Луч зрения его был узок. Он видел перед
собой одну цель: сосредоточение в одних (своих) руках мировой химической
промышленности.
Зоя Монроз быстро изучила его характер, его приемы борьбы. Она поняла
его силу и его слабость. Он плохо разбирался в политике и говорил иногда
глупости о революции и о большевиках. Она незаметно окружила его нужными
и полезными людьми. Свела его с миром журналистов и руководила беседами.
Она покупала мелких хроникеров, на которых он не обращал внимания, но
они оказали ему больше услуг, чем солидные журналисты, потому что они
проникали, как москиты, во все щели жизни.
Когда она "устроила" в парламенте небольшую речь правого депутата "о
необходимости тесного контакта с американской промышленностью в целях
химической обороны Франции", Роллинг в первый раз по-мужски, дружески,
со встряхиванием пожал ей руку:
- Очень хорошо, я беру вас в секретари с жалованием двадцать семь
долларов в неделю.
Роллинг поверил в полезность Зои Монроз и стал с ней откровенен
по-деловому, то есть - до конца.
Зоя Монроз поддерживала связи с некоторыми из русских эмигрантов.
Один из них, Семенов, состоял у нее на постоянном жалованье. Он был ин-
женеромхимиком выпуска военного времени, затем прапорщиком, затем белым
офицером и в эмиграции занимался мелкими комиссиями, вплоть до перепро-
дажи ношеных платьев уличным девчонкам.
У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские жур-
налы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен,
боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты,
где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной
силы. Роллинг засмеялся:
- Вздор, никто не испугается... У вас слишком горячее воображение.
Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу
этой заметки странную историю:
"... В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я
встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический
институт, - Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками
ковра, на пальто цифры - мелом - следы очередей. Словом, все как полага-
ется. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? "Я, говорит, на такое
золотое дело наскочил - ай люли! - миллионы! Какой там, - сотни миллио-
нов (золотых, конечно)!" Я, разумеется, пристал - расскажи, он только
смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по
Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое де-
ло, - думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинс-
кий лежит чуть ли не при смерти, - рука и грудь забинтованы.
- Кто это тебя так отделал?
- Подожди, - отвечает, - святая дева поможет - поправлюсь - я его
убью.
- Кого?
- Гарина.
И он рассказал, правда, сбивчиво и туманно, не желая открывать под-
робности, про то, как давнишний его знакомый, инженер Гарин, предложил
ему приготовить угольные свечи для какого-то прибора необыкновенной раз-
рушительной силы. Чтобы заинтересовать Тыклинского, он обещал ему про-
цент с барышей. Он предполагал по окончании опытов удрать с готовым при-
бором в Швецию, взять там патент и самому заняться эксплуатацией аппара-
та.
Тыклинский с увлечением начал работать над пирамидками. Задача была
такова, чтобы при возможно малом их объеме выделялось возможно большее
количество тепла. Устройство прибора Гарин держал в тайне, - говорил,
что принцип его необычайно прост и потому малейший намек раскроет тайну.
Тыклинский поставлял ему пирамидки, но ни разу не мог упросить показать
ему аппарат.
Такое недоверие бесило Тыклинского. Они часто ссорились. Однажды Тык-
линский проследил Гарина до места, где он производил опыты, - в полураз-
рушенном доме на одной из глухих улиц Петербургской стороны. Тыклинский
пробрался туда вслед за Гариным и долго ходил по каким-то лестницам,
пустынным комнатам с выбитыми окнами и наконец в подвале услыхал
сильное, точно от бьющей струи пара, шипение и знакомый запах горящих
пирамидок.
Он осторожно спустился в подвал, но споткнулся о битые кирпичи, упал,
нашумел и, шагах в тридцати от себя, за аркой, увидел освещенное коптил-
кой, перекошенное лицо Гарина. "Кто, кто здесь?" - дико закричал Гарин,
и в это же время ослепительный луч, не толще вязальной иглы, соскочил со
стены и резнул Тыклинского наискосок через грудь и руку.
Тыклинский очнулся на рассвете, долго звал на помощь и на четве-
реньках выполз из подвала, обливаясь кровью. Его подобрали прохожие,
доставили на ручной тележке домой. Когда он выздоровел, началась война с
Польшей, - ему пришлось уносить ноги из Петрограда".
Рассказ этот произвел на Зою Монроз чрезвычайное впечатление. Роллинг
недоверчиво усмехался, он верил только в силу удушающих газов. Броненос-
цы, крепости, пушки, громоздкие армии - все это, по его мнению, были пе-
режитки варварства. Аэропланы и химия - вот единственные могучие орудия
войны. А какие-то там приборы из Петрограда - вздор и вздор!
Но Зоя Монроз не успокоилась. Она послала Семенова в Финляндию, чтобы
оттуда добыть точные сведения о Гарине. Белый офицер, нанятый Семеновым,
перешел на лыжах русскую границу, нашел в Петрограде Гарина, говорил с
ним и даже предложил ему совместно работать. Гарин держался очень осто-
рожно. Видимо, ему было известно, что за ним следят из-за границы. О
своем аппарате он говорил в том смысле, что того, кто будет владеть им,
ждет сказочное могущество. Опыты с моделью аппарата дали блестящие ре-
зультаты. Он ждал только окончания работ над свечами-пирамидками.
В дождливый воскресный вечер начала весны огни из окон и бесчисленные
огни фонарей отражались в асфальтах парижских улиц.
Будто по черным каналам, над бездной огней мчались мокрые автомобили,
бежали, сталкивались, крутились промокшие зонтики. Прелой сыростью буль-
варов, запахом овощных лавок, бензиновой гарью и духами была напитана
дождевая мгла.
Дождь струился по графитовым крышам, по решеткам балконов, по огром-
ным полосатым тентам, раскинутым над кофейнями. Мутно в тумане зажига-
лись, крутились, мерцали огненные рекламы всевозможных увеселений.
Люди маленькие - приказчики и приказчицы, чиновники и служащие -
развлекались, кто как мог, в этот день. Люди большие, деловые, солидные
сидели по домам у каминов. Воскресенье было днем черни, отданным ей на
растерзание.
Зоя Монроз сидела, подобрав ноги, на широком диване среди множества
подушечек. Она курила и глядела на огонь камина. Роллинг, во фраке, по-
мещался, с ногами на скамеечке, в большом кресле и тоже курил и глядел
на угли.
Его освещенное камином лицо казалось раскаленнокрасным, - мясистый
нос, щеки, заросшие бородкой, полузакрытые веками, слегка воспаленные
глаза повелителя вселенной. Он предавался хорошей скуке, необходимой раз
в неделю, чтобы дать отдых мозгу и нервам.
Зоя Монроз протянула перед собой красивые обнаженные руки и сказала:
- Роллинг, прошло уже два часа после обеда.
- Да, - ответил он, - я так же, как и вы, полагаю, что пищеварение
окончено.
Ее прозрачные, почти мечтательные глаза скользнули по его лицу. Тихо,
серьезным голосом, она назвала его по имени. Он ответил, не шевелясь в
нагретом кресла:
- Да, я слушаю вас, моя крошка.
Разрешение говорить было дано. Зоя Монроз пересела на край дивана,
обхватила колено.
- Скажите, Роллинг, химические заводы представляют большую опасность
для взрыва?
- О да. Четвертое производное от каменного угля - тротил - чрезвычай-
но могучее взрывчатое вещество. Восьмое производное от угля - пикриновая
кислота, ею начиняют бронебойные снаряды морских орудий Но есть и еще
более сильная штука, это - тетрил.
- А это что такое, Роллинг?
- Все тот же каменный уголь. Бензол (С6Н6), смешанный при восьмидеся-
ти градусах с азотной кислотой (НNO3), дает нитробензол. Формула нитро-
бензола - С6Н5NO2. Если мы в ней две части кислорода О2 заменим двумя
частями водорода Н2, то есть если мы нитробензол начнем медленно разме-
шивать при восьмидесяти градусах с чугунными опилками, с небольшим коли-
чеством соляной кислоты, то мы получим анилин (С6Н5NH2). Анилин, смешан-
ный с древесным спиртом при пятидесяти атмосферах давления, даст диме-
тиланилин. Затем выроем огромную яму, обнесем ее земляным валом, внутри
поставим сарай и там произведем реакцию диметил-анилин с азотной кисло-
той. За термометрами во время этой реакции мы будем наблюдать издали, в
подзорную трубу. Реакция диметил-анилина с азотной кислотой даст нам
тетрил. Этот самый тетрил - настоящий дьявол: от неизвестных причин он
иногда взрывается во время реакции и разворачивает в пыль огромные заво-
ды. К сожалению, нам приходится иметь с ним дело: обработанный фосгеном,
он дает синюю краску - кристалл-виолет. На этой штуке я заработал хоро-
шие деньги. Вы задали мне забавный вопрос... Гм... Я считал, что, вы бо-
лее осведомлены в химии. Гм... Чтобы приготовить из каменноугольной смо-
лы, скажем, облаточку пирамидона, который, скажем, исцелит вашу головную
боль, необходимо пройти длинный ряд ступеней... На пути от каменного уг-
ля до пирамидона, или до флакончика духов, или до обычного фотографичес-
кого препарата - лежат такие дьявольские вещи, как тротил и пикриновая
кислота, такие великолепные штуки, как бром-бензил-цианид, хлор-пикрин,
ди-фенил-хлор-арсин и так далее и так далее, то есть боевые газы, от ко-
торых чихают, плачут, срывают с себя защитные маски, задыхаются, рвут
кровью, покрываются нарывами, сгнивают заживо...
Так как Роллингу было скучно в этот дождливый воскресный вечер, то он
охотно предался размышлению о великом будущем химии.
- Я думаю (он помахал около носа до половины выкуренной сигарой), я
думаю, что бог Саваоф создал небо и землю и все живое из каменноугольной
смолы и поваренной соли. В Библии об этом прямо не сказано, но можно до-
гадываться. Тот, кто владеет углем и солью, тот владеет миром. Немцы по-
лезли в войну четырнадцатого года только потому, что девять десятых хи-
мических заводов всего мира принадлежали Германии. Немцы понимали тайну
угля и соли: они были единственной культурной нацией в то время. Однако
они не рассчитали, что мы, американцы, в девять месяцев сможем построить
Эджвудский арсенал. Немцы открыли нам глаза, мы поняли, куда нужно вкла-
дывать деньги, и теперь миром будем владеть мы, а не они, потому что
деньги после войны - у нас и химия - у нас. Мы превратим Германию прежде
всего, а за ней другие страны, умеющие работать (не умеющие вымрут ес-
тественным порядком, в этом мы им поможем), превратим в одну могучую
фабрику... Американский флаг опояшет землю, как бонбоньерку, по экватору
и от полюса до полюса...
- Роллинг, - перебила Зоя, - вы сами накликаете беду... Ведь они тог-
да станут коммунистами... Придет день, когда они заявят, что вы им
больше не нужны, что они желают работать для себя... О, я уже пережила
этот ужас... Они откажутся вернуть вам ваши миллиарды...
- Тогда, моя крошка, я затоплю Европу горчичным газом.
- Роллинг, будет поздно! - Зоя стиснула руками колено, подалась впе-
ред. - Роллинг, поверьте мне, я никогда не давала вам плохих советов...
Я спросила вас: представляют ли опасность для взрыва химические заво-
ды?.. В руках рабочих, революционеров, коммунистов, в руках наших вра-
гов, - я это знаю, - окажется оружие чудовищной силы... Они смогут на
расстоянии взрывать химические заводы, пороховые погреба, сжигать эскад-
рильи аэропланов, уничтожать запасы газов - все, что может взрываться и
гореть.
Роллинг снял ноги со скамеечки, красноватые веки его мигнули, некото-
рое время он внимательно смотрел на молодую женщину.
- Насколько я понимаю, вы намекаете опять на...
- Да, Роллинг, да, на аппарат инженера Гарина... Все, что о нем сооб-
щалось, скользнуло мимо вашего внимания... Но я-то знаю, насколько это
серьезно... Семенов принес мне странную вещь. Он получил ее из России...
Зоя позвонила. Вошел лакей. Она приказала, и он принес небольшой сос-
новый ящик, в нем лежал отрезок стальной полосы толщиною в полдюйма. Зоя
вынула кусок стали и поднесла к свету камина. В толще стали были проре-
заны насквозь каким-то тонким орудием полоски, завитки и наискосок,
словно пером - скорописью, было написано: "Проба силы... проба... Га-
рин". Кусочки металла внутри некоторых букв вывалились. Роллинг долго
рассматривал полосу.
- Это похоже на "пробу пера", - сказал он негромко, - как будто писа-
ли иглой в мягком тесте.
- Это сделано во время испытаний модели аппарата Гарина на расстоянии
тридцати шагов, - сказала Зоя. - Семенов утверждает, что Гарин надеется
построить аппарат, который легко, как масло, может разрезать дредноут на
расстоянии двадцати кабельтовых... Простите, Роллинг, но я настаиваю, -
вы должны овладеть этим страшным аппаратом.
Роллинг недаром прошел в Америке школу жизни. До последней клеточки
он был вытренирован для борьбы.
Тренировка, как известно, точно распределяет усилия между мускулами и
вызывает в них наибольшее возможное напряжение. Так у Роллинга, когда он
вступал в борьбу, сначала начинала работать фантазия, - она бросалась в
девственные дебри предприятий и там открывала что-либо, стоящее внима-
ния. Стоп. Работа фантазии кончилась. Вступал здравый смысл, - оценивал,
сравнивал, взвешивал, делал доклад: полезно. Стоп. Вступал практический
ум, подсчитывал, учитывал, подводил баланс: актив. Стоп. Вступала воля,
крепости молибденовой стали, страшная воля Роллинга, и он, как буйвол с
налитыми глазами, ломился к цели и достигал ее, чего бы это ему и другим
ни стоило.
Приблизительно такой же процесс произошел и сегодня. Роллинг окинул
взглядом дебри неизведанного, здравый смысл сказал: "Зоя права". Практи-
ческий ум подвел баланс: самое выгодное - чертежи и аппарат похитить,
Гарина ликвидировать. Точка. Судьба Гарина оказалась решенной, кредит
открыт, в дело вступила воля. Роллинг поднялся с кресла, стал задом к
огню камина и сказал, выпячивая челюсть:
- Завтра я жду Семенова на бульваре Мальзерб.
После этого вечера прошло семь недель. Двойник Гарина был убит на
Крестовском острове. Семенов явился на бульвар Мальзерб без чертежей и
аппарата. Роллинг едва не проломил ему голову чернильницей. Гарина, или
его двойника, видели вчера в Париже.
На следующий день, как обычно, к часу дня Зоя заехала на бульвар
Мальзерб. Роллинг сел рядом с ней в закрытый лимузин, оперся подбородком
о трость и сказал сквозь зубы:
- Гарин в Париже.
Зоя откинулась на подушки. Роллинг невесело посмотрел на нее.
- Семенову давно нужно было отрубить голову на гильотине, он неряха,
дешевый убийца, наглец и дурак, - сказал Роллинг. - Я доверился ему и
оказался в смешном положении. Нужно предполагать, что здесь он втянет
меня в скверную историю...
Роллинг передал Зое весь разговор с Семеновым. Похитить чертежи и ап-
парат не удалось, потому что бездельники, нанятые Семеновым, убили не
Гарина, а его двойника. Появление двойника в особенности смущало Роллин-
га. Он понял, что противник ловок. Гарин либо знал о готовящемся покуше-
нии, либо предвидел, что покушения все равно не избежать, и запутал сле-
ды, подсунув похожего на себя человека. Все это было очень неясно. Но
самое непонятное было - за каким чертом ему понадобилось оказаться в Па-
риже?
Лимузин двигался среди множества автомобилей по Елисейским полям.
День был теплый, парной, в легкой нежно-голубой мгле вырисовывались кры-
латые кони и стеклянный купол Большого Салона, полукруглые крыши высоких
домов, маркизы над окнами, пышные кущи каштанов.
В автомобилях сидели - кто развалился, кто задрал ногу на колено, кто
сосал набалдашник - по преимуществу скоробогатые коротенькие молодчики в
весенних шляпах, в веселеньких галстучках. Они везли завтракать в Бу-
лонский лес премиленьких девушек, которых для развлечения иностранцев
радушно предоставлял им Париж.
На площади Этуаль лимузин Зои Монроз нагнал наемную машину, в ней си-
дели Семенов и человек с желтым, жирным лицом и пыльными усами. Оба они,
подавшись вперед, с каким-то даже исступлением следили за маленьким зе-
леным автомобилем, загибавшим по площади к остановке подземной дороги.
Семенов указывал на него своему шоферу, но пробраться было трудно
сквозь поток машин. Наконец пробрались, и полным ходом они двинули напе-
ререз зелененькому автомобильчику.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гиперболоид Инженера Гарина'
1 2 3 4 5
собой одну цель: сосредоточение в одних (своих) руках мировой химической
промышленности.
Зоя Монроз быстро изучила его характер, его приемы борьбы. Она поняла
его силу и его слабость. Он плохо разбирался в политике и говорил иногда
глупости о революции и о большевиках. Она незаметно окружила его нужными
и полезными людьми. Свела его с миром журналистов и руководила беседами.
Она покупала мелких хроникеров, на которых он не обращал внимания, но
они оказали ему больше услуг, чем солидные журналисты, потому что они
проникали, как москиты, во все щели жизни.
Когда она "устроила" в парламенте небольшую речь правого депутата "о
необходимости тесного контакта с американской промышленностью в целях
химической обороны Франции", Роллинг в первый раз по-мужски, дружески,
со встряхиванием пожал ей руку:
- Очень хорошо, я беру вас в секретари с жалованием двадцать семь
долларов в неделю.
Роллинг поверил в полезность Зои Монроз и стал с ней откровенен
по-деловому, то есть - до конца.
Зоя Монроз поддерживала связи с некоторыми из русских эмигрантов.
Один из них, Семенов, состоял у нее на постоянном жалованье. Он был ин-
женеромхимиком выпуска военного времени, затем прапорщиком, затем белым
офицером и в эмиграции занимался мелкими комиссиями, вплоть до перепро-
дажи ношеных платьев уличным девчонкам.
У Зои Монроз он заведовал контрразведкой. Приносил ей советские жур-
налы и газеты, сообщал сведения, сплетни, слухи. Он был исполнителен,
боек и не брезглив.
Однажды Зоя Монроз показала Роллингу вырезку из ревельской газеты,
где сообщалось о строящемся в Петрограде приборе огромной разрушительной
силы. Роллинг засмеялся:
- Вздор, никто не испугается... У вас слишком горячее воображение.
Большевики ничего не способны построить.
Тогда Зоя пригласила к завтраку Семенова, и он рассказал по поводу
этой заметки странную историю:
"... В девятнадцатом году в Петрограде, незадолго до моего бегства, я
встретил на улице приятеля, поляка, вместе с ним кончил технологический
институт, - Стася Тыклинского. Мешок за спиной, ноги обмотаны кусками
ковра, на пальто цифры - мелом - следы очередей. Словом, все как полага-
ется. Но лицо оживленное. Подмигивает. В чем дело? "Я, говорит, на такое
золотое дело наскочил - ай люли! - миллионы! Какой там, - сотни миллио-
нов (золотых, конечно)!" Я, разумеется, пристал - расскажи, он только
смеется. На том и расстались. Недели через две после этого я проходил по
Васильевскому острову, где жил Тыклинский. Вспомнил про его золотое де-
ло, - думаю, дай попрошу у миллионера полфунтика сахару. Зашел. Тыклинс-
кий лежит чуть ли не при смерти, - рука и грудь забинтованы.
- Кто это тебя так отделал?
- Подожди, - отвечает, - святая дева поможет - поправлюсь - я его
убью.
- Кого?
- Гарина.
И он рассказал, правда, сбивчиво и туманно, не желая открывать под-
робности, про то, как давнишний его знакомый, инженер Гарин, предложил
ему приготовить угольные свечи для какого-то прибора необыкновенной раз-
рушительной силы. Чтобы заинтересовать Тыклинского, он обещал ему про-
цент с барышей. Он предполагал по окончании опытов удрать с готовым при-
бором в Швецию, взять там патент и самому заняться эксплуатацией аппара-
та.
Тыклинский с увлечением начал работать над пирамидками. Задача была
такова, чтобы при возможно малом их объеме выделялось возможно большее
количество тепла. Устройство прибора Гарин держал в тайне, - говорил,
что принцип его необычайно прост и потому малейший намек раскроет тайну.
Тыклинский поставлял ему пирамидки, но ни разу не мог упросить показать
ему аппарат.
Такое недоверие бесило Тыклинского. Они часто ссорились. Однажды Тык-
линский проследил Гарина до места, где он производил опыты, - в полураз-
рушенном доме на одной из глухих улиц Петербургской стороны. Тыклинский
пробрался туда вслед за Гариным и долго ходил по каким-то лестницам,
пустынным комнатам с выбитыми окнами и наконец в подвале услыхал
сильное, точно от бьющей струи пара, шипение и знакомый запах горящих
пирамидок.
Он осторожно спустился в подвал, но споткнулся о битые кирпичи, упал,
нашумел и, шагах в тридцати от себя, за аркой, увидел освещенное коптил-
кой, перекошенное лицо Гарина. "Кто, кто здесь?" - дико закричал Гарин,
и в это же время ослепительный луч, не толще вязальной иглы, соскочил со
стены и резнул Тыклинского наискосок через грудь и руку.
Тыклинский очнулся на рассвете, долго звал на помощь и на четве-
реньках выполз из подвала, обливаясь кровью. Его подобрали прохожие,
доставили на ручной тележке домой. Когда он выздоровел, началась война с
Польшей, - ему пришлось уносить ноги из Петрограда".
Рассказ этот произвел на Зою Монроз чрезвычайное впечатление. Роллинг
недоверчиво усмехался, он верил только в силу удушающих газов. Броненос-
цы, крепости, пушки, громоздкие армии - все это, по его мнению, были пе-
режитки варварства. Аэропланы и химия - вот единственные могучие орудия
войны. А какие-то там приборы из Петрограда - вздор и вздор!
Но Зоя Монроз не успокоилась. Она послала Семенова в Финляндию, чтобы
оттуда добыть точные сведения о Гарине. Белый офицер, нанятый Семеновым,
перешел на лыжах русскую границу, нашел в Петрограде Гарина, говорил с
ним и даже предложил ему совместно работать. Гарин держался очень осто-
рожно. Видимо, ему было известно, что за ним следят из-за границы. О
своем аппарате он говорил в том смысле, что того, кто будет владеть им,
ждет сказочное могущество. Опыты с моделью аппарата дали блестящие ре-
зультаты. Он ждал только окончания работ над свечами-пирамидками.
В дождливый воскресный вечер начала весны огни из окон и бесчисленные
огни фонарей отражались в асфальтах парижских улиц.
Будто по черным каналам, над бездной огней мчались мокрые автомобили,
бежали, сталкивались, крутились промокшие зонтики. Прелой сыростью буль-
варов, запахом овощных лавок, бензиновой гарью и духами была напитана
дождевая мгла.
Дождь струился по графитовым крышам, по решеткам балконов, по огром-
ным полосатым тентам, раскинутым над кофейнями. Мутно в тумане зажига-
лись, крутились, мерцали огненные рекламы всевозможных увеселений.
Люди маленькие - приказчики и приказчицы, чиновники и служащие -
развлекались, кто как мог, в этот день. Люди большие, деловые, солидные
сидели по домам у каминов. Воскресенье было днем черни, отданным ей на
растерзание.
Зоя Монроз сидела, подобрав ноги, на широком диване среди множества
подушечек. Она курила и глядела на огонь камина. Роллинг, во фраке, по-
мещался, с ногами на скамеечке, в большом кресле и тоже курил и глядел
на угли.
Его освещенное камином лицо казалось раскаленнокрасным, - мясистый
нос, щеки, заросшие бородкой, полузакрытые веками, слегка воспаленные
глаза повелителя вселенной. Он предавался хорошей скуке, необходимой раз
в неделю, чтобы дать отдых мозгу и нервам.
Зоя Монроз протянула перед собой красивые обнаженные руки и сказала:
- Роллинг, прошло уже два часа после обеда.
- Да, - ответил он, - я так же, как и вы, полагаю, что пищеварение
окончено.
Ее прозрачные, почти мечтательные глаза скользнули по его лицу. Тихо,
серьезным голосом, она назвала его по имени. Он ответил, не шевелясь в
нагретом кресла:
- Да, я слушаю вас, моя крошка.
Разрешение говорить было дано. Зоя Монроз пересела на край дивана,
обхватила колено.
- Скажите, Роллинг, химические заводы представляют большую опасность
для взрыва?
- О да. Четвертое производное от каменного угля - тротил - чрезвычай-
но могучее взрывчатое вещество. Восьмое производное от угля - пикриновая
кислота, ею начиняют бронебойные снаряды морских орудий Но есть и еще
более сильная штука, это - тетрил.
- А это что такое, Роллинг?
- Все тот же каменный уголь. Бензол (С6Н6), смешанный при восьмидеся-
ти градусах с азотной кислотой (НNO3), дает нитробензол. Формула нитро-
бензола - С6Н5NO2. Если мы в ней две части кислорода О2 заменим двумя
частями водорода Н2, то есть если мы нитробензол начнем медленно разме-
шивать при восьмидесяти градусах с чугунными опилками, с небольшим коли-
чеством соляной кислоты, то мы получим анилин (С6Н5NH2). Анилин, смешан-
ный с древесным спиртом при пятидесяти атмосферах давления, даст диме-
тиланилин. Затем выроем огромную яму, обнесем ее земляным валом, внутри
поставим сарай и там произведем реакцию диметил-анилин с азотной кисло-
той. За термометрами во время этой реакции мы будем наблюдать издали, в
подзорную трубу. Реакция диметил-анилина с азотной кислотой даст нам
тетрил. Этот самый тетрил - настоящий дьявол: от неизвестных причин он
иногда взрывается во время реакции и разворачивает в пыль огромные заво-
ды. К сожалению, нам приходится иметь с ним дело: обработанный фосгеном,
он дает синюю краску - кристалл-виолет. На этой штуке я заработал хоро-
шие деньги. Вы задали мне забавный вопрос... Гм... Я считал, что, вы бо-
лее осведомлены в химии. Гм... Чтобы приготовить из каменноугольной смо-
лы, скажем, облаточку пирамидона, который, скажем, исцелит вашу головную
боль, необходимо пройти длинный ряд ступеней... На пути от каменного уг-
ля до пирамидона, или до флакончика духов, или до обычного фотографичес-
кого препарата - лежат такие дьявольские вещи, как тротил и пикриновая
кислота, такие великолепные штуки, как бром-бензил-цианид, хлор-пикрин,
ди-фенил-хлор-арсин и так далее и так далее, то есть боевые газы, от ко-
торых чихают, плачут, срывают с себя защитные маски, задыхаются, рвут
кровью, покрываются нарывами, сгнивают заживо...
Так как Роллингу было скучно в этот дождливый воскресный вечер, то он
охотно предался размышлению о великом будущем химии.
- Я думаю (он помахал около носа до половины выкуренной сигарой), я
думаю, что бог Саваоф создал небо и землю и все живое из каменноугольной
смолы и поваренной соли. В Библии об этом прямо не сказано, но можно до-
гадываться. Тот, кто владеет углем и солью, тот владеет миром. Немцы по-
лезли в войну четырнадцатого года только потому, что девять десятых хи-
мических заводов всего мира принадлежали Германии. Немцы понимали тайну
угля и соли: они были единственной культурной нацией в то время. Однако
они не рассчитали, что мы, американцы, в девять месяцев сможем построить
Эджвудский арсенал. Немцы открыли нам глаза, мы поняли, куда нужно вкла-
дывать деньги, и теперь миром будем владеть мы, а не они, потому что
деньги после войны - у нас и химия - у нас. Мы превратим Германию прежде
всего, а за ней другие страны, умеющие работать (не умеющие вымрут ес-
тественным порядком, в этом мы им поможем), превратим в одну могучую
фабрику... Американский флаг опояшет землю, как бонбоньерку, по экватору
и от полюса до полюса...
- Роллинг, - перебила Зоя, - вы сами накликаете беду... Ведь они тог-
да станут коммунистами... Придет день, когда они заявят, что вы им
больше не нужны, что они желают работать для себя... О, я уже пережила
этот ужас... Они откажутся вернуть вам ваши миллиарды...
- Тогда, моя крошка, я затоплю Европу горчичным газом.
- Роллинг, будет поздно! - Зоя стиснула руками колено, подалась впе-
ред. - Роллинг, поверьте мне, я никогда не давала вам плохих советов...
Я спросила вас: представляют ли опасность для взрыва химические заво-
ды?.. В руках рабочих, революционеров, коммунистов, в руках наших вра-
гов, - я это знаю, - окажется оружие чудовищной силы... Они смогут на
расстоянии взрывать химические заводы, пороховые погреба, сжигать эскад-
рильи аэропланов, уничтожать запасы газов - все, что может взрываться и
гореть.
Роллинг снял ноги со скамеечки, красноватые веки его мигнули, некото-
рое время он внимательно смотрел на молодую женщину.
- Насколько я понимаю, вы намекаете опять на...
- Да, Роллинг, да, на аппарат инженера Гарина... Все, что о нем сооб-
щалось, скользнуло мимо вашего внимания... Но я-то знаю, насколько это
серьезно... Семенов принес мне странную вещь. Он получил ее из России...
Зоя позвонила. Вошел лакей. Она приказала, и он принес небольшой сос-
новый ящик, в нем лежал отрезок стальной полосы толщиною в полдюйма. Зоя
вынула кусок стали и поднесла к свету камина. В толще стали были проре-
заны насквозь каким-то тонким орудием полоски, завитки и наискосок,
словно пером - скорописью, было написано: "Проба силы... проба... Га-
рин". Кусочки металла внутри некоторых букв вывалились. Роллинг долго
рассматривал полосу.
- Это похоже на "пробу пера", - сказал он негромко, - как будто писа-
ли иглой в мягком тесте.
- Это сделано во время испытаний модели аппарата Гарина на расстоянии
тридцати шагов, - сказала Зоя. - Семенов утверждает, что Гарин надеется
построить аппарат, который легко, как масло, может разрезать дредноут на
расстоянии двадцати кабельтовых... Простите, Роллинг, но я настаиваю, -
вы должны овладеть этим страшным аппаратом.
Роллинг недаром прошел в Америке школу жизни. До последней клеточки
он был вытренирован для борьбы.
Тренировка, как известно, точно распределяет усилия между мускулами и
вызывает в них наибольшее возможное напряжение. Так у Роллинга, когда он
вступал в борьбу, сначала начинала работать фантазия, - она бросалась в
девственные дебри предприятий и там открывала что-либо, стоящее внима-
ния. Стоп. Работа фантазии кончилась. Вступал здравый смысл, - оценивал,
сравнивал, взвешивал, делал доклад: полезно. Стоп. Вступал практический
ум, подсчитывал, учитывал, подводил баланс: актив. Стоп. Вступала воля,
крепости молибденовой стали, страшная воля Роллинга, и он, как буйвол с
налитыми глазами, ломился к цели и достигал ее, чего бы это ему и другим
ни стоило.
Приблизительно такой же процесс произошел и сегодня. Роллинг окинул
взглядом дебри неизведанного, здравый смысл сказал: "Зоя права". Практи-
ческий ум подвел баланс: самое выгодное - чертежи и аппарат похитить,
Гарина ликвидировать. Точка. Судьба Гарина оказалась решенной, кредит
открыт, в дело вступила воля. Роллинг поднялся с кресла, стал задом к
огню камина и сказал, выпячивая челюсть:
- Завтра я жду Семенова на бульваре Мальзерб.
После этого вечера прошло семь недель. Двойник Гарина был убит на
Крестовском острове. Семенов явился на бульвар Мальзерб без чертежей и
аппарата. Роллинг едва не проломил ему голову чернильницей. Гарина, или
его двойника, видели вчера в Париже.
На следующий день, как обычно, к часу дня Зоя заехала на бульвар
Мальзерб. Роллинг сел рядом с ней в закрытый лимузин, оперся подбородком
о трость и сказал сквозь зубы:
- Гарин в Париже.
Зоя откинулась на подушки. Роллинг невесело посмотрел на нее.
- Семенову давно нужно было отрубить голову на гильотине, он неряха,
дешевый убийца, наглец и дурак, - сказал Роллинг. - Я доверился ему и
оказался в смешном положении. Нужно предполагать, что здесь он втянет
меня в скверную историю...
Роллинг передал Зое весь разговор с Семеновым. Похитить чертежи и ап-
парат не удалось, потому что бездельники, нанятые Семеновым, убили не
Гарина, а его двойника. Появление двойника в особенности смущало Роллин-
га. Он понял, что противник ловок. Гарин либо знал о готовящемся покуше-
нии, либо предвидел, что покушения все равно не избежать, и запутал сле-
ды, подсунув похожего на себя человека. Все это было очень неясно. Но
самое непонятное было - за каким чертом ему понадобилось оказаться в Па-
риже?
Лимузин двигался среди множества автомобилей по Елисейским полям.
День был теплый, парной, в легкой нежно-голубой мгле вырисовывались кры-
латые кони и стеклянный купол Большого Салона, полукруглые крыши высоких
домов, маркизы над окнами, пышные кущи каштанов.
В автомобилях сидели - кто развалился, кто задрал ногу на колено, кто
сосал набалдашник - по преимуществу скоробогатые коротенькие молодчики в
весенних шляпах, в веселеньких галстучках. Они везли завтракать в Бу-
лонский лес премиленьких девушек, которых для развлечения иностранцев
радушно предоставлял им Париж.
На площади Этуаль лимузин Зои Монроз нагнал наемную машину, в ней си-
дели Семенов и человек с желтым, жирным лицом и пыльными усами. Оба они,
подавшись вперед, с каким-то даже исступлением следили за маленьким зе-
леным автомобилем, загибавшим по площади к остановке подземной дороги.
Семенов указывал на него своему шоферу, но пробраться было трудно
сквозь поток машин. Наконец пробрались, и полным ходом они двинули напе-
ререз зелененькому автомобильчику.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Гиперболоид Инженера Гарина'
1 2 3 4 5