Она была просто изумительна, но слова, чтобы описать ее, еще нужно изобрести. Она сидела за письменным столом, положив руки на подлокотники кресла. Она напоминала картину, которую могли бы написать все великие мастера живописи, собравшись вместе и вложив в нее все свое умение. Волосы у нее были почти что белыми и падали локонами на плечи. Они были на вид такие мягкие и блестящие, что появлялось искушение зарыться в них лицом. Брови тонкими дугами, более темные, естественно, чем волосы, подчеркивали чистый лоб. Под бровями темнела пара карих глаз, осененных длинными и густыми ресницами. Широкая черная туника не могла спрятать ее роскошную грудь. Что же касается остального, то я мог лишь домысливать или вспоминать фотографию, поскольку письменный стол закрывал все, что было ниже пояса. Я подозревал, что мое лицо изменило выражение и вполне возможно, она подала бы на меня в суд, если бы могла прочесть мои мысли.— Добрый день, мистер Хаммер, — произнесла она. — Присаживайтесь.. А голос, голос напоминал звук свирели. Мне хотелось бы слышать его при других обстоятельствах, но я уже понял, почему Шарлотта Маннинг добилась успеха в своем деле. В присутствии такой женщины любой может рассказать все.Я сел неподалеку от нее. Она повернулась в мою сторону. Ее глаза выдержали мой взгляд с такой твердостью, какой я никогда не встречал у женщин.— Полагаю, вы пришли с официальным визитом?— Не совсем так. Я — частный детектив.— О!— Но в голосе ее не было и следа любопытства, смешанного с неприязнью, столь характерной для большинства моих собеседников, когда они узнавали о моей профессии. — Вы по поводу смерти мистера Вильямса?— Да. Это был мой лучший друг. И я провожу собственное расследование параллельно с полицией.Секунду она смотрела на меня, потом глаза ее заблестели.— Ах, да. Я читала ваше заявление в газетах. Даже пыталась его анализировать. Меня всегда интересовали подобные случаи.— И каково ваше заключение? Ответ меня удивил.— Я боюсь вас одобрить, — призналась она, — хотя я убеждена в единодушном неодобрении моих бывших учителей, если бы я публично заявила нечто похожее.Я понял, что она хотела сказать. Разве известные психиатры не заявляют, что если кто-то совершил убийство, то он стал жертвой мгновенного безумия, независимо от мотивов преступления.— Чем я могу вам помочь? — спросила она.— Ответами на несколько вопросов. В котором часу вы приехали к Джеку вчера?— Около одиннадцати. Я задержалась дома.— Когда уехали?— Около часа. Мы уехали все вместе.— И что вы делали?— Я поехала в Чикан-бар вместе с Мэри и Эстер Беллеми. Уехали мы оттуда перед закрытием, примерно без четверти два, поскольку бары закрываются в два часа. Я высадила их у дома и вернулась домой примерно в четверть третьего. Я помню это потому, что перед сном заводила будильник.— Кто-нибудь видел, как вы вернулись домой? Она засмеялась.— Да, мистер прокурор, — ответила она. — Моя служанка. Она как обычно пришла помочь разобрать постель. У нее очень легкий сон и она проснулась, когда зазвонил звонок при открывании двери.Я не смог удержаться от улыбки.— У вас уже был Пат Чамберс?— Утром, сегодня утром, — ответила она сквозь смех. Этот смех заставил меня задрожать с головы до ног. Эта женщина была невероятно сексуальна.— Он пришел, он увидел, он заключил, — продолжала она, — лаже сейчас он, наверное, занимается проверкой моего рассказа.— Обо мне он не говорил?Нет. У него вид человека, знающего свое дело, и я нашла ею довольна симпатичным.— Когда вы познакомились с Джеком Вильямсом?— Мне кажется, я не имею права говорить об этом. Я покачал головой.— Если вы консультировали его по поводу Мирны, можете мне говорить все. Я все знаю.Мое удивление, казалось, ее позабавило. Я знал, что Джек очень деликатно относился к прошлому Мирны и обычно ничего никому не рассказывал.— Хорошо, — наконец согласилась она. — Действительно, он консультировался у меня по поводу Мирны. Я полагаю, вы понимаете, что такое для наркомана полное лишение наркотика. Напряжение почти невыносимо. Пациента корчит. Его нервная система, подогреваемая обычно наркотиком, невероятно страдает и для него ничего нельзя сделать. Случается, что пациент кончает самоубийством во время такого приступа. Если пациент соглашается, и приняв решение, приходит в клинику лечиться, его закрывают в специальной камере. На первой стадии лечения он умоляет врачей, сестер, санитаров дать ему наркотик, затем его страдания возрастают до такой степени, что он почти теряет рассудок. Но все кончается и он выходит из этой камеры либо полностью излеченным, либо не способным жить дальше. Мирна вышла здоровой. Но она перенесла ужасный нервный шок, поэтому Джек обратился ко мне. Я занималась ею некоторое время после ее выздоровления. Но после ее выхода из клиники я никогда не навещала их с точки зрения профессионала. Я полагала, что со всем этим покончено.— Есть другие аспекты проблемы, которые я хотел бы обсудить с вами. Но прежде я хочу проконтролировать некоторые детали...— Такие, как время, — сказала она. — В таком случае поторопитесь, пока моя служанка не ушла за покупками.Она улыбалась. Еще одна такая улыбка и она познакомится с двадцатичетырехчасовой щетиной...Я пытался сохранять на лице непроницаемое выражение, но это было сильнее меня. Я не смог удержаться и выдал ей одну из своих косых улыбок.— Это и другое, — согласился я. — В моем деле нельзя никому доверять.Она поднялась.Я ожидал этого с самого начала нашей встречи и если бы ее туника опускалась ниже колен, я бросился бы, чтобы посмотреть на ее ноги.— Мне кажется, — произнесла она, — что мужская дружба намного сильнее, нежели женская.— Особенно, если этот человек спас вам жизнь, когда, не колеблясь, пожертвовал правой рукой, — отозвался я. На ее лице появились морщинки.— Так это были вы? — проговорила она. — Джек часто вспоминал о вас, но всегда говорил в третьем лице, не упоминая имени. Он никогда не говорил мне, как потерял руку. Это Мирна рассказала мне.— Джек был очень скромен. Но я не только поэтому хочу найти его убийцу. Еще до войны Джек был моим лучшим другом.— Я уверена, что вы найдете его убийцу, — сердечно сказала она. — Желаю вам успеха от всего сердца.— Спасибо, — ответил я.Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга. Потом я поднялся и взял свою старую шляпу.— Мне пора идти, — с сожалением сказал я, — но я еще навещу вас.Она проводила меня до двери.— До скорого? — спросила она голосом, в котором я не услышал большой уверенности.Я спускался по лестнице, думая, не ошибся ли я в значении блеска, мелькнувшего на секунду в ее глазах, в момент нашего прощания.— Мистер Хаммер? — поинтересовалась прислуга, очень черная негритянка.— Да, — ответил я. — Откуда вы знаете?— Мистер полицейский ожидает вас в соседней комнате. Входите, пожалуйста.Действительно Пат ожидал меня, сидя у окна в удобном кресле.— Привет, Майк.Я положил на стол шляпу и устроился рядом с ним.— Ну, что? — спросил я.— Все в порядке. Соседи видели, как она возвращалась домой и негритянка это подтверждает.Должен признаться, я сразу же ощутил громадное облегчение.— Я знал, — продолжал Пат, — что рано или поздно ты сюда приедешь, так что решил подождать тебя и попросить не злить моих сотрудников.— Злить? У тебя же есть приличные люди. Пришли их, а этого отправь на конюшню.— Это для твоего же блага, Майк.— Я способен позаботиться о себе сам, ты прекрасно это знаешь.Пат откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Комната не была такой большой, как кабинет Шарлотты, но обставлена была со вкусом. Несколько картин украшали стены, а полки были заставлены книгами. В рамке висел диплом. На другой стороне я заметил дверь в кухню и ванную. Прямо передо мной стоял низкий диван, мягкий вид которого внушал мне определенного рода мысли. Но мне нужно было еще многое сделать и я сказал Пату:— Не спи, капитан. Налогоплательщики платят деньги не за это.— И не собирался, — запротестовал он. — Я просто давал тебе возможность насладиться атмосферой. Если ты готов, пошли.Услышав, что мы направляемся к выходу, появилась Кэтти. Она открыла для нас дверь и послышался звонок, о котором говорила Шарлотта.— Он срабатывает и когда нажимаешь на кнопку? — спросил я.— Да, мистер. И когда дверь открывают ключом.— Почему?— Когда меня нет, мисс Шарлотта должна идти к двери сама. А когда она занята в темной комнате, дверь открывается, звонок звенит и она знает, что кто-то пришел.Мы посмотрели друг на друга.— Какая темная комната? — спросил я. Кэтти просто подпрыгнула.— Та, где она делает фотографии, — ответила она. Пат и я почувствовали себя идиотами. Значит, она занимается еще и фотографией? Прекрасный сюжет для разговора при следующей встрече. Глава 5 Мы с Патом сидели за кружкой пива в небольшом баре. Он поинтересовался, нашел ли я что-нибудь. Я ответил отрицательно.— А что с мотивами? — спросил я.— У меня еще не было времени заняться этим.— Есть у тебя какой-то след?— Нет. По данным экспертов выстрел произведен из нового оружия. Мы проверили, но эта пуля не была выпущена ни из одного недавно проданного пистолета сорок пятого калибра.— Оружие могло быть продано много лет назад, а использовали его только сейчас.— Этим мы тоже занимаемся, но пока ничего не нашли. Ни у кого из подозреваемых нет оружия. По крайней мере официально.— Ну, достать оружие, в конце концов, не так уж трудно. Глушитель, разрывные пули...— Здесь, кстати, тоже нет ничего сложного. Глушитель мог быть предназначен для карабина. Они спокойно подходят к пистолетам этого калибра.Мы молча выпили по глотку.— О! — вспомнил вдруг Пат. — Чуть не забыл сказать тебе. Джордж Калек и Халл Кинге сменили сегодня утром место жительства.— Почему?— Прошлой ночью кто-то стрелял в Калека через окно. Пуля оцарапала ему голову. Тоже сорок пятый калибр. Мы сравнили ее с той, что был убит Джек. Обе выпущены из одного оружия.Я едва не поперхнулся пивом.— И это ты чуть не забыл? — пробормотал я.— Да. Еще одно.— Что еще?— Он убежден, что в него стрелял ты. Я с такой силой стукнул по столу кружкой, что Пат аж подскочил.— Мерзавец! — прорычал я. — На этот раз я ему...— Спокойно, Майк. Возьми себя в руки. Ты знаешь, у него длинные руки и мы были обязаны проверить твое алиби. Ты же устранил уже несколько нежелательных, с твоей точки зрения, граждан и у нас, Майк, есть многочисленные образцы пуль, выпущенных из твоего пистолета. Мы сравнили их с пулей, которой стреляли в Калека, но ничего общего. Кроме того, известно, где ты был прошлой ночью.— Забавная у тебя манера рассказывать. Пат, — сказал я, — но хватит шуток. И где они живут теперь?— На углу той же улицы, — усмехнулся Пат. — В том же доме, что и близнецы Беллеми, но на втором этаже.— Ты был там?— Да, у близнецов. Но я видел и Джорджа и Халла. Мне нужно было убедить Калека не подавать на тебя жалобу за то, что ты избил Халла. Он много слышал о твоих методах.Мы с Патом расстались около входа и я направился в указанный дом. Когда кто-то обвиняет тебя в покушении на его жизнь, я люблю докапываться до самой сути.Вероятно, Калек отдал портье приказ не впускать меня. Я вошел в холл как жилец этого дома и лифтом поднялся на второй этаж.Лифтеру было лет восемьдесят. Это был хмурый тип с насмешливым лицом. Мы были с ним вдвоем в кабине. Когда лифт остановился, я сунул ему под нос банкноту в пять долларов.— Калек, Джордж Калек. Он здесь недавно. Номер квартиры и деньги твои.Он оглядел меня с ног до головы.— Вы, должно быть, Хаммер, — решил он. — Калек дал мне в два раза больше, чтобы я вам не говорил.Я достал из кобуры свой сорок пятый. Глаза лифтера расширились.— Да, я тот самый тип, которого зовут Хаммер, — согласился я. — Если ты не скажешь номер его квартиры, десяти долларов тебе не хватит, чтобы оплатить услуги дантиста.Я поднял пистолет.— 206-й, прямо, — сразу же сказал он.Я свернул деньги и засунул их прямо в его открытый рот.— Помни обо мне, — добавил я. — И если ты не будешь помалкивать, я вскрою тебя, как устрицу.— Да, мистер, — пробормотал он. Вошел в кабину и закрыл за собой дверь.Я отправился на поиски 206-й квартиры, нашел ее и ударил в дверь. Ответа не последовало. Я приник ухом к двери (как известно, двери представляют исключительно хороший резонатор, во много раз усиливающий шум внутри квартиры). Но я ничего не услышал. Квартира была пуста. Чтобы все-таки быть в этом уверенным, я засунул под дверь листок бумаги и спустился этажом ниже. Потом снял туфли и на цыпочках поднялся обратно. Листок лежал на том же месте. Тогда я вытащил из кармана связку отмычек. С третьей попытки дверь открылась. Я вошел и закрыл дверь за собой. Квартира, похоже, сдавалась меблированной. Никаких следов индивидуальности ее жильцов не было. Исключение составляла фотография Джорджа Калека, стоявшая на камине в первой комнате. Я вошел в спальню, где стояли два комода и одна кровать. Они на самом деле спали вместе, а я это сказал, чтобы разозлить Калека. Под кроватью я нашел чемодан и проверил его содержимое. Кроме белья и полудюжины белых рубашек, там лежали пистолет сорок пятого калибра и две пачки патронов. Пистолет такого калибра предназначен для профессионалов и, когда в течение двух дней повсюду сталкиваешься с ним, это что-то да значит! Что за времена, о Боже...Я заглянул в ствол, но он был чист. Явно в последнее время пистолет не был в употреблении.В ящиках обоих комодов тоже было пусто. Я нашел лишь альбом с фотографиями, принадлежащий Калеку. В этом альбоме были собраны снимки, показывающие его увлечение всеми университетскими видами спорта и кое-чем еще. Кроме этого, было еще много моментальных снимков женщин разных лет. Некоторые из них были ничего, но это смотря на чей вкус. Многим ведь нравятся высокие и худые. Что касается меня, мне никогда не нравились женщины, похожие на мальчишек.На нескольких снимках были вместе Кинге и Калек. На рыбалке, в кемпинге с палаткой, перед витриной магазина...Вдруг я замер, как пес, сделавший стойку. На этой фотографии Халл ни единой черточкой не напоминал студента, а был похож на бизнесмена. Но все же не это привлекло мое внимание. За ним была витрина, где можно было различить лист фанеры, на которых обычно приклеиваются вырезки из последних новостей. На одной из фотографий на этой фанере можно было различить катастрофу “Морокастеля”. Но эта катастрофа произошла восемь лет назад, а Халл Кинге на этой фотографии выглядел гораздо старше, чем сейчас. Времени подумать над этим у меня не было, так как послышался шум останавливающегося на этаже лифта. Я подошел к двери и открыл ее в тот момент, когда Джордж Калек приготовился открыть ее своим ключом.— Входите, Джордж, — любезно улыбаясь, сказал я. Он скорее был удивлен, чем испуган. Действительно ли он думал, что в него стрелял я? За его спиной Халл Кинге приготовился к бегству. К Джорджу вернулось хладнокровие.— Незаконное вторжение, — заявил он, поколебавшись. — На этот раз...— Заткнитесь и входите. Ваши слова становятся излишне однообразными. Если бы вы больше сидели дома, вашим посетителям не пришлось бы поджидать вас здесь.Они прошли в спальню друг за другом. Калек быстро выскочил оттуда, покраснев от гнева. Но я не дал ему возможности обвинить меня еще в одном преступлении.— Зачем вам эта артиллерия? — спросил я.— Для таких, как вы, — пролаял он. — Для тех, кто пытается убить меня через окно. У меня есть разрешение.— Я ничего не имею против, но я бы советовал обращаться с ним поосторожнее.— Не волнуйтесь. Я предупрежу вас заранее. А теперь я хотел бы знать, что вы здесь делаете?— Мне хотелось бы услышать, как в вас стреляли и промахнулись. Вы обвинили меня в покушении на вашу жизнь, а мне это не нравится.Прежде чем ответить, Джордж закурил сигару.— Вижу, у вас есть в полиции свои люди, — произнес он наконец, — так что спросите их.— Мне нравится получать сведения из первоисточника, — оборвал я его. — И если вы умный человек, то не будете напрасно терять время. Пуля, которой был убит Вильяме, и та, что не попала в вас, были выпущены из одного пистолета. Мне нужен убийца, и вы это знаете. Кроме того, если в вас не попали в первый раз, то нет гарантий, что второй раз тоже промахнутся. В самом деле, черт возьми, вы же понимаете, в чем состоят ваши интересы.Калек вытащил изо рта сигару. Лицо его съежилось от страха, а взгляд странно забегал. Он пытался скрыть это, но ему плохо удавалось. От нервного тика задергались уголки губ.— Не думаю, что смогу вам помочь. Я сидел возле окна. Пуля разбила стекло и врезалась в спинку стула. Я бросился на пол и дополз до стены.— Зачем?— Зачем!? Наверное, чтобы спасти свою шкуру. Зачем же мне нужно было оставаться сидеть под прицелом?Я старался не замечать его неприязненного взгляда и тона.— Вы не бывали в переделках, Джордж. Почему все-таки в вас стреляли?Он нервно стер со лба пот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15