В ответ он улыбнулся, но она не поверила этой улыбке. Она никогда не верила Дейву, да и отцу его тоже. Интересно, а Масселмен внушал ей, доверие? — Ну что ж, детки, нам пора.
Пообедать с ними она не захотела. Выйдя, на улицу, бросила сыну:
— Желаю удачи!
В душе-то она желала молодым всех бед на свете, Поэтому, когда Рут ушла, Дейв тоже не известил мать и вообще года два не отвечал на ее письма. Впрочем, она не слишком часто писала сыну.
Уж не намекал ли инспектор утром на то, что у Дейва с сыном отношения не лучше? Но ведь есть же разница: Дейв доверял сыну. Бен из того же теста,' что он сам; мальчик — настоящий сын своего отца. Сегодня вечером или завтра они встретятся, поговорят, и все разъяснится. Лишь бы только Бен знал, что отец заранее готов понять его. Это ясно сказано в его обращении: «Я с тобой, что бы ни случилось».
Для полной определенности Дейв добавил еще: «Бен, я на тебя не сержусь!» Дело не просто в том, что он не сердится. Смысл этих слов гораздо глубже. Но Бен, по-видимому, не слышал его выступления по радио: во время передачи он как раз был в том иллинойском поселке у мирового Судьи.
Неужели Бен сам, несмотря на погоню, остановил ночью машину, сам решил, что они с Лилиан должны принадлежать друг другу? Или так захотела она? Дейв предпочел бы не думать об этом, не ломать себе голову над тем, о чем говорит сейчас его сын с проснувшейся тем временем Лилиан.
Они были уже над Нью-Йорком: виднелись небоскребы, вызолоченные солнечными лучами; самолет пошел на снижение. Пассажиры перестали курить, пристегнули ремни. Дейв решил, что останется в кресле, пока сын не выйдет из самолета: ведь он пройдет совсем близко от отца, может быть, даже коснется его, но стюардесса предложила всем пассажирам, в том числе и ему, покинуть салон.
Вместе с другими Дейву пришлось пройти, в зал ожидания; оттуда ему было видно, как Бена и Лилиан повели куда-то по летному полю.
— Куда их ведут? — спросил Гэллоуэй у какого-то служащего.
Тот посмотрел, куда указывал Дейв, и равнодушно ответил:
— На другой самолет, куда же еще.
— На какие рейсы там посадка? — На Сиракузы.
— Через Либерти?
— Кажется, да.
Улететь тем же рейсом ему не удалось. Пока искал кассу, самолет уже взлетел.
— Через час будет другой самолет, который тоже делает посадку в Либерти. Все равно доберетесь скорее, чем поездом.
Дейв уже не досадовал, что все идет не совсем так, как хочется: он начал к этому привыкать и больше не отчаивался, уверенный, что последнее слово останется за ним,
В пять он прибыл в главный город округа, через который раньше лишь проезжал на машине. А вчера его провозили здесь в полицейском автомобиле, и по случаю воскресенья все было закрыто. Дейв забросил чемодан в гостиницу и, даже не поднявшись в помер, поспешил в окружной суд, который оказался неподалеку.
Он опоздал всего па несколько минут. На каменной лестнице еще толпились зеваки. Тут же стоял фотограф.
— Скажите, Бен Гэллоуэй в суде? — спросил Дейв.
— Только что увели.
— Куда ?
— В окружную тюрьму.
— Он был у прокурора?
— Их обоих провели к нему в кабинет, но всего на несколько минут.
Дейва не узнали. Он попытался открыть стеклянную дверь, по она не поддалась. Однорукий швейцар в фуражке С галуном показал изнутри, что войти нельзя.
— Не откроет,— сказал какой-то старик.— Ровно в пять он запирает дверь и больше никого не впускает.
— Окружной прокурор у себя?
— Похоже. По-моему, он еще не выходил. Но в неурочное время он вас не примет.
У старика плохо держалась вставная челюсть. Он заговорщицки улыбнулся Дейву.
— Вы, надо думать, его отец?
Дейв кивнул. И тут старик выкрикнул фальцетом:
— Замечательный у вас сынок, нечего сказать! Можете гордиться!
В первый раз из-за Бена на Дейва обрушилась беспричинная людская злоба, и теперь, сбитый с толку, он растерянно проводил глазами старикашку, которым отошел от него, ухмыляясь.
Наверно, Дсйв не с того боку принялся за дело. Надо было последовать совету лейтенанта и нанять толкового адвоката. Гэллоуэй понятия не имел, какие формальности потребуются для свидания с заключенным. У него, Отца, есть права,, но он их не знает. Бену, необходима защита. Нельзя допустить, чтобы он и дальше говорил и поступал, как неразумное дитя.
Не зная, куда обратиться, Дейв вернулся, в гостиницу,
— Я хотел бы повидаться с управляющим.
Его тут же провели в небольшой кабинет рядом со стойкой портье. Управляющий был без пиджака, в рубашке с засученными рукавами, - Сид Николсон,— представился; он.
— Дейв Гэллоуэй. Вы, вероятно, знаете, почему я приехал?
— Да, мистер Гэллоуэй, знаю.
— Не могли бы вы порекомендовать мне лучшего адвоката в округе?
И Дейв добавил с бессмысленным апломбом: — Если он дорогой, все равно. Деньги, у меня есть.
— Попробуйте сговориться с Уилбером Лейном. — Он самый лучший?
— Он не только лучший адвокат в Либерти, но чуть ли не каждую неделю выступает в суде в Нью-Йорке или Олбани. К тому же дружит с губернатором. Вы хотите повидаться с ним прямо сегодня?
— Если можно.
— Тогда я ему немедленно позвоню, не то он уйдет из конторы, отправится играть в гольф, и добраться до него вы уже не сможете.
— Будьте добры.
— Джейн, соедините меня с Уилбером Лейном.
Его соединили с секретаршей адвоката, к которой он тоже обратился по имени.
— Шеф еще не ушел? Говорит Сид Николсон. Он мне нужен на два слова. Срочно... Алло! Уилбер? Прости, что беспокою. Ты уже собрался уходить?.. Тут один человек нуждается в твоих услугах... Догадываешься?.. Да, он самый... У меня в кабинете... Примешь его?.. Направляю к тебе... До свидания.
— Куда идти? — спросил Гэллоуэй, следивший за разговором.
— Прямо по улице, пока не увидите справа методистскую церквушку. Напротив будет большое белое здание в колониальном стиле с вывеской: «Лейн Пеппер и Деркин». Джёд Пеппёр занимался только налоговыми делами да наследствами. Дёркин полгода как умер.
Контора адвоката работала-до пяти, но секретарша явно поджидала Дейва у окна: едва он поднялся на крыльцо,она ему открыла.
— Мистер Лейн ждет вас. Сюда, пожалуйста... Седовласый мужчина с моложавым лицом, на голову выше Дейва, широкоплечий, как регбист, поднялся и пожал Гэллоуэю руку. — Не стану утверждать, что ждал вас, но скажу, не хвастаясь: я не слишком удивился звонку моего друга Сида. Присаживайтесь, мистер Гэллоуэй. Я прочел в газете, что вы понапрасну слетали в Иллинойс. — Мой сын здесь.
— Знаю. Только что у меня был разговор с окружным прокурором Джорджем Темплом — мы с ним старые приятели. Он тоже сразу понял, в чем дело.
— Прошу вас взять на себя защиту моего сына, Я не богат, но у меня есть сбережения, около семи тысяч долларов, и...
— К этой теме мы вернемся позже. С кем вы говорили в Иллинойсе?
— Кажется, с начальником ФБР. Фамилии не знаю.
— Что вы ему сказали?
— Что уверен: как только я поговорю с Беном, все разъяснится.
— Но сын отказался с вами встретиться.
Заметив удивление Гэллоуэя, он пояснил:
— Это уже попало в газету. Видите ли, вам необходимо воздерживаться от разговоров о деле с кем бы то ни было, особенно с журналистами. Какими бы безобидными не показались вам вопросы, не говорите о сыне ни слова. Темпл не пожелал использовать ситуацию и допросить
парочку сразу после прилета. Их привели в кабинет всего на несколько минут для выполнения обычных формальностей и сразу же отвезли в тюрьму. Поскольку вы хотите поручить защиту сына мне, завтра я буду присутствовать на его первом допросе. Может быть, удастся перед этим побеседовать с ним.
Вставляя сигару в мундштук с золотым ободком, Лейн внезапно спросил:
— Что он собой представляет? Дейв покраснел. Он не вполне понимал смысл вопроса и боялся снова попасть впросак.
— Бен всегда был спокойным, рассудительным мальчиком,— ответил он.— За шестнадцать лет ни разу меня не огорчил.
— Как он вам показался в Индиана полисе? В газете написали, что в зале аэровокзала вы оказались совсем рядом.
— Не совсем так. Я был в толпе.
— Он вас видел? - Да.
— Смутился?
— Нет. Не знаю, как бы это сказать. По-моему, мое появление пришлось ему не по душе.
— Его мать жива?
— Вероятно.
— Вы не знаете, где ома?
— Она ушла.от меня пятнадцать с половиной лет назад, бросив шестимесячного ребенка. Через три года явился юрист и предложил подписать документы, чтобы ей дали развод.
— С этой стороны может быть плохая наследственность?
— Что вы имеете в виду?
— Я спрашиваю, нет ли в прошлом его матери чего-нибудь такого, что могло бы объяснить случившееся?
— Насколько мне известно, она ничем таким . не болела.
— А вы?
К подобным вопросам Дейв не был готов и совершенно растерялся, тем более что адвокат записывал его ответы. Руки у Лейна были холеные, ногти наманикюрены. Синий двубортный костюм сидел на нем безукоризненно. На-секунду Дейв задумался, кого ему напоминает этот человек.
— Я тоже ничем серьезным не болел.
— А ваш отец?
— Умер в сорок лет от сердечного приступа.
— Мать?
— Снова вышла замуж, здравствует по сей день.
— Нет ли у вас каких-нибудь теток, дядей, двоюродных братьев или сестер, страдающих душевным расстройством?
Дейв понял, куда клонит адвокат, и запротестовал:
— Бен не сумасшедший!
— Советую вам поменьше об этом распространяться:
быть может, это его единственный шанс спасти свою шкуру. Поймите, я прочел в газетах о его поведении, и первым делом мне пришло в голову, что парень делает все от него зависящее, чтобы угодить на электрический стул. Простите, что выражаюсь так грубо. Правде надо смотреть в лицо. Позже, раздумывая над этим делом, я заподозрил, что он, быть может, хитрее, чем кажется, и тактика, которую он избрал,— наиболее выгодная.
— Не понимаю.
— Он не плачет,не просит прощения, не замыкается в угрюмом молчании. Напротив, по всему похоже, будто он в восторге от того, что, не моргнув глазом, убил человека, угнал машину, а потом еще затеял перестрелку и палил, пока не кончились- патроны. Трудно поверить, мистер Гэллоуэй, что парень на семнадцатом году, умный, получивший воспитание, обычное для семей среднего, достатка, повторяю, трудно поверить, что, откалывая такой номер, он был в своем уме. Вас, как всех, путает слово «сумасшедший», по оно ведь очень расплывчато. Психиатры прибегнут к терминам куда более точным: они установят, во-первых, уровень интеллекта вашего сына, затем — адекватность его эмоциональных реакций. Завтра утром я. первым делом потребую у окружного прокурора санкции на экспертизу, для которой, по всей видимости, придется пригласить психиатра из Нью-Йорка.
Стоило ли настаивать на том, что Беи нормален? Дейва не слушали. Ему дали попять, что это его не касается, что защита сына отныне не его забота.
— Вы, вероятно, собираетесь пробыть в Либерти до суда? «Если экспертиза не затянется, судебное заседание состоится дня через два-три. Я вовсе не хочу спровадить вас из Либерти, но для пользы дела вам надо поменьше бывать на людях, а главное—помалкивать. В каждом номере гостиницы есть телефон. Обещаю держать вас в курсе. Если сочту целесообразным, чтобы вы увиделись с сыном, добьюсь у прокурора разрешенля. А сейчас самой большой помощью дли меня будет, если вы постараетесь вспомнить какие-нибудь странные, необычные случаи из жизни вашего сына. Не уверяйте меня, что у него не было странностей. Вы сами будете поражены тем, сколько всего всплывет у вас в памяти.
Лейн поглядел на часы и встал. Вероятно, прикинул, что успеет сыграть партию в гольф. Пожимая ему руку, Дейв сообразил, кого напоминает ему этот человек. Он похож на Масселмена, второго мужа его матери.Но отказываться от сю услуг уже поздно. Кстати, в делах на Масселмена вполне можно положиться. На этого, кажется, тоже.
Дейв отстранен, ему рекомендуют, помалкивать и чуть ли не прятаться, а встречаться ему с сыном или нет,— решит адвокат!
Дейв шел по улице, и прохожие оглядывались на него. Толкнув вращающуюся дверь гостиницы, он увиделв углу холла Изабеллу Хоукинс в выходном платье и шляпке. Она с кем-то разговаривала. Ее собеседник стоял к Дейву спиной, и он не сразу признал в нем Ивена Кэвено, эвертонского адвоката. Наверно, они с Изабеллой, только что приехали. Дейв ни разу не вспомнил о Хоукинсах, ему и в голову не пришло что Лилиан тоже понадобится адвокат. Ему стало, как-то не по себе.
Изабелла Хоукинс заметила Дейва. Их взгляды встретились, но она не поздоровалась и вообще ничем не обнаружила, что узнает его,— поджав губы, она. сверлила его пронзительными злыми глазками.
И с каким-то смутным удовольствием Дейв понял, что они — враги. Около одиннадцати он увидел в окно Изабеллу Хоукинс и Кэвено: они вышли из гостиницы и направились в суд.. Дейва кольнула зависть: его-то адвокат еще не звонил ему, и он не смел выйти из комнаты; чтобы не пропустить звонка.
Прошло минут сорок, а он все стоял у окна. Изабелла вернулась, уже одна. Удалось ли ей пробыть все эта время с дочерью? Она вошла в гостиницу, но сразу же вышла с небольшим чемоданчиком, и устремилась к автобусной остановке.
Изабелла возвращается в Эвертон. Может быть, позвонить Мьюзеку? Ведь он, насколько было в его силах, помог Гэллоуэю пережить ту ночь с воскресенья на понедельник да еще отвез в Ла-Гуардия на своей машине.
Но что Дейв ему скажет? С тех пор словно прошла целая вечность, и временамиИ Тэллоуэй начинал сомневаться, вернется ли он когда-нибудь в Эвертон. Уилбер Лейн позвонил через несколько минут. Говорил он куда суше, чем накануне,— или это по телефону так казалось? Во всяком случае, не поинтересовавшись, как поживает Гэллоуэй, адвокат без лишних слов перешел
к делу.
— Я добился для вас свидания с сыном. Вы увидитесь в три у окружного прокурора. Без нескольких, минут три ждите меня в приемной суда.
Дейв не успел ни о чем спросить: Лейн сразу повесил трубку. Точно как Масселмен - тот тоже притворялся ужасно занятым, даже если делать ему было нечего Гэллоуэй поел в гостиничном ресторане и пришел в суд задолго до назначенного срока. Сперва он бродил взад-вперед, потом принялся читать объявления на стенах.
Без двух минут три появился адвокат и на ходу сделал Дейву знак следовать за ним. Они прошли по длинному...
коридору.
— При свидании будет присутствовать окружной прокурор,—предупредил Лейн по дороге.
— На этом настоял сам прокурор?
— Нет. Так хочет ваш сын.
— Вы с ним говорили?
— Полчаса рано утром, а потом присутствовал на допросе.
О чем они говорили и в каком настроении Бен, адвокат не сообщил,— по-видимому, Дейва это не касается.
Лейн постучался в дверь, тут же, не дожидаясь ответа, открыл ее, поздоровался с двумя секретаршами, приподняв шляпу жемчужно-серого цвета, и прошел через приемную.
— Они там?— запросто осведомился он.
Потом распахнул вторую дверь. Посреди кабинета, закинув ногу на ногу, сидел Бен и курил. Напротив него за столом расположился окружной прокурор, мужчина лет сорока. Вид у него был какой-то болезненный и озабоченный; похоже, он принимает свои обязанности близко к сердцу.
— Войдите, мистер Гэллоуэй,— произнес он, вставая.
Бен повернулся к отцу. — Хэлло, па!
Приветствие прозвучало вежливо, но как-то без воодушевления, словно Бен поздоровался, придя из школы.
Дейв не находил слов: его стесняло присутствие посторонних, хотя те для вида затеяли в углу разговор вполголоса. Впрочем, скорее всего, Дейв чувствовал бы себя так же неловко и наедине с сыном. После паузы он выдавил:
— Ты слышал мое обращение?
Бен держался на удивление раскованно. Казалось, а два дня он полностью освободился от юношеской застенчивости и угловатости; в нем появились естественность и непринужденность.
— Признаться, нам не пришло в голову слушать радио, но вчера в самолете я его прочел.
Обсуждать отцовское послание он не стал. Все воображали, что беглецы не выключают приемник в надежде разгадать замыслы полиции. А Бен простодушно заявляет, что это им попросту в голову не пришло. Улыбнувшись, сын добавил:
— С нашим маршрутом получилось занятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13