Здесь выложена электронная книга Римские каникулы автора по имени Токарева Виктория Самойловна. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Токарева Виктория Самойловна - Римские каникулы.
Размер архива с книгой Римские каникулы равняется 62.05 KB
Римские каникулы - Токарева Виктория Самойловна => скачать бесплатную электронную книгу
-
Аннотация
Виктория Самойловна Токарева Римские каникулы
Однажды в моем доме раздался долгий телефонный звонок. «Междугородный», – подумала я и подняла трубку. Звонили действительно из другого города. Из Рима. Мужской голос поздоровался по-французски. Это было кстати, потому что французский я учила в школе: могла поздороваться, попрощаться, сказать «я тебя люблю» и сосчитать до пяти. Еще я знала спряжение двух глаголов: etre и avoir.
– Валерио Беттони, – представился голос. – Адвокато Федерико Феллини.
Здесь было понятно каждое слово: адвокато – это адвокат. А Федерико Феллини – это Федерико Феллини. Тут ни убавить, ни прибавить.
Я решила, что меня кто-то разыгрывает, но на всякий случай поздоровалась:
– Бонжур, месье.
Валерио затараторил по-французски. Из его монолога я узнала четыре слова: вуаяж, Рома, отель и авьон.
Рома – это Рим. (Сведения почерпнуты из песни «Аривидерчи, Рома».) Отель – это отель. Вуаяж – путешествие. Авьон – авиация, то есть самолет. Итак, получается: Федерико Феллини приглашает меня в Рим. Отель и самолет – за счет приглашающей стороны.
– Пер ке? – Этот вопрос я знала из итальянских фильмов неореализма.
Валерио Беттони охотно затараторил по-итальянски. Он решил, что я владею всеми европейскими языками.
Маленькое отступление. Однажды я выступала на Западе с известным российским поэтом. Из зала ему задали вопрос: – Вы – представитель творческой интеллигенции. Как вы можете не знать языков? Хотя бы английского…
Он ответил замечательно. Он сказал:
– Поэт может так многого не знать…
Прозаик тоже может многого не знать. Знание – это информация. А в творчестве важна интуиция. Можно много знать и быть бездарным. Однако есть третий вариант: много знать и быть талантливым. Как Пушкин, например.
Сегодняшняя советская интеллигенция в массе своей серая, как утренний рассвет. Узкие специалисты. Знают, но узко.
– Аве ву факс? – спросил адвокат. Он решил, что у меня дома есть факс. Человек такого уровня должен у себя дома иметь факс.
У меня нет нормального потолка над головой. Четыре года тому назад соседи сверху залили меня водой. Потолок вспучился и в некоторых местах отвалился. Это событие совпало с перестройкой, и отремонтировать потолок оказалось невозможно. То есть возможно, но на это придется положить жизнь. Жизни жаль. Она нужна мне для другого.
Я с достоинством ответила, что факса у меня «но». Зато факс имеется (avoir) в моей фирме. Я имела в виду Союз писателей.
– Моменто, – сказал адвокат. Значит, он сейчас возьмет ручку и запишет номер факса.
– Моменто, – отозвалась я и раскрыла записную книжку на букве И – иностранная комиссия.
Я умею считать по-французски до пяти. И если, скажем, встречается цифра «семь», то я говорю: пять плюс два.
Беттони сначала не понял моей технологии, потом сообразил. Видимо, хороший адвокат. Недаром Феллини его выбрал. Наверное, дорогой. Адвокаты на Западе стоят очень дорого.
Я продиктовала факс. Валерио победно закричал:
– Капито! Капито!
Я сказала: «Чао, синьор».
Он ответил: «Аривидерчи, Виктория».
Если бы я свободно говорила по-французски, наш разговор был бы краток, сух и деловит. А в нашем случае мы вместе преодолевали языковые препятствия и победили. У нас была общая маленькая победа. Мы почти подружились.
Я положила трубку и сказала семье:
– Меня Феллини приглашает в Рим.
– А зачем? – спросила семья.
– Не знаю.
Семья засмеялась, решила, что я шучу. И я тоже засмеялась.
Я ни одной секунды не верила в реальные последствия этого звонка. Моя судьба держит меня в ежовых рукавицах и больших подарков мне не делает. И вообще я не создана для эпохальных встреч. Как говорит моя подруга Лия Ахеджакова: «Мое место на кухне».
Через месяц
Я живу на даче и строю забор. Общаюсь с шабашниками. Они быстро сообразили, что я далека от жизни, не знаю цен, и все умножают на десять. За то, что стоит десять рублей – берут сто. За то, что стоит сто – тысячу. И так далее, до бесконечности. Они меня обманывают и за это же не уважают.
Маленькое отступление. Моя школьная подруга жила с мужем в Танзании. Муж работал в посольстве, занимал высокий пост. Им полагалась вилла и прислуга. Прислуживал негр. В его обязанности, среди прочего, входило открывать хозяину ворота. Прежний хозяин (американец) имел манеру не дожидаться, пока слуга отойдет от ворот, и нажимал на газ. Машина на полной скорости влетала в ворота – так, что негр едва успевал отскочить. Это было что-то вроде игры – бесовской рулетки у бездны на краю. Успеет отскочить – жив. Не успеет – сам виноват. Негр обожал своего хозяина. Муж моей подруги следовал другой тактике: останавливал машину перед воротами, ждал, пока негр откроет, при этом спрашивал: как здоровье? как семья? как учатся дети?
Негр замкнуто молчал. Он презирал русского хозяина. С его точки зрения, если хозяин разговаривает с прислугой как с равным, значит, он тоже где-то в глубине прислуга.
Примерно так же размышляли мои шабашники Леша и Гоша. Я тоже спрашивала у них: как семья? как настроение? У обоих на руке татуировка: девушка с волнистыми волосами. У Гоши – в полный рост, без купальника. А у Леши – только портрет, крупный план. Леша вообще более романтичен, все называет уменьшительно: «денежки», «водочка».
– Цементик в красочку попал, – сообщает он мне.
Это значит, что крашеная поверхность в цементных кляксах, как их отодрать – неизвестно. Работа брак. Надо переделать. Но Леша переделывать не собирается. Настаивать я не умею. И он знает, что я не умею, и смотрит просветленным взглядом, и прибавляет нуль.
Я буквально слышу, как у меня усыхает душа. Я чувствую, как во мне закипает благородная ярость, еще один рывок – и я начну разговаривать с ними на их языке. Но все кончается тем, что предлагаю чашечку кофе.
Меня утешает то обстоятельство, что ТАК было всегда. И во времена Чехова. В повести «Моя жизнь» – та же самая картина: халтурили и требовали водки. Просто тогда с водкой не было проблем. Выставляли ведро.
Помимо заборных впечатлений, я еще пытаюсь писать, работаю инженером человеческих душ (определение Сталина). Моя дочь подкинула мне своего сыночка со специфическим характером. Я рассказываю ему сказки, работаю Ариной Родионовной.
Федерико Феллини, вуаяж, отель, Рома – все отлетело, как мираж. То ли было. То ли не было.
Однако капиталисты слов на ветер не бросают. В Союз писателей пришел факс. Там сказано, что Федерико Феллини ждет меня в среду 17 июля. Через полтора месяца. И если синьора Токарева не передумала, пусть подтвердит свой приезд.
Консультант по Италии, молодой и образованный человек, позвонил мне на дачу и предложил подъехать в иностранную комиссию.
Стояла жара, ребенка девать некуда, значит, надо брать с собой в город, мучить.
– А зачем ехать? – спросила я.
– Надо послать факс с подтверждением.
– Ну и пошлите. Скажите: синьора согласна.
– Хорошо, – легко согласился консультант. – Сегодня же отошлю.
Билетами и оформлением писателей занимается иностранная комиссия.
– Когда выкупать билет? – задала я практический вопрос.
– Шестнадцатого. Во второй половине дня.
– Шестнадцатого июня? – не поняла я.
– Шестнадцатого июля, – поправил консультант.
– А лететь когда?
– Семнадцатого. Утренний рейс.
– Почему так вплотную? А раньше нельзя?
– У нас все так летают, – успокоил консультант.
Значит, не я первая, не я последняя. Это успокаивает.
Маленькое отступление. Моя знакомая сидела в очереди к онкологу. Надо было подтвердить болезнь или исключить. Она сидела и медленно плавилась на адском огне своего волнения. Рядом сидела женщина и читала. Книга была смешная. Она улыбалась. – А вы не боитесь? – удивилась знакомая.
– А чего бояться? Вон нас сколько. Я что, лучше? Как все, так и я.
Главное, чтобы несправедливость не касалась тебя в одиночку. Главное, как все. В компании.
Значит, я до последнего дня не буду знать: лечу я или нет.
Шестнадцатое июля. Шестнадцать часов. Билета нет. И женщины, которая занимается билетами (ее зовут Римма), тоже нет. – А что мне делать? – спросила я консультанта.
– Ничего. Ждать.
Я выхожу во двор и смотрю на ворота. Пошел дождь. Я раскрыла зонт и смотрю сквозь дождь.
Появляется Римма. Она медленно, задумчиво идет, как будто сочиняет стихи. А может быть, и сочиняет. Дождь сыплется ей на голову, стекает каплями с очков. Римма видит меня и, чтобы не тянуть неопределенность, издалека отрицательно качает головой. Билета нет.
Я обомлела. Раз в жизни судьба дает мне шанс. Я, правда, не знала – зачем пригласил меня великий Феллини, но приехала бы и узнала.
А сейчас получается, что я не поеду и ничего не узнаю.
Римма подошла ко мне. Я захотела заглянуть в ее глаза и возмутиться в эти глаза. Но глаз не видно. Стекла очков забрызганы, как окна. Римма целый день промоталась без обеда, устала, промокла и хотела есть. У меня шанс, а ей-то что с того?
Я спросила упавшим голосом:
– Что же делать?
Римма пожала плечами и бровями, при этом развела руки в стороны. Жест недоумения.
Забегу на сутки вперед: семнадцатого июля в десять утра в аэропорту города Рима меня встречали переводчица и шофер из гаража Беттони. Федерико Феллини ждал дома. На час дня был назначен обед.
Самолет приземлился. Все вышли. Меня нет. Запросили «Аэрофлот»: такой на борту не было.
В иностранную комиссию полетел тревожный факс: «Куда подевалась синьора Токарева?» Получили ответ: «Синьора прилетит в другой день и другим рейсом, поскольку ей не смогли достать билет. Чао».
Валерио Беттони прочитал факс и спросил у переводчицы:
– Скажите, а Токарева писательница?
– Да, да, – заверила переводчица. – Известная писательница.
– А почему ей не достали билет? Так бывает?
– Значит, бывает.
– А как это возможно? – снова спросил адвокат.
Клаудиа развела руками и пожала плечами.
Валерио Беттони снял трубку, позвонил Федерико и отменил обед. Русская задерживается. Ей не обеспечили билет.
– А синьора Виктория эксриторе? – усомнился Феллини.
– Да, говорят, что известный писатель.
– Вы поздно сообщили?
– Нет. Я послал факс за полтора месяца.
– Тогда в чем дело?
Беттони пожал плечами и бровями и отвел одну руку в сторону. Другой он держал трубку.
Жест недоумения замкнулся.
Все люди всех национальностей недоумевают примерно одинаково. Хотя почему примерно? Совершенно одинаково.
Беттони положил трубку и посмотрел на переводчицу.
– Умом Россию не понять, – вспомнила переводчица.
– А чем понять? – спросил адвокат.
В этом месте, я думаю, все человечество может подняться со своих мест, пожать плечами и развести руки в стороны.
А теперь вернемся в иностранную комиссию. Это длинное одноэтажное строение, покрашенное в желтый цвет. До революции здесь размещалась конюшня. Потом из каждого стойла сделали кабинеты. Кабинеты получились крошечные, как раз на одну лошадь. Для начальников убрали перегородки. Получилось пошире – на две и даже на три лошади, в зависимости от занимаемой должности.
В шестидесятые годы здесь размещалась редакция журнала «Юность». Отсюда, из этой точки, начинали свое восхождение Аксенов, Володарский, Фридрих Горенштейн – все те, кто и по сегодняшний день несут на себе русскую литературу в разных концах земли. Володарский в Москве, Горенштейн в Берлине, Вася Аксенов в Вашингтоне, Гладилин в Париже.
Весело было в «Юности» в хрущевскую оттепель.
Сейчас «Юность» выехала в просторное помещение на площади Маяковского. Что-то появилось новое (жилплощадь). А что-то ушло. А может быть, это ушло во мне.
В бывшую конюшню переехала иностранная комиссия.
Мы с Риммой вошли в стойло-люкс, к заместителю начальника. (Начальник в отпуске.)
– Что же делать, – растерянно сказала я. – Меня будет встречать Федерико Феллини. Неудобно. Все-таки пожилой человек.
Как будто в этом дело. Пожилых много, а Феллини один.
– Да, конечно, – согласился заместитель и стал куда-то звонить, звать какую-то Люсеньку.
– Люсенька, – нежно сказал он. – Тут у нас писательница одна… На Рим… На завтра… А на послезавтра?
Заместитель поднял на меня глаза:
– В бизнес-классе полетите?
Я торопливо закивала головой.
– Полетит, куда денется. – Заместитель загадочно улыбался трубке, видимо, Люсенька сообщала что-то приятное, не имеющее ко мне никакого отношения.
Итак, я в Риме. В отеле «Бристоль». Я прибыла вечерним рейсом. Переводчица Клаудиа приглашает меня в ресторан: легкий ужин, рыба и фрукты. – А какая рыба? – спросила я.
– Сомон.
– А что это?
– По-вашему, лосось.
– У нас его сколько угодно, – говорю я.
– У вас в консервах. А у нас сегодня утром из моря.
Можно, конечно, пойти поужинать, но у меня схватило сердце. Я глотаю таблетку (отечественную), ложусь на кровать, смотрю в потолок и жду, когда пройдет. Потолок безукоризненно белый.
Так лежать и ждать не обязательно в «Бристоле». Можно у себя дома. То же самое. Дома даже лучше.
Я отказываюсь от ужина. Бедная Клаудиа вздыхает. Она ничего не ела весь день. Я достаю из сумки аэрофлотскую булочку и отдаю ей.
Так кончается первый вечер в Риме.
Утро следующего дня
Мы, я и Клаудиа, отправляемся в офис Беттони. Офис – в центре Рима, занимает целый этаж большого старинного дома.
Чистота. Дисциплина. Все заняты и при этом спокойны (потому что заняты). Секретарши в шортах. Кондиционеры.
Считается (мы сами считаем), что русские разучились и не хотят работать. Это не так. Русские не хотят работать на чужого дядю. А на себя они будут работать. Если бы наши продавщицы и официантки получали западную зарплату, они улыбались бы и обслуживали, как на Западе.
К нам подошла секретарша по имени Марина и с улыбкой сообщила, что мы должны подождать десять минут, нас примет младший брат Валерио, Манфреди Беттони.
Мы с переводчицей мягко киваем: десять так десять, Манфреди так Манфреди. А где Валерио? Ведь был Валерио. Оказывается, узнав, что я опаздываю на 36 часов, он улетел в Бразилию к своему клиенту. У деловых людей Запада время – деньги. Он не может сидеть и ждать, пока Римма достанет мне билет.
Появляется Манфреди Беттони. Ему сорок лет. С челочкой. Тощенький. Улыбчивый. Очень симпатичный. Я дарю ему свою книгу на французском языке и говорю, что итальянская книга выйдет осенью. Манфреди с энтузиазмом ведет нас куда-то в конец этажа. Открывает дверь и вводит в квартиру. Это апартаменты его отца. За столом восседает жизнерадостный старикашка Беттони-старший, глава рода, основатель адвокатского клана.
У Жванецкого есть строчки: «Как страшно умирать, когда ты ничего не оставляешь своим детям».
Старшему Беттони не страшно. Он вспахал свое поле, и его дети начинают не с нуля.
Старикашка проявляет искренний интерес к моей книге и ко мне, стрекочет по-итальянски и улыбается искусственными зубами, похожими на клавиши пианино.
Я вообще заметила, что хорошо питающиеся люди доброжелательны. Видимо, они употребляют много витаминов, микроэлементов, в организме все сбалансировано и смазано, как в хорошей машине. Все крутится, ничего не цепляет и не скрипит. От этого хорошее настроение.
Мои соотечественники едят неграмотно, отравляют токсинами кровь, мозг, сосуды. Отсюда агрессия. А от человеческой агрессии, скопленной в одном месте, – стихийные бедствия. Недаром землетрясения случаются в зонах национальных конфликтов. Ненависть вспучивает землю. Земля реагирует вздрогом.
Но вернемся в Рим. Манфреди весь светится от удовольствия. Видимо, его ввели в заблуждение. Сказали, что я важная птица, и он рад находиться на одной территории с важной птицей. Я его не разубеждаю: пусть как хочет, так и думает. А потом – как знать? Может, я и в самом деле не лыком шита. Мы ведь так мало знаем о себе.
Однажды я была молодая, написала книгу и встретила писателя Сергея Антонова в ресторане ЦДЛ.
– Посмотрите, какая у меня кофточка, – похвастала я.
Кофточка была выполнена из авторской ткани известного чешского художника Мухи.
– Что кофточка, – раздумчиво сказал Сергей Антонов. – Вот книгу ты хорошую написала.
– Что книга… – не согласилась я. – Вот кофточка…
– Не знаешь себе цены, – догадался Сергей Петрович. – Не знаешь…
Человек, которого унижали в детстве, никогда потом не знает себе цены. Он ее либо завышает, либо занижает.
Манфреди предложил пообедать вместе, поскольку час дня – время обеденное. Мы отправляемся в близлежащий ресторанчик. Жара. Асфальт пружинит под ногами. А у меня на даче березки, елочки, тень. В тени растут сыроежки.
– Что вы будете пить? – спрашивает Манфреди.
– Ничего.
Для него это приятная неожиданность. Русские, как правило, пьют крепкие напитки утром, днем и вечером. А может быть, и ночью.
Я пью минеральную воду и слушаю Манфреди. Пытаюсь понять:
Римские каникулы - Токарева Виктория Самойловна => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Римские каникулы автора Токарева Виктория Самойловна дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Римские каникулы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Римские каникулы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Токарева Виктория Самойловна - Римские каникулы.
Если после завершения чтения книги Римские каникулы вы захотите почитать и другие книги Токарева Виктория Самойловна, тогда зайдите на страницу писателя Токарева Виктория Самойловна - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Римские каникулы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Токарева Виктория Самойловна, написавшего книгу Римские каникулы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Римские каникулы; Токарева Виктория Самойловна, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн