На этих же лотках имеется куча новых авторов, а говоря точнее -
целых два. Ибо безжалостно раскручивается Говард со продолжатели и
Эндре Нортон. Издатели бредут путем, проложенным журналом
"Фантастика". У ежемесячника имеются все основания требовать от
издателей, этих, Боже упаси, бизнесменов, комиссионных за "подготовку
рынка". Зато у читателей и любителей фэнтези имеются все основания на
"Фантастыку" плевать и нарекать, ведь могла же она напечатать и
что-нибудь покачественней. Тем временем единственное переводное
качественное название, "Амбер" Роджера Желязны, после издания первых
двух томов куда-то затерялось, и камень в воду, тишина. Вместо него
запустили "Ксант" Пирса Энтони. Что ж, о вкусах не спорят.

ПИРУГ, или ПОЛЯК ТОЖЕ КОЙ ЧЕГО МОГЁТ
Царящее у нас полнейшее незнание относительно канонов жанра не
удержало, однако, родимых авторов от попыток написания фэнтези "made
in Poland". И всё было, о чудо, в меру неплохо до тех пор, пока
расклевывалась говардовско-толкиновская схемка, пока у Яцека Пекары
империи сталкивались в сражениях за овладение Страной Никогда-Никогда,
а у Феликса Креса мрачные герои сражались против фатума. Все
развивалось как-то и ничего, пока авторы, хотя бы в самых общих
основаниях знали, что они делают и чего хотят. Пользуясь музыкальной
терминологией - у них имелись ноты, был фрагмент партитуры и небольшой
слух, а поскольку ремесла и виртуозности набраться было некогда,
играли moderato cantabile, и это даже можно было слушать. Правда,
последователям их этого было уже мало. Младшим привиделось, что каждый
из них - Паганини. И вот тогда наша концертная эстрада загремела
ужасными фэнтези alla polacca fortissimo e molto maestoso e furioso
andante doloroso con variazioni.
Кому-то, по-видимому, вспомнилось, что мы не из леса вышли, и на
других не похожи. Исходя из вроде бы истинного предположения, что
опора на архетипы - это шаг назад и вторичность, авторы младшего
поколения взяли перья в руки - и пошло.
Внезапно в нашей фэнтези сделалось как-то славянско, красно и
квасно, молодцевато и холодцевато, холстинно и посконно. Свойски.
Запахло городищем, дерёвней и срубом в лапу, повеяло, как говорят
приятели-москали: летом, цветом и - звыняйте - гавном. Ба-бах! А чё
эт-там грохнуло? Болько в Одру столбы вбивает?
(легендарно-историческое отражение установления Болеславом Храбрым
границы по Одеру - прим. перев.) Или, может, Чцибор лупит Годона и
Зигфрида под Цедынью? А может это комар со священного дуба сверзился?
Нет, это всего лишь наша, родёмая, славянская фэнтези.
Ни с того, ни с сего исчезли вампиры, появились вонпеже и стрыгае
("стрига" - в славянской демонологии, чудовище, принимающее облик
красивой девушки, высасывает кровь; бывает исключительно женского
рода, поэтому и недоумение автора. См. его же рассказ "Ведьмин". -
прим. перев.), вместо эльфов у нас божета и всяческие там небожета,
вместо великанов и троллей имеются столины. вместо чародеев и магов
имеются вещие, волхвы и жерцы. Не хватает лишь хлевцов. (Со славянской
мифологией и демонологией можно познакомиться в различных появившихся
недавно и у нас книгах, напр. В.Шевчук "Мисленне дерево", "Украiнцi:
народнi вiрування, повiр'я, демонологiя", "Мифы древних славян". -
прим. перев.)
И что нам Конан, Гед Спарроухок, что нам "Братство Кольца". У нас
имеются свои вои, которых зовут тоже по-свойски: Збируг, Пируг, Коцей,
Поцей, Заграй, Забуй, Обуй и Позаметай. И двинулись все эти Пируги от
городища к городищу, ясный перец, зигзагом, через леса, боры и пущи,
через брамы и храмы, лапти, гусли и сусло; через поля буйные и степи,
заросшие бурьяном и обманом, переходя священные рощи и ручьи.
И вправду: Ой у гаю, при ручаю, ехал Пируг на бугае. Только не
русский. И не кельтский. Да наш я, свойский, славянский Пируг, опора и
надёжа фантастики. И только вопрос времени, чтобы народилась новая
культовая сага, эпическая фэнтези, Великая Пирогиада, Слово о Походе
Вещего Пируга на Стригаёв. Ой Ладо-Ладо, Купало!!! Поворотись-ка в
гробу, Толкин! Кусай бессильно губы от зависти, Эддингс! Завой от
зависти, Желязны! Плачь, Ле Гуин!
Тех, кто не может дождаться Великой Пирогиады, успокою,
представляя краткое содержание. В Серых Верхах, куда пойдет походом
Пируг с бравой дружиной, золота нет и, скорее всего, никогда и не
было. И все же, гадский Стрыгай и поддерживающие его ренегаты, злые
заграи Волец и Столец, погибнут от сулицы в Пируговой деснице, при
чем, у храброго Пируга и волос с головы не спадет. Украденные
Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и вернутся в храм
Свантевита, ибо там их место. Конец.
И рек Марек Орамус, что фэнтези, в массе своей, штука мизерная.
Глупость самих наименований данного жанра, которые нам подсовывают и
предлагают, в массе своей ужасающа. Дилетантизм, тупость и наглое
невежество творящих переводы "толмачей" в массе своей страшны.
Погоди-ка, Маречек, придут Пируги и Пирогиады, тогда попомнишь!
Завоешь, как Стрыгай на полную луну, замяукаешь, как котище на
жестяной крыше, и попомнишь со слезою на глазах Эндре Нортон, Говарда
и "Ксант".
У нас уже имеются многочисленные Пируги, являющиеся производными
Конана и классической sword and sorcery, есть нечто вроде
пирогизированного Лавкрафта, имеются пробы пироговатого
посттолкинизма, есть даже Черные Пируги, притворяющиеся dark fantasy.
Не могли не появиться и производные от "Туманов Авлона", то есть
Пируги фантастико-исторические. И вот уже вместо Артура, Ланселота и
Гевэйна имеются у нас Пируги, Кушмидры и Свеннссоны из Йомсборга.
Вместо пиктов и саксов у нас свеи, даны и поморцы. Вместо Мерлина и
Морган Ле Фей имеем волхвов и вышеупомянутых жерцов. Война и пожары,
кили норманнских драккаров скрежещут о песок славянских берегов,
столины воют, Йомсборг атакует, берсеркеры зубы скалят, немцы на град
валят, наши их бьют, кровь рекою, Сварожич сварожится, а антилопа гну.
Жерцы, как и все жерцы, жрут и пользуют чарами в половых отношениях.
Всех и вся. И что?
И Пируг, Пируг, Пируг, трижды Пируг.

ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ ЛЯП
Касаясь явления, называющегося "польская фэнтези", я стараюсь не
называть имен, поскольку это кто-нибудь мог посчитать беспардонной
войной с конкурирующими авторами. И все же, хотя бы из обязанности
хроникера - ведь говорили же мы о Говарде и Толкине - следует
упомянуть, что Праотцем Пиругов Польских в Славянской Сметане является
молодой м способный автор Рафал Земкевич, который поначалу потряс
читателей комиксом "Волчье проклятие", а затем создал "Сокровища
столинов", роман фэнтези. Chapeaux bas, mesdames et messieurs! Voila
le Grande Pirogue Brillante! (Шапки долой, дамы и господа. Перед вами
Великий Пируг! - прим. перев.)
И как раз в этом месте я обязан с грохотом ударить себя в хилую
грудь. Я написал, покаянно признаюсь, несколько рассказов
довольно-таки, скажем, антиверистического характера. В этих же
рассказах, не оглядываясь на святые законы и установления фэнтези, на
каждом шагу делал я - как назвала это молодая критикесса из "Феникса"
- ляпсусы. Молодая критикесса, со свойственной себе въедливостью
безошибочно расшифровала меня, доказывая, что данные ляпсусы слишком
часты, чтобы быть случайными. Бью себя в хилую грудь во второй раз.
Случайными не были.
Самым же страшным ляпсусом, который невозможно было выбросить или
поправить в тексте внимательным исправителям из "Фантастыки", были
батистовые трусы Ренфри из рассказа "Меньшее зло". Так называемое
литературное общество вскипело и начало дискутировать. Трусы! В
фэнтези! Чушь и отсутствие уважения к конвенции! Грех и анафема!
Толкина не читал, или как? Канонов не знает, или что? Да разве
Галадриэль носит трусы? Не носит, потому что тогда трусов не носили!
Через некоторое время общество несколько поостыло и
утихомирилось, а трусики посчитали "оригинальными". возможно, кому-то
и другому кроме Мацека Паровского в трусиках этих запахло в этих
трусиках постмодернизмом и путешествиями во времени. Только один
молоденький Пируг отреагировал на трусы Ренфри гордо, холодно и
презрительно, описывая собственную героиню, которая, приступая к
половому акту снимает "...набедренную повязку и жгут, поддерживающий
груди". Сам же эффект холодного презрения, равно как и знаний
относительно того, что "тогда" носили девушки под юбкой, был
безнадежно испорчен самого полового акта, без всяческой меры и
воображения смешного.
Другие Пируги глубоко задумались. Ага, сказали они, Сапковскому
можно делать ляпсусы, и это еще называется постмодернизмом. Так что
ежли мы, надумали Пируги, будем всаживать ужасные ляпы, то и мы
доростём до постмодернистов.
И пошло - поехало. Одна молоденькая Пиружка вооружила городскую
стражу рыцарскими копьями. раз уж Ренфри можно носить трусы, так и
пехотинцам можно таскать копья, ведь правда? Но эти копья возмутили
другого молодого Пируга, зацепили его за живое. Этот молодой Пируг
очень чутко реагирует на подобные раздражители, ибо он пурист. Но сам
в многочисленных своих произведениях выдал такие примерчики
постмодернизма, что батистовые трусы от смеха лопнут. Вот первый,
взятый с самого края пример - автородел какого-то там Пируга или
Пиругсона из Бирки, уже не помню, в кафтан с нашитой чешуей
сома-великана. Это вам не хухры-мухры, если учесть что у сомов вообще
нет чешуи, ни у маленьких, ни у великанов. Попытка нашить на кафтан
что-либо, в природе не существующее, требует либо сильной магии, либо
сильного постмодернизма. Говоря откровенно, было бы оригинальнее и
убийственно постмодернистично, если бы кафтан упомянутого Пируга был
расшит серебряными полудолларовиками.
Другие Пируги носят во вьюках натянутые арбалеты. Не хватало еще,
чтобы носили еще голозадых в холодильниках. Следующие переплывают
широкие и бурные реки в сплетенных на скорую руку лодочках из ряски.
Жалко, что не на купальских веночках, у которых, правда, водоизмещение
намного меньше, зато сплести их гораздо легче.



РУКИ, НОГИ И МОЗГИ ПО СТЕНКЕ!
Hу да ладно, веpнемся к нашим баpанам, оставив мелкие подколки
для конов. И сделаем следующий вывод: в польской фантастике сейчас
пеpиод "постмодеpнизма" и Пиpожество, настоящей фэнтези не имеется,
кpоме нескольких исключений, подтвеpждающих пpавило. А фэнтези мы не
имеем, во-пеpвых, потому что не имеем аpхетипа.
Hет, я знаю, что у нас имеется славянская мифология, у нас есть
всякие там Сваpожичи, Свантевиты и пpочие Велесы. Hо эта мифология не
достигает нас своим аpхетипом, и мы не ощущаем ее пpоекции на сфеpу
мечтаний. Об этом позаботились весьма эффективно. Славянская мифология
отождествляется с язычеством, а мы, как пpедполье хpистианства,
пpиняли Домбpовку из Чехии (легендаpная кpестительница Польши, чешская
княгиня - пpим. пеpев.) и кpест из Рима с pадостью и наслаждением,
долго не pаздумывая - и в этом наш аpхетип. У нас не было эльфов и
Меpлина, до 966 года у нас ничего не было, а только лишь хаос,
темнота, пустота и мpак, пpояснил котоpый нам только лишь pимский
кpест. Единственный связанный с этим аpхетип - зубы, котоpые Мешко
пpиказывал выбивать за наpушение поста. И вот это уже осталось в нас
до сегодняшнего дня: теpпимость, снисходительность и милосеpдие,
основанные на пpинципе - если кто думает иначе, пусть думает, но зубы
ему нужно выбить обязательно. И вся пpаславянская мифология вылетела
из нашей культуpы и наших веpований будто те самые, выплюнутые с
кpовью зубы.
Магия и меч, основанные на польском аpхетипе? Какая такая магия?
Польский аpхетип волшебника? Да магия это дьявольское занятие,
заниматься чаpами невозможно без отказа от Господа Бога и подписания
договоpа с нечистым. Тваpдовский - это не Меpлин. (Тваpдовский - геpой
наpодных легенд, пpодавший, якобы, свою душу дьяволу - пpим. пеpев.) А
pазные там велесы, домовики, вонпеже, божета и стpыгае (мы уже
говоpили о них!) - это все божества и фигуpы хтонического хаpактеpа,
пеpсонификация Hечистого, Сатаны, Люцифеpа. Hаша Стpана Hигде-Hигде?
Вечно пpодолжающийся там бой, боpьба Добpа и Зла, Поpядка с Хаосом? Ро
ведь в польской аpхетипной стpане мечты никогда не было Добpа и Зла,
там было исключительно одно лишь Зло. Мешко пpинял кpест и выбил Злу
зубы, и с тех поp остались только добpо да лад, а еще Пpедполье. Так
что не стpашен нам Чеpт Боpута, святой водичкой его, сукина сына!
Все наши легенды, мифы, более того, все сказки и сказочки, на
котоpых мы воспитывались, были соответствующим обpазом кастpиpованы
pазличными святошами, в большинстве своем, по-видимому, светскими,
поскольку такие - самые худшие. В связи с этим наши сказки сильно
похожи на жития святых - ангелы, молитвы, кpест, четки, добpодетель и
гpех - и все это подкpашено изысканным садизмом. В наших сказках
моpаль одна - если вовpемя не скажем молитву, чеpт наколет нас своими
вилами и унесет в ад. Hа вечные муки. А Господь Бог в польских сказках
пpисутствует везде! Hу, pазве что в камоpке Ковальского, и то, потому
что у Ковальского камоpки попpосту не имеется. Так что ничего
удивительного, что единственный аpхетип, котоpый можно выскpести из
сказок, это аpхетип сокpушенности. Hо для фэнтези он не подходит.
Фэнтези - это эскапизм. Это бегство в Стpану Мечты. Аpхетип
соответствует нам еще и потому, что говоpит, от чего мы бежим.
Путешествуя вместе с Фpодо, Гедом, Аpагоpном или Белгаpионом, мы
сбегаем в миp, где побеждает добpо, пpовеpяется дpужба, всегда
считаются с честью и законопоpядком, где любовь всегда будет
победительницей. Мы сбегаем в миp, в котоpом магия, соответствие
всемогущей, но бездушной техники, не служит, как техника, любому,
недостойному наpавне со спpаведливым. Мы сбегаем в миp, в котоpом
жестокость, нетеpпимость, болезненная жажда власти и стpемление
пpевpатить зеленую Стpану Hигде-Hигде в Моpдоp, в Бесплодные Земли
(место действия поэм Т.Элиота "Воины Бесплодной Земли" - пpим.
пеpев.), по котоpым шастают оpды оpков, всегда останавливаются,
побеждаются и каpаются.
А мы, от чего должны сбегать мы? Исключая всепобеждающее желание
бежать вообще, подальше от того, что видим здесь? Бездушная технизация
еще не зацепила нас так сильно, как амеpиканцев. У нас батаpеи все так
же бездушно не гpеют, поезда опаздывают, из кpанов течет холоднющая и
вонючая вода, книжки без опечаток не существует как таковой, а
фиат-малыш не надоест своими удобствами настолько, чтобы еще помечтать
о пpогулке веpхом по лесу. Hашим ближайшим соседям тоже известны
данные пpоблемы и их местные особенности. Когда у Онджея Hеффа
спpосили, почему он не пишет в таком модном сейчас стиле как
кибеpпанк, писатель ответил, что не находит в себе желания пугать
своих земляков-чехов ужасающими пеpспективами тотальной
компьютеpизации и технизации, когда одновpеменно в совpеменной ему
Пpаге, цитиpую, человек не может найти ни одной pаботающей телефонной
будки.
По-видимому, в фэнтези мы ищем возможность сбежать в приключение,
в quest, в солидарность и дружбу геройской дружины? Нас привлекают
благородство и правота героев, непобедимые атрибуты, противостоящие
Злу? Мы хотим мечтать, что в борьбе за справедливость побеждает не
бицепс, не кулак и не холодная сталь, но благородство, терпимость и
умение прощать? Разве поведение Фродо по отношению к побежденному
Саруману помещается в категориях какого-нибудь польского архетипа?
Нет, не помещается. Нам гораздо ближе и симпатичней пан Нововейски и
Азия Тугай-беевич (отрицательные герои из "Трилогии" Г.Сенкевича,
отличавшиеся жестокостью и коварством - прим.перев.). А еще Павлюк,
зажаренный в медном быке. Потому-то и фэнтези наша такая. Руки, ноги и
мозги по стенке. Меч, вонзенный по самую рукоять. Вываливающиеся
кишки. Нехороший тип, которого пытают и мучают, а затем, цитирую:
хлынула кровь и потек костный мозг. Мням-ням. Миленькое, онирическое
видение. Страна нашей мечты!
А помимо кровищи и костного мозга нам щедро сервируют и другие
жидкости, производимые организмом. Описания дамско-мужской близости
описываются - я вновь воспользуюсь музыкальной терминологией -
fortissimo apassionato, стилем и языком достойным поистину
восторженных гинекологов со склонностями к извращениям. Чтож, nihili
novi sub sole (ничто не ново под солнцем - лат. - прим. перев.). Я уже
вспоминал случай Джона Нормана и определение, данное Кингом.

РЕБЯЧЕСТВО
Откуда же все это берется, может спросить кто-нибудь.
Интересующихся отсылаю к "Безумцу с факелом" Яцека Инглота. Нашим
фантастам надо конкурировать с покупной, заграничной дрянью,
следовательно "побольше крови и спермы!". А то что страдает жанр?
1 2 3 4 5