— Ну? Так лучше?
— Вряд ли. Меня тебе не удастся надуть, Престимион. Что могло тебя так огорчить, в этот самый великий из дней? — И, не дождавшись ответа, сказал, :
— Возможно, я знаю.
— Кому же знать, как не тебе? — заметил Престимион и тут же пояснил:
— Я думал о войне… О войне.
Казалось, такой ответ застал Септаха Мелайна врасплох. Но он быстро оправился.
— А-а… О войне… Ну да, конечно, о войне, Престимион. Она наложила отпечаток на всех нас. Но война закончилась. И забыта. Никто на планете не помнит о ней, кроме тебя, Гиялориса и меня. Никто из тех, кто сегодня присутствует в Замке на твоей коронации, не помнит о коронации, которая состоялась здесь не так давно.
— Но мы-то помним. Мы трое. Эта война останется с нами навсегда. Все эти ненужные потери. Разрушение. Смерть. Так много смертей. Свор. Кантеверел. Мой брат Тарадат. Граф Камба Мазадонский, мой учитель по стрельбе из лука. Ирам, Мандрикарн, Сибеллор. И еще сотни, даже тысячи. — Он на мгновение закрыл глаза и отвернулся в сторону. — Я сожалею о всех смертях.
Даже о смерти Корсибара, этого несчастного, обманутого глупца.
— Ты не назвал еще одно имя, а оно того заслуживает, — заметил Септах Мелайн и деликатно напомнил, словно вскрыл воспаленную рану:
— Я говорю о его сестре, леди Тизмет.
— Да, Тизмет.
Имя, которое нельзя было не назвать, как бы Престимион ни старался. Любое напоминание о ней причиняло невыносимую боль, но она всегда присутствовала в его мыслях.
— Я понимаю твои страдания, — мягко произнес Септах Мелайн. — Я понимаю. Время излечит тебя, Престимион.
— Излечит? Сможет ли?
Они оба некоторое время молчали. Престимион взглядом дал понять, что больше не желает говорить сейчас о Тизмет.
— Ты знаешь, я действительно радуюсь тому, что стал короналем, — в конце концов произнес Престимион, когда молчание стало слишком напряженным. — .
Разумеется, радуюсь. Мне суждено было получить трон.
Мне Высшим Божеством определено было стать короналем. Но неужели ради моего прихода к власти необходимо было пролить столько крови? Какой в этом смысл? Вот что омрачает мое восшествие на престол.
— Кто знает, что необходимо, а что нет, Престимион? Так случилось, вот и все. На то была воля Высшего Божества. И мы справились — ты, я, Гиялорис и Свор, а теперь мир опять стал прежним. Война похоронена и забыта. Мы сами об этом позаботились. Никто из жителей планеты, кроме нас, о ней не помнит. Зачем ворошить прошлое в такой день?
— Вероятно, из чувства вины за то, что я взошел на трон по телам стольких прекрасных людей.
— Вины? Вины, Престимион? О какой вине ты говоришь? В этой войне виноват лишь этот идиот Кореибар! Он восстал против закона и обычаев! Узурпировал трон! Как ты можешь говорить о вине, когда он один…
— Нет. Мы все в той или иной степени виноваты в том, что на планету обрушилось такое проклятие.
Светло-голубые глаза Септаха Мелайна снова широко раскрылись от изумления.
— Что за мистическую чепуху ты городишь, Престимион! Как ты можешь всерьез рассуждать о проклятиях и брать на себя хоть толику вины? Престимион, которого я знал прежде, был человеком рациональным.
Он бы никогда не произнес такой вздор даже в шутку.
Ему бы и в голову не пришло подобное. Послушай меня. Эта война была делом рук Корсибара, и только Корсибара. Это исключительно его грех. А что сделано, то сделано, и ты — новый король Маджипура, и на Маджипуре наконец-то все хорошо.
— Да. Так и есть. — Престимион улыбнулся. — Прости мне этот внезапный приступ меланхолии, старый друг. Ты увидишь меня в более веселом расположении духа на пиру сегодня вечером, обещаю тебе. — Он прошелся взад и вперед по залу, слегка похлопывая ладонью по запечатанным ящикам. — И все же, Септах Мелайн, эти подарки, это заполненное ими хранилище… все это подавляет меня! Словно планета навалилась на меня всей своей тяжестью. — И он прибавил с гримасой:
— Мне следовало бы приказать вынести все это и сжечь!
— Престимион… — предостерегающе произнес Септах Мелайн.
— Да. Еще раз прости меня. Я что-то много жалуюсь сегодня.
— Действительно, милорд.
— Наверное, я должен испытывать благодарность, а не тревогу. Ну, посмотрим, смогу ли я найти здесь повод для веселья. Как раз сейчас я сильно в нем нуждаюсь. — Престимион снова прошелся вдоль нагромождений ящиков, заглядывая в те, что были открыты: вот огненный шар;, разноцветный кушак, постоянно меняющий оттенки; цветок, выточенный из драгоценной бронзы, из глубины лепестков которого звучит тихая, прекрасная музыка; птица, вырезанная из ярко-красного камня, которая повернула голову из стороны в сторону и негодующе пискнула на него; котел из красного жадеита с фестонами по краям, гладкий, как атлас, и теплый на ощупь.
— Смотри, — сказал Престимион, открывая коробку со скипетром из кости морского дракона, вырезанным с непревзойденным искусством. — Это из Пилиплока. Видишь, как хорошо они опоясали его…
— Тебе необходимо идти, — резко произнес Септах Мелайн. — Эти вещи подождут, Престимион. Пора одеваться к пиру.
Он прав. Нельзя уединяться здесь подобным образом. Престимион знал, что должен отбросить совершенно не характерные для него печаль и отчаяние, нахлынувшие на него в последние несколько часов, избавиться от них, как от ненужного плаща. Ему придется сегодня вечером продемонстрировать гостям сияющее, довольное лицо, приличествующее новоиспеченному короналю.
И он это сделает.
2
Престимион и Септах Мелайн вместе вышли из зала Гендигейла. Двое огромных, могучих стражей-скандаров, стоящие на часах у хранилища, взволнованно приветствовали короналя знаком Горящей Звезды — поднятой ладонью с широко раздвинутыми пальцами, и он ответил им кивком и небрежным взмахом руки.
По просьбе Престимиона Септах Мелайн бросил каждому из них по серебряной монете.
Но пока они шли по бесконечным, продуваемым сквозняками, извилистым коридорам и переходам северного крыла Замка, Престимиона снова охватило мрачное настроение. Вернуть себе прежнее состояние оказалась сложнее, чем он ожидал. Все тот же темный саван неумолимо окутывал его.
Он должен был взойти на трон короналя без каких-либо трудностей. Его, не колеблясь, выбрал своим преемником лорд Конфалюм. Все понимали, что, когда умрет старый понтифекс Пранкипин и лорд Конфалюм переедет в Лабиринт, чтобы занять пост верховного правителя, корона будет возложена на голову Престимиона. Но после смерти Пранкипина сын лорда Конфалюма Корсибар, мужчина видный, но не слишком умный, захватил королевскую власть, подстрекаемый шайкой своих зловещих сподвижников и с помощью не менее зловещего мага. По закону сын короналя не должен наследовать своему отцу на троне, и поэтому вспыхнула гражданская война, в результате Которой Престимион завладел причитающейся ему по праву короной.
Но война привела к бессмысленным разрушениям, множеству загубленных жизней и оставила глубокий шрам на долгой и мирной истории Маджипура…
Приказав совершить радикальный акт забвения, Престимион, как он надеялся, залечил этот шрам. Группа чародеев стерла все воспоминания о войне из памяти жителей планеты, за исключением самого Престимиона и двух его уцелевших собратьев по оружию — Гиялориса и Септаха Мелайна.
Но один шрам никак не заживал, и он не мог стереть его из памяти. Шрам от этой раны, нанесенной ему в самый решающий момент последней битвы. То была рана в сердце: смерть мятежной сестры-близнеца Корсибара леди Тизмет, великой любви Престимиона, павшей от руки чародея Санибак-Тастимуна. Никакое колдовство не вернет Тизмет обратно, и никто не сможет заменить ее в сердце Престимиона. Там, где жила любовь, осталась лишь пустота. Какой прок ему быть короналем, если в борьбе за трон он потерял самого дорогого ему в мире человека?
Престимион и Септах Мелайн уже подошли к выходу во двор Замка, примыкающий к Башне лорда Трайма, где в нынешнее время находились апартаменты большинства короналей. Септах Мелайн остановился:
— Мне покинуть тебя здесь, Престимион? Или ты хочешь, чтобы я остался с тобой, пока ты будешь готовиться к пиру?
— Тебе тоже надо переодеться, Септах Мелайн. Иди.
Со мной все будет в порядке.
— Правда?
— Правда. Даю тебе слово, Септах Мелайн.
Престимион вошел внутрь. Просторные апартаменты, служившие теперь его официальной резиденцией, все еще оставались по большей части пустыми. Лорд Конфалюм, ставший понтифексом Конфалюмом, перевез свою несравненную коллекцию редкостей в новую резиденцию в глубине Лабиринта. Во время своего незаконного правления Корсибар обставил эти комнаты по собственному вкусу — множеством совершенно ординарных вещей, некоторые из которых были безвкусными и вульгарными, а некоторые — унылыми и заурядными. То же волшебство, которое стерло незаконное правление Корсибара из памяти жителей планеты, убрало все принадлежащие ему вещи. Теперь Корсибара как бы никогда и не существовало. Его вычеркнули из реальности. Позднее Престимион прикажет доставить в Замок некоторые вещи из своего фамильного поместья в Малдемаре, но пока у него еще не было возможности даже подумать об этом. Так что сейчас здесь было почти пусто, не считая кое-какой мебели, принесенной сюда из менее роскошных апартаментов, которые он занимал в прежнее время в восточном крыле Замка, где высокородным принцам государства отводили помещения для жилья.
Седобородый Нилгир Сумананд, с давних пор служивший Престимиону, ждал его с явным нетерпением.
— Пир в честь коронации, ваша светлость…
— Да-да. Я знаю. Я быстро приму ванну. А что касается того, что мне сегодня надеть, то ты уже, вероятно, все приготовил. Ведь так? Пиршественный костюм из зеленого бархата, золотистая стола, брошь в виде Горящей Звезды, которую я надевал сегодня днем, и малая корона взамен большой, официальной.
— Все для вас готово, милорд.
Церемониальная стража, состоящая из знатных лордов королевства, сопровождала его в пиршественный зал. Два старших пэра шли впереди: лорд Олджеббин Стойензарский, уходящий в отставку Верховный канцлер, и необычайно богатый принц Сирифорн Самивольский, а напыщенный принц Гонивол Бомбифэйлский, Великий адмирал Маджипура, шагал вслед за ними. Эти трое во время гражданской войны использовали свое значительное влияние на благо Корсибара. Но теперь они об этом уже не помнили, и Престимион считал, что ему выгоднее простить их измену, коль скоро она все равно лишена всякого смысла, и обращаться с ними с тем уважением, которое подобает людям их положения и могущества.
Септах Мелайн шел справа от Престимиона, а громадный, гороподобный воин Гиялорис — слева. Позади нового короналя шли два его уцелевших младших брата, горячий, юный Теотас и высокий, страстный Абригант. Третий брат, ловкий и сообразительный Тарадат, погиб во время войны, в той злосчастной битве в долине Ийянн, когда люди Корсибара проделали брешь в Мавестойской дамбе и похоронили под стеной воды тысячи воинов Престимиона.
Как обычно, пир в честь коронации устроили в Большом пиршественном зале в крыле лорда Тарамонда. Этот зал был даже просторнее зала Гендигейла и расположен ближе к центру Замка; но даже столь огромное пространство не смогло вместить всех приглашенных гостей, принцев, герцогов и графов из многих сотен городов, а также мэров этих городов и мелких дворян Замковой горы, потомков десятков короналей и понтифексов минувших лет. Но лорд Тарамонд, один из самых искусных строителей среди многих короналей, оставивших свой след в Замке, спроектировал все так, что его Большой зал переходил в анфиладу прилегающих помещений. Пять, восемь, десять пиршественных залов поменьше следовали друг за другом, их двери можно было открыть, и тогда они образовывали единое пространство истинно маджипурского размаха. Здесь и разместили приглашенных на банкет, тщательно учитывая при этом их ранг и положение.
Престимион не очень любил столь пышные события. Он был человеком простым и скромным, практичным и рациональным и не отличался страстью возвеличиванию самого себя. Однако он неукоснительно соблюдал правила приличия. Люди ожидали от него пышного празднества в честь коронации, и они его получат: официальная церемония коронации днем, грандиозный пир сейчас, завтра — речь перед губернаторами провинций, а послезавтра — традиционные спортивные Игры в честь коронации, рыцарский турнир и борьба, стрельба из лука и многое другое в том же духе. По окончании коронационных торжеств Престимиона ждет тяжелая работа — управление гигантской планетой Маджипур.
Казалось, пир растянулся на десять тысяч лет.
Престимион приветствовал и обнял старого Конфалюма, а затем проводил его до почетного места на возвышении. Даже на восьмом десятке Конфалюм все еще оставался крепким и здоровым мужчиной, но по сравнению с героическим короналем прежних дней энергии и живости у него значительно поубавилось. Во время гражданской войны он потерял и сына, и дочь.
Разумеется, он об этом не помнил, и даже понятия не имел о том, что Корсибар и Тизмет вообще существовали на свете; но какое-то ощущение пустоты в его душе осталось, и иногда в его затуманенном в последние дни взгляде отражалось неясное ощущение потери.
Подозревал ли он правду? — спрашивал себя Престимион? Подозревал ли кто-нибудь из них? Случались ли мгновения, когда какой-то человек, будь то верховный правитель или скромный фермер, случайно натыкался на следы скрытой реальности, лежащей под фальшивыми воспоминаниями, внедренными в его мозг, и такие находки заставляли его озадаченно хмуриться? Если и так, то никто не показывал вида. И вероятно, никогда не покажет. Даже если колдовство, которое изменило историю Маджипура, эффективно подействовало не на всех, такие вещи, как полагал Престимион, каждый предпочтет скрыть из опасения, что его сочтут сумасшедшим. Во всяком случае, он искренне на это надеялся.
Второе почетное место на длинном возвышении было отведено матери Престимиона, живой и остроумной принцессе Териссе, которая вскоре после восшествия ее сына на престол получит титул Хозяйки Острова Сна и власть над механизмами, с помощью которых гражданам Маджипура, пока они спали, посылались наставления и утешение. Рядом с ней на возвышении сидела великолепная леди Кунигарда, сестра Конфалюма, обладавшая титулом Хозяйки Острова во время правления Конфалюма в качестве короналя; теперь ей предстояло проститься со своими обязанностями. Далее расположились высокородные лорды — члены Королевского совета, и среди них Септах Мелайн и Гиялорис. А в конце ряда сидели Верховный маг Гоминик Халвор из Триггойна и его сын-чародей Хезмон Горе. Оба многозначительно улыбались, таким образом, насколько мог судить Престимион, намекая на те права, которые они на него предъявляли: как ни мало он увлекался магией и другими эзотерическими явлениями, нельзя отрицать, что магическое искусство, которым владели эти двое, сыграло немалую роль в его приходе к власти.
Престимион по очереди подошел к каждому из почетных гостей, официально приветствуя их на банкете в его честь.
Когда он занял свое место, но прежде чем подали еду, настала очередь менее выдающихся, но все же знатных лордов выразить ему свое почтение: могущественные особы смиренно подходили и поздравляли Престимиона, выражая свои надежды в связи с рассветом новой эры…
После этого началась собственно сама церемония.
Звон колоколов. Молитвы и песнопения. Бесконечные тосты. Во время этого утомительного пиршества Престимион едва прикасался к вину, стараясь не показаться невежливым, но опасаясь выпить слишком много.
Наконец, настало время еды — деликатесов из всех уголков планеты, приготовленных самыми искусными поварами. Престимион не притронулся практически ни к чему. После пришла очередь поэтической декламации: звучные строфы великого эпоса Фервайна «Книга Изменений», бесконечный рассказ о полумифическом лорде Стиамоте, покорившем коренную расу меняющих форму, напевное чтение «Книги Власти» и «Высот Замковой горы» и других исторических саг о понтифексах и короналях минувших веков.
После ужина — песни. Тысячи голосов слились в древних гимнах. Различив на фоне голосов тех, кто сидел ближе к нему, грубый, тяжелый бас Гиялориса, Престимион тихо рассмеялся.
Было еще много всего: древние ритуалы, предписанные традициями, церемониальный вынос щита короналя с изображением Горящей Звезды, выполненным из сверкающего серебра с позолоченными лучами, — Престимион должен был торжественно возложить на него руки. Встал Конфалюм, чтобы в цветистой речи благословить нового короналя и торжественно обнять его на глазах у всех собравшихся. Леди Кунигарда сделала то же самое. Принцесса Терисса приняла обруч Хозяйки Острова Сна от Кунигарды… и так далее, и так далее, без конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9