Кроме этого, у бригадиров имелась специальная полиэтиленовая пленка для дистилляции – если мелко накрошить растения и рассыпать в коробе под пленкой, то прозрачная пленка, нагреваясь на солнце, вываривала сок из измельченной травы и кактусов, и тогда из короба капала в горшок дистиллированная вода. Но такие пленки были делом долгим и громоздким, а конденсатор требовал много электроэнергии. Энергии же, которую можно было бы свободно тратить, в лагере просто не было.
Бригада возила с собой столько солнечных батарей, сколько могла себе позволить, однако даже самая лучшая солнечная батарея – вещь довольно слабая и нестабильная. Даже в самый горячий полдень скромные клочки захваченного ими солнечного света были не в состоянии генерировать достаточно электричества; кроме того, бывали ведь дни и без солнца.
Имелись также ветровые генераторы, но и ветер тоже дул не всегда. Бригада существовала в режиме постоянного энергетического голодания, она отчаянно нуждалась в энергии и повсюду ее выискивала. Целый арсенал батарей, машины, фургоны, автобусы, орнитоптеры, компьютеры, радиопередатчики, аппаратура – все это сосало энергию с неумолимой жадностью, присущей машинам. В отношении энергии бригада постоянно была в убытке, ей постоянно приходилось покорно приползать обратно к цивилизации, чтобы подзарядить свой грузовик аккумуляторов от какой-нибудь муниципальной сети.
Энергию еще можно где-нибудь выпросить или купить. Но невозможно одним ударом решить вопрос насчет абсолютной потребности в воде. Воду нельзя превратить в порошок или брикетик, нельзя прожить на виртуальной воде или каком-нибудь водозаменителе. Вода была вещью очень реальной и очень тяжелой и создавала кучу проблем. Порой бригада собирала дождевую воду, но даже в дождливые годы в Западном Техасе никогда не выпадало слишком много осадков. И даже когда им удавалось собрать дождевую воду, при переброске лагеря они не могли взять с собой слишком много, – а преследуя грозовые фронты, лагерь постоянно перемещался с места на место.
Все было очень просто: если хочешь успеть сделать как можно больше, пей как можно меньше.
Теперь Алекс начал понимать, почему Сарыч и Марта лежали, распростершись в своих шезлонгах под навесом, оцепенелые, как ящерицы, в то время как их глаза и уши летали за них в воздухе: пот ведь тоже вода. Цивилизация в Западном Техасе вымерла – она была мертва, как аризонское племя индейцев анасази, живших в скальных пещерах, – и все потому, что здесь просто не было достаточно воды и больше не существовало легких способов ее раздобыть.
Перестав спорить, Алекс последовал примеру Сарыча и Марты, засовывавших в рот полоски вяленой оленины. От вяленого мяса слюна потекла ручьем. Иногда Алексу удавалось забыть о жажде на целых десять минут. Сарыч с Мартой обещали ему несколько освежающих глотков каждые полчаса.
Восточный ветер улегся. Смарт-трос воздушного змея, вначале туго натянутый, теперь висел в небе вяло покачивавшейся дугой. Всякое движение в воздухе угасло, сменившись плотным, студенистым безмолвием, убийственной тишиной, выпаривавшей пот и жир из плоти. Раскаты дальнего грома на западе раздавались все громче и настойчивее, словно где-то сразу за горизонтом неумело разрушали какое-то здание, но неестественное спокойствие в окрестностях аэродромного фургона казалось столь же прочным и нерушимым, как удушливый воздух банковского подвала.
Алекс сидел со скрещенными ногами на блистерном мате, механически жуя клочок вяленой оленины и втирая пот со лба в волосы. По мере того как жара, и жажда, и напряжение нарастали все больше, бумажный комбинезон становилось все труднее переносить. Его белая пластифицированная блестящая оболочка, похожая на материал сумочек, в каких продают свежеиспеченный хлеб, действительно немного спасала от жары – костюм был продуман и взаправду работал. Но в конечном счете оказывалось, что он работал недостаточно хорошо. По Алексову позвоночнику стекали струйки пота, ягодицы мерзко липли к штанам, и каждый раз, когда он нагибался вперед, комбинезон туго натягивался на лопатках. Вдобавок ко всему этот костюм был самым шумным из всего, что ему доводилось носить до сих пор: в окружавшей фургон напряженной тишине каждое его движение сопровождалось громким шелестом, словно он копался в мусорной корзине, по локоть запустив в нее руки.
Поднявшись с места, Алекс до пояса расстегнул «молнию», стащил с себя верхнюю часть комбинезона и небрежно повязал болтающиеся белые бумажные рукава вокруг талии. Теперь он выглядел действительно ужасно: мертвенно-белый, с выступающими костями, весь покрытый красными пятнами от жары, обливающийся потом. Однако смотреть на него было некому – двое его компаньонов полностью ушли в виртуальный мир и тихо лежали в шезлонгах, что-то бормоча в свои микрофоны.
Алекс вышел из-под навеса и двинулся в обход фургона; пот ручейками стекал по его ногам.
Ему открылась изумительная картина западного неба.
Алексу уже приходилось видеть опасные погодные явления. Он вырос в Хьюстоне, в лихорадочном климате Мексиканского залива, и видел десятки гроз и техасских «синих северяков». «Blue norther» (англ.) – сильный северный ветер, дующий осенью и зимой на юге США, на тихоокеанском побережье Северной Америки.
В возрасте двенадцати лет он даже перенес довольно жестокий ураган, краем задевший их семейный особняк в Хьюстоне.
Но чудовище, которое он наблюдал сейчас, было явлением природы совсем другого порядка. Надвигавшийся фронт грозовых облаков напоминал горный хребет. Он был местами пронзительно-белым, местами тускло-сизым, здесь и там виднелись прожилки полускрытых масс зловещего зеленоватого цвета, фактурой напоминавших створоженное молоко. Он был бесконечным, и громыхающим, и колонноподобным, и вздымающимся вверх; он рос на глазах стремительным взрывом.
И он катился по направлению к нему.
Башня кучевых пробила шапку. Она пробила ее сразу и полностью, как фейерверк разрывает дешевую картонную упаковку. Мощные, скругленные на конце мстительные потоки перегретого пара ударили в вышележащий воздушный слой, словно огромные, замедленно двигающиеся кулаки; десятки вздымающихся вверх капустных кочанов выглядели твердыми и плотными, как белые мраморные глыбы. И на самом верху их восходящего движения – Алексу пришлось откинуть назад голову, чтобы увидеть это, – водяные пары плеснули в дно стратосферы.
Алекс стоял, крепко расставив ноги в своих пластмассово-бумажных сандалиях, и наблюдал, как грозовой фронт разбухает перед его глазами. Растущую башню венчал округлый купол, распухающий пузырь пара размером с небольшой город, и он на глазах пытался прорваться сквозь этот второй барьер, в верхние слои атмосферы. Он тяжело налегал на стратосферное дно, но, как ни удивительно, его все время отбрасывало назад. Вершина башни сминалась и расплющивалась, растекаясь в стороны длинными уплощенными ледяными перьями. По мере того как верхушка грозового облака продолжала уплотняться и распухать, загораживая солнечный свет, ее мощные, клубящиеся, стремящиеся вверх стены далеко внизу накрывал зловещий сумрак.
Это была наковальня грозовой тучи. Она нависала посреди голубого техасского неба, черная, сверхтяжелая, угрожающая. У обычного воздуха не было никаких шансов удержать в себе подобного монстра.
Молния скользнула по туче снизу вверх, пронзив ее насквозь. Вначале пробежала одна тонкая, нервно потрескивающая змейка сумасшедшей яркости; затем – одна, две, три стремительные, мощные струи электрического ада сверкнули в зеленоватых глубинах грозового облака огненным отблеском.
Алекс поспешил вновь обогнуть фургон. Раздавшийся удар грома был очень сильным.
Сарыч стянул с себя очки и наушники, оставив их болтаться эластичной путаницей у себя на шее.
– Становится громко! – произнес он радостно.
– Становится много, – ответил Алекс. Сарыч, ухмыляясь, поднялся на ноги.
– В нашу сторону идет шквальный фронт, скоро здесь будет много пыли. Надо достать маски.
Порывшись в картонной коробке, стоявшей в фургоне, он вытащил из стопки три гофрированные маски, закрывающие рот и нос. Маски были из ребристой пористой бумаги, с пластмассовыми носовыми щитками и эластичными лентами, удерживавшими их на голове. Марта, надев маску, аккуратно заправила волосы под завязанный узлом платок. Сарыч надежно запер двери и окна фургона, проверил, прочно ли стоят опоры навеса, и затянул потуже тесемку своей кепки с козырьком. Затем снова запустил свое оборудование, лег в шезлонг и задвигал пальцами.
Мелкие птицы в окрестностях холма начали передвигаться к западу, то выныривая из кустарника, то прячась обратно в поисках укрытия.
Ослепительный послеполуденный свет внезапно утратил интенсивность – разрастающийся край наковальни подполз к солнцу. Небо потеряло свой горячий блеск, и весь мир поблек, залившись призрачной желтизной.
Алекс почувствовал, как ослабевает напряжение, сковывавшее его веки из-за долгого прищуривания. Он надел маску и поплотнее закрепил ее. Она была из дешевой бумаги, но хорошая: гибкая пластмассовая скобка плотно прилегала к переносице. Вдыхаемый воздух сразу сделался чище, и дышать стало легче. Если бы Алекс знал раньше, что их так легко достать, он бы уже давно заказал себе такую. Он решил, что с этого момента всегда будет держать маску под рукой.
Алекс высунулся из-за угла фургона. Гроза преобразовывалась в шквальный фронт, из гороподобных боков первоначальной тучи вырастали все новые и новые башни. Хуже того – вся эта громадная створоженная масса понемногу приходила в движение, превращаясь в головную часть некоего немыслимо огромного и могучего туловища, наполненного горячим, прозрачным ветром. Ничто на земле не могло остановить его, ничто ни малейшим образом не могло помешать ему. Начав отсюда свой путь, оно будет лететь над травянистыми равнинами Аллеи Торнадо, словно планетарная колесница Джаггернаута.
Но их оно не заденет. Аэродромный фургон был припаркован вне зоны шквального фронта, как раз за его южной границей. Бригада умела выбирать места для своих стоянок.
Желая получше разглядеть происходящее, Алекс выбрался наружу. Там, на северо-западе, основание шквального фронта в одном месте прорвалось и из разрыва темным мотком пряжи медленно выплывал дождь. Отдаленные всплески молний пронзали склоны облачных гор.
Некоторое время Алекс наблюдал за пляской молний, отсчитывая время между громовыми ударами, прерываясь только чтобы прихлопнуть очередного москита. Ему никогда прежде не доводилось так отчетливо видеть молнии невооруженным глазом. Там действительно было на что посмотреть: сверкающие, ветвистые, очень гибкие и вычурно изогнутые, настоящие молнии не имели почти ничего общего с теми двумерными зубчатыми линиями, какими их принято изображать в комиксах. Это скорее напоминало некий сложный, хорошо сделанный видеоэффект.
Возле западного горизонта трава и кустарник внезапно сошли с ума и принялись бесноваться: сперва они пригнулись к земле огромной волной, а затем яростно забились в судорогах, хлеща во все стороны. Казалось, что траву топчет бегущее в панике огромное невидимое стадо.
Над размозженной почвой поднялась летящая стена грязи, словно пыль от выбиваемого ковра. Алекс никогда не видел ничего подобного. Он стоял, раскрыв от изумления рот и глядя, как стена насыщенного грязью ветра несется вперед. Она двигалась по равнине с невероятной скоростью, со скоростью несущегося но шоссе грузовика.
Вот она взлетела вверх по склону и врезалась прямо в Алекса.
Она мгновенно сбила его с ног. Он с размаху сел на ягодицы и покатился по колючей траве вместе со стремительным ледяным потоком летящих по ветру грязи и мусора. Ему в лицо, словно выстрел из дробовика, врезался заряд песка с гравием, и он немедленно ослеп. Ветер ревел.
Шквал прилагал все усилия, чтобы сорвать с него одежду. Через мгновение бумажный комбинезон уже обмотался вокруг коленей, ветер рвал с него сандалии, одновременно бичуя мелкими обломками камней и выдранными пучками травы. Взвыв от боли, Алекс на четвереньках пополз под прикрытие фургона.
Фургон раскачивался на осях из стороны в сторону. Матерчатый навес бешено полоскался, но сквозь завывания ветра его злобное щелканье едва можно было расслышать.
Борясь с ветром, Алекс снова забрался в извивающийся, хлопающий бумажный комбинезон и протиснул покрытые грязью руки в рукава. От боли у него потоком лились слезы, а голые лодыжки саднило от грязи, пригоршнями летевшей из-под фургона. Ветер был очень холодным, пронзительным и разреженным, словно дул высоко в горах. Пальцы Алекса побелели и тряслись, а зубы клацали под маской.
Грязь из-под фургона летела сплошным потоком, пыльный ветер крутился под сиденьями шезлонгов, в которых сидели Сарыч с Мартой, не нанося им вреда. Хотя Алекс не мог их слышать, он видел, как их губы непрестанно шевелятся под бумажными масками. Они по-прежнему что-то говорили в свои маленькие микрофоны на изогнутых стержнях.
Алекс вытащил свое виртуальное снаряжение, под порывами ветра бешено плясавшее и раскачивавшееся на конце провода. Он притиснулся спиной к пляшущей стенке фургона и напялил на голову гарнитуру.
– Отличная погодка, а? – послышался голос Сарыча в защищенных наушниками Алексовых ушах. Из-за маски он звучал невнятно, к тому же его заглушали завывания ветра в микрофоне.
– Ты спятил? – проорал Алекс. – Эта штука могла нас убить!
– Только если бы нас застигло на открытом месте, – возразил Сарыч. – Ну а пока что все круто!
– У Кэрол циркуляция! – сообщила Марта.
– Уже? – встревоженно переспросил Сарыч. – У нас будет тяжелый денек… Ну что ж, готовь «Джесси», будем сбрасывать серпантин.
Ярость шквального фронта быстро угасала в судорожных порывах ветра. Следом шел тихий промозглый бриз, несущий сильный запах дождя и озона. Алекс ежился, засунув в бумажные подмышки онемевшие кулаки.
Внутри его виртуальных очков осела нанесенная ветром пыль. Алекс снял с себя маску, поплевал на экраны и попытался протереть их большими пальцами.
Сарыч тоже снял очки и поднялся с места. На растянутую ткань навеса приземлился тяжелый предмет. Сарыч подскочил к краю веранды, подпрыгнул и ухватил его – это был один из орнитоптеров.
Отряхнув пыль со своего трико, Сарыч взглянул на Алекса.
– Что за черт! Тебя что, прихватило шквалом?
– Как мне их отчистить? – уклонился от ответа Алекс, показывая ему очки.
Сарыч протянул ему антисептическую салфетку, затем открыл заднюю дверцу фургона и нырнул внутрь.
Он появился с вещевым мешком в руках и захлопнул за собой дверцу. В мешке были катушки с намотанной на них радужной пленкой. Ухватившись за клочок желтой клейкой бумаги с края одной из катушек, Сарыч вытянул блестящую переливчатую полоску. Вырвавшись на свободу, она затрепетала в его пальцах под легким ветерком. Он показал ее Алексу.
– Смарт-серпантин.
Серпантин был похож на старомодную видеопленку. С обоих концов на ленту была нанесена аккуратная перфорация. Одна ленточка серпантина была шириной в два пальца и длиной с Алексово предплечье и почти ничего не весила, хотя ее края были достаточно жесткими, чтобы ими можно было серьезно порезаться, если не соблюдать осторожность. На одном конце каждой из ленточек было небольшое утолщение: чип и крошечная плоская батарейка.
Сарыч крепко привинтил ось катушки с серпантином к грудной кости орнитоптера. Затем он вновь достал свою метательную палку, отошел от фургона под ветер и запустил аппарат. В потоке устойчивого бриза тот ракетой взлетел вверх, широко раскинув крылья.
– В каждой катушке сотня ленточек, – сообщил Сарыч, вернувшись. – Мы запускаем их внутрь смерча.
– И какой в них прок? – поинтересовался Алекс.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил уязвленный Сарыч. – Они меряют температуру, влажность… ну и скорость ветра, конечно, потому что их можно отследить на радаре в реальном времени.
– А-а.
– Даже самый слабый восходящий поток может держать такую ленточку. – Сарыч натянул на себя виртуальное снаряжение. – Так что серпантин будет оставаться в смерче до тех пор, пока тот не перестанет крутиться… Давай, парень, влезай в снарягу, Кэрол и Грег поймали циркуляцию!
Алекс сел на свой блистерный мат и натянул его на спину, завернув в него плечи, как в одеяло. Пластиковые пузырьки с заключенным в них воздухом отлично предохраняли от знобкого ветра. Он мог бы чувствовать себя почти комфортно, если бы не нанесенная ветром грязь, которая, словно корка жира, покрывала его потные лицо, шею и торс. Он надел виртуальные очки.
В то же мгновение Алекс оказался в нескольких милях отсюда, на крыльях «Лены», летевшей перед обширным плато белых волнистых облаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Бригада возила с собой столько солнечных батарей, сколько могла себе позволить, однако даже самая лучшая солнечная батарея – вещь довольно слабая и нестабильная. Даже в самый горячий полдень скромные клочки захваченного ими солнечного света были не в состоянии генерировать достаточно электричества; кроме того, бывали ведь дни и без солнца.
Имелись также ветровые генераторы, но и ветер тоже дул не всегда. Бригада существовала в режиме постоянного энергетического голодания, она отчаянно нуждалась в энергии и повсюду ее выискивала. Целый арсенал батарей, машины, фургоны, автобусы, орнитоптеры, компьютеры, радиопередатчики, аппаратура – все это сосало энергию с неумолимой жадностью, присущей машинам. В отношении энергии бригада постоянно была в убытке, ей постоянно приходилось покорно приползать обратно к цивилизации, чтобы подзарядить свой грузовик аккумуляторов от какой-нибудь муниципальной сети.
Энергию еще можно где-нибудь выпросить или купить. Но невозможно одним ударом решить вопрос насчет абсолютной потребности в воде. Воду нельзя превратить в порошок или брикетик, нельзя прожить на виртуальной воде или каком-нибудь водозаменителе. Вода была вещью очень реальной и очень тяжелой и создавала кучу проблем. Порой бригада собирала дождевую воду, но даже в дождливые годы в Западном Техасе никогда не выпадало слишком много осадков. И даже когда им удавалось собрать дождевую воду, при переброске лагеря они не могли взять с собой слишком много, – а преследуя грозовые фронты, лагерь постоянно перемещался с места на место.
Все было очень просто: если хочешь успеть сделать как можно больше, пей как можно меньше.
Теперь Алекс начал понимать, почему Сарыч и Марта лежали, распростершись в своих шезлонгах под навесом, оцепенелые, как ящерицы, в то время как их глаза и уши летали за них в воздухе: пот ведь тоже вода. Цивилизация в Западном Техасе вымерла – она была мертва, как аризонское племя индейцев анасази, живших в скальных пещерах, – и все потому, что здесь просто не было достаточно воды и больше не существовало легких способов ее раздобыть.
Перестав спорить, Алекс последовал примеру Сарыча и Марты, засовывавших в рот полоски вяленой оленины. От вяленого мяса слюна потекла ручьем. Иногда Алексу удавалось забыть о жажде на целых десять минут. Сарыч с Мартой обещали ему несколько освежающих глотков каждые полчаса.
Восточный ветер улегся. Смарт-трос воздушного змея, вначале туго натянутый, теперь висел в небе вяло покачивавшейся дугой. Всякое движение в воздухе угасло, сменившись плотным, студенистым безмолвием, убийственной тишиной, выпаривавшей пот и жир из плоти. Раскаты дальнего грома на западе раздавались все громче и настойчивее, словно где-то сразу за горизонтом неумело разрушали какое-то здание, но неестественное спокойствие в окрестностях аэродромного фургона казалось столь же прочным и нерушимым, как удушливый воздух банковского подвала.
Алекс сидел со скрещенными ногами на блистерном мате, механически жуя клочок вяленой оленины и втирая пот со лба в волосы. По мере того как жара, и жажда, и напряжение нарастали все больше, бумажный комбинезон становилось все труднее переносить. Его белая пластифицированная блестящая оболочка, похожая на материал сумочек, в каких продают свежеиспеченный хлеб, действительно немного спасала от жары – костюм был продуман и взаправду работал. Но в конечном счете оказывалось, что он работал недостаточно хорошо. По Алексову позвоночнику стекали струйки пота, ягодицы мерзко липли к штанам, и каждый раз, когда он нагибался вперед, комбинезон туго натягивался на лопатках. Вдобавок ко всему этот костюм был самым шумным из всего, что ему доводилось носить до сих пор: в окружавшей фургон напряженной тишине каждое его движение сопровождалось громким шелестом, словно он копался в мусорной корзине, по локоть запустив в нее руки.
Поднявшись с места, Алекс до пояса расстегнул «молнию», стащил с себя верхнюю часть комбинезона и небрежно повязал болтающиеся белые бумажные рукава вокруг талии. Теперь он выглядел действительно ужасно: мертвенно-белый, с выступающими костями, весь покрытый красными пятнами от жары, обливающийся потом. Однако смотреть на него было некому – двое его компаньонов полностью ушли в виртуальный мир и тихо лежали в шезлонгах, что-то бормоча в свои микрофоны.
Алекс вышел из-под навеса и двинулся в обход фургона; пот ручейками стекал по его ногам.
Ему открылась изумительная картина западного неба.
Алексу уже приходилось видеть опасные погодные явления. Он вырос в Хьюстоне, в лихорадочном климате Мексиканского залива, и видел десятки гроз и техасских «синих северяков». «Blue norther» (англ.) – сильный северный ветер, дующий осенью и зимой на юге США, на тихоокеанском побережье Северной Америки.
В возрасте двенадцати лет он даже перенес довольно жестокий ураган, краем задевший их семейный особняк в Хьюстоне.
Но чудовище, которое он наблюдал сейчас, было явлением природы совсем другого порядка. Надвигавшийся фронт грозовых облаков напоминал горный хребет. Он был местами пронзительно-белым, местами тускло-сизым, здесь и там виднелись прожилки полускрытых масс зловещего зеленоватого цвета, фактурой напоминавших створоженное молоко. Он был бесконечным, и громыхающим, и колонноподобным, и вздымающимся вверх; он рос на глазах стремительным взрывом.
И он катился по направлению к нему.
Башня кучевых пробила шапку. Она пробила ее сразу и полностью, как фейерверк разрывает дешевую картонную упаковку. Мощные, скругленные на конце мстительные потоки перегретого пара ударили в вышележащий воздушный слой, словно огромные, замедленно двигающиеся кулаки; десятки вздымающихся вверх капустных кочанов выглядели твердыми и плотными, как белые мраморные глыбы. И на самом верху их восходящего движения – Алексу пришлось откинуть назад голову, чтобы увидеть это, – водяные пары плеснули в дно стратосферы.
Алекс стоял, крепко расставив ноги в своих пластмассово-бумажных сандалиях, и наблюдал, как грозовой фронт разбухает перед его глазами. Растущую башню венчал округлый купол, распухающий пузырь пара размером с небольшой город, и он на глазах пытался прорваться сквозь этот второй барьер, в верхние слои атмосферы. Он тяжело налегал на стратосферное дно, но, как ни удивительно, его все время отбрасывало назад. Вершина башни сминалась и расплющивалась, растекаясь в стороны длинными уплощенными ледяными перьями. По мере того как верхушка грозового облака продолжала уплотняться и распухать, загораживая солнечный свет, ее мощные, клубящиеся, стремящиеся вверх стены далеко внизу накрывал зловещий сумрак.
Это была наковальня грозовой тучи. Она нависала посреди голубого техасского неба, черная, сверхтяжелая, угрожающая. У обычного воздуха не было никаких шансов удержать в себе подобного монстра.
Молния скользнула по туче снизу вверх, пронзив ее насквозь. Вначале пробежала одна тонкая, нервно потрескивающая змейка сумасшедшей яркости; затем – одна, две, три стремительные, мощные струи электрического ада сверкнули в зеленоватых глубинах грозового облака огненным отблеском.
Алекс поспешил вновь обогнуть фургон. Раздавшийся удар грома был очень сильным.
Сарыч стянул с себя очки и наушники, оставив их болтаться эластичной путаницей у себя на шее.
– Становится громко! – произнес он радостно.
– Становится много, – ответил Алекс. Сарыч, ухмыляясь, поднялся на ноги.
– В нашу сторону идет шквальный фронт, скоро здесь будет много пыли. Надо достать маски.
Порывшись в картонной коробке, стоявшей в фургоне, он вытащил из стопки три гофрированные маски, закрывающие рот и нос. Маски были из ребристой пористой бумаги, с пластмассовыми носовыми щитками и эластичными лентами, удерживавшими их на голове. Марта, надев маску, аккуратно заправила волосы под завязанный узлом платок. Сарыч надежно запер двери и окна фургона, проверил, прочно ли стоят опоры навеса, и затянул потуже тесемку своей кепки с козырьком. Затем снова запустил свое оборудование, лег в шезлонг и задвигал пальцами.
Мелкие птицы в окрестностях холма начали передвигаться к западу, то выныривая из кустарника, то прячась обратно в поисках укрытия.
Ослепительный послеполуденный свет внезапно утратил интенсивность – разрастающийся край наковальни подполз к солнцу. Небо потеряло свой горячий блеск, и весь мир поблек, залившись призрачной желтизной.
Алекс почувствовал, как ослабевает напряжение, сковывавшее его веки из-за долгого прищуривания. Он надел маску и поплотнее закрепил ее. Она была из дешевой бумаги, но хорошая: гибкая пластмассовая скобка плотно прилегала к переносице. Вдыхаемый воздух сразу сделался чище, и дышать стало легче. Если бы Алекс знал раньше, что их так легко достать, он бы уже давно заказал себе такую. Он решил, что с этого момента всегда будет держать маску под рукой.
Алекс высунулся из-за угла фургона. Гроза преобразовывалась в шквальный фронт, из гороподобных боков первоначальной тучи вырастали все новые и новые башни. Хуже того – вся эта громадная створоженная масса понемногу приходила в движение, превращаясь в головную часть некоего немыслимо огромного и могучего туловища, наполненного горячим, прозрачным ветром. Ничто на земле не могло остановить его, ничто ни малейшим образом не могло помешать ему. Начав отсюда свой путь, оно будет лететь над травянистыми равнинами Аллеи Торнадо, словно планетарная колесница Джаггернаута.
Но их оно не заденет. Аэродромный фургон был припаркован вне зоны шквального фронта, как раз за его южной границей. Бригада умела выбирать места для своих стоянок.
Желая получше разглядеть происходящее, Алекс выбрался наружу. Там, на северо-западе, основание шквального фронта в одном месте прорвалось и из разрыва темным мотком пряжи медленно выплывал дождь. Отдаленные всплески молний пронзали склоны облачных гор.
Некоторое время Алекс наблюдал за пляской молний, отсчитывая время между громовыми ударами, прерываясь только чтобы прихлопнуть очередного москита. Ему никогда прежде не доводилось так отчетливо видеть молнии невооруженным глазом. Там действительно было на что посмотреть: сверкающие, ветвистые, очень гибкие и вычурно изогнутые, настоящие молнии не имели почти ничего общего с теми двумерными зубчатыми линиями, какими их принято изображать в комиксах. Это скорее напоминало некий сложный, хорошо сделанный видеоэффект.
Возле западного горизонта трава и кустарник внезапно сошли с ума и принялись бесноваться: сперва они пригнулись к земле огромной волной, а затем яростно забились в судорогах, хлеща во все стороны. Казалось, что траву топчет бегущее в панике огромное невидимое стадо.
Над размозженной почвой поднялась летящая стена грязи, словно пыль от выбиваемого ковра. Алекс никогда не видел ничего подобного. Он стоял, раскрыв от изумления рот и глядя, как стена насыщенного грязью ветра несется вперед. Она двигалась по равнине с невероятной скоростью, со скоростью несущегося но шоссе грузовика.
Вот она взлетела вверх по склону и врезалась прямо в Алекса.
Она мгновенно сбила его с ног. Он с размаху сел на ягодицы и покатился по колючей траве вместе со стремительным ледяным потоком летящих по ветру грязи и мусора. Ему в лицо, словно выстрел из дробовика, врезался заряд песка с гравием, и он немедленно ослеп. Ветер ревел.
Шквал прилагал все усилия, чтобы сорвать с него одежду. Через мгновение бумажный комбинезон уже обмотался вокруг коленей, ветер рвал с него сандалии, одновременно бичуя мелкими обломками камней и выдранными пучками травы. Взвыв от боли, Алекс на четвереньках пополз под прикрытие фургона.
Фургон раскачивался на осях из стороны в сторону. Матерчатый навес бешено полоскался, но сквозь завывания ветра его злобное щелканье едва можно было расслышать.
Борясь с ветром, Алекс снова забрался в извивающийся, хлопающий бумажный комбинезон и протиснул покрытые грязью руки в рукава. От боли у него потоком лились слезы, а голые лодыжки саднило от грязи, пригоршнями летевшей из-под фургона. Ветер был очень холодным, пронзительным и разреженным, словно дул высоко в горах. Пальцы Алекса побелели и тряслись, а зубы клацали под маской.
Грязь из-под фургона летела сплошным потоком, пыльный ветер крутился под сиденьями шезлонгов, в которых сидели Сарыч с Мартой, не нанося им вреда. Хотя Алекс не мог их слышать, он видел, как их губы непрестанно шевелятся под бумажными масками. Они по-прежнему что-то говорили в свои маленькие микрофоны на изогнутых стержнях.
Алекс вытащил свое виртуальное снаряжение, под порывами ветра бешено плясавшее и раскачивавшееся на конце провода. Он притиснулся спиной к пляшущей стенке фургона и напялил на голову гарнитуру.
– Отличная погодка, а? – послышался голос Сарыча в защищенных наушниками Алексовых ушах. Из-за маски он звучал невнятно, к тому же его заглушали завывания ветра в микрофоне.
– Ты спятил? – проорал Алекс. – Эта штука могла нас убить!
– Только если бы нас застигло на открытом месте, – возразил Сарыч. – Ну а пока что все круто!
– У Кэрол циркуляция! – сообщила Марта.
– Уже? – встревоженно переспросил Сарыч. – У нас будет тяжелый денек… Ну что ж, готовь «Джесси», будем сбрасывать серпантин.
Ярость шквального фронта быстро угасала в судорожных порывах ветра. Следом шел тихий промозглый бриз, несущий сильный запах дождя и озона. Алекс ежился, засунув в бумажные подмышки онемевшие кулаки.
Внутри его виртуальных очков осела нанесенная ветром пыль. Алекс снял с себя маску, поплевал на экраны и попытался протереть их большими пальцами.
Сарыч тоже снял очки и поднялся с места. На растянутую ткань навеса приземлился тяжелый предмет. Сарыч подскочил к краю веранды, подпрыгнул и ухватил его – это был один из орнитоптеров.
Отряхнув пыль со своего трико, Сарыч взглянул на Алекса.
– Что за черт! Тебя что, прихватило шквалом?
– Как мне их отчистить? – уклонился от ответа Алекс, показывая ему очки.
Сарыч протянул ему антисептическую салфетку, затем открыл заднюю дверцу фургона и нырнул внутрь.
Он появился с вещевым мешком в руках и захлопнул за собой дверцу. В мешке были катушки с намотанной на них радужной пленкой. Ухватившись за клочок желтой клейкой бумаги с края одной из катушек, Сарыч вытянул блестящую переливчатую полоску. Вырвавшись на свободу, она затрепетала в его пальцах под легким ветерком. Он показал ее Алексу.
– Смарт-серпантин.
Серпантин был похож на старомодную видеопленку. С обоих концов на ленту была нанесена аккуратная перфорация. Одна ленточка серпантина была шириной в два пальца и длиной с Алексово предплечье и почти ничего не весила, хотя ее края были достаточно жесткими, чтобы ими можно было серьезно порезаться, если не соблюдать осторожность. На одном конце каждой из ленточек было небольшое утолщение: чип и крошечная плоская батарейка.
Сарыч крепко привинтил ось катушки с серпантином к грудной кости орнитоптера. Затем он вновь достал свою метательную палку, отошел от фургона под ветер и запустил аппарат. В потоке устойчивого бриза тот ракетой взлетел вверх, широко раскинув крылья.
– В каждой катушке сотня ленточек, – сообщил Сарыч, вернувшись. – Мы запускаем их внутрь смерча.
– И какой в них прок? – поинтересовался Алекс.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил уязвленный Сарыч. – Они меряют температуру, влажность… ну и скорость ветра, конечно, потому что их можно отследить на радаре в реальном времени.
– А-а.
– Даже самый слабый восходящий поток может держать такую ленточку. – Сарыч натянул на себя виртуальное снаряжение. – Так что серпантин будет оставаться в смерче до тех пор, пока тот не перестанет крутиться… Давай, парень, влезай в снарягу, Кэрол и Грег поймали циркуляцию!
Алекс сел на свой блистерный мат и натянул его на спину, завернув в него плечи, как в одеяло. Пластиковые пузырьки с заключенным в них воздухом отлично предохраняли от знобкого ветра. Он мог бы чувствовать себя почти комфортно, если бы не нанесенная ветром грязь, которая, словно корка жира, покрывала его потные лицо, шею и торс. Он надел виртуальные очки.
В то же мгновение Алекс оказался в нескольких милях отсюда, на крыльях «Лены», летевшей перед обширным плато белых волнистых облаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42