Медведи у нас тут огромные,
злобные... - Вокнан задумался, взгрустнув о своих родных,
но быстро взял себя в руки и снова улыбнулся гостю: - Да
что ж мы стоим тут? Заходи ко мне в дом. А то я все один и
один, поговорить даже не с кем. Соседи, правда, заглядывают,
но с новым человеком побеседовать куда интереснее. Заодно и
хозяйство мое посмотришь. Может, надумаешь остаться.
Успокоенный тем, что у Вокнана нет семьи, а значит,
никакие соблазнительный ручки не будут посягать на его
свободу, Ниун кивнул и отправился вслед за мастером. С
первого взгляда становилось ясно, что старик и правда уже
давно один. Его дом одновременно служил ему и жильем, и
мастерской. В углу просторной комнаты стояло широкое ложе,
возле него - стол с накрытой деревянной миской, - видимо,
еда, - и короткая широкая лавка. Все остальное пространство
занимали инструменты. Здесь были и топоры, и широкие ножи с
тупыми концами, и такие же бруски, как тот, которым Вокнан
работал на берегу, и тяжелые деревянные молотки. Посредине
стоял большой точильный камень, а возле него лежало
несколько точильных брусков.
- Лодку, справную лодку, сделать совсем непросто, -
пояснил Вокнан гостю. - Надо отыскать хорошее дерево,
крепкое и ровное, и обязательно попросить Духов Леса, чтобы
они разрешили его взять, а то лодка быстро сгниет. Но это
только начало. Поваленное дерево должно высохнуть. Сохнет
оно долго, и я в это время вырезаю для будущей лодки весла.
На это обычно уходит зима. Весной я начинаю обрабатывать
колоду. Сначала нужно придать ей подходящую форму. Это дело
непростое и требует много времени. Хорошо, если успею до
холодов. А если нет, приходится снова ждать тепла. И тогда
начинается самое главное и самое трудное - наступает пора
долбить колоду, чтобы из нее получилась настоящая лодка,
легкая, прочная, с тонкими бортами. Приходится снимать
дерево очень маленькими кусочками или тоненькими слоями,
чтобы не повредить, не испортить дерево. А когда все
сделано, предстоит еще обратится к Духам Воды, чтобы они
позволили лодке плавать. Не договоришься с ними - считай,
зря трудился...
Мастер, казалось, мог говорить о своем ремесле дни и
ночи напролет. Гость вежливо слушал его, но взгляд Ниуна
рассеяно блуждал по бревенчатым стенам, по закопченному
потолку, все чаще останавливаясь на закрытой миске. Он
устал и уже хотел есть, а хозяин, забыв обо всем на свете,
все говорил и говорил, рассказывая, как любит ходить по
лесу в поисках подходящего дерева, почему не всякая
древесины годится для его дела, как надо затачивать долото
(вот как, оказывается, назывался тот брусок в его руках),
как правильно вырезать молоток, необходимый доя работы...
вдруг Вокнан резко замолчал, а затем, ударив себя по лбу,
воскликнул:
- Совсем я заболтался! Да ты садись, вон лавка. Я
сейчас покормлю тебя. Я недавно закончил лодку, и мне
принесли и мяса, и рыбы, а соседка испекла свежих лепешек.
Замечательно они у нее получаются. Перекусим, а ты мне
расскажешь о себе.
Ниун кивнул, обрадованный, бросил на пол свой дорожный
мешок, который, пока хозяин разглагольствовал, держал в
руках, и тяжело опустился на деревянную скамью. Хозяин не
обманул, и вскоре на столе появилась всевозможная снедь.
Ниун, с удовольствием пережевывая свежайшую рыбу,
запеченную на угольях, поведал Вокнану свою историю. Тот
сочувственно кивал, не перебивая, а когда гость замолчал,
спросил:
- Может, все-таки останешься у меня? Мое ремесло ничуть
не хуже кузнечного дела.
- Не хуже. Но зов предков не заглушишь просто так,
потому что он надоел. Им нельзя отказывать. Я не могу
прекратить свои поиски.
- Жаль. Очень жаль. Не буду тебя уговаривать. Но поживи
у меня хотя бы пару дней. Тебе отдых, а мне радость.
Киммерийцу было жаль этого замечательного старика, и он
согласился побыть немного в доме лодочника.
К вечеру того же дня, прослышав о чужаке,
остановившемся у Вокнана, к старому мастеру зашли двое
младших сыновей местного кузнеца. Увидев их, Ниун решил,
что зрение изменило ему, настолько эти статные мускулистые
юноши походили друг на друга: одинаковый рост, одной ширины
могучие плечи, черные волосы, ослепительно голубые глаза.
Высокие лбы и длинные носы братьев говорили о том, что в их
жилах текла кровь туногов и райдов. Эти племена всегда желе
по соседству, и мужчины райдов нередко заглядывались на
женщин туногов. Даже голоса поздних гостей были похожи. И
имена.
- Рулан и Релан.
Лодочник был неправ, утверждая, что они одного возраста
с Ниуном. Юноши пережили вряд ли более восемнадцати зим и
совсем немного успели повидать на своем веку. Они очень
боялись показаться северянину желторотыми юнцами, и потому,
пока он рассказывал всякие истории о жизни своей деревни, о
битвах с ванирами и охоте на диких зверей, оба сурово
хмурили брови, с важным видом кивали и изредка вставляли
короткие замечания, казавшиеся им многозначительными.
Несмотря на все их старания Ниун время от времени
посматривал на них с отеческой снисходительностью. Услышав,
что он скоро отправится дальше, на поиски кузнеца, который
возьмет его в учение, юноши попросились с ним. Ниун
задумался, а потом осторожно, не желая обидеть юношей,
сказал:
- Я не знаю, что меня ждет в пути. Будет он легким или
опасным - то ведомо лишь Богам. Как я могу брать
попутчиков, если едва знаком с ними?
- Испытай нас! - вскричал Рулан и сам устыдился своей
горячности.
- Как?
- В наших лесах, совсем неподалеку, за рекой обитает
свирепый медведь. От его клыков погибли уже несколько
человек, - пояснил Релан. - Ты опытный охотник, в нашем
селении таких нет. Давай отправимся все вместе к его
берлоге. И нас в деле испытаешь, и всем поможешь, если
сумеем завалить кровожадную тварь.
- Пожалуй, можно бы попробовать. Но у меня с собой лишь
меня да лук со стрелами. А на медведя нужны рогатины и
копья.
- О чем ты говоришь! - тут же отозвался Рулан. - У отца
есть рогатины, а наконечники для копий никто не делает
лучше его. Он с удовольствием даст нам все необходимое.
На то и порешили. Договорившись, что завтра же и
отправятся на охоту, Ниун и братья-близнецы попрощались.
Рулан и Релан пошли разговаривать с отцом, а варвар начал
устраиваться на ночлег.
Утро выдалось ясным и слегка морозным, но холодный
воздух не обжигал легкие, а лишь приятно бодрил охотников.
Они быстро переправились на другой берег на прекрасной
легкой лодке, которой было очень просто управлять, и
вступили в глухой лес, заваленный буреломом. Старые
толстые, уже подгнившие стволы густо переплетались с
тонкими, хрупкими, совсем сухими ветками более молодых
деревьев и кустарников. Порой завалы были столь велики, как
будто Лесные Духи сложили здесь доя себя поленницу. Однако
бурелом оказался вполне преодолимым, и вскоре охотники
вышли на узкую тропку, вилявшую между поваленными
деревьями. Когда-то сильный ветер выдернул их из земли
вместе с корнями, и они подняли огромные пласты земли,
словно выстроили высокую бугристую стену. На первый взгляд
стена выглядела сплошной, но когда Ниун проследил за рукой
Рулана, то увидел, что в одном месте земля осыпалась и
образовала довольно обширный пролом.
Пробравшись через этот лаз, Ниун увидел высокий сугроб,
а на нем - темное пятно, пожелтевшее от смрадного дыхания
зверя.
- Надо его спугнуть, - шепотом пояснил он братьям.
Оба согласно кивнули, а затем Релан предложил:
- Мы встанем здесь, а ты зайди с другой стороны и
постарайся проткнуть сугроб копьем. Медведь выскочит прямо
на нас, тут-то мы с ним и разделаемся.
- Справитесь? - с сомнением посмотрел на юношей Ниун.
- Если нет, то на что мы вообще годимся? - резонно
ответил Релан.
Братья о чем-то посовещались между собой и приготовили
рогатину, чтобы достойно встретить хищника: "рога" - к
сугробу, а противоположный конец - поглубже в снег. Рулан
держал рогатину, чтобы она не опрокинулась в самый
неподходящий момент, а Релан взял тяжелое копье с длинным и
острым металлическим наконечником. Оба замерли.
Ниун обогнул сугроб, примерился и изо всех сил воткнул
длинное копье в рыхлый снег. Ожиданию, казалось, не будет
конца, но вот из-под снега, донеслось глухое рычание
разбуженного зверя, быстро перераставшее в дикий свирепый
рев. Сугроб заходил ходуном, и Ниун понял, что ему пора
присоединиться к братьям. Кто знает, как поведут себя эти
юнцы, оказавшись один на один со злобным голодным медведем?
Вдруг снег начал быстро осыпаться, и прямо над головой
варвара показалась оскаленная медвежья морда. С желтых
клыков длинной не менее пальца крупными хлопьями падала
пена, стекавшая по бледно-розовому языку. Охотник
замахнулся, но зверь, испугавшись спросонья, отпрянул.
Неожиданно оттуда, где стояли Рулан и Релан, донесся
пронзительный крик. Сжимая в кулаке тяжелое оружие, Ниун
ринулся к братьям. Открывшаяся картина ужаснула его: на
истоптанном окровавленном снегу выделялась косматая бурая
туша, отчаянно молотившая лапами, а из-под нее торчали ноги
Рулана. Побледневший от страха или от ярости - кто
разберет? - Релан изо всех сил вонзал в хищника копье,
вытаскивая его и снова вонзал. Медведь, похоже, не замечал
ничего, кроме своей жертвы.
Ниун в два прыжка очутился возле зверя и, повинуясь
природному чутью, нанес один-единственный резкий удар.
Медведь рванулся назад, и древко копья с громким треском
переломилось. Зверь изумленно посмотрел на обломок и,
совсем как человек, ухватился за него палами. Постояв в
оцепенении, он вдруг рухнул навзничь. Ниун бросился к нему,
выхватывая на ходу большой охотничий нож, и. подбежав к
поверженому медведя, одним быстрым движением перерезал тому
глотку. Кровь хлынула на снег, хищник последний раз
дернулся и затих.
Релан хлопотал возле брата, вытирая ему лицо
пригоршнями чистого снега. Рулан вдруг открыл глаза, слабо
улыбнулся и спросил:
- Добили гадину?
- Добили, добили, - успокоил его Ниун. - Лежи спокойно.
Сейчас сделаем носился и доставим тебя домой. Ничего
страшного. Скоро встанешь на ноги.
- Так ты возьмешь нас с собой?
- Молчи, тебе надо беречь силы.
- Возьмешь?
- Вот упрямец! Возьму.
Рулан удовлетворенно вздохнул и мгновенно погрузился в
глубокий сон.

4

Ниун никогда не нарушал данного слова. Недаром
говорили: "Киммериец никогда не сделает то, что ему
приказывают, но всегда выполнит то, что обещал". И не его
вина, что он не смог выполнить до конца обещание, данное
Рулану. Раны юноши оказались, хоть и не опасными для жизни,
но все же достаточно серьезными, чтобы тот еще долго не
мог покинуть дом. Лекарь, который, по счастью, жил
неподалеку, осмотрел его и заявил, что выздоровление будет
долгим и вряд ли Рулан сможет ходить на большие расстояния
прежде, чем листва на деревьях сменит цвет с зеленого на
желтый и начнет падать на землю.
Так долго Ниун ждать не мог, и поэтому тронулся в путь,
взяв с собой лишь одного из братьев, Релана. Идти вдвоем
оказалось намного легче и веселее, и за два дня путники
продвинулись довольно далеко на юг. Чем дольше они шли, тем
сильнее чувствовалось приближение весны. Пару раз Ниун с
Реланом попали под сильнейший дождь, который почти смыл
остатки снега, еще серевшие под корнями деревьев с
развесистыми кронами и в густых низких кустарниках, словно
слизнул их длинным влажным языком. На открывшейся черной
земле начали пробиваться первые робкие цветы, мхи, умытые
живительной влагой, заиграли радостной зеленью, все чаще и
чаще слышалось щебетание птиц, которые принялась вить
гнезда, почки на лиственных деревьях набухли, и в лесу
запахло свежестью и теплом.
Еще одни день подошел к концу, и путники, увидев
могучий дуб, корни которого высоко поднялись из земли и
образовали некое подобие пещеры, решили остановиться тут и
заночевать. Разожгли невысокий костер, развязали дорожные
мешки и вынули снедь. Припасов оказалось не так уж и много,
и Релан, тщательно пережевывая спинку вяленой рыбы,
задумчиво проговорил:
- Сейчас бы кусок свежего, слегка обжаренного на костре
мяса...
- Почему бы и нет? - живо откликнулся его спутник. - Ты
видел неподалеку олений помет? На рассвете можем выследить
того, кто его оставил, и поедим вволю, и с собой возьмем.
На то и порешили. Ночная мгла еще не успела полностью
рассеяться, как путники были уже на ногах, готовые выйти на
охоту. Оба уже имели достаточный опыт, и им не надо было
объяснять, что и как делать. Пристально вглядываясь во
влажную лесную почву, они довольно быстро обнаружили свежие
следы животного, однако Ниун, покачав головой, сказал:
- Видишь, копыто широкое, тупое. Это самка. Ни один
уважающий себя охотник не тронет ее весной. Ей надо
растить детей. Но где-то недалеко должен быть и самец.
Пошли.
След самца обнаружился скоро, и охотники, затаив
дыхание, ступая почти неслышно, двинулись за лесным
красавцем.
- Смотри, - шепотом остановил Ниуна Релан. - Ветка
сломана. И еще покачивается. Олень был здесь совсем
недавно.
Ниун нагнулся, сорвал кусочек совершенно сухого мха,
подбросил его в воздух и проследил, куда он полетит. Затем
удовлетворенно кивнул:
- Ветер дует в нашу сторону, значит, зверь не может нас
учуять. Приготовь стрелы. Он должен быть где-то совсем
близко. - Неожиданно впереди раздался громкий треск,
который начал быстро удаляться.
- Отродья Нергала! Пьяные псы! - сквозь зубы выругался
Ниун и, повернувшись к своему спутнику, пояснил: - Похоже,
кто-то еще решил поохотиться на нашего оленя, но только
спугнул его. Придется пока забыть о куске свежего мяса.
- Давай пойдем к этому горе-охотнику. Таких олухов надо
наказывать, - разгорячился Релан.
- Не спеши. Мы о нем знаем, а он о нас нет. Лучше
сначала присмотреться. Может быть, там и не охотник вовсе.
Оба замолчали, прислушиваясь к лесным голосам. Стояла
тишина. Даже птицы перестали петь, и это насторожило Ниуна:
кто-то их потревожил, и они затаились. Значит, надо быть
осторожными.
- Сейчас вернемся к месту нашей стоянки, - сказал он
своему спутнику. - Соберем вещи, а потом постараемся
выяснить, кто это бродит по лесу, как хозяин. Похоже,
селений поблизости нет, и вряд ли это охотники зашли так
далеко.
- Ты слишком недоверчив.
- В чужом месте ничего не бывает слишком, а уж
осторожность и вовсе никогда не вредит. Не обижайся, но ты
еще молод и, наверное, не знаешь, что такое ванирские
набеги.
- Я слышал о них, но к нам эти собаки еще ни разу не
попадали.
- Тебе повезло. А мне приходилось с ними сталкиваться.
И не раз. Рыжие шакалы лишили меня и отца, и матери.
- Твоя мать тоже погибла?
- Нет, они украли ее, когда я был совсем мальчишкой.
Тогда из нашего селения пропали несколько самых красивых
женщин. Эти ледяные крысы часто охотятся на наших женщин,
и время от времени уходят с богатой добычей.
Ниун надолго замолчал, вновь переживая события того
ужасного дня. Было ласковое летнее утро, и ничто не
предвещало беды. Ваниры налетели неожиданно, словно
свалились с гор, как лавина или как камнепад. Их было так
много, что, казалось, все мужчины Ванахейма пошли в поход
на маленькое киммерийское селение.
1 2 3 4 5 6 7