На хуторе Загорье В былые времена Леса, поля и взгорья Имели имена.
На Белой горке солнце Вставало поутру, На Желтой горке - елки Темнели ввечеру. А поле, что за баней Легло правей гумна, Мы Полем под дубами Назвали издавна.
Свой клин, своя держава Лежала у крыльца, Налево и направо
До первого копца (1). На том большом просторе, Все как один с лица, На хуторе Загорье Росли мы у отца.
На хуторе корову Пасли мы впятером, Сад стерегли плодовый, Смотрели за двором. В овине хлеб сушили, Брели за бороной. Ходили, как большие, С руками за спиной.
Мы были хуторяне. Отец нам не мешал, Мы хутор свой заране Делили по душам. В избе и в поле часто Вели мы жаркий спор, Кому какой участок, Кому где ставить двор.
Согласно поговорке, Старались так решить, Чтоб не тебе задворки, А мне одни оборки, А чтоб на Белой горке И чтоб на Желтой горке Всем братьям ровно жить.
Дворов, дворов - деревня, Все батькины сыны. На пятерых деревья В саду разделены. На пятерых коровка, И лошадь, и хомут, На пятерых веревка И наш ременный кнут.
На пятерых, по силе, Лопата, плуг, коса. На пятерых - четыре Тележных колеса...
О детство! Смех и горе! Десятою травой На хуторе Загорье Порос участок мой.
Ни знака, ни приметы Бывалой не найдешь, Ни Белой горки нету, Ни Желтой горки - рожь, Высоко, гордо вскинув Свой колос молодой, Границы хуторские Укрыла под собой.
На хутор свой Загорье Второй у батьки сын На старое подворье Приехал я один.
А где ж вы, братья, братцы. Моя родная кровь? Вам съехаться б, собраться На старом месте вновь.
Как в песне либо в сказке, Слететься б вам, друзья, Слететься б вам, подпаски Загорьевской закваски, Да нет! Как раз нельзя.
Как в песне либо в сказке Забот моей родне: Великие участки У всех в родной стране.
Налево и направо Лежит во все концы Свой край, своя держава, Служите, молодцы!
По долгу и по праву, Когда настанет час, На смерть, на бой, на славу За родину-державу Идите, не страшась!
На хутор свой Загорье Второй у батьки сын На старое подворье Пришел, стою один. Стою во ржи молочной, И так далек, далек Глухой, чудной, нарочный Наш хутор-хуторок.
Сошло, прошло, забыто, Давно, как пыль дождем, К земле сырой прибито, Пластом земли покрыто, И дымным цветом жито Цветет на месте том.
1 Копец - межевой знак (Примеч. автора)
1939
ДРУЗЬЯМ
Друзья, с кем я коров стерег, Костры палил, картошку пек, С кем я сорочьи гнезда рыл, Тайком ольховый лист курил, Друзья, когда кому-нибудь Еще случится заглянуть В Загорье наше, - это я Все наши обошел края, По старым стежкам я бродил, За всех вас гостем я здесь был.
Пойду в поля - хлеба стеной, Во ржи не виден верховой. Гречихи, льны, овсы - по грудь, Трава - косы не протянуть.
Земля в цвету - и все по ней: В домах - светлей, народ - добрей. А нынче, в самый сенокос, На гармониста всюду спрос.
Как вечер - танцы при луне, Как вечер, братцы, грустно мне В своих местах, в родных кустах Без вас, друзей, гулять в гостях.
Я даже думал в эти дни: : А вдруг как съедутся они Со всех концов, краев, столиц, С военных кораблей, с границ. И сядем мы за стол в кружок И за вином пошлем в ларек.
И выпьем мы, как долг велит, Без лишних споров и обид, Друг перед дружкою гордясь, На ордена свои косясь.
Но вы, друзья, кто там, кто там, У дела, по своим постам. Вы в одиночку, как и я, В родные ездите края.
Наш год, наш возраст самый тот, Что службу главную несет.
И быть на месте в должный час Покамест некому за нас... Друзья, в отцовской стороне, Не знаю что: не спится мне.
Так зори летние близки, Так вкрадчиво поют сверчки, Так пахнут липы от росы.
И в сене тикают часы, А щели залиты луной, А за бревенчатой стеной, Во сне, как много лет назад, Считает листья старый сад.
Глухой, на ощупь, робкий счет Все тот, а все-таки не тот...
И всяк из вас, кто вслед за мной Свой угол посетит родной, Такую ж, может быть, точь-в-точь Здесь проведет однажды ночь. Наверно, так же будет он Взволнован за день, возбужден, Лежать, курить, как я сейчас.
О детстве думая, о нас, О давних днях, о старине, О наших детях, о войне, О множестве людских путей, О славе родины своей.
1939
ПОЕЗДКА В ЗАГОРЬЕ
Сразу радугу вскинув, Сбавив солнечный жар, Дружный дождь за машиной Три версты пробежал И скатился на запад, Лишь донес до лица Грустный памятный запах Молодого сенца.
И повеяло летом, Давней, давней порой, Детством, прожитым где-то, Где-то здесь, за горой.
Я смотрю, вспоминаю Близ родного угла, Где тут что: где какая В поле стежка была, Где дорожка...
А ныне Тут на каждой версте И дороги иные, И приметы не те. Что земли перерыто, Что лесов полегло, Что границ позабыто, Что воды утекло!..
Здравствуй, здравствуй, родная Сторона!
Сколько раз Пережил я заране Этот день, этот час...
Не с нужды, как бывало Мир нам не был чужим, Не с котомкой по шпалам В отчий край мы спешим Издалека.
А все же - Вдруг меняется речь, Голос твой, и не можешь Папиросу зажечь.
Куры кинулись к тыну, Где-то дверь отперлась. Ребятишки машину Оцепляют тотчас.
Двор. Над липой кудлатой Гомон пчел и шмелей, Что ж, присядем, ребята, Говорите, кто чей?..
Не имел на заметке И не брал я в расчет, Что мои однолетки Нынче взрослый народ.
И едва ль не впервые Ощутил я в душе, Что не мы молодые, А другие уже.
Сколько белого цвета С липы смыло дождем. Лето, полное лето, Не весна под окном.
Тень от хаты косая Отмечает полдня.
Слышу, крикнули: - Саня! Вздрогнул, нет, - не меня.
И друзей моих дети Вряд ли знают о том, Что под именем этим Бегал я босиком.
Вот и дворик и лето, Но все кажется мне, Что Загорье не это, А в другой стороне...
Я окликнул не сразу Старика одного. Вижу, будто бы Лазарь. - Лазарь! - Я за него...
Присмотрелся - и верно: Сед, посыпан золой Лазарь, песенник первый, Шут и бабник былой. Грустен. - Что ж, мое дело, Годы гнут, как медведь. Стар. А сколько успело Стариков помереть...
Но подходят, встречают На подворье меня, Окружают сельчане, Земляки и родня.
И знакомые лица, И забытые тут. - Ну-ка, что там в столице? Как там наши живут?
Ни большого смущенья, Ни пустой суеты, Только вздох в заключенье: - Вот приехал и ты...
Знают: пусть и покинул Не на шутку ты нас, А в родную краину, Врешь, заедешь хоть раз...
Все Загорье готово Час и два простоять, Что ни речь, что ни слово То про наших опять.
За недолгие сроки Здесь прошли-пролегли Все большие дороги, Что лежали вдали.
И велик, да не страшен Белый свет никому. Всюду наши да наши, Как в родимом дому.
Наши вверх по науке, Наши в дело идут. Наших жителей внуки Только где не растут!
Подрастут ребятишки, Срок пришел - разбрелись. Будут знать понаслышке, Где отцы родились.
И как возраст настанет Вот такой же, как мой, Их, наверно, потянет Не в Загорье домой.
Да, просторно на свете От крыльца до Москвы. Время, время, как ветер, Шапку рвет с головы...
- Что ж, мы, добрые люди, Ахнул Лазарь в конце, Что ж, мы так-таки будем И сидеть на крыльце?
И к Петровне, соседке, В хату просит народ. И уже на загнетке Сковородки поет.
Чайник звякает крышкой, Настежь хата сама. Две литровки под мышкой Молча вносит Кузьма.
Наш Кузьма неприметный, Тот, что из году в год, Хлебороб многодетный, Здесь на месте живет.
Вот он чашки расставил, Налил прежде в одну, Чуть подумал, добавил, Поднял первую: - Ну!
Пить - так пить без остатку, Раз приходится пить... И пошло по порядку, Как должно оно быть.
Все тут присказки были За столом хороши. И за наших мы пили Земляков от души.
За народ, за погоду, За уборку хлебов, И, как в старые годы, Лазарь пел про любовь.
Пели женщины вместе, И Петровна - одна. И была ее песня Старина-старина.
И она ее пела, Край платка теребя, Словно чье-то хотела Горе взять на себя.
Так вот было примерно. И покинул я стол С легкой грустью, что первый Праздник встречи прошел;
Что, пожив у соседей, Встретив старых друзей, Я отсюда уеду Через несколько дней.
На прощанье помашут Кто платком, кто рукой. И поклоны всем нашим Увезу я с собой. Скоро ль, нет ли, не знаю, Вновь увижу свой край.
Здравствуй, здравствуй, родная Сторона. И - прощай!..
1939
* * *
Рожь, рожь... Дорога полевая Ведет неведомо куда. Над полем низко провисая, Лениво стонут провода. Рожь, рожь - до свода голубого, Чуть видишь где-нибудь вдали, Ныряет шапка верхового, Грузовичок плывет в пыли. Рожь уходилась. Близки сроки, Отяжелела и на край Всем полем подалась к дороге, Нависнула - хоть подпирай. Знать, колос, туго начиненный, Четырехгранный, золотой, Устал держать пуды, вагоны, Составы хлеба над землей.
1939
ЖЕНИТЬБА ШОФЕРА
Все ровесники-ребята, Все товарищи женаты, Все женаты, а шофер Одинокий до сих пор.
И всему тому причина За рулем шофер чуть свет. Не стоит ни дня машина, Рад жениться - часу нет.
Дни и месяцы минуют, А шоферу жизнь - не жизнь. - Вот закончим посевную Мойся в бане и женись!
За дорогою дорога, Перевозки день за днем. - Потерпи еще немного, Только сено уберем.
От поры к поре горячей. Скошен луг - поспела рожь. - Погоди, брат, а иначе Всю кампанию сорвешь.
Ждет да терпит малый честный: Отказаться как же вдруг? Третью за лето невесту Упустил уже из рук.
Видит сам: дела ни к черту, Нет кампаниям конца. Подкатил к своей четвертой, Развернулся у крыльца.
Надавил рожок сигнальный... Да - так да, а нет - так нет. Заявил официально: Точка. Едем в сельсовет.
Все ровесники-ребята, Все товарищи женаты. Все женаты, и шофер, Говорят, женат с тех пор.
1939
ДЕД ДАНИЛА В ЛЕС ИДЕТ
Неизменная примета, Что самой зиме черед, В шубу, в валенки одетый, Дед Данила в лес идет.
Ходит по лесу тропою, Ищет понизу на глаз: Что ни самое кривое, То ему и в самый раз.
Подыскать дубок с коленцем, Почуднее что-нибудь, Ловко вырубить поленце, Прихватить - и дальше в путь.
Дело будто бы простое, Но недаром говорят: Как пойдешь искать прямое То кривое все подряд, А пойдешь искать кривое Все прямое аккурат.
Нарубил дубья Данила Добрый на зиму запас, Чтобы чем заняться было В долгий вечер, в поздний час.
Не прошел большой науки, Плотник - все же не столяр, Но от скуки - на все руки, Чтоб верстак не зря стоял.
Чуть нужда - к Даниле сразу Конюх, сторож, кладовщик. Крюк ли, обруч - нет отказу, Санки, грабли - рад старик.
Ничего не жаль Даниле И запаслив и не скуп. Только любит, чтоб спросили У него про клен и дуб.
До того Даниле любо Вновь подробно изложить, Что нельзя, мол, жить без дуба, А без клена можно жить; Что не может клен для сруба Так, как дуб, столбом служить.
Что береза - клену впору Тот же слой и тот же цвет. Но не может быть и спору, Что замены дубу нет.
Дуб - один. На то и слово: Царь дерев. Про то и речь. Правда, лист хорош кленовый Хлеб сажать хозяйке в печь.
И давно ли это было Год назад, не то вчера Так не так, а деду, мило Вспомнить эти вечера.
Ходит он неутомимый, И желательно ему, Чтоб и в нынешнюю зиму Разговор вести любимый За работою в дому.
Крепок дуб, могуча сила, Но и дубу есть свой век. Дубу, - думает Данила, А Данила - человек.
Ходит старый, гаснет трубка, Остановка, что ни шаг. Ходит, полы полушубка Подоткнувши под кушак.
Лес притихнул. Редко-редко Белка поверху стрельнет, Да под ней качнется ветка. Лист последний упадет.
И как будто в сон склонило. День к концу. Пора назад. Вышел из лесу Данила Мухи белые летят.
С рукава снежинку сдунул. Что-то ноша тяжела. "Вот зима пришла, - подумал, Постоял. - За мной пришла".
Час придет - и вот он сляжет. И помрет. Ну что ж! Устал. И, наверно, кто-то скажет: Дед Данила дуба дал.
Шутка издавна известна. Шутка - шуткой. А дубье Нарубил - неси до места. Дослужи, Данила, честно, Дальше дело не твое.
1939
* * *
День пригреет - возле дома Пахнет позднею травой, Яровой, сухой соломой И картофельной ботвой. И хотя земля устала, Все еще добра, тепла: Лен разостланный отава У краев приподняла. Но уже темнеют реки, Тянет кверху дым костра. Отошли грибы, орехи. Смотришь, утром со двора Скот не вышел. В поле пусто. Белый утренник зернист. И свежо, морозно, вкусно Заскрипел капустный лист. И за криком журавлиным, Завершая хлебный год, На ремонт идут машины, В колеях ломая лед.
1939
ЛЕНИН И ПЕЧНИК
В Горках знал его любой, Старики на сходку звали, Дети - попросту, гурьбой, Чуть завидят, обступали.
Был он болен. Выходил На прогулку ежедневно. С кем ни встретится, любил Поздороваться душевно.
За версту - как шел пешком Мог его узнать бы каждый. Только случай с печником Вышел вот какой однажды.
Видит издали печник, Видит: кто-то незнакомый По лугу по заливному Без дороги - напрямик.
А печник и рад отчасти, По-хозяйски руку в бок, Ведь при царской прежней власти Пофорсить он разве мог?
Грядка луку в огороде, Сажень улицы в селе, Никаких иных угодий Не имел он на земле...
- Эй ты,кто там ходит лугом! Кто велел топтать покос?! Да сплеча на всю округу И поехал, и понес.
Разошелся.
А прохожий Улыбнулся, кепку снял. - Хорошо ругаться можешь, Только это и сказал.
Постоял еще немного, Дескать, что ж, прости, отец, Мол, пойду другой дорогой... Тут бы делу в конец.
Но печник - душа живая, Знай меня, не лыком шит! Припугнуть еще желая: - Как фамилия? - кричит.
Тот вздохнул, пожал плечами, Лысый, ростом невелик. - Ленин, - просто отвечает. - Ленин! - Тут и сел старик.
День за днем проходит лето, Осень с хлебом на порог, И никак про случай этот Позабыть печник не мог.
А по свежей по пороше Вдруг к избушке печника На коне в возке хорошем Два военных седока.
Заметалась беспокойно У окошка вся семья. Входят гости: - Вы такой-то?
Свесил руки:
- Вот он я... - Собирайтесь! Взял он шубу, Не найдет, где рукава. А жена ему: - За грубость, За свои идешь слова...
Сразу в слезы непременно, К мужней шубе - головой. - Попрошу, - сказал военный, Ваш инструмент взять с собой.
Скрылась хата за пригорком. Мчатся санки прямиком. Поворот, усадьба Горки, Сад, подворье, белый дом.
В доме пусто, нелюдимо, Ни котенка не видать. Тянет стужей, пахнет дымом, Ну овин - ии дать ни взять.
Только сел печник в гостиной, Только на пол свой мешок Вдруг шаги, и дом пустынный Ожил весь, и на порог
Сам, такой же, тот прохожий. Печника тотчас узнал: - Хорошо ругаться можешь, Поздоровавшись, сказал.
И вдобавок ни словечка, Словно все, что было, - прочь. - Вот совсем не греет печка. И дымит. Нельзя ль помочь?
Крякнул мастер осторожно, Краской густо залился. - То есть как же так нельзя? То есть вот как даже можно!..
Сразу шубу с плеч - рывком, Достает инструмент. - Ну-ка... Печь голландскую кругом, Точно доктор, всю обстукал.
В чем причина, в чем беда Догадался - и за дело. Закипела тут вода, Глина свежая поспела.
Все нашлось - песок, кирпич, И спорится труд, как надо. Тут печник, а там Ильич За стеною пишет рядом.
И привычная легка Печнику работа. Отличиться велика У неге охота.
Только будь, Ильич, здоров, Сладим любо-мило, Чтоб, каких ни сунуть дров, Грела, не дымила.
Чтоб в тепле писать тебе Все твои бумаги, Чтобы ветер пел в трубе От веселой тяги.
Тяга слабая сейчас Дело поправимо, Дело это - плюнуть раз. Друг ты наш любимый...
Так он думает, кладет Кирпичи по струнке ровно. Мастерит легко, любовно, Словно песенку поет...
Печь исправлена. Под вечер В ней защелкали дрова. Тут и вышел Ленин к печи И сказал свои слова.
Он сказал, - тех слов дороже Не слыхал еще печник: - Хорошо работать можешь, Очень хорошо, старик.
И у мастера от пыли Зачесались вдруг глаза. Ну а руки в глине были Значит, вытереть нельзя.
В горле где-то все запнулось, Что хотел сказать в ответ, А когда слеза смигнулась, Посмотрел - его уж нет...
За столом сидели вместе, Пили чай, велася речь По порядку, честь по чести, Про дела, про ту же печь.
Успокоившись немного, Разогревшись за столом, Приступил старик с тревогой К разговору об ином.
Мол, за добрым угощеньем Умолчать я не могу, Мол, прошу, Ильич, прощенья За ошибку на лугу. Сознаю свою ошибку...
Только Ленин перебил: - Вон ты что, - сказал с улыбкой, Я про то давно забыл...
По морозцу мастер вышел, Оглянулся не спеша: Дым столбом стоит над крышей, То-то тяга хороша.
Счастлив, доверху доволен, Как идет - не чует сам. Старым садом, белым полем На деревню зачесал...
Не спала жена, встречает: - Где ты, как? - душа горит... - Да у Ленина за чаем Засиделся, - говорит...
1938-1940
ИЗ "МУРАВСКОЙ ТЕТРАДИ"
А. ТВАРДОВСКОГО
В архиве А. Твардовского сохранилась рабочая тетрадь 1934 - 1935 годов, периода создания поэмы "Страна Муравия". Предлагаемые читателям наброски из этой тетради не вошли в текст поэмы. Одни из них были задуманы автором как эпизоды путешествия героя к стране Муравии, другие представляют собою его воспоминания и размышления. Часть написанного вообще представляет заготовки, не потребовавшиеся автору в его работе. Другая часть, входившая в первые неопубликованные варианты глав поэмы, в дальнейшем была опущена, видимо чтобы более сосредоточить внимание читателя на цели путешествия героя и на узловых происшествиях, составлявших в то же время сюжет поэмы. Публикуемые наброски, несомненно, имеют и свою собственную художественную ценность и существенно дополняют и расширяют уже сложившееся представление о поэме Твардовского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10