Вечером все вместе поужинали в кабачке на Центральном рынке.
– Перед тем как познакомиться с вами, Софи имела связи?
– Я не был первым, если вы это имеете в виду.
– Быть может, кто-то из старых ее друзей попытался снова ее увидеть?
Казалось, Рикен старается что-то припомнить.
– Нет… Мы встречали ее старых приятелей, но возлюбленных среди них не было. Понимаете, за четыре года мы бывали в разных компаниях. С одними мы встречались часто, с другими – от случая к случаю. Но вы, комиссар, задаете вопросы так, словно все для вас просто и очевидно. А мои ответы между тем записывают… И если я ошибусь или упущу какую-нибудь деталь, из этого могут сделать неверные выводы.
– Вы предпочитаете, чтобы я допрашивал вас в присутствии адвоката?
– А я имею на это право?
– Если вы сами считаете себя личностью, вызывающей подозрения.
– А вы? Как вы считаете?
– Для нас вы пока муж женщины, погибшей насильственной смертью, человек, потрясенный всем этим и укравший у меня бумажник, потом вернувший его. Человек умный, но не очень стойкий…
– Если бы вы провели две такие ночи, как я…
– Не торопитесь. К этому мы еще придем. Итак, вы часто меняли работу?
– Только, чтобы заработать на жизнь, пока сделаю карьеру.
– О какой карьере вы мечтали? Парень оглядел Мегрэ долгим взглядом, словно хотел понять, не звучит ли в голосе комиссара насмешка.
– Хочу писать, но еще не решил – романы или киносценарии. Если киносценарии, тогда, может быть, займусь и режиссурой. Неплохо весь фильм сделать самому.
– Вы бываете в среде кинематографистов?
– Да, «У старого виноградаря» можно встретить начинающих, как и я. Но и такой продюсер, как Карю, бывает там нередко и не гнушается отужинать вместе с нами.
– Кто этот мосье Карю?
– Я уже сказал сам – продюсер. Он живет в отеле «Рафаэль», а контора его на улице Бассано, около Елисейских полей.
– Он финансировал фильмы?
– Два, три или четыре… Вместе с немцами и итальянцами. Он много путешествует.
– Сколько ему лет?
– Лет сорок.
– Женат?
– Живет с одной молодой женщиной, Норой, манекенщицей в прошлом.
– Он знал вашу жену?
– Разумеется. В этой среде все друг друга знают.
– У мосье Карю много денег?
– Во всяком случае, для фильмов он их находит.
– А личного состояния у него нет?
– Я же сказал: он живет в отеле «Рафаэль», снимает апартаменты… Это стоит дорого… Ночью его можно встретить в лучших клубах.
– Это не его вы искали ночью со среды на четверг? Рикен покраснел.
– Его, потому что у него всегда пачки купюр в карманах.
– Вы должны ему деньги?
– Да…
– Какую сумму?
– Тысячи две.
– Он их у вас не требует?
– Нет.
Едва заметная перемена произошла в Рикене, и Мегрэ стал приглядываться к нему внимательней.
Однако следовало быть осторожным, потому что собеседник мог в любую минуту уйти в свою скорлупу, замкнуться.
Глава 3
Мегрэ поднялся, Рикен вздрогнул и с беспокойством посмотрел на него. Казалось, все время он ждал подвоха. Комиссар постоял у открытого окна, словно хотел окунуться в реальный мир, глядя на прохожих, на машины, мчавшиеся через мост Сен-Мишель, на буксир с белым трефовым тузом на трубе, и вышел.
– Я сейчас вернусь, – сказал он.
В кабинете инспекторов он вызвал по телефону Институт судебной медицины.
– Это Мегрэ. Посмотрите, пожалуйста, закончил ли доктор Делапланк вскрытие.
Ждать пришлось довольно долго, пока в трубке послышался голос судебного медика.
– Вы вовремя напомнили о деле, господин комиссар. Я как раз собирался звонить вам. Насколько я могу судить, выстрел произведен с расстояния метр-полтора. Стреляли сбоку. Женщина стояла. Перед тем как упасть на ковер, она, вероятно, отступила на шаг или два назад. Не так давно эта женщина была беременна, и на четвертом месяце ей довольно грубым способом сделали аборт. Она много курила, но здоровье у нее было крепкое.
– Вы подождете минутку у телефона? Мегрэ вернулся в свой кабинет.
– Скажите, Рикен, вы ужинали вместе с женой в среду вечером? – спросил он.
– Да, около половины девятого. «У старого виноградаря».
– Вы помните, что она ела?
– Я не был голоден и взял только ассорти из холодного мяса. Софи сначала заказала рыбный суп, который ей порекомендовала Роза, потом бифштекс.
– На десерт?
– Мы распили графинчик божоле. Я еще заказал кофе, Софи от кофе отказалась.
Мегрэ снова вышел в соседнюю комнату и сообщил меню Делапланку.
– Если она ужинала около половины девятого, то смерть, скорее всего, наступила около одиннадцати.
– Кстати, вы сделали тест на парафине?
– Да, я об этом позаботился. Проникновения порошинок в кожу рук не установлено. Вы получите мой рапорт завтра утром.
Мегрэ вернулся к себе в кабинет и аккуратно разложил по размеру пять или шесть трубок, которые всегда лежали у него на столе.
– У меня есть к вам еще вопросы, Рикен, но я не знаю, задавать ли вам их сегодня. Я чувствую, вы на пределе.
– Хорошо бы разом со всем этим покончить.
– Как хотите. Итак, если я вас правильно понял, у вас еще не было постоянной работы и регулярного заработка.
– Полагаю, что таких, как я, – десятки тысяч.
– Кому вы еще задолжали?
– Всем торговцам. Некоторые не хотели больше отпускать нам в кредит. Пятьсот франков я должен Маки.
– Кто это?
– Один скульптор. Он абстракционист, но иногда, чтобы немного заработать, лепит на заказ бюсты. Недели две назад он получил четыре или пять тысяч франков и пригласил нас пообедать. На десерт я попросил у него немного денег…
– Вы надеялись вернуть долги?
– Я был уверен, что в один прекрасный день заработаю кучу денег. Большинство режиссеров и известных писателей начинали так же, как и я.
– Коснемся другой темы. Вы ревновали?
– Кого?
– Жену, конечно. Полагаю, некоторым из ваших товарищей приходило в голову за ней приударить? Рикен, смутившись, замолчал и пожал плечами.
– Думаю, вы не поймете меня: ведь вы человек другого поколения. Мы, молодые, не обращали особого внимания на такие вещи…
– Вы хотите сказать, что давали жене свободу в отношениях с другими мужчинами?
– На такой вопрос мне трудно ответить.
– А вы все-таки попробуйте.
– Она, например, обнаженная позировала Маки.
– И между ними ничего не было?
– Я не спрашивал.
– А с мосье Карю?
– У Карю столько девочек, сколько он пожелает. Кому не хочется сниматься в кино?
– И он этим пользуется?
– Полагаю, да.
– Ваша жена не пробовала сниматься в кино?
– Три месяца назад она получила маленькую роль, всего несколько фраз.
– Вы мне говорили, что у Карю есть любовница.
– Да, Нора…
– А она ревнива?
– Нора умна, честолюбива. Ей плевать на кино. Она хочет одного – стать мадам Карю и иметь много денег.
– Она была в хороших отношениях с вашей женой?
– Как и с другими. А вы собираетесь допросить всех, у кого я бывал?
– Возможно. Кто-то убил вашу жену. Вы уверяете меня, что это не вы, и пока не будет доказано обратное я склонен вам верить. В среду вечером, как только вы ушли, к вам в квартиру пришел неизвестный человек. Ключа у него не было, следовательно, есть основания предполагать, что ваша жена сама впустила его в квартиру.
Мегрэ смотрел на молодого человека пристальным взглядом.
– Кто из ваших друзей знал о существовании пистолета?
– Почти все.
– Случалось вам носить его с собой?
– Нет, но, когда я был при деньгах, товарищи собирались у меня. Я покупал колбасу, семгу, разные холодные закуски, каждый приносил бутылку вина или виски…
– В котором часу заканчивались эти пирушки?
– Поздно ночью. Пили много. Кто-нибудь из гостей оставался до утра. Иногда, хвастовства ради, я вертел в руках пистолет.
– Он был заряжен?
Рикен ответил не сразу. В эту минуту трудно было не подозревать его.
– Не знаю.
– Послушайте, Рикен, вы рассказали о вечеринках, на которых все так или иначе напивались. Вы, хвастовства ради, вертели в руках пистолет и теперь говорите, будто не знали, заряжен ли он был. Вы же могли, сами того не желая, убить любого из друзей. Ведь вы утверждали только сейчас, что умеете обращаться с оружием.
– Но когда человек пьян…
– А вы часто бывали пьяны?
– Довольно часто. Ну, не настолько, чтобы не отдавать себе отчета в том, что делаю.
– Куда вы прятали пистолет?
– Я его не прятал. Он лежал в верхнем ящике комода вместе со всяким барахлом.
– Выходит, любой из ваших гостей мог взять оружие и воспользоваться им?
– Да.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
Снова растерянный взгляд.
– Нет…
– Никто – вы так считаете – не был влюблен в вашу жену?
– Кроме меня, никто.
– Влюблены, но не ревновали?
«Почему он язвительно произнес эти слова?»
– Я же вам объяснял.
– Карю?
– О нем я вам говорил.
– Маки?
– Внешность у него грубая, но в действительности он робок, как теленок, и боится женщин.
– Расскажите мне о тех, у кого вы бывали, с кем встречались «У старого виноградаря», кто засиживался у вас допоздна, когда вы получали гонорары.
– Прежде всего, Жерар Драмен, первый ассистент режиссера. Я был третьим ассистентом и работал с ним тогда над фильмом.
– Он женат?
– В настоящее время – нет. Они часто практикуют такое: поживут несколько месяцев врозь и снова съезжаются.
– Где он живет?
– Как правило, в каком-нибудь отеле. Он всегда гордится тем, что все его имущество умещается в одном чемодане.
– Ты записываешь, Жанвье?
– Стараюсь не упустить ни слова, шеф.
– Еще кто, Рикен?
– Фотограф Жак Юге, который живет в том же доме, что и я, только в центральном корпусе.
– Сколько ему лет?
– Тридцать.
– Женат?
– Дважды был женат и дважды разводился. У него ребенок от первой жены и двое – от второй. Вторая жена живет на одном с ним этаже.
– А сейчас он один?
– Нет, с Жослин. Очень симпатичная женщина. Она на седьмом месяце беременности.
– Значит, три жены. А с двумя первыми он общается?
– Да, они все хорошо ладят.
– Продолжайте список ваших друзей, завсегдатаев «У старого виноградаря».
– Они меняются, я вам уже говорил… Есть еще Пьер Лушар. Ему больше сорока, он гомосексуалист и владеет антикварной лавкой на улице Севр.
– Что у вас общего?
– Сам не знаю… Мы встречаемся «У старого виноградаря» Он повсюду ходит за нами, говорит немного, но счастлив, когда бывает в нашей компании.
– Ему вы тоже должны деньги?
– Немного. Триста пятьдесят франков. Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
– Алло, шеф! С вами хочет говорить Лапуэнт. Переключить на ваш кабинет?
– Нет… я сейчас приду.
Он снова направился в кабинет инспекторов.
– Вы просили позвонить, когда закончим, шеф. Мы с Лурти допросили всех соседей, которые могли что-нибудь услышать, в основном – женщин, потому что большинство мужчин еще не вернулись с работы. Выстрела никто не слышал. К шуму по ночам в квартире Рикенов все привыкли. Многие жильцы жаловались консьержке и собирались писать владельцу дома. Однажды, около двух часов ночи, какая-то старуха, страдавшая зубной болью, стояла у окна и видела, как из их квартиры выбежала во двор обнаженная женщина, а за ней – мужчина. Другие соседи тоже утверждают, что в квартире у Рикенов происходили оргии.
– Софи принимала гостей в отсутствие мужа?
– Понимаете, шеф, женщины, которых я допрашивал, не давали точных показаний. Чаще всего я слышал, что Рикены – дикие, невоспитанные люди, без малейшего понятия о морали. Они шесть месяцев не платили за квартиру, и хозяин дома собирался их выселить.
– Оставайтесь ты и Лурти в квартире до моего прихода. Мегрэ вернудся в кабинет, где его молча ждали Жанвье и Рикен.
– Слушайте меня внимательно, Рикен, – сказал комиссар. – При существующем положении дел я не хотел бы вас арестовывать. С другой стороны, полагаю, вам не очень по душе ночевать сегодня на улице Сен-Шарль.
– Я просто не смог бы.
– У вас нет денег, но я не хочу, чтобы вы бродили снова по Парижу в поисках друга, у которого можно взять взаймы.
– Как вы собираетесь со мной поступить?
– Инспектор Жанвье сейчас отведет вас в скромный отель на острове Сен-Луи. Вы можете попросить, чтобы вам принесли в номер еду. По дороге зайдите в какую-нибудь лавку и купите себе мыло, бритву и зубную щетку.
Комиссар выразительно взглянул на Жанвье.
– Желательно, чтобы вы никуда не выходили. Впрочем, предупреждаю вас: если вы выйдете…
– За мной будет хвост. Я понял… Я невиновен…
– Вы это уже говорили.
– Вы мне не верите?
– Это не входит в мои профессиональные обязанности. Доброй ночи.
Оставшись один, Мегрэ несколько минут ходил по кабинету, иногда останавливался у окна. Потом снял трубку и предупредил жену, что не вернется к ужину.
Четверть часа спустя он уже был в метро и вышел на станции «Бир-Акем». Дверь ему открыл Лапуэнт.
Запах формалина еще не выветрился. Лурти, сидя в единственном кресле, курил сигару.
– Хотите присесть, шеф?
– Спасибо. Ничего нового не обнаружили?
– Фотографии… Вот Рикены вместе на пляже. А это – у своей машины.
Софи была недурна собой. Выражение лица – капризное, как это принято у современных девушек. На улице ее было бы не отличить от тысячи сверстниц, которые одевались и вели себя на один лад.
– Нашли вино, алкоголь?
– Остатки виски на дне бутылки.
Простой старый шкаф, такой же сундук и стулья, но белая матовая краска, контрастировавшая с черным полом и красными стенами, придавала им оригинальность.
Мегрэ, не сняв шляпы, с трубкой во рту открывал двери, ящики. Одежды мало. Всего три ярких недорогих платья, несколько пар брюк, свитера с высоким воротом.
Рядом с ванной – кухонька, размером не больше стенного шкафа, с газовой плиткой и маленьким холодильником, а в нем бутылка минеральной воды, немного масла, три яйца и котлета в соусе.
Ни одежда, ни кухня, ни ванная, где было разбросано белье, не отличались чистотой.
– Никто не звонил?
– При нас никто.
Сообщение об убийстве, вероятно, уже появилось в газетах или появится с минуты на минуту.
– Лурти, пойди перехвати чего-нибудь, потом возвращайся и устраивайся поудобнее. Тебе понятно, старина?
– Понятно, шеф. Мне можно тут вздремнуть?
Мегрэ и Лапуэнт пошли пешком к ресторану «У старого виноградаря».
– Вы его арестовали? – спросил Лапуэнт.
– Нет. Торранс отвел его в отель «Аист» на острове Сен-Луи.
Не впервые они помещали туда человека, которого не хотели выпускать из виду.
– Вы думаете, что он – убийца?
– Он слишком умен и одновременно слишком глуп, чтобы на это пойти. С другой стороны…
Мегрэ не находил нужных слов. Редко бывало, чтобы комиссар испытывал к кому-нибудь такой интерес, как к этому Рикену. На первый взгляд, это был молодой честолюбец, каких в Париже немало. Несбывшиеся мечты о будущем? Но ведь ему только двадцать пять. Многие знаменитости в его возрасте еще прозябали в нищете.
– Будь я его отцом…
Что бы он сделал с таким сыном, как Фрэнсис Рикен? Попытался бы обуздать его, направить на путь истинный?
Мегрэ понимал, что ему следовало пойти повидать отца Рикена на Монмартре, если только тот, прочитав об убийстве в газетах, сам не явится на набережную Орфевр.
Лапуэнту, который молча шел, рядом с комиссаром, не больше двадцати пяти. Мегрэ мысленно сравнивал этих двух молодых людей.
Незаметно они подошли к ресторану.
Время аперитива, а тем более ужина, еще не наступило, и поэтому в зале были только двое. По одну сторону стойки, взобравшись на высокий табурет, сидела женщина и тянула через соломинку желтый напиток, по другую – сидел хозяин и читал газету.
Лампочки, излучавшие розовый свет, бар для бокалов и рюмок, крепившийся винтами, массивные столы, покрытые клетчатыми скатертями, стены, на две трети облицованные темным деревом.
Войдя первым и увидев человека с газетой, Мегрэ нахмурил брови, словно пытаясь что-то вспомнить.
Хозяин тоже поднял голову, но ему достаточно было мгновения, чтобы узнать комиссара.
– Вот так совпадение! – заметил он, комкая свежую газету. – А я как раз сейчас читал, что вам поручено расследование… – и, повернувшись к девице, сказал: – Фернанда, могу тебе представить комиссара Мегрэ. Садитесь, господин комиссар. Что вам предложить?
– А я и не знал, что вы стали хозяином ресторана.
– Когда начинаешь стареть…
И правда, Боб Мандий был примерно ровесником Мегрэ. Когда-то его имя было весьма популярным. Почти каждый месяц он выкидывал какой-нибудь трюк – то прыгал с парашютом на самую середину площади Согласия и приземлялся в нескольких метрах от обелиска, то на ходу пересаживался с мчавшейся галопом, лошади в гоночный автомобиль.
После тщетных попыток стать актером он сделался одним из знаменитейших каскадеров в кино. Трудно сосчитать, сколько раз он становился жертвой несчастных случаев. Все его тело, вероятно, покрыто шрамами.
Он сохранял прежнее изящество, элегантность. Правда, в его манерах чувствовалось некоторое напряжение, из-за которого движения казались слегка неестественными, как у автомата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Перед тем как познакомиться с вами, Софи имела связи?
– Я не был первым, если вы это имеете в виду.
– Быть может, кто-то из старых ее друзей попытался снова ее увидеть?
Казалось, Рикен старается что-то припомнить.
– Нет… Мы встречали ее старых приятелей, но возлюбленных среди них не было. Понимаете, за четыре года мы бывали в разных компаниях. С одними мы встречались часто, с другими – от случая к случаю. Но вы, комиссар, задаете вопросы так, словно все для вас просто и очевидно. А мои ответы между тем записывают… И если я ошибусь или упущу какую-нибудь деталь, из этого могут сделать неверные выводы.
– Вы предпочитаете, чтобы я допрашивал вас в присутствии адвоката?
– А я имею на это право?
– Если вы сами считаете себя личностью, вызывающей подозрения.
– А вы? Как вы считаете?
– Для нас вы пока муж женщины, погибшей насильственной смертью, человек, потрясенный всем этим и укравший у меня бумажник, потом вернувший его. Человек умный, но не очень стойкий…
– Если бы вы провели две такие ночи, как я…
– Не торопитесь. К этому мы еще придем. Итак, вы часто меняли работу?
– Только, чтобы заработать на жизнь, пока сделаю карьеру.
– О какой карьере вы мечтали? Парень оглядел Мегрэ долгим взглядом, словно хотел понять, не звучит ли в голосе комиссара насмешка.
– Хочу писать, но еще не решил – романы или киносценарии. Если киносценарии, тогда, может быть, займусь и режиссурой. Неплохо весь фильм сделать самому.
– Вы бываете в среде кинематографистов?
– Да, «У старого виноградаря» можно встретить начинающих, как и я. Но и такой продюсер, как Карю, бывает там нередко и не гнушается отужинать вместе с нами.
– Кто этот мосье Карю?
– Я уже сказал сам – продюсер. Он живет в отеле «Рафаэль», а контора его на улице Бассано, около Елисейских полей.
– Он финансировал фильмы?
– Два, три или четыре… Вместе с немцами и итальянцами. Он много путешествует.
– Сколько ему лет?
– Лет сорок.
– Женат?
– Живет с одной молодой женщиной, Норой, манекенщицей в прошлом.
– Он знал вашу жену?
– Разумеется. В этой среде все друг друга знают.
– У мосье Карю много денег?
– Во всяком случае, для фильмов он их находит.
– А личного состояния у него нет?
– Я же сказал: он живет в отеле «Рафаэль», снимает апартаменты… Это стоит дорого… Ночью его можно встретить в лучших клубах.
– Это не его вы искали ночью со среды на четверг? Рикен покраснел.
– Его, потому что у него всегда пачки купюр в карманах.
– Вы должны ему деньги?
– Да…
– Какую сумму?
– Тысячи две.
– Он их у вас не требует?
– Нет.
Едва заметная перемена произошла в Рикене, и Мегрэ стал приглядываться к нему внимательней.
Однако следовало быть осторожным, потому что собеседник мог в любую минуту уйти в свою скорлупу, замкнуться.
Глава 3
Мегрэ поднялся, Рикен вздрогнул и с беспокойством посмотрел на него. Казалось, все время он ждал подвоха. Комиссар постоял у открытого окна, словно хотел окунуться в реальный мир, глядя на прохожих, на машины, мчавшиеся через мост Сен-Мишель, на буксир с белым трефовым тузом на трубе, и вышел.
– Я сейчас вернусь, – сказал он.
В кабинете инспекторов он вызвал по телефону Институт судебной медицины.
– Это Мегрэ. Посмотрите, пожалуйста, закончил ли доктор Делапланк вскрытие.
Ждать пришлось довольно долго, пока в трубке послышался голос судебного медика.
– Вы вовремя напомнили о деле, господин комиссар. Я как раз собирался звонить вам. Насколько я могу судить, выстрел произведен с расстояния метр-полтора. Стреляли сбоку. Женщина стояла. Перед тем как упасть на ковер, она, вероятно, отступила на шаг или два назад. Не так давно эта женщина была беременна, и на четвертом месяце ей довольно грубым способом сделали аборт. Она много курила, но здоровье у нее было крепкое.
– Вы подождете минутку у телефона? Мегрэ вернулся в свой кабинет.
– Скажите, Рикен, вы ужинали вместе с женой в среду вечером? – спросил он.
– Да, около половины девятого. «У старого виноградаря».
– Вы помните, что она ела?
– Я не был голоден и взял только ассорти из холодного мяса. Софи сначала заказала рыбный суп, который ей порекомендовала Роза, потом бифштекс.
– На десерт?
– Мы распили графинчик божоле. Я еще заказал кофе, Софи от кофе отказалась.
Мегрэ снова вышел в соседнюю комнату и сообщил меню Делапланку.
– Если она ужинала около половины девятого, то смерть, скорее всего, наступила около одиннадцати.
– Кстати, вы сделали тест на парафине?
– Да, я об этом позаботился. Проникновения порошинок в кожу рук не установлено. Вы получите мой рапорт завтра утром.
Мегрэ вернулся к себе в кабинет и аккуратно разложил по размеру пять или шесть трубок, которые всегда лежали у него на столе.
– У меня есть к вам еще вопросы, Рикен, но я не знаю, задавать ли вам их сегодня. Я чувствую, вы на пределе.
– Хорошо бы разом со всем этим покончить.
– Как хотите. Итак, если я вас правильно понял, у вас еще не было постоянной работы и регулярного заработка.
– Полагаю, что таких, как я, – десятки тысяч.
– Кому вы еще задолжали?
– Всем торговцам. Некоторые не хотели больше отпускать нам в кредит. Пятьсот франков я должен Маки.
– Кто это?
– Один скульптор. Он абстракционист, но иногда, чтобы немного заработать, лепит на заказ бюсты. Недели две назад он получил четыре или пять тысяч франков и пригласил нас пообедать. На десерт я попросил у него немного денег…
– Вы надеялись вернуть долги?
– Я был уверен, что в один прекрасный день заработаю кучу денег. Большинство режиссеров и известных писателей начинали так же, как и я.
– Коснемся другой темы. Вы ревновали?
– Кого?
– Жену, конечно. Полагаю, некоторым из ваших товарищей приходило в голову за ней приударить? Рикен, смутившись, замолчал и пожал плечами.
– Думаю, вы не поймете меня: ведь вы человек другого поколения. Мы, молодые, не обращали особого внимания на такие вещи…
– Вы хотите сказать, что давали жене свободу в отношениях с другими мужчинами?
– На такой вопрос мне трудно ответить.
– А вы все-таки попробуйте.
– Она, например, обнаженная позировала Маки.
– И между ними ничего не было?
– Я не спрашивал.
– А с мосье Карю?
– У Карю столько девочек, сколько он пожелает. Кому не хочется сниматься в кино?
– И он этим пользуется?
– Полагаю, да.
– Ваша жена не пробовала сниматься в кино?
– Три месяца назад она получила маленькую роль, всего несколько фраз.
– Вы мне говорили, что у Карю есть любовница.
– Да, Нора…
– А она ревнива?
– Нора умна, честолюбива. Ей плевать на кино. Она хочет одного – стать мадам Карю и иметь много денег.
– Она была в хороших отношениях с вашей женой?
– Как и с другими. А вы собираетесь допросить всех, у кого я бывал?
– Возможно. Кто-то убил вашу жену. Вы уверяете меня, что это не вы, и пока не будет доказано обратное я склонен вам верить. В среду вечером, как только вы ушли, к вам в квартиру пришел неизвестный человек. Ключа у него не было, следовательно, есть основания предполагать, что ваша жена сама впустила его в квартиру.
Мегрэ смотрел на молодого человека пристальным взглядом.
– Кто из ваших друзей знал о существовании пистолета?
– Почти все.
– Случалось вам носить его с собой?
– Нет, но, когда я был при деньгах, товарищи собирались у меня. Я покупал колбасу, семгу, разные холодные закуски, каждый приносил бутылку вина или виски…
– В котором часу заканчивались эти пирушки?
– Поздно ночью. Пили много. Кто-нибудь из гостей оставался до утра. Иногда, хвастовства ради, я вертел в руках пистолет.
– Он был заряжен?
Рикен ответил не сразу. В эту минуту трудно было не подозревать его.
– Не знаю.
– Послушайте, Рикен, вы рассказали о вечеринках, на которых все так или иначе напивались. Вы, хвастовства ради, вертели в руках пистолет и теперь говорите, будто не знали, заряжен ли он был. Вы же могли, сами того не желая, убить любого из друзей. Ведь вы утверждали только сейчас, что умеете обращаться с оружием.
– Но когда человек пьян…
– А вы часто бывали пьяны?
– Довольно часто. Ну, не настолько, чтобы не отдавать себе отчета в том, что делаю.
– Куда вы прятали пистолет?
– Я его не прятал. Он лежал в верхнем ящике комода вместе со всяким барахлом.
– Выходит, любой из ваших гостей мог взять оружие и воспользоваться им?
– Да.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
Снова растерянный взгляд.
– Нет…
– Никто – вы так считаете – не был влюблен в вашу жену?
– Кроме меня, никто.
– Влюблены, но не ревновали?
«Почему он язвительно произнес эти слова?»
– Я же вам объяснял.
– Карю?
– О нем я вам говорил.
– Маки?
– Внешность у него грубая, но в действительности он робок, как теленок, и боится женщин.
– Расскажите мне о тех, у кого вы бывали, с кем встречались «У старого виноградаря», кто засиживался у вас допоздна, когда вы получали гонорары.
– Прежде всего, Жерар Драмен, первый ассистент режиссера. Я был третьим ассистентом и работал с ним тогда над фильмом.
– Он женат?
– В настоящее время – нет. Они часто практикуют такое: поживут несколько месяцев врозь и снова съезжаются.
– Где он живет?
– Как правило, в каком-нибудь отеле. Он всегда гордится тем, что все его имущество умещается в одном чемодане.
– Ты записываешь, Жанвье?
– Стараюсь не упустить ни слова, шеф.
– Еще кто, Рикен?
– Фотограф Жак Юге, который живет в том же доме, что и я, только в центральном корпусе.
– Сколько ему лет?
– Тридцать.
– Женат?
– Дважды был женат и дважды разводился. У него ребенок от первой жены и двое – от второй. Вторая жена живет на одном с ним этаже.
– А сейчас он один?
– Нет, с Жослин. Очень симпатичная женщина. Она на седьмом месяце беременности.
– Значит, три жены. А с двумя первыми он общается?
– Да, они все хорошо ладят.
– Продолжайте список ваших друзей, завсегдатаев «У старого виноградаря».
– Они меняются, я вам уже говорил… Есть еще Пьер Лушар. Ему больше сорока, он гомосексуалист и владеет антикварной лавкой на улице Севр.
– Что у вас общего?
– Сам не знаю… Мы встречаемся «У старого виноградаря» Он повсюду ходит за нами, говорит немного, но счастлив, когда бывает в нашей компании.
– Ему вы тоже должны деньги?
– Немного. Триста пятьдесят франков. Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
– Алло, шеф! С вами хочет говорить Лапуэнт. Переключить на ваш кабинет?
– Нет… я сейчас приду.
Он снова направился в кабинет инспекторов.
– Вы просили позвонить, когда закончим, шеф. Мы с Лурти допросили всех соседей, которые могли что-нибудь услышать, в основном – женщин, потому что большинство мужчин еще не вернулись с работы. Выстрела никто не слышал. К шуму по ночам в квартире Рикенов все привыкли. Многие жильцы жаловались консьержке и собирались писать владельцу дома. Однажды, около двух часов ночи, какая-то старуха, страдавшая зубной болью, стояла у окна и видела, как из их квартиры выбежала во двор обнаженная женщина, а за ней – мужчина. Другие соседи тоже утверждают, что в квартире у Рикенов происходили оргии.
– Софи принимала гостей в отсутствие мужа?
– Понимаете, шеф, женщины, которых я допрашивал, не давали точных показаний. Чаще всего я слышал, что Рикены – дикие, невоспитанные люди, без малейшего понятия о морали. Они шесть месяцев не платили за квартиру, и хозяин дома собирался их выселить.
– Оставайтесь ты и Лурти в квартире до моего прихода. Мегрэ вернудся в кабинет, где его молча ждали Жанвье и Рикен.
– Слушайте меня внимательно, Рикен, – сказал комиссар. – При существующем положении дел я не хотел бы вас арестовывать. С другой стороны, полагаю, вам не очень по душе ночевать сегодня на улице Сен-Шарль.
– Я просто не смог бы.
– У вас нет денег, но я не хочу, чтобы вы бродили снова по Парижу в поисках друга, у которого можно взять взаймы.
– Как вы собираетесь со мной поступить?
– Инспектор Жанвье сейчас отведет вас в скромный отель на острове Сен-Луи. Вы можете попросить, чтобы вам принесли в номер еду. По дороге зайдите в какую-нибудь лавку и купите себе мыло, бритву и зубную щетку.
Комиссар выразительно взглянул на Жанвье.
– Желательно, чтобы вы никуда не выходили. Впрочем, предупреждаю вас: если вы выйдете…
– За мной будет хвост. Я понял… Я невиновен…
– Вы это уже говорили.
– Вы мне не верите?
– Это не входит в мои профессиональные обязанности. Доброй ночи.
Оставшись один, Мегрэ несколько минут ходил по кабинету, иногда останавливался у окна. Потом снял трубку и предупредил жену, что не вернется к ужину.
Четверть часа спустя он уже был в метро и вышел на станции «Бир-Акем». Дверь ему открыл Лапуэнт.
Запах формалина еще не выветрился. Лурти, сидя в единственном кресле, курил сигару.
– Хотите присесть, шеф?
– Спасибо. Ничего нового не обнаружили?
– Фотографии… Вот Рикены вместе на пляже. А это – у своей машины.
Софи была недурна собой. Выражение лица – капризное, как это принято у современных девушек. На улице ее было бы не отличить от тысячи сверстниц, которые одевались и вели себя на один лад.
– Нашли вино, алкоголь?
– Остатки виски на дне бутылки.
Простой старый шкаф, такой же сундук и стулья, но белая матовая краска, контрастировавшая с черным полом и красными стенами, придавала им оригинальность.
Мегрэ, не сняв шляпы, с трубкой во рту открывал двери, ящики. Одежды мало. Всего три ярких недорогих платья, несколько пар брюк, свитера с высоким воротом.
Рядом с ванной – кухонька, размером не больше стенного шкафа, с газовой плиткой и маленьким холодильником, а в нем бутылка минеральной воды, немного масла, три яйца и котлета в соусе.
Ни одежда, ни кухня, ни ванная, где было разбросано белье, не отличались чистотой.
– Никто не звонил?
– При нас никто.
Сообщение об убийстве, вероятно, уже появилось в газетах или появится с минуты на минуту.
– Лурти, пойди перехвати чего-нибудь, потом возвращайся и устраивайся поудобнее. Тебе понятно, старина?
– Понятно, шеф. Мне можно тут вздремнуть?
Мегрэ и Лапуэнт пошли пешком к ресторану «У старого виноградаря».
– Вы его арестовали? – спросил Лапуэнт.
– Нет. Торранс отвел его в отель «Аист» на острове Сен-Луи.
Не впервые они помещали туда человека, которого не хотели выпускать из виду.
– Вы думаете, что он – убийца?
– Он слишком умен и одновременно слишком глуп, чтобы на это пойти. С другой стороны…
Мегрэ не находил нужных слов. Редко бывало, чтобы комиссар испытывал к кому-нибудь такой интерес, как к этому Рикену. На первый взгляд, это был молодой честолюбец, каких в Париже немало. Несбывшиеся мечты о будущем? Но ведь ему только двадцать пять. Многие знаменитости в его возрасте еще прозябали в нищете.
– Будь я его отцом…
Что бы он сделал с таким сыном, как Фрэнсис Рикен? Попытался бы обуздать его, направить на путь истинный?
Мегрэ понимал, что ему следовало пойти повидать отца Рикена на Монмартре, если только тот, прочитав об убийстве в газетах, сам не явится на набережную Орфевр.
Лапуэнту, который молча шел, рядом с комиссаром, не больше двадцати пяти. Мегрэ мысленно сравнивал этих двух молодых людей.
Незаметно они подошли к ресторану.
Время аперитива, а тем более ужина, еще не наступило, и поэтому в зале были только двое. По одну сторону стойки, взобравшись на высокий табурет, сидела женщина и тянула через соломинку желтый напиток, по другую – сидел хозяин и читал газету.
Лампочки, излучавшие розовый свет, бар для бокалов и рюмок, крепившийся винтами, массивные столы, покрытые клетчатыми скатертями, стены, на две трети облицованные темным деревом.
Войдя первым и увидев человека с газетой, Мегрэ нахмурил брови, словно пытаясь что-то вспомнить.
Хозяин тоже поднял голову, но ему достаточно было мгновения, чтобы узнать комиссара.
– Вот так совпадение! – заметил он, комкая свежую газету. – А я как раз сейчас читал, что вам поручено расследование… – и, повернувшись к девице, сказал: – Фернанда, могу тебе представить комиссара Мегрэ. Садитесь, господин комиссар. Что вам предложить?
– А я и не знал, что вы стали хозяином ресторана.
– Когда начинаешь стареть…
И правда, Боб Мандий был примерно ровесником Мегрэ. Когда-то его имя было весьма популярным. Почти каждый месяц он выкидывал какой-нибудь трюк – то прыгал с парашютом на самую середину площади Согласия и приземлялся в нескольких метрах от обелиска, то на ходу пересаживался с мчавшейся галопом, лошади в гоночный автомобиль.
После тщетных попыток стать актером он сделался одним из знаменитейших каскадеров в кино. Трудно сосчитать, сколько раз он становился жертвой несчастных случаев. Все его тело, вероятно, покрыто шрамами.
Он сохранял прежнее изящество, элегантность. Правда, в его манерах чувствовалось некоторое напряжение, из-за которого движения казались слегка неестественными, как у автомата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12