Ему пришлось подняться на два этажа, прежде чем он отыскал кабинет следователя Анселена, находившийся почти на чердаке.Это был старомодно обставленный кабинет, из тех, которые обычно предоставляли новичкам, и следователю приходилось складывать бумаги прямо на полу и весь день сидеть при электрическом свете.При виде Мегрэ толстенький Анселен потер руки.— Вы можете быть свободны, — сказал он своему секретарю. — Садитесь, дорогой комиссар. Я горю желанием узнать, как ваши дела.Мегрэ вкратце рассказал ему о своей деятельности накануне, об отчетах, полученных утром.— Вы надеетесь, что все эти разрозненные элементы в конце концов соединятся в единое целое?— Каждое лицо, имеющее отношение к этому делу, боится. Каждый из них изолирован, без всяких средств связи.— Понимаю! Понимаю! Очень ловко! Но зато — не очень правильно. Я не мог бы действовать таким образом, но я начинаю понимать вашу тактику. Что вы будете делать теперь?— Сначала схожу на улицу Лафайет, где в какой-нибудь пивной или на тротуаре каждое утро возникает «рынок» бриллиантов. Я знаю несколько бриллиантщиков.Мне часто приходилось бывать там. Потом отправлюсь на картонажную фабрику «Жело и сын», чтобы проверить — вы догадываетесь — что.— В итоге, если я хорошо понял, дело представляется таким образом…И следователь, лукаво поглядывая на Мегрэ, стал разбирать механизм дела, тем самым доказывая, что провел часть ночи, изучая имеющиеся данные.— Я полагаю, вы считаете Пальмари главой этого предприятия. В своем ресторане на Монмартре он годами водил знакомство с жуликами разных возрастов, которые собирались там. Старое поколение постепенно рассеялось по всей Франции, но тем не менее контакты сохранились. Другими словами, Пальмари, позвонив куда следует, мог вызвать двух или трех людей, которые были ему нужны для того или иного дела. Согласны?Мегрэ соглашался, забавляясь возбужденным состоянием представителя суда.— Хотя он оказался далеким от мира из-за потери ноги, ничто не мешало ему руководить своей организацией благодаря посредничеству Алины Бош. Он сразу купил дом, где поселился с ней, и я теперь думаю, не было ли у него определенной цели, когда он поступил таким образом.— Это позволяло, между прочим, отказать кому-нибудь из жильцов в том случае, если срочно требовалась свободная квартира, — вставил Мегрэ.— Например, для Барийара. Ведь очень удобно, когда находишься под наблюдением полиции, иметь сообщника на той же лестничной площадке. Вы считаете Барийара способным перегранить драгоценные камни и пустить их в продажу?— Пустить в продажу, да. Гранить — нет, потому что это одно из самых тонких ремесел на свете. Барийар был наводчиком, он указывал ювелирные витрины, которые стоили того, чтобы организовать налет. Учитывая его профессию, это ему было нетрудно. Сведения он давал Алине, которая, периодически ускользая от нашей слежки, бегала в отель «Бюсьер»…— Вот почему и был куплен этот отель, который вдобавок представлял собой и хорошее помещение денег.— Сообщники приезжали из провинции на день или два. Алина, а может быть Барийар, ждали их в определенном месте, чтобы затем завладеть драгоценностями.Чаще всего исполнители налета спокойно уезжали, не зная даже, на кого они работали, чем и объясняется, что те немногие жулики, которых мы арестовали, ничего не могли нам сказать.— В общем, вам кого-то не хватает? — заключил следователь.— Это точно. Гранильщиков бриллиантов.— Удачи вам, Мегрэ. Вы ведь позволили мне вас так называть? Зовите меня Анселен.И комиссар ответил с улыбкой:— Попробую. Зная мои отношения с судейскими, в частности с одним судебным следователем по фамилии Комельо, боюсь, что это мне не сразу удастся. А пока счастливо оставаться, господин следователь. Я буду держать вас в курсе дела.Когда он позвонил на картонажную фабрику на авеню Гобелен, к телефону подошел Жело-сын.— Нет, нет, месье Жело. Не волнуйтесь, ничего особенного. Просто проверка, которая никак не повлияет на репутацию вашего дома. Вы говорите, что Фернан Барийар отличный представитель вашей фирмы, и я вам охотно верю. Просто хотелось бы знать, какие ювелиры, например, в течение двух последних лет, делали ему заказы. Я полагаю, по вашей бухгалтерии легко составить такой список, за которым я зайду попозже, но до обеда. Не беспокойтесь, мы об этом никуда сообщать не будем.В кабинете инспекторов он долго переводил взгляд с одного на другого и, как всегда, остановил свой выбор на Жанвье.— У тебя ничего важного нет?— Нет, шеф. Я заканчиваю отчет: совсем не срочный.Все еще только бумажонки.— Возьми свою шляпу, пойдешь со мной.Мегрэ не умел водить машину, он не доверял себе из-за рассеянности, из-за неясных мечтаний, в которые легко погружался во время ведения следствия.— Улица Лафайет, на углу улицы Каде, — сообщил он Жанвье.В полиции существует принцип: когда расследуется важное дело, нужно всегда действовать вдвоем. Если бы накануне, в «Золотом бутоне», с ним не было Лапуэнта, он не смог бы проследить за месье Луи и, конечно, понадобилось бы несколько дней, прежде чем он заинтересовался бы Барийаром.— Я только найду место для машины и присоединюсь к вам.Как и Мегрэ, Жанвье знал об этом рынке драгоценных камней. А вот большинство парижан, даже те, что каждое утро проходили по улице Лафайет, и не подозревали, что у этих скромных с виду людей, одетых, как мелкие служащие, которые болтают, стоя группами на тротуаре или сидя вокруг столиков в пивной, карманы набиты редкими камнями, составляющими целое состояние.Эти камни в маленьких мешочках переходят из рук в руки, причем такие передачи в данный момент не приносят никакого дохода.В этом закрытом мирке, где все знают друг друга, царит доверие.— Привет, Бернстайн!Мегрэ пожал руку высокому худому человеку, который только что отошел от двух своих компаньонов, сунув в карман, как обычное письмо, пакет с бриллиантами.— Привет, комиссар! Снова нападение на ювелирный магазин?— С прошлой недели больше не было.— Вы все еще не нашли вашего типа? Я уже раз двадцать говорил о нем с коллегами. Они знают всех гранильщиков на Парижской площади. Их немного, и я могу поручиться почти за каждого. Ни один из них не стал бы переделывать не только краденые, но даже и просто подозрительные. У этих людей есть нюх, поверьте. Вы не выпьете со мной кружку пива?— Охотно, как только мой инспектор перейдет на эту сторону улицы.— Глядите! Жанвье! Значит, вы приехали с подкреплением.Они сели за столик; вокруг, стоя, спорили перекупщики. Порой один из них вытаскивал из кармана лупу часовщика, чтобы рассмотреть камни.— До войны двумя главными центрами гранения были Антверпен и Амстердам, — говорил Бернстайн. — Любопытно, что большинство гранильщиков по причинам, которые я так и не смог узнать, были выходцами из Прибалтики. В Антверпене у них были удостоверения личности иностранцев, и когда наступали немцы, их отправили группой сначала в Руан, потом в Соединенные Штаты.Когда война закончилась, американцы всячески пытались их задержать. Но им с трудом удалось уговорить десятую часть: этих людей мучила тоска по родине. Однако некоторых на обратном пути соблазнил Париж. Вы их найдете в районе Маре и районе Сент-Антуан. Каждого из них знают, каждый имеет нечто вроде родословной, потому что это ремесло передается от отца к сыну и имеет свои тайны.Мегрэ вдруг стал смотреть на него затуманенным взглядом, словно уже не слыша.— Постойте-ка! Вы сказали…Одно слово из сказанного Бернстайном его поразило, хотя и не сразу.— Что вас смущает из того, что я сказал?— Минутку! Наступление немцев… Антверпенские гранильщики… Соединенные Штаты… А почему они бежали и из Франции?— Большинство из них были евреями, и им грозила гибель.— Если только…Комиссар резко поднялся.— Поехали, Жанвье! Где твоя машина? Привет, Бернстайн! Я должен был догадаться об этом раньше…И Мегрэ стал быстро пробираться сквозь толпу, запрудившую тротуар. Глава 6 Жанвье смотрел прямо перед собой, сжимая немного сильнее, чем обычно, руль маленькой черной машины.Он то и дело бросал искоса взгляды на Мегрэ, сидевшего рядом с ним. В какой-то момент Жанвье открыл было рот, чтобы задать вопрос, который жег ему губы, но сдержался и смолчал. Его всегда поражала метаморфоза, происходившая в поведении Мегрэ.Накануне комиссар взялся за дело весело, с охотой вытаскивал из темноты персонажей, поворачивая их во все стороны в своих больших лапах, как кошка мышь, а потом ставил на место. Он посылал инспекторов направо и налево, казалось, без всякого плана, надеясь, видно, что из этого в конце концов все-таки что-нибудь получится.Но внезапно он переменился. Рядом с Жанвье сидел другой человек — массивный, апатичный, почти устрашающий монолит.Утром в июльской жаре проспекты и улицы Парижа походили на настоящий фейерверк: брызги света заливали черепичные крыши из розовых плиток, отражались от оконных стекол, за которыми пел красный цвет герани, свет этот гроздьями стекал с разноцветных кузовов автомобилей — голубых, зеленых, желтых. Слышались автомобильные гудки, голоса, скрежет тормозов, звонки, пронзительный свисток полицейского.Среди этой световой утренней симфонии черная полицейская машина и восседавший в ней бесстрастной массой Мегрэ выглядели странно.— Приехали, шеф!Комиссар тяжело вышел из машины, которая давно стала для него слишком тесной, посмотрел пустым взглядом на улицу, хотя она была ему уже хорошо знакома, поднял голову, будто хотел оглядеть весь дом, со всеми этажами, со всеми обитателями.Он неспешно выбил трубку, постучав ею по каблуку, снова набил и зажег.Жанвье не спросил комиссара, должен ли его сопровождать, не заговорил с Жаненом, дежурившим около дома, и удивился тому, что и Мегрэ молча миновал инспектора.Мегрэ направился прямо к лифту, и Жанвье последовал за ним. Вместо того чтобы нажать кнопку пятого этажа, комиссар ткнул пальцем в кнопку шестого, а оттуда направился к мансардам.Повернув налево, он остановился против двери глухонемого и, зная, что на звонок никто не ответит, повернул ручку. Дверь открылась. Мансарда фламандца была пуста.Комиссар почти сорвал занавеску, за которой висела одежда, и осмотрел вещи, оказавшиеся в довольно ветхом состоянии.Его взгляд фотографировал каждый угол комнаты. Осмотрев ее, он спустился на один этаж, подумал, опять вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа.Консьержку он застал на месте. На правой ноге у нее был надет башмак, а на левой — комнатная туфля.— Вы не знаете, мадам, Клаас выходил сегодня утром?Видя его таким возбужденным, она испугалась.— Нет. Он еще не спускался.— А вы не выходили из своей комнаты?— Даже лестницу не убирала. Меня заменила соседка — у меня опять боли в пояснице.— А Клаас не выходил сегодня ночью?— Никто не выходил. Я открывала только нашим жильцам, возвращавшимся домой. У вас ведь есть дежурный у дома, он может сказать то же самое.Мегрэ думал крепко, думал твердо, если употреблять выражения, которые он сам создал для своего собственного пользования.— Скажите… Если я правильно понял, каждый жилец у вас располагает уголком чердака…Точно. И в принципе каждый может снять еще комнату для прислуги.— Я у вас не это спрашиваю. А подвалы?— Перед войной было только два больших подвала, и каждый жилец устраивался так, чтобы держать свой уголь в каком-нибудь углу. Во время войны, когда антрацит стоил так же дорого, как черная икра, начались ссоры. То те, то другие заявляли, что их куча угля уменьшилась. Короче говоря, тогдашний хозяин сделал перегородки с дверьми и замками.— Так что теперь каждой квартире положен отдельный подвал?— Да.— И Клаасу тоже?— Нет. Ведь у него, собственно говоря, не квартира, а комната для прислуги.— А Барийары?— У них, конечно, есть.— Ключи от подвалов у вас?— Нет. У каждой квартиры свой замок и свой ключ.— А вы видите, когда кто-нибудь спускается в подвал?— Отсюда не вижу. Лестница, ведущая в подвал, находится напротив черной лестницы, в глубине.Мегрэ снова вошел в лифт, молча глядя на Жанвье, следовавшего всюду за ним. У комиссара не хватило терпения звонить в дверь Барийаров, и он стал громко стучать в нее кулаком. Мадам Барийар, испуганная, открыла дверь.— Где ваш муж?— В кабинете. Он сказал, что вы не разрешили ему выходить из дома.— Позовите его!Появился Барийар, еще в пижаме и халате. Как он ни бодрился, вид у него был хуже, чем накануне, и держался он не так уверенно.— Возьмите ключ от подвала.— Но…— Делайте, что вам говорят.Все это происходило словно вне реальности, в мире снов или, скорее, кошмаров. Барийар, казалось, находился в состоянии шока.— Идите.Он втолкнул его в лифт и на первом этаже сухо приказал:— В подвал!Барийар становился все более хлипким, а Мегрэ все более жестким.— Эта дверь?— Да.Единственная лампочка, очень слабая, освещала белую стену, двери со стершимися номерами; на облупленной краске угадывались нецензурные надписи.— Сколько ключей от этого замка?— У меня только один.— У кого другой ключ?— Откуда мне знать?— Вы его никому не давали?— Нет.— Этим подвалом пользуетесь только вы?— Мы уже несколько лет им не пользуемся.— Откройте!Руки торгового представителя дрожали.— Ну, что же вы! Открывайте!Дверь отворилась сантиметров на пятнадцать и дальше не пошла.— Я чувствую, что-то мешает.— Толкайте сильнее. Если нужно, нажмите плечом.Жанвье внезапно сообразил, что комиссар предвидел именно такое развитие событий, и смотрел на него глубоко потрясенный.— Немножко поддается.Вдруг они увидели висящую ногу. Дверь еще приоткрылась, и появилась другая нога. Тело висело, сантиметров на пятьдесят поднимаясь над плотным земляным полом.Это был старик Клаас в рубашке и старых брюках.— Надень ему наручники, Жанвье!Инспектор по очереди оглядел повешенного и Барийара. Барийар, увидя наручники, запротестовал.Но взгляд Мегрэ давил на него, и, не в силах ничего прочесть в глазах комиссара, он перестал сопротивляться.— Пойди за Жаненом на улицу. Там он больше не нужен.Так же, как и наверху, Мегрэ осматривал узкую каморку, уходившую в глубину, и чувствовалось, что каждая подробность навсегда застревала в его памяти. Он коснулся пальцами нескольких инструментов, которые вытащил из мешка, затем, казалось, мечтательно погладил тяжелый стальной стол, вделанный в землю.— Ты останешься здесь, Жанен, пока не приедут эти господа. Не пускай сюда никого. Даже коллег. Сам тоже ничего не трогай, понял?— Понял, шеф.— Пошли.Мегрэ посмотрел на Барийара, который двигался как манекен. Силуэт его изменился от того, что руки он держал за спиной.Они не воспользовались лифтом и прошли на пятый этаж по черной лестнице, где никого не встретили. Мадам Барийар, выйдя из кухни, вскрикнула, увидев мужа в наручниках.— Господин Мегрэ! — бросилась она к комиссару.— Сейчас, мадам. Сначала я должен позвонить по телефону.Не обращая ни на кого внимания, он прошел в кабинет Барийара, где пахло табаком, и набрал номер судебного следователя Анселена.— Алло! Да, это Мегрэ. Я идиот, мой дорогой следователь, и чувствую себя ответственным за смерть человека. Да, еще один труп. Где? Конечно, на улице Акаций,. Мне следовало понять это с самого начала. Я лазил по кустам вместо того, чтобы держаться основного следа. А главное, что уже многие годы этот третий элемент, если можно так выразиться, мучил меня. Простите, что буду краток. В подвале оказался повешенный. Врач, конечно, подтвердит, что повесился он не сам, что он был мертв или ранен, когда ему надели петлю на шею. Это старый человек. Могу я просить вас сделать так, чтобы прокуратура не слишком быстро взялась за дело? Я очень занят на пятом этаже и хотел бы, чтобы меня не беспокоили, прежде чем я не добьюсь результатов. Не знаю, сколько это займет времени. До скорого. О нет, нам сегодня не придется обедать у нашего симпатичного овернца.Немного погодя он говорил со своим приятелем Мерсом, специалистом по идентификации личности.— Нужна очень тщательная работа, не хотелось бы, чтобы ею занимались наспех. Необходимо, чтобы прокуратура и судебный следователь пришли покопаться в подвале. Вы увидите предметы, которые вас удивят.Может быть, придется зондировать стены и рыться в полу.Он встал, вздохнув, с кресла Барийара и пересек гостиную, где тот сидел на стуле напротив Жанвье, курившего сигарету. Мегрэ зашел в кухню и открыл холодильник.— Вы позволите? — спросил он мадам Барийар.— Скажите мне, комиссар…— Через минуту, ладно? Я умираю от жажды.Пока он открывал бутылку, она подала ему стакан, одновременно и послушная и испуганная.— Вы думаете, что мой муж…— Я ничего не думаю. Пойдемте со мной.Ошеломленная, она последовала за ним в кабинет, где он запросто уселся на место Барийара.— Садитесь. Успокойтесь. Ваша фамилия Клаас, не так ли?Она колебалась, ее лицо от волнения покраснело.— Да. Послушайте, господин комиссар, я полагаю, это не важно…— С этой минуты, мадам, все стало важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12