А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


VadikV


3
Марк Твен: «Трогательный
случай из детства Джорджа Вашингтона»



Марк Твен
Трогательный случай из детства Джорджа Вашингтона





Аннотация

Марк Твен (1835Ц 1910) Ц великий амер
иканский писатель, ставший в один ряд с такими мастерами слова, как Дикке
нс, Чехов, Гоголь. Его произведения, щедро усыпанные блестками юмора, весе
лого, беззаботного, а порой едкого и саркастического, продолжают свой пу
ть к душам людей всех возрастов.

Марк Твен
Трогательный случай из детства Джорджа Вашингтона

Если вашему соседу доставляет удовольствие нарушать священное спокойс
твие ночи хрюканьем нечестивого тромбона, то ваш долг примириться с этой
злосчастной музыкой и ваше святое право пожалеть беднягу, которого неод
олимый инстинкт заставляет находить усладу в столь нестройных звуках. Н
е всегда я думал так; подобное отношение к музыкантам-любителям родилос
ь во мне на основе некоторого тяжелого личного опыта, сопутствовавшего р
азвитию сходного инстинкта по мне самом. Ныне, когда этот язычник напрот
ив, который с неправдоподобно малым успехом обучается игре на тромбоне,
принимается по ночам за свое инквизиторское занятие, я не шлю ему прокля
тий, но горько о нем сожалею. Десятью годами раньше я спалил бы его дом за п
одобное издевательство. Мне случилось в те поры стать на две-три недели ж
ертвой скрипача-любителя, и муки, которые я претерпел от него, не опишешь
никакими словами. Единственное, что он умел играть, была песня «Старый Дэ
н Тэккер», но играл он ее так отвратительно, что у меня просто судороги дел
ались, а если я в это время спал, меня начинали мучить кошмары. Все же, пока о
н ограничивался «Дэном Тэккером», я терпел и воздерживался от насилия. Н
о когда он затеял новое надругательство и попытался сыграть «Мой дом род
ной», у меня лопнуло терпение, и я спалил его. Потом я подвергся агрессии с
о стороны другого несчастного, который чувствовал призвание к игре на кл
арнете. Инструмент у него был из рук вон плох, но он играл всего лишь одну г
амму, и я позволил ему, как и первому, пастись в пределах своей привязи; ког
да же он наконец отважился на какую-то ужасающую мелодию, я почувствовал,
что под воздействием этой утонченной пытки разум покидает меня, отправи
лся к нему, и его постигла та же участь. В последующие два года я спалил люб
ителя-корнетиста, трубача, студента-фаготиста и какого-то дикаря, чьи му
зыкальные запросы удовлетворялись простым барабаном.
Разумеется, я подпалил бы и этого тромбониста, попадись он мне тогда. Тепе
рь же, как я уже сказал, я предоставляю ему погибать самому, ибо у меня есть
личный опыт музыканта-любителя, и я испытываю к такого рода людям только
глубочайшее сочувствие. Кроме того, я убедился, что в душе каждого челове
ка дремлет склонность к какому-нибудь музыкальному инструменту и неосо
знанное стремление научиться играть на нем, которое в один прекрасный де
нь может пробудиться и заявить о своих правах. А потому вы, извергающие ру
гательства, когда вашу сладостную дрему нарушают безуспешные и деморал
изующие попытки подчинить себе скрипку, берегитесь, ибо раньше или позже
, а пробьет и ваш час! Вошло в обычай и стало общепринятым проклинать бедны
х любителей, когда они отрывают нас от сладких сновидений какой-нибудь о
собенно дьявольской нотой, но, принимая во внимание, что все мы сделаны из
одного теста и всем нам для развития своего музыкального таланта нужна п
ропасть времени, это несправедливо. Я милосерден по отношению к своему т
ромбонисту. Охваченный вдохновением, он иногда испускает такой хриплый
вопль, что я вскакиваю с постели, обливаясь холодным потом. Сперва мне каж
ется, что происходит землетрясение, потом я соображаю, что это тромбон, и у
меня мелькает мысль, что самоубийство и безмолвие могилы были бы желанн
ым избавлением от этого ночного кошмара. И старый инстинкт властно влече
т меня к спичкам. Но первая же спокойная, хладнокровная мысль возвращает
меня к сознанию, что тромбонист Ц невольник своей судьбы, несущий свой к
рест в страданиях и горе. И я отгоняю прочь внушенное недостойным инстин
ктом желание пойти и спалить его.
После довольно долгого периода невосприимчивости к чудовищному умопом
ешательству, заставляющему человека делаться музыкантом, тогда как бог
повелел ему пилить дрова, я в конце концов пал жертвой инструмента, назыв
аемого аккордеоном. Ныне я страстно ненавижу это изобретение, но в то вре
мя, о котором я рассказываю, меня внезапно обуяло возмутительное идолопо
клонническое влечение к нему. Я раздобыл аккордеон достаточной мощност
и и принялся разучивать на нем «Застольную». Теперь мне кажется, что на ме
ня снизошло тогда какое-то вдохновение, позволившее мне, пребывавшему в
состоянии полнейшего невежества, выбрать из всех существующих музыкал
ьных сочинений именно то, которое наиболее отвратительно и невыносимо з
вучит на аккордеоне. Не думаю, чтобы на свете нашлась другая мелодия, с пом
ощью которой я смог бы за недолгий срок своей музыкальной карьеры причин
ить столько страданий окружающим.
Поупражнявшись неделю, я пришел к тщеславному выводу, что могу несколько
улучшить мелодию этой песни, и начал добавлять к ней разные маленькие ук
рашения и вариации, впрочем, по-видимому, без особого успеха, так как явил
ась моя хозяйка, явно недовольная столь безрассудными затеями. Она сказа
ла: «Вы не знаете еще какой-нибудь мелодии, мистер Твен?» Я скромно ответи
л, что не знаю. «Раз так, Ц сказала она, Ц придерживайтесь ее в точности, н
е добавляйте к ней разных вариаций, потому что она и без того достаточно д
ействует на жильцов».
На деле же она действовала, по-моему, более чем достаточно, ибо половина ж
ильцов съехала, а другая половина последовала бы их примеру, не отделайс
я миссис Джонс от меня.
На следующем своем месте жительства я задержался всего на одну ночь. Мис
сис Смит заявилась ко мне с утра, пораньше. Она сказала: «Сэр, вы можете ухо
дить отсюда. Вы мне не нужны. У меня был тут один бедняга вроде вас, тоже сум
асшедший, он играл на банджо и отплясывал так, что все окна дребезжали. Вы
всю ночь не давали мне спать, а если вы собираетесь проделать это еще раз,
я возьму и разобью эту штуковину о вашу голову». Я понял, что эта женщина н
е любит музыки, и переехал к миссис Браун.
Три ночи я без помех преподносил соседям «Застольную» в чистом виде, без
всякой фальсификации, разве только с несколькими диссонансами, по-моему
даже улучшавшими общее впечатление. Но едва я принялся за вариации, как ж
ильцы восстали. Я ни разу не встречал человека, который мог бы спокойно пе
ренести эти вариации. Все же я был вполне доволен своими успехами в этом д
оме и покинул его без сожаления. Под влиянием моей игры один жилец спятил
почище мартовского зайца, а другой сделал попытку оскальпировать свою м
ать. И я уверен, что, если бы этот последний чуть дольше послушал мои вариа
ции, он бы прикончил старушку.
Я переехал к миссис Мэрфи, итальянке, женщине весьма достойной. Сразу, как
только я принялся за свои вариации, ко мне в комнату вошел осунувшийся, из
можденный, бледный, как мертвец, старик и уставился па меня, сияя улыбкой н
евыразимого счастья. Затем он положил мне руку на голову, устремил в пото
лок благочестивый взор и с искренней набожностью произнес дрожащим от и
збытка чувств голосом: «Господь да благословит тебя, сынок! Да благослов
ит тебя господь, ибо то, что ты сделал для меня, превыше всех благодарносте
й. Много лет я страдал от неизлечимой болезни, и, зная, что приговор мой под
писан, что я должен умереть, я изо всех сил старался примириться со своей з
лосчастной судьбой, но тщетно Ц жажда жизни была слишком сильна по мне. Д
а пребудет с тобой благословение небес, благодетель мой! С тех пор как я ус
лышал твою игру и эти вариации, я не томлюсь более жаждой жизни, я хочу уме
реть, точнее сказать Ц я тороплюсь умереть». Тут старик упал мне на шею и
затопил меня счастливыми слезами. Я был удивлен этим происшествием, но н
е мог удержаться от некоторого чувства гордости за дело рук своих. Не мог
я удержаться и от того, чтобы не послать вдогонку старику прощального пр
ивета в виде особенно душераздирающих вариаций. Он скрючился пополам, ка
к большой складной нож, и в следующий раз расстался со своим ложем страда
ний уже навсегда Ц в металлическом гробу.
В конце концов моя страсть к аккордеону изжила себя, испарилась, и я был оч
ень рад, когда почувствовал, что свободен от ее нездорового влияния. Пока
эта зараза сидела во мне, я был неким живым передвижным бедствием; куда бы
я ни пошел, несчастья и запустение следовали за мной по пятам. Я разрушал с
емейные очаги, я изгонял веселье, я превращал грусть в отчаяние, я торопил
недужных к преждевременному концу и даже, боюсь, нарушал покой мертвецов
в могилах. Я причинил неисчислимый вред, неописуемые страдания окружающ
им своей жуткой музыкой, но во искупление всего этого я сделал и одно добр
ое дело, внушив тому усталому старцу желание переселиться в свой последн
ий приют.
Однако я извлек и некоторую пользу из этого аккордеона, потому что, пока я
упражнялся на нем, я ни разу не платил за квартиру, Ц хозяевам всегда был
о достаточно того, что я съеду до истечения месяца.
Так вот, все это я написал, имея в виду две цели: во-первых, примирить людей
с несчастными горемыками, которые чувствуют в себе музыкальный талант и
еженощно сводят с ума своих соседей, пытаясь вынянчить и развить его; во-в
торых, я хотел подготовиться должным образом к рассказу О Маленьком Джор
дже Вашингтоне, Который Не Умел Лгать, и о Яблоне Ц или там Вишне, Ц не пом
ню точно, хотя мне только вчера рассказали этот замечательный случай. Од
нако, пока я писал столь длинное и всесторонне разработанное вступление
, я позабыл суть этого рассказа; но уверяю вас, он очень трогательный.


1