, сбросить с
себя маску заставил ее страх, выплеснувшийся наружу с дикой силой...
Страх, который она так хорошо умела прятать... Это была не женщина,
пасующая перед мужчиной, перед мужской волей, а ребенок, испугавшийся
чудовища... Петра тоже уловила этот страх и вскрикнула.
Я, не задумываясь, кинулся на "Паука". Двое, стоящие сзади, тут же
навалились на меня и скрутили мне руки. Но, по крайней мере, один хороший
удар "Паук" все же получил.
Он сел и потер подбородок, а потом посмотрел на меня без всякой злобы
и даже без удивления.
- Ты ведь не дома, - заметил он, поднимаясь на свои журавлиные ноги.
- А здесь у нас не так уж много женщин... Да и взгляни на них как следует,
когда будешь идти мимо, может, у тебя в башке и прояснится. Кроме того,
эта, - он ткнул рукой в Розалинду, - может родить мне детей. А я, знаешь
ли, всегда почему-то этого очень хотел, пусть им даже и нечего будет
унаследовать... - он усмехнулся, но тотчас же нахмурился - Не зарывайся,
парень! Прими все, как есть! В другой раз я не буду долго разговаривать и
читать тебе мораль! Приведите-ка его в чувство, - бросил он двоим,
державшим меня за руки, - а если он окажется уж очень непонятливым,
пристрелите!
Они развернули меня кругом и потащили в сторону. Немного отойдя, один
из них здорово пнул меня ботинком и буркнул:
- Шевелись, парень!
Один раз я попробовал оглянуться, но тот, что был чуть дальше от
меня, натянул тетиву и кивком показал, куда мне идти. Я пошел вперед и шел
метров двадцать, пока вокруг не стали опять попадаться деревья. Когда лес
стал погуще, я резко пригнулся, отбежал в сторону и рванулся назад. Они
только этого и ждали. Стрелять они не стали - просто догнали и потащили
дальше, изо всех сил пиная меня ногами. Я помню, как в какой-то момент
перестал ощущать боль от ударов, помню, как мне вдруг показалось, что я
стал невесомым и парю в воздухе... Как и где я "приземлился" - этого я уже
не помню...

15
Кто-то легонько встряхивал меня. Я чувствовал чьи-то руки под
мышками. Мягкие ветки хлестали меня по лицу.
- Тс-с! - прошептали у меня за спиной.
- Сейчас... - пробормотал я, - все будет нормально...
Меня перестали трясти. Я собрался с силами и перевернулся на живот,
потом с трудом встал на четвереньки. Передо мной на корточках сидела
молодая девушка и пристально вглядывалась в мое лицо.
Солнце уже почти зашло, и под сенью деревьев было совсем темно. Я
плохо различал ее - видел только пряди темных волос, обрамляющие опаленное
загаром лицо, и живые блестящие глаза, внимательно изучающие меня. Одежда
на ней была неопределенного цвета, очень ветхая, со множеством заплат.
Платье было без рукавов, но больше всего меня поразило, что на платье не
было креста. До сих пор мне еще ни разу не приходилось видеть женщину, у
которой не было бы вышито ритуального креста на платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23