- Человек. Злобный, безжалостный, но все же человек. Симеон поглядел
искоса.
- Ты говоришь таким тоном, будто знаешь о нем все.
- Мне кажется, я даже видел его раз,- открылся Найл. Симеон уставился
на него в изумлении:
- Да ты что?
- Во сне, во сне, конечно,- поспешил объяснить Найл.
- И как он выглядел?
- Вот такая борода, вилкой,- Найл попытался передать форму,
растопырив пальцы под подбородком,- и лицо скрыто под черным капюшоном.
Симеон кивнул с серьезным видом.
- Да, в самом деле, похоже на чародея. Бабка рассказывала, что они
вдвое умнее человека и вдвое злопамятнее. Уж лучше, говорила, дразнить
очковую кобру.
При этих словах в душе у Найла возникло чувство, будто на солнце
надвинулась туча. Остаток пути к больнице они проделали молча, каждый
занятый своими мыслями.
У бокового входа стояли две четырехколесные повозки, одна пустая,
другая загруженная тремя телами в коконах из паутины. Найл обратил
внимание, что пешеходы при виде коконов отворачивают глаза и убыстряют
шаг, словно боясь оскверниться их видом. Да, стало быть, в этом городе
большинство по-прежнему предпочитает не знать о секретах бывших своих
хозяев. Сверху из протянутых через улицу тенет на коконы с любопытством
поглядывал паук-охотник в бурую и черную полоску, должно быть,
недоумевая, кому это взбрело в голову почем зря выбрасывать такие порции
отменного кушания. Со двора вышел дюжего вида работник, перекинул кокон
через плечи, как мешок картошки, и понес его внутрь.
Бесчувственные тела были разложены на узких столах в просторном
помещении по соседству с женской палатой. Рослый молодой мужчина с
темными волосами до плеч вспарывал кокон огромными ножницами. У Найла
при их виде чуть щипнуло в темени; в целом они смотрелись как те, из
сна.
- Мне кажется, вы с Фелимом еще не знакомы,- сказал Симеон.- Это
Фелим, мой племянник и ассистент.
Найл с Фелимом сомкнулись предплечьями. Красавцем этого молодого
человека назвать было нельзя, но его глубоко посаженные глаза и
неправильной формы нос выдавали недюжинную твердость характера. У него
были твердые ладони и открытая дружелюбная улыбка. Найл втайне был рад,
что тот не сделал попытки поклониться.
- По службе есть что сообщить? - осведомился Симеон.
- Разве только это.- Фелим подступил к телу мужчины в тунике раба и,
вытянув, показал висящую у того на шее цепочку.- Никто не скажет, что
это? - Он помотал кулоном между большим и указательным пальцем.
Найл с Симеоном переглянулись.
- Еще такие не попадались? - спросил Симеон.
- Нет, - Фелим показал головой. - Так что это?
Симеон стянул с ног у мужчины распоротый кокон, сбросил одну за
другой сандалии. Когда раздвинул пальцы на ногах, Найл увидел
зарубцевавшийся шрамик в месте, где перепонка была разделена.
- Это передающее устройство, - объяснил Найл. Фелим смотрел, ничего
не понимая.
- Ты шутишь? - И тут он, чуть заметно вздрогнув, выронил кулон.
- Ты чего?
- Да так, ничего. - Он осмотрительно коснулся кулона кончиком
пальца.- Мне показалось, он колется... Найл подобрал вещицу - абсолютно
инертная. Фелим повернулся к дяде:
- Да что здесь, черт возьми, творится? (в голосе сквозило
раздражение).
- Он здесь всего пару часов, - пояснил Найлу Симеон. - Я еще не успел
всего рассказать.
Взяв у Фелима ножницы, он примерился и начал разрезать тунику на рабе
- судя по виду, мужчине лет тридцати. Дыхание у того было слабым, но
размеренным. Порода та же, что и у остальных - нос клювом, морщинистый
лоб, на редкость крупный чувственный рот и покатый подбородок - впрочем,
хотя и покатай, но как-то не передающий впечатление слабости. Фигура
рельефная, с твердыми мускулами, но кожа очень уж бледная. На груди и
ногах курчавился густой черный волос, придающий ему сходство с животным.
Симеон, потянувшись к волосатой груди, снял оттуда небольшой бурый
ошметок, похожий на сухой листик.
- Что это? - спросил Фелим.
- А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил Симеон, подавая ему
ошметок. Фелим взял, посмотрел, нюхнул.
- Водоросль, что ли? Он где-то плавал?
- Вот это все нам бы и хотелось выяснить,- сказал Симеон.
Найл пристально смотрел на неподвижное лицо и желтые зубы,
видневшиеся в полуоткрытом рту. Положив руку на холодный, влажноватый
морщинистый лоб, он испытал странную неприязнь. Затем, даром что на виду
у всех, отрешился от мыслей и слился умом с сознанием спящего. Ощущение
было странно знакомым, будто заимствованным из прошлого опыта:
незаметный выход из собственной сущности и слияние с посторонней. Вокруг
образовалась некая пустота, это было все равно что зависнуть среди
бездны. Найл невольно схватился за край стола, чтобы не упасть. Через
несколько секунд ум вроде как освоился с пустотой. Темнота сделалась
привычной; местами ее перемежали тусклые вспышки, подобные зарнице или
сполохам молний. У Найла возникла неосознанная мысль, что все это как-то
связано с электрической активностью человеческого мозга. Затем, к
удивлению, последовал звук, напоминающий отдаленный громовой раскат.
Секунду спустя через темноту стал цедиться бледно-голубой свет; вернее,
мерцание. И тут послышался еще один громкий раскат. Взору открылся
пейзаж - странный, смутный, видимый как бы с огромной высоты. Найл
затаил дыхание, внезапно охваченный уверенностью, что сейчас откроется
нечто важное.
И тут один за другим последовали два события. Найла на миг одолела
гнусная тошнота, будто от дурного запаха - ощущение примерно такое же,
как при прощупывании убийцы Скорбо - и почти одновременно сознание Найла
точно взрывом было вышвырнуто наружу из сущности незнакомца - как
камень, брошенный в воздух рукой атлета.
В глазах резко заломило и тошнота ударила по солнечному сплетению
упругим, тугим комом. Молча смотревшие за Найлом Симеон и Фелим увидели,
как он поперхнулся дыханием и покачнулся. Фелим успел подхватить, когда
у Найла подогнулись колени.
Открыв глаза, он понял, что лежит на одном из узких столов, а Фелим
щупает ему пульс. Голос Симеона зазвучал неподалеку:
- Он мертв.
- Кто, я?
- Нет, он мертв, - Симеон указал на мужчину. Найл заставил себя
сесть, превозмогая поднимающуюся из желудка тяжелую тошноту, и снял ноги
со стола, поддерживаемый под локоть Фелимом. Остекленевшие глаза мужчины
бездумно пялились в потолок. Челюсть откинулась, а волосатая грудная
клетка застыла, перестав подыматься и опадать.
Найл протяжно застонал и хватил себя по лбу кулаком.
- Ну и кретин же я! - рванул цепочку у трупа с шеи, он с досадой
швырнул ее в угол.
Фелим недоуменно повел плечами.
- Да скажет мне хоть кто-нибудь, что здесь происходит?
- Я угробил его по дурости, вот что,- горько сказал Найл.
Симеон положил руку ему на плечо.
- В том не было твоей вины.
- В том-то и дело, что была. Мне надо было сначала снять кулон.
- Но кулон его даже не касайся, он свешивался на стол.
- Какая разница,- Найл поглядел сверху вниз на желтозубого мертвеца,-
Он может убивать на расстоянии.
- Кто? - спросил Фелим.
- Тот, кто его послал. Маг.
Фелим посмотрел на Найла с неподдельным изумлением.
- Да ну? Настоящий?
- Я все, когда надо, объясню,- торопливо вмешался, Симеон.
- Но...
- Сейчас не время этим заниматься. Фелима, по всей вероятности,
одолевала тревога.
- Я бы все-таки хотел знать, что его убило.
- Если тебе нужна моя догадка, то пусть будет сердечный приступ. -
Симеон протянул руку и опустил веки на выпученные глаза.
- А я думал...
Симеон оборвал его, бесцеремонно махнув рукой.
- Давайте прежде снимем остальную паутину. Я хочу видеть, есть там
еще кулоны или нет.
Через десять минут шелковистая кисея была снята с остальных тел.
Всего тел было четырнадцать, и судя по одежде, Скорбо с дружками добывал
съестное в городе пауков. Особенно заметно по лицам: черты у всех
одновременно и броские, и вместе с тем какие-то вялые - породистость и
тупость, полулюди-полускот. Трое были из сословия слуг. Четверо женщин,
семеро юношей и девушек, из которых некоторые едва достигли
подросткового возраста. У каждого (Фелим указал) на плече или на шее
имеются следы клыков - свидетельство, что любители человеченки
накидывались сверху.
Все это время Найлом владела гневливая досада; он по-прежнему клял
себя за неосмотрительность. Когда было покончено с последним коконом,
Фелим подытожил:
- Кулонов больше нет.
Симеон высказал вслух то, что было на уме у Найла:
- Значит, в живых у нас остается одна только девушка. Надо беречь ее
как зеницу ока.
- А еще лучше сделать как-нибудь так, чтобы она очнулась.
- Как насчет гадючьей сыворотки? - поинтересовался Фелим.
Симеон подумал.
- Слушай, а ведь может, и получится. Во всяком случае стоит
попробовать.
- Что еще за сыворотка? - переспросил Найл.
- Противоядие от яда рогатой болотной гадюки. Я ее создавал, вводя яд
под кожу лошади, пока у той не выработался иммунитет. Это однажды спасло
мою жену в Великой Дельте. Яд болотной гадюки действует примерно так же,
как и паучий яд - от небольшой дозы наступает паралич, от большой -
смерть.
- А мы ее тем самым не убьем?
- Да ну, что ты. Яд в сыворотке уже нейтрализован. Если на то пошло,
мы могли бы ее вначале опробовать на одной из этих спящих красавиц.- Он
повернулся к Фелиму.- Помоги-ка мне подыскать кого-нибудь с хорошим,
стойким пульсом.
Фелим пощупал запястье девушки, лежащей по соседству.
- Может, эту?
Симеон взял другое ее запястье, деловито кивнул. Затем приподнял ей
веко и тихонько коснулся кончиком пальца глазного яблока. Найлу
показалось, что второй глаз, под закрытым веком тоже слегка шевельнулся.
Из деревянного ящичка-аптечки Симеон вынул предмет, в котором Найл
узнал шприц. Шприц он видел впервые, но урок истории в Белой башне
открыл ему их существование. Симеон догадался, о чем он думает.
- Я тоже никогда ими не пользовался.- Он протянул шприц Найлу, чтобы
тот получше рассмотрел.- Красота, правда? Всего один такой мог бы спасти
моему отцу жизнь. А теперь их у нас под сотню штук.
- Двенадцать дюжин,- послышался голос. В дверь вошел паренек лет
четырнадцати. Волосы у него были коротко подстрижены, в остальном же -
вылитый Фелим.
- Что, нашел еще? Молодчина.- Симеон положил руку пареньку на плечо.-
Это мой племянник Бойд, юный гений механики, разбирается лучше всех в
семье.
- А угадай, что я еще нашел? - живо спросил Бойд.- Электрический
генератор! Здорово, правда? Фелим смешливо фыркнул.
- Может, было бы здорово, если б нам от этого электричества имелась
какая-то польза.
- Польза? - в голосе паренька чувствовалась уязвленность.- Что
значит, "польза"?
- Ну скажи, на кой он тут ляд,- усмехнулся Фелим.
- Ну, для начала, осветил бы эту комнату; это уже кое-что.
Генератор-то аварийный. У тебя что, в голове совсем уж темный лес? -
было видно, что братья при случае не прочь поддеть друг друга.
- Не обращай внимания,- сказал Симеон пареньку,- Я думаю, это
прекрасная находка. А что там еще у тебя?
Бойд держал гибкую металлическую ленту бледно-золотистого цвета.
- Точно не знаю. Наверное, или бипартитный энцефалоскоп, или аппарат
Галлстранда. Я думал, может, ты знаешь.
Фелим взял ленту у брата.
- По мне, так это просто надо напяливать на голову.
Действительно, лента была вроде той, которую носит Мерлью, чтобы
держалась прическа. Вместе с тем было что-то чарующее в ее золотистом
поблескивании и изяществе этой металлической полоски.
- Пошел бы да поискал название в Большой медицинской энциклопедии, -
подал идею Симеон.- Ты уже закончил распаковывать?
- Куда там! Там еще целая груда.
- Тогда иди и доканчивай. Мы скоро подойдем.
- Ты не хочешь за компанию? - спросил Бойд, впервые поворачиваясь к
Найлу.
- Нет, он остается с нами,- решительно сказал Симеон.- Иди,
заканчивай с разгрузкой.
Бойд, покосившись на Найла, скорчил кислую мину. Когда он уносился по
коридору, Фелим с шутливой сокрушенностью сказал:
- Головушка у моего братика светлейшая, но докучать любит ужасно.
Паренек вообще-то сразу пришелся Найлу по душе; глаза у того
светились разумом.
Симеон уже осматривал предплечье девушки.
- Давай гадючью сыворотку.
Фелим подал стеклянный флакончик, наполненный желтоватой жидкостью. А
когда Симеон уже наполнил шприц, Найл вдруг испытал нехорошее
предчувствие.
- Может, для начала попробуем дозу поменьше? Симеон пожал плечами.
- Ничего страшного быть не должно. А, в общем, ты прав, ни к чему
понапрасну изводить сыворотку.- Он утопил плунжер, и часть жидкости
стекла обратно во флакончик.
Найл посмотрел сверху на лицо спящей девушки. Хорошенькая,
темноволосый подросток со смугловатой кожей и полными губами. Было
что-то на редкость привлекательное в ее безмятежности. Почти сам того не
сознавая, Найл своим сознанием проник через лицо в ее спящий мозг. Это
было равносильно погружению в море забвения, полное отсутствие бытия.
Хотя через призму бесчувственности Найл продолжал сознавать свое
собственное гело, стоящее сейчас у изголовья и смотрящее сверху вниз. Но
свою сущность он сознавал не как всегда, а словно
сталвдругноворожденным, бездумно глазеющим на мир.
Одновременно с тем потусторонность смутно освещалась вспышками
наличия жизни, напомгнающими слабый проблеск рассвета на горизонте. Это
было спящее сознание девушки, смутное сознавание собственного тела и
комнаты, в которой она лежит. Это зыбкое, едва уловимое чувство жизни
стало сразу же более отчетливым, стоило Симеону ввести ей в вену иглу и
утопить поршень шприца.
- Ты понимаешь,- сказал Симеон,- что эта вот штуковина пускается в
ход впервые за тысячу лет?
От его голоса Найл чуть вздрогнул и пришел в себя. Было отрадно
воссоединиться с собственюй сущностью и вновь осознать, что он - Найл, а
не безымянный бесплотный фрагмент.
Втроем они молча смотрели на лицо лежащей девушки, на то, как
поднимаются и опадают холмики ее грудей. Примерно через минуту ее
дыхание участилось, и на щеках пятнами проступил румянец.
- Действует, - коротко сказал Фелим. Симеон покачал головой.
- Не спеши с выводами.
Когда он это сказал, Найл еще раз вошел в ум девушки. Едва это
сделав, он понял: что-то не так. Сразу стало как-то неуютно, душно, вены
будто жгло. Волна горячки настолько выбивала из равновесия, что Найл
поспешил выйти.
Девушка теперь дышала часто, как в лихорадке, и лицо Симеона
постепенно приобретало озабоченное выражение. Фелим, протянув руку,
осторожно поднял ей веко. Открылся мечущийся по глазу зрачок;
впечатление неприятное, будто смотришь на затравленное животное. Симеон,
подержав запястье девушки, качнул головой.
- Ты был прав. Слава Богу, я не дал ей дозу покрупнее.
- А что случилось?
- Не знаю. Может взялись противоборствовать два нейротоксина.
Филим вынул из аптечки еще один флакончик.
- Как насчет белладонны? Симеон яростно замотал головой.
- Что ты, это смерть! Атропин стимулирует сердце, а у нас пульс и так
уже сто тридцать. Гиоцин бы еще куда ни шло, но я больше не хочу
рисковать.- Он опустил запястье.- Думаю, все нормализуется.
Но у Найла, сознающего горячечную сумятицу в мозгу девушки, оптимизма
было меньше. Даже при стороннем взгляде на ее сознание возникала жгучая
жажда и невольное желание кинуться в ледяную воду.
- На данный момент поделать ничего нельзя,- сказал Симеон. - Давайте
сходим посмотрим, как там дела у Бойда.
Было облегчением последовать за ним из комнаты. Лишь оставив за собой
полкоридора, никак не раньше, Найл почувствовал, что жжение унимается.
В большой комнате наверху еще недавно работали плотники, и там пахло
свежеструганным деревом и мастикой. Пять ящиков из хранилища стояли
теперь у стены; пол и длинные узкие столы были заставлены всякой
всячиной, от рулонов бинтов и ваты, до странного вида медицинских
приборов, чем-то напоминающих те, что доводилось видеть в зале Белой
башни.
Бойд увлеченно поддевал ломом крышку на ящике. Он указал на большую
коробку на полу:
- Электронный микроскоп. Знаешь, во сколько раз увеличивает?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Мир пауков 07. Живые мертвые'


1 2 3 4