— Смотри, не пришлось бы потом пожалеть. А этого куда? — он указал на спящего мальчишку. Жуга пожал плечами:— Посмотрим.Разбуженный разговором, Телли между тем уже проснулся, сел и принялся тереть заспанные глаза. Зевнул, отбросил челку с глаз.— Утро доброе, — кивнул он, завидев Жугу и Рудольфа. Соскочил босыми ногами на пол. Сморщился и помахал рукой, разгоняя табачный дым. — Слышь, Рудольф, где тут у тебя это…— Что? — тот поднял голову. — А… там, за кухней, сразу в конце коридора, под лестницей. Твой э-ээ… питомец уже проснулся?— Да ну, скажешь тоже! — фыркнул тот. — Он до вечера продрыхнет. Сутками готов спать, как нажрется.Телли убежал, и Рудольф повернулся к травнику.— Оставишь его при себе?— Надо же с ним что-то делать.— Ты теперь здесь хозяин.— Сейчас решим… Телли! — окликнул Жуга вернувшегося мальчугана. — Сядь, разговор есть. Ты что дальше делать думаешь? Чем жить?— Выгоняешь? — спросил тот без обиняков. Травник смутился.— Нет, но… Хм. Послушай, Телли. Вижу, от тебя так просто не отделаешься. Я не могу вас с Риком содержать за просто так. А мне все равно нужен помощник. Если ты хочешь остаться, тебе придется этим делом заняться. Согласен? — тот поспешно закивал, глаза озорно заблестели под завесой белой челки.— Только Рик пусть тоже останется, — потребовал он.— Ладно, — кивнул Жуга. — Теперь слушай, чего скажу. Первое мое условие — никакого воровства ни дома, ни на улице. Не хватало нам еще одной ссоры со стражей.— А дома-то чего? — Телли шмыгнул носом.— Чтобы не было соблазну, — отрезал Жуга. — Так. Второе — работа, но об этом позже. Мелкие поручения не в счет. Ну и последнее — убирать за своим дракошкой будешь сам. Все понятно?— Все, — кивнул тот.— Вот и отлично, — Жуга достал из кошеля две монетки. — Беги на рынок, прикупи какой-нибудь еды, а то, как мне кажется, торговцы на эту улицу еще не скоро доберутся. Потом забеги на постоялый двор, узнай, почем у них свежей соломы охапка. Все, беги.С этими словами травник встал, намереваясь идти наверх, но услыхал, как Телли за его спиной вдруг сдавлено охнул, и обернулся. Парнишка во все глаза таращился на спину Жуги, рассеченную косым неровным шрамом слева вверх направо.— Это ж как… — ошеломленно пробормотал он. Поднял взгляд на травника. — Где тебя так? Это ж разве можно выжить после такого!— А я и не выжил! — травник сделал страшные глаза и рассмеялся. — Ладно, хватит болтать. Дуй за едой, потом поговорим, а то работы — целая гора.Телли наконец-то умчался. Рудольф некоторое время задумчиво рассматривал спящего под лавкой дракона, потирая острый, заросший седой щетиной подбородок, затем вздохнул и принялся выколачивать погасшую трубку.— Послушай, парень…— Я Жуга, — ответил травник. — Зови меня Жуга.— Хорошо, — рассеяно кивнул Рудольф. — Хорошо. Ты видел когда-нибудь такого зверя?— Нет.— И я — нет. А между тем, мне уже стукнуло полвека, и я не всегда сидел в лавке. В свое время мне пришлось немало поездить…— Я много слышал о них… — начал было Жуга, но старьевщик оборвал его на полуслове:— Покажи мне того, кто о них не слышал! А вот кто их видел? И тут — на тебе, посреди города… Откуда эта тварь у сопляка?— Он сказал… А впрочем, я не знаю.Старьевщик помолчал.— Сдается мне, эти двое еще доставят тебе хлопот, — сказал он, не глядя на травника, — да и мне тоже. Как думаешь, а, Жуга? Доставят?Травник кивнул:— Непременно.
Хлопоты не замедлили себя ждать. Остаток дня ознаменовался сразу несколькими событиями, и далеко не все из них были приятными.Во-первых, сперли с окошка тюфяк; сперли, несмотря на безлюдную улицу, второй этаж и ветхость оного тюфяка.Во-вторых, дракошка выспался и поднял шум, не обнаружив рядом своего хозяина. Травнику едва удалось его урезонить.В третьих, Телли заявился в середине дня, без денег, без еды и с расквашенным носом. Жуга почувствовал некоторое беспокойство — количество увечий, собранных всего лишь за два дня непоседливым мальчишкой, становилось просто пугающим.— Та-ак, — угрюмо протянул Жуга, отставляя веник и оглядывая парня с ног до головы. Тот смущенно переминался на месте. — Теперь еще и для тебя готовь припарки! Похоже, и впрямь придется учить тебя драться… Кто тебя так отделал?— Да этот… Отто, — проворчал тот и хлюпнул носом.— Какой еще Отто?— Отто-Блотто с блошиной канавы.— Один?— Втроем…— Ясно, — кивнул Жуга. — Вон бадья, иди умойся. Обеда нам, похоже, сегодня не видать… Да и ужина тоже. Впрочем, постой. На один горшок каши у меня припасов хватит. Не трать всю воду, эй! Оставь немного на еду!— Каша, это не еда, — хмуро проворчал Рудольф, спускаясь вниз по лестнице, — это то, что едят с едой.Жуга пожал плечами и наполнил водой котелок. Засучил рукава.— Можешь предложить чего получше?Старьевщик скрылся в комнате и через некоторое время появился вновь, неся завернутый в тряпицу свиной шпик и четверть каравая хлеба. К этому времени Телли уже натаскал с улицы дров, и теперь оба они разжигали огонь.— Ну и камин у тебя! — кашляя и вытирая запорошенные пеплом глаза, промолвил Жуга. — Дымоход давно чистили?— Чего греха таить, — вздохнул Рудольф, — давненько.Травник подложил в камин щепок, сломанной дранки, подождал, пока не разгорелось, и взялся за поленья. Замешкался и повертел одно из них в руках. Постучал по дереву щербатым ногтем, развернул поближе к свету.— Осина… — пробормотал он и кинул деревяшку мальчишке. — Ну-ка, лови!Телли поймал и недоумевающе воззрился на него.— Много там таких поленьев?— Ну.— Неси еще.— Зачем?— Зачем, зачем… Все тебе скажи. Сажу будем из трубы выжигать. «… Осина[] Сажу будем из трубы выжигать…» — осиновые дрова в самом деле прекрасно прочищают дымоход, и колдовство здесь совершенно не при чем.
Давай, тащи все, что найдешь. Да, постой-ка! Ты насчет соломы не спрашивал?— Нет.Травник открыл было рот с намерением еще что-то сказать, но передумал и промолчал.
Перспектива провести ночь на голом полу, пусть даже и укрывшись кожухом, травника совсем не вдохновляла, и после ужина Жуга отправился разыскивать ближайший постоялый двор.— Найдешь легко, — сказал ему Рудольф. — Дойдешь до башни, а потом налево и все прямо, никуда не сворачивая.Так оно и вышло. Приземистое двухэтажное строение с подворьем, складом и конюшнями при нем Жуга заприметил издалека — ближайшие к нему дома лежали в развалинах. Высокие ворота украшала жестяная вывеска с коряво намалеванным на ней огромным красным петухом. Травник поднял бровь и усмехнулся — хозяин, видно, был не слишком суеверен, если выбрал для своего заведения столь провокационное название. Местами краска облупилась, а в самую середку вывески во время осады долбанул тяжелый камень из баллисты, вдавив петушиную грудь на целых два вершка, от чего вся картинка приобрела довольно странный вид. Править вывеску не сочли нужным. Удачно расположенный на равном расстоянии от двух ворот, «Красный петух» был переполнен. Двор загромождали телеги. Горел костер. Два парня, охранявшие товар, проводили травника настороженными взглядами и вернулись к своим делам. Жуга с некоторым усилием отворил скрипучую дверь, миновал двух вышибал на входе и остановился у камина. Один из громил с неодобреньем покосился на него и подошел поближе.— Тебе чего, рыжий?— Хозяин здесь? — вопросом на вопрос ответил тот.Громила почесал за ухом.— Нет местов.— А мне не надо. Я по другому делу.Парень помедлил, затем кивнул.— Обожди тут.Он скрылся за занавеской, но вскоре показался вновь, ни слова травнику не сказал и вернулся на свое обычное место у двери.— Ты меня искал?Жуга обернулся.Хозяин «Красного петуха» был широченный и приземистый как комод и едва ли уступил бы в драке своим вышибалам. Физиономию его можно было даже назвать красивой, если бы не свернутый когда-то набок нос, косо сросшийся рубец на подбородке и кривые сломанные зубы. Серые, с прищуром глаза смотрели цепко и внимательно.— Да, — кивнул Жуга. — Я. Мне нужна солома.— Сколько?— Две охапки.Лицо кабатчика озадаченно вытянулось. Жуга в жизни не видел, чтобы такой простой ответ вызвал такое удивление. Громилы у стены, издалека не слыша этот разговор, тревожно шевельнулись, но хозяин уже взял себя в руки и сделал им знак оставаться на месте.— На хрена тебе столько?Травника все это помаленьку начинало раздражать.— Тюфяк набить, — ответил он угрюмо.Какое-то мгновенье хозяин постоялого двора тупо на него таращился, и вдруг… разразился хохотом. Постояльцы в зале заоглядывались. Вышибалы у стены снова нервно задвигались.— Сол… Ох, солома… — утирая слезы, сквозь смех выдавил тот. — Ну, приятель, насмешил! А я-то думал… Иди на двор, Вилли покажет, где взять.— Сколько я тебе должен? — спросил Жуга, силясь понять, что происходит.— Оставь менку на память. Надо же — солома… Вилли! Черт, куда этот дурак запропастился? — он повернулся к травнику, прежде чем уйти. — Подожди минутку. Может, выпьешь чего?Жуга поразмыслил и кивнул:— Пожалуй.У стойки было пусто. У стены в неровный ряд выстроились бочки с пивом. Парень за стойкой вопросительно поднял взгляд на травника. Жуга заказал для разнообразия светлого, расплатился, подхватил протянутую кружку и огляделся. День клонился к вечеру. Почти все столы в корчме были заняты, лишь за двумя оставались свободные места. Травник поразмыслил и решил, что пить придется стоя, но в этот момент столкнулся взглядом с каким-то парнем за ближайшим свободным столом. Тот похлопал ладонью по лавке и поднял кружку приветственным жестом. Жуга в ответ поднял свою, хлебнул пива и направился к нему.Стол перед незнакомцем покрывали липкие разводы пролитого пива, островки костей и рыбьей чешуи. Парень молча подвинул Жуге копченый хвост селедки и выудил откуда-то еще один. Согнул рыбешку — золотистая кожица с треском лопнула — и слизал с пальцев жир.— Хороший день, — сказал он.Жуга кивнул и снова отхлебнул из кружки. Пиво было дрянное. Несмотря на это, парень был весьма навеселе. Худой, высокий, кадыкастый, в сером стеганом полукафтане, он сидел здесь, наверное, с обеда. В его зачесанных назад, чуть рыжеватых сальных волосах застряла чешуя.— Ты чем так Вальтера насмешил?— Не знаю, — травник пожал плечами. — А что?— Впервые в жизни слышу, как он смеется. Выпьем, рыжий.Выпили. Парень со стуком поставил на стол опустевшую кружку и вытер усы.— Я Бликса. Лудильщик, — сказал он, демонстрируя зачем-то травнику узкие, в застарелых ожогах ладони. — Вообще-то, меня звать Ганс, но это имя мне не нравится. Я тебя раньше не видел.— Меня зовут Жуга. Я здесь недавно.— Ого! Имечко что надо. Не слыхал. Чем промышляешь?— Так… По травам.— А, по травам, ну. Ага. Надолго в городе?— Как повезет.— А где живешь?— У Синей Сойки.— Где, где? — рассмеялся тот. — Ты, брат, заливай, да знай меру. Там же ни одного целого дома не осталось.— А у Рудольфа.Бликса вмиг посерьезнел, и даже, кажется, немного протрезвел.— А что, — осторожно спросил он, — старый Руди уже… того, башмаки в угол? Ты, значит, вроде как наследник?Жуга пожал плечами. Кружка его почти опустела.— Почему же — жив он… Просто я там живу. Ну, как бы на постое.— Врешь!— Чтоб мне лопнуть.Парень присвистнул. Поскреб в затылке.— Ну, тогда ты этого… того… поосторожней! — пробормотал он, и вдруг засуетился. — Черт, совсем забыл! Мне ж надо…Он нырнул под стол, вытащил тяжелый, глухо звякнувший мешок, порылся в нем и лихо припечатал на столешницу монетку.— Ну, мне пора, — он встал. — Бывай, рыжий. Понадоблюсь, спроси меня у Вальтера, он скажет.Жуга кивнул, проводил его взглядом и залпом допил свое пиво. Задумался.Что-то было не так во всей этой истории с Рудольфом.Парнишка, собиравший со столов пустую посуду, подошел к Жуге и попытался взять монетку, что оставил Бликса.Монета не двинулась с места.— Колдовство! — мальчишка сплюнул и перекрестился.— Дурак, — невозмутимо сказал Жуга, поддевая монетку ножом. — Столы протирать надо!Парнишка тупо похлопал глазами, сгреб менку под фартук в карман и повернулся к травнику.— Это ты, который за соломой?— Я, — Жуга кивнул.— Пошли.
К ночи стало холодать и Телли не рискнул как в прошлый раз заснуть внизу, прекрасно понимая, что как только догорит камин, спать станет невозможно. Вдобавок, Жуга под вечер приволок огромную охапку свежей соломы, застелил ее сверху рогожей и теперь устраивал себе ночлег в комнате наверху. Недолго думая, Телли направился туда же.— Тебе чего? — Жуга, уже накрывшийся кожухом, поднял голову. Рыжие волосы топорщились всклокоченной метелкой.— Да это… Холодно внизу, — Телли картинно поежился. — И жестко.— Хитрый, — усмехнулся травник. — Как спать, так сразу, а вот солому поискать…Он выдержал паузу и молча оглядел мальчишку. Телли потупился. Щуплый, маленький, босой, в разодранной рубашке, он и впрямь был одет не по-осеннему. Еще одна забота, так-перетак…— Ну ладно. Лезь.Обрадованный, Телли перелез через Жугу и заворочался, шурша соломой.— А я вот одеяло принес… Ой-ей, колется!— Терпи, завтра мешок раздобуду. Яд и пламя, да не ворочайся ты так — еще рухнет что-нибудь с полки! — Жуга вздохнул. — Придется завтра разобрать весь этот хлам… Эй, — он вскинулся, — а змей твой спать до нас не приползет?— Нет, — соврал Телли.Рику было все равно, где спать, лишь бы было потеплей. Как и любая ящерица, он остывал к утру так, что поначалу даже двигался с трудом. Тил не сомневался, что дракон притащится наверх, едва лишь догорят последние дрова, но травнику об этом сказать не решился — а ну, как прогонит?Некоторое время оба лежали без сна, согреваясь. Жуга, хоть сам и отругал мальчишку, тоже беспокойно ворочался с боку на бок, хмыкал задумчиво, с хрустом потирая ладонью небритые щеки.— Стены, — бормотал он, — черепица… Ножки от стола.— Чего? — вскинулся Телли.— Ничего, — рассеяно ответил тот. — Ты хорошо Рудольфа знаешь?— Нет конечно.— Вот и я не знаю, — травник сел, поскреб исколотую соломой спину. В окошко лился лунный свет. Лохматый профиль травника на фоне окна казался залитым чернилами. — Тревожно что-то мне. Дом опять же этот…— А чего? Дом как дом.— Ну, да, как же… Если он в залог пошел — и то за тысячу талеров! Представляешь, сколько он в начале стоил, новый? Стена в четыре кирпича, чердачные балки из лиственницы. Черепица эта… в два пальца толщиной. Тьфу, черт, я уже и сам говорю как Рудольф… А чучела эти, а мебель? Ни единой трещинки до сей поры. Вся гладкая, как зеркало. И ножки… эти… круглые.— Их на станке точат, на токарном.— Да? Ну все равно — дорогая работа. Откуда у него такие деньги? И почему он дело свое прикрыл? Кого ни спрошу, все шугаются, как будто он и вправду сумасшедший… Яд и пламя! — травник подскочил на месте, как ужаленный и вытаращился в темноту: — Рик? Ты, что ли?!Дракошкины глаза умильно щурились, сверкая в лунном свете вертикальной прорезью зрачка. Не дожидаясь приглашения, Рик двинулся вперед, нахально втиснулся меж Телли и Жугой, улегся поудобнее, зевнул и вскоре задремал.— О, господи… — только и смог пробормотать Жуга. Убрал от лица перепончатое драконово крыло, — только этого мне не хватало! Это ты оставил дверь открытой?Телли лежал, боясь пошевелиться. Наконец услышал, как травник зашуршал соломой, поворачиваясь к дракону спиной, и облегченно вздохнул — гнать его пока не собирались.— Ладно, — проворчал Жуга. — Давай спать, а то завтра вставать рано.— На хрена рано-то?— Травы собирать пойдем, — был ответ.
На следующий день Жуга, как и обещал, растолкал Телли ни свет ни заря и оба отправились за город. Рика заперли в доме, чтоб не увязался следом. Путь был неблизкий — сначала до ближайших ворот, что находились в западной башне — Башне Трех Ключей, а затем — далеко на юг, вверх по течению реки.— Вообще, если по всем правилам травы собирать, то надо заходить так далеко, чтоб не слыхать было петушиного крика, — рассуждал по дороге Жуга. — Но на деле-то все проще: чем дальше от города, тем лучше.— Это чтобы люди не мешали?— Травы там чище, — ответил Жуга, останавливаясь на широком, густо поросшим кустарником лугу. Огляделся. — Так, начнем, пожалуй. Вот эти стебли видишь? Запоминай — это волкобой-недоспелка. Собирают его в конце августа, когда он цветет.— Мы его звали — овечье рунишко, — кивнул Телли.Брови травника удивленно полезли вверх.— Ого, — сказал он, — а ты, оказывается, кой-чего знаешь. Верно, так его тоже зовут. Только если я тебе все названья каждой травки буду говорить, у тебя башка с непривычки треснет.— А для чего она?— Башка?!— Да это… трава, волкобой этот.— Вообще, его добавляют в кой-какие отвары для густоты и чтобы дольше сохранялись. А еще говорят, что им от свадебных наговоров охраняют, кладут на порог.— Это правда?— Не знаю, не пробовал. Мы его много брать не будем, есть вещи поважней. Да, много всяких врак об этом ходит, — он уложил в сумку сорванные стебли. — Есть в травах и цветах целительная сила для всех, кто сумеет разгадать их тайну… Только не каждому это дано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Хлопоты не замедлили себя ждать. Остаток дня ознаменовался сразу несколькими событиями, и далеко не все из них были приятными.Во-первых, сперли с окошка тюфяк; сперли, несмотря на безлюдную улицу, второй этаж и ветхость оного тюфяка.Во-вторых, дракошка выспался и поднял шум, не обнаружив рядом своего хозяина. Травнику едва удалось его урезонить.В третьих, Телли заявился в середине дня, без денег, без еды и с расквашенным носом. Жуга почувствовал некоторое беспокойство — количество увечий, собранных всего лишь за два дня непоседливым мальчишкой, становилось просто пугающим.— Та-ак, — угрюмо протянул Жуга, отставляя веник и оглядывая парня с ног до головы. Тот смущенно переминался на месте. — Теперь еще и для тебя готовь припарки! Похоже, и впрямь придется учить тебя драться… Кто тебя так отделал?— Да этот… Отто, — проворчал тот и хлюпнул носом.— Какой еще Отто?— Отто-Блотто с блошиной канавы.— Один?— Втроем…— Ясно, — кивнул Жуга. — Вон бадья, иди умойся. Обеда нам, похоже, сегодня не видать… Да и ужина тоже. Впрочем, постой. На один горшок каши у меня припасов хватит. Не трать всю воду, эй! Оставь немного на еду!— Каша, это не еда, — хмуро проворчал Рудольф, спускаясь вниз по лестнице, — это то, что едят с едой.Жуга пожал плечами и наполнил водой котелок. Засучил рукава.— Можешь предложить чего получше?Старьевщик скрылся в комнате и через некоторое время появился вновь, неся завернутый в тряпицу свиной шпик и четверть каравая хлеба. К этому времени Телли уже натаскал с улицы дров, и теперь оба они разжигали огонь.— Ну и камин у тебя! — кашляя и вытирая запорошенные пеплом глаза, промолвил Жуга. — Дымоход давно чистили?— Чего греха таить, — вздохнул Рудольф, — давненько.Травник подложил в камин щепок, сломанной дранки, подождал, пока не разгорелось, и взялся за поленья. Замешкался и повертел одно из них в руках. Постучал по дереву щербатым ногтем, развернул поближе к свету.— Осина… — пробормотал он и кинул деревяшку мальчишке. — Ну-ка, лови!Телли поймал и недоумевающе воззрился на него.— Много там таких поленьев?— Ну.— Неси еще.— Зачем?— Зачем, зачем… Все тебе скажи. Сажу будем из трубы выжигать. «… Осина[] Сажу будем из трубы выжигать…» — осиновые дрова в самом деле прекрасно прочищают дымоход, и колдовство здесь совершенно не при чем.
Давай, тащи все, что найдешь. Да, постой-ка! Ты насчет соломы не спрашивал?— Нет.Травник открыл было рот с намерением еще что-то сказать, но передумал и промолчал.
Перспектива провести ночь на голом полу, пусть даже и укрывшись кожухом, травника совсем не вдохновляла, и после ужина Жуга отправился разыскивать ближайший постоялый двор.— Найдешь легко, — сказал ему Рудольф. — Дойдешь до башни, а потом налево и все прямо, никуда не сворачивая.Так оно и вышло. Приземистое двухэтажное строение с подворьем, складом и конюшнями при нем Жуга заприметил издалека — ближайшие к нему дома лежали в развалинах. Высокие ворота украшала жестяная вывеска с коряво намалеванным на ней огромным красным петухом. Травник поднял бровь и усмехнулся — хозяин, видно, был не слишком суеверен, если выбрал для своего заведения столь провокационное название. Местами краска облупилась, а в самую середку вывески во время осады долбанул тяжелый камень из баллисты, вдавив петушиную грудь на целых два вершка, от чего вся картинка приобрела довольно странный вид. Править вывеску не сочли нужным. Удачно расположенный на равном расстоянии от двух ворот, «Красный петух» был переполнен. Двор загромождали телеги. Горел костер. Два парня, охранявшие товар, проводили травника настороженными взглядами и вернулись к своим делам. Жуга с некоторым усилием отворил скрипучую дверь, миновал двух вышибал на входе и остановился у камина. Один из громил с неодобреньем покосился на него и подошел поближе.— Тебе чего, рыжий?— Хозяин здесь? — вопросом на вопрос ответил тот.Громила почесал за ухом.— Нет местов.— А мне не надо. Я по другому делу.Парень помедлил, затем кивнул.— Обожди тут.Он скрылся за занавеской, но вскоре показался вновь, ни слова травнику не сказал и вернулся на свое обычное место у двери.— Ты меня искал?Жуга обернулся.Хозяин «Красного петуха» был широченный и приземистый как комод и едва ли уступил бы в драке своим вышибалам. Физиономию его можно было даже назвать красивой, если бы не свернутый когда-то набок нос, косо сросшийся рубец на подбородке и кривые сломанные зубы. Серые, с прищуром глаза смотрели цепко и внимательно.— Да, — кивнул Жуга. — Я. Мне нужна солома.— Сколько?— Две охапки.Лицо кабатчика озадаченно вытянулось. Жуга в жизни не видел, чтобы такой простой ответ вызвал такое удивление. Громилы у стены, издалека не слыша этот разговор, тревожно шевельнулись, но хозяин уже взял себя в руки и сделал им знак оставаться на месте.— На хрена тебе столько?Травника все это помаленьку начинало раздражать.— Тюфяк набить, — ответил он угрюмо.Какое-то мгновенье хозяин постоялого двора тупо на него таращился, и вдруг… разразился хохотом. Постояльцы в зале заоглядывались. Вышибалы у стены снова нервно задвигались.— Сол… Ох, солома… — утирая слезы, сквозь смех выдавил тот. — Ну, приятель, насмешил! А я-то думал… Иди на двор, Вилли покажет, где взять.— Сколько я тебе должен? — спросил Жуга, силясь понять, что происходит.— Оставь менку на память. Надо же — солома… Вилли! Черт, куда этот дурак запропастился? — он повернулся к травнику, прежде чем уйти. — Подожди минутку. Может, выпьешь чего?Жуга поразмыслил и кивнул:— Пожалуй.У стойки было пусто. У стены в неровный ряд выстроились бочки с пивом. Парень за стойкой вопросительно поднял взгляд на травника. Жуга заказал для разнообразия светлого, расплатился, подхватил протянутую кружку и огляделся. День клонился к вечеру. Почти все столы в корчме были заняты, лишь за двумя оставались свободные места. Травник поразмыслил и решил, что пить придется стоя, но в этот момент столкнулся взглядом с каким-то парнем за ближайшим свободным столом. Тот похлопал ладонью по лавке и поднял кружку приветственным жестом. Жуга в ответ поднял свою, хлебнул пива и направился к нему.Стол перед незнакомцем покрывали липкие разводы пролитого пива, островки костей и рыбьей чешуи. Парень молча подвинул Жуге копченый хвост селедки и выудил откуда-то еще один. Согнул рыбешку — золотистая кожица с треском лопнула — и слизал с пальцев жир.— Хороший день, — сказал он.Жуга кивнул и снова отхлебнул из кружки. Пиво было дрянное. Несмотря на это, парень был весьма навеселе. Худой, высокий, кадыкастый, в сером стеганом полукафтане, он сидел здесь, наверное, с обеда. В его зачесанных назад, чуть рыжеватых сальных волосах застряла чешуя.— Ты чем так Вальтера насмешил?— Не знаю, — травник пожал плечами. — А что?— Впервые в жизни слышу, как он смеется. Выпьем, рыжий.Выпили. Парень со стуком поставил на стол опустевшую кружку и вытер усы.— Я Бликса. Лудильщик, — сказал он, демонстрируя зачем-то травнику узкие, в застарелых ожогах ладони. — Вообще-то, меня звать Ганс, но это имя мне не нравится. Я тебя раньше не видел.— Меня зовут Жуга. Я здесь недавно.— Ого! Имечко что надо. Не слыхал. Чем промышляешь?— Так… По травам.— А, по травам, ну. Ага. Надолго в городе?— Как повезет.— А где живешь?— У Синей Сойки.— Где, где? — рассмеялся тот. — Ты, брат, заливай, да знай меру. Там же ни одного целого дома не осталось.— А у Рудольфа.Бликса вмиг посерьезнел, и даже, кажется, немного протрезвел.— А что, — осторожно спросил он, — старый Руди уже… того, башмаки в угол? Ты, значит, вроде как наследник?Жуга пожал плечами. Кружка его почти опустела.— Почему же — жив он… Просто я там живу. Ну, как бы на постое.— Врешь!— Чтоб мне лопнуть.Парень присвистнул. Поскреб в затылке.— Ну, тогда ты этого… того… поосторожней! — пробормотал он, и вдруг засуетился. — Черт, совсем забыл! Мне ж надо…Он нырнул под стол, вытащил тяжелый, глухо звякнувший мешок, порылся в нем и лихо припечатал на столешницу монетку.— Ну, мне пора, — он встал. — Бывай, рыжий. Понадоблюсь, спроси меня у Вальтера, он скажет.Жуга кивнул, проводил его взглядом и залпом допил свое пиво. Задумался.Что-то было не так во всей этой истории с Рудольфом.Парнишка, собиравший со столов пустую посуду, подошел к Жуге и попытался взять монетку, что оставил Бликса.Монета не двинулась с места.— Колдовство! — мальчишка сплюнул и перекрестился.— Дурак, — невозмутимо сказал Жуга, поддевая монетку ножом. — Столы протирать надо!Парнишка тупо похлопал глазами, сгреб менку под фартук в карман и повернулся к травнику.— Это ты, который за соломой?— Я, — Жуга кивнул.— Пошли.
К ночи стало холодать и Телли не рискнул как в прошлый раз заснуть внизу, прекрасно понимая, что как только догорит камин, спать станет невозможно. Вдобавок, Жуга под вечер приволок огромную охапку свежей соломы, застелил ее сверху рогожей и теперь устраивал себе ночлег в комнате наверху. Недолго думая, Телли направился туда же.— Тебе чего? — Жуга, уже накрывшийся кожухом, поднял голову. Рыжие волосы топорщились всклокоченной метелкой.— Да это… Холодно внизу, — Телли картинно поежился. — И жестко.— Хитрый, — усмехнулся травник. — Как спать, так сразу, а вот солому поискать…Он выдержал паузу и молча оглядел мальчишку. Телли потупился. Щуплый, маленький, босой, в разодранной рубашке, он и впрямь был одет не по-осеннему. Еще одна забота, так-перетак…— Ну ладно. Лезь.Обрадованный, Телли перелез через Жугу и заворочался, шурша соломой.— А я вот одеяло принес… Ой-ей, колется!— Терпи, завтра мешок раздобуду. Яд и пламя, да не ворочайся ты так — еще рухнет что-нибудь с полки! — Жуга вздохнул. — Придется завтра разобрать весь этот хлам… Эй, — он вскинулся, — а змей твой спать до нас не приползет?— Нет, — соврал Телли.Рику было все равно, где спать, лишь бы было потеплей. Как и любая ящерица, он остывал к утру так, что поначалу даже двигался с трудом. Тил не сомневался, что дракон притащится наверх, едва лишь догорят последние дрова, но травнику об этом сказать не решился — а ну, как прогонит?Некоторое время оба лежали без сна, согреваясь. Жуга, хоть сам и отругал мальчишку, тоже беспокойно ворочался с боку на бок, хмыкал задумчиво, с хрустом потирая ладонью небритые щеки.— Стены, — бормотал он, — черепица… Ножки от стола.— Чего? — вскинулся Телли.— Ничего, — рассеяно ответил тот. — Ты хорошо Рудольфа знаешь?— Нет конечно.— Вот и я не знаю, — травник сел, поскреб исколотую соломой спину. В окошко лился лунный свет. Лохматый профиль травника на фоне окна казался залитым чернилами. — Тревожно что-то мне. Дом опять же этот…— А чего? Дом как дом.— Ну, да, как же… Если он в залог пошел — и то за тысячу талеров! Представляешь, сколько он в начале стоил, новый? Стена в четыре кирпича, чердачные балки из лиственницы. Черепица эта… в два пальца толщиной. Тьфу, черт, я уже и сам говорю как Рудольф… А чучела эти, а мебель? Ни единой трещинки до сей поры. Вся гладкая, как зеркало. И ножки… эти… круглые.— Их на станке точат, на токарном.— Да? Ну все равно — дорогая работа. Откуда у него такие деньги? И почему он дело свое прикрыл? Кого ни спрошу, все шугаются, как будто он и вправду сумасшедший… Яд и пламя! — травник подскочил на месте, как ужаленный и вытаращился в темноту: — Рик? Ты, что ли?!Дракошкины глаза умильно щурились, сверкая в лунном свете вертикальной прорезью зрачка. Не дожидаясь приглашения, Рик двинулся вперед, нахально втиснулся меж Телли и Жугой, улегся поудобнее, зевнул и вскоре задремал.— О, господи… — только и смог пробормотать Жуга. Убрал от лица перепончатое драконово крыло, — только этого мне не хватало! Это ты оставил дверь открытой?Телли лежал, боясь пошевелиться. Наконец услышал, как травник зашуршал соломой, поворачиваясь к дракону спиной, и облегченно вздохнул — гнать его пока не собирались.— Ладно, — проворчал Жуга. — Давай спать, а то завтра вставать рано.— На хрена рано-то?— Травы собирать пойдем, — был ответ.
На следующий день Жуга, как и обещал, растолкал Телли ни свет ни заря и оба отправились за город. Рика заперли в доме, чтоб не увязался следом. Путь был неблизкий — сначала до ближайших ворот, что находились в западной башне — Башне Трех Ключей, а затем — далеко на юг, вверх по течению реки.— Вообще, если по всем правилам травы собирать, то надо заходить так далеко, чтоб не слыхать было петушиного крика, — рассуждал по дороге Жуга. — Но на деле-то все проще: чем дальше от города, тем лучше.— Это чтобы люди не мешали?— Травы там чище, — ответил Жуга, останавливаясь на широком, густо поросшим кустарником лугу. Огляделся. — Так, начнем, пожалуй. Вот эти стебли видишь? Запоминай — это волкобой-недоспелка. Собирают его в конце августа, когда он цветет.— Мы его звали — овечье рунишко, — кивнул Телли.Брови травника удивленно полезли вверх.— Ого, — сказал он, — а ты, оказывается, кой-чего знаешь. Верно, так его тоже зовут. Только если я тебе все названья каждой травки буду говорить, у тебя башка с непривычки треснет.— А для чего она?— Башка?!— Да это… трава, волкобой этот.— Вообще, его добавляют в кой-какие отвары для густоты и чтобы дольше сохранялись. А еще говорят, что им от свадебных наговоров охраняют, кладут на порог.— Это правда?— Не знаю, не пробовал. Мы его много брать не будем, есть вещи поважней. Да, много всяких врак об этом ходит, — он уложил в сумку сорванные стебли. — Есть в травах и цветах целительная сила для всех, кто сумеет разгадать их тайну… Только не каждому это дано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11