Здесь выложена электронная книга Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых автора по имени Сан-Антонио. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Сан-Антонио - Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых.
Размер архива с книгой Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых равняется 92.21 KB
Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых - Сан-Антонио => скачать бесплатную электронную книгу
Сан-Антонио – 88
OCR Денис
«Сан-Антонио. Можно любить и лысых»: А/О «Принтест»; Таллинн;
Оригинал: “Certaines l'aiment chauve”
Сан-Антонио
МОЖНО ЛЮБИТЬ И ЛЫСЫХ
“Человек оправдывает свое существование тем, что он мыслит, хотя он сделал бы гораздо лучше, сели бы перестал этик заниматься. Возьмем хотя бы корову. Она ест, мычит, производит телят и дает молоко. Вот и все. Нет, не все, она еще жует. Но никаких воспоминания, мыслей, планов: сплошная трава! Лучше дважды поесть, чем один раз подумать. Люди должны брать пример с коровы”.
Часть первая
Горестная история
— Я не знаю, заметили вы, что… — говорит мне Инес, у которой зад и его окрестности заслуживают того, чтобы быть замеченными. Она говорит неясным, жалобным и слабым голоском лани из известного мультфильма. — Что вот уже больше часа, как вы, мой дорогой, совсем вышли из строя? Я беспокоюсь за вас и волнуюсь за себя, поскольку я — лицо заинтересованное.
Я мрачнею.
Ничто так не оскорбляет мужчину моего характера (которому далеко до совершенства), как быть захваченным врасплох ненасытной девицей южного темперамента.
— Однако, я “отмечал” вас не менее четырех раз за этот вечер, мой нежный друг, — возражаю я, не скрывая своего недовольства, которое предвещает начало справедливого возмущения.
Инес трогает большим и указательным пальцем узелок на конце шнурка моей рубашки, словно драгоценность, которая до этого была от нее скрыта, поигрывает с ним, скорее с небольшим разочарованием, чем с мечтательным видом, затем отпускает его и говорит:
— Три.
— Что “три”, сердце мое?
— Три раза, дорогой мой. Вы взяли меня очень бурно — с этим я согласна — стоя, у вестибюля входа… Затем в гостиной, когда я пыталась разжечь камин. И еще раз — в этой кровати, после разных приготовлений. Но после этого ваши чувства остыли. Уточняю — три, а не четыре… Вы так же слабо считаете, как и любите?
Злоба охватывает меня с той безудержной силой, которая присуща некоторым южным ветрам, вызывающим конъюнктивит у африканцев.
— Черт возьми, что с вами, красотка? Три раза за три часа — это приличное количество!
Инес пожимает голыми плечиками, которые у нее очень хороши, поднимает свои голубые глаза к потолку и вздыхает:
— Самоудовлетворение — большая слабость мужчины. Мало, кто стремится превзойти себя… Подвиги у мужчин являются исключением.
Затем с неожиданной нежностью в голосе она заботливо спрашивает:
— Может быть, вы нездоровы?
Я отвечаю, что в настоящее время чувствую себя железно. Неловкое сравнение, так как она тотчас переводит свой взгляд на ту точку моего тела, слабость которой она только что констатировала, и взгляд ее подобен взгляду старой бретонки, смотрящей, как исчезает в тумане судно ее сына-рыбака.
— Будьте откровенны. Я вас больше не вдохновляю? В ее голосе столько асе скепсиса, сколько во взгляде блюстителя порядка, которому вы обещаете стоять в двойной очереди машин только одну минуту.
— Но, прекрасная Инес! Уже три раза! И это еще не предел! — рискую добавить я.
Намек возвращает спокойствие ее взбудораженным чувствам. Прелестная потаскушка очаровательно улыбается.
— Я в этом не сомневалась, — радостно заявляет она и готовится проверить правдивость моих слов.
Я предпринимаю то, чего она ждет. Это нелегко. При сборе цветов главное — не бутон розы, а ее завязь. Мужчина, выведенный из строя, действует плохо и способен не на многое.
Выть готовым ко всему — дело воображения. В нужный момент индивид должен черпать силы из своих интеллектуальных ресурсов, чтобы довести дело до конца. Этим объясняется то, что господин Альберт Эйнштейн целовался лучше генерала Массю, гораздо лучше.
Однако, в момент, который я честно и правдиво описываю, ум мой весь в будущем, и это досадно, так как может иметь пагубные последствия. Думать о работе во время любовного процесса — сексуальный саботаж. Я растрачиваю свои способности на бесплодные гипотезы, о которых я вскоре расскажу, и тогда, читатель, ты поймешь, какие у меня есть основания остаться при своем интересе “в три раза”…
Однако, гордость побеждает. Инес более чем великолепна и так соблазнительна, что способна совратить даже святого отшельника или священника-молодожена. Мужское начало дает мне право обещать и исполнить ее требования.
Я принимаюсь за дело плоти с таким лихорадочным рвением, с каким чинит рваную противомоскитную сетку охотник сафари, когда его заедает мошка на берегах озера Виктория.
Моя ненасытная мадам требует перед искупительной жертвой провести особую подготовку. Я раздвигаю горячие бедра Инес и, погружая в ее сказочные, феноменальные чресла руку, проделываю одним, а затем и остальными четырьмя пальцами все то, что требует от меня партнерша. Я совершаю это с таким искусством и нежностью, что могу рассчитывать если не на уважение, то во всяком случае, на восхищение.
Но как бы ни был я увлечен удовлетворением чувственности Инес, моя мысль работает, возвращаясь к тому, что было накануне…
А было вот что:
Взгляд назад
Четыре часа дня
Чтобы быть более точным, прошло сверх того несколько минут. Почему бы не быть точным, если это ничего не стоит?
Я читаю бюллетень научной полиции, в котором, черт подери, говорится о пятнах на брюках насильников, и как их распознавать Превосходно! Увлекательно! Век живи — век учись!
В этот момент без предварительного стука открывается дверь. Это, естественно, Александр Бенуа Берюрье, который один, как вы знаете, может входить без стука. Эта туша безо всякой подготовки заявляет мне:
— Там какой-то папаша в шляпе хочет с тобой поговорить.
— Ну, так пригласи его, — говорю я.
— Ничего нет проще, — уверяет меня Берю, отодвигаясь в сторону.
Из-за его спины появляется “папаша”. Если он и “шляпа”, то — уже поношенная, с желтым лицом, возможно, из-за больного желчного пузыря. Однако, в петлице вместо гвоздики — орденская ленточка, на руках — серые перчатки и очки в роговой оправе, которые смахивают на велосипед.
Я встаю, чтобы поприветствовать его.
Он вытягивает из рук Берю свою визитную карточку, вытирает ее тыльной стороной руки от колбасных пятен и мокрых пальцев, вытиравших нос (у Берю — бронхит, он чихает и сморкается так, что стены “Пари-Детектив-Аженс” вечно будут помнить его) и протягивает ее мне.
Я читаю:
“Алексис Ляфонь, страховое общество, Тузанрикс 1037, авеню Опера, Париж I”.
— Очень приятно! Крайне польщен вашим визитом, — говорю я этой бальзаковской личности.
Он кланяется, снимает перчатки и протягивает мне четыре пальца, которые, кажется, хранились лет тридцать пять в формалине, и при пожатии напоминают пластик.
— Садитесь, прошу вас.
Берю тоже усаживается, хотя об этом не просили. “Папаша”, видимо, крайне удивлен развязностью моего помощника. Его изумление усиливается, когда толстая задница Берю, усаживаясь на стуле, давит мой портсигар, и на лице клиента отражается чуть ли не паника, когда “Его Величество” Берю принимается чихать и кашлять, не прикрывая, как это положено, рот рукой. Это напоминает извержение Везувия на Геркулавум и Помпею. Несчастный посетитель старается защититься собственным локтем.
— Я очень огорчен, — шамкает Глыба, вернее, Жирный Кабан, продолжая кашлять. — Не знаю, где подхватил эту мерзость. Моя мамаша всегда говорила, что насморк получаешь, когда промочишь ноги, но я приобрел это несчастье, когда жег тару на заднем дворе бара, в котором работал. Дым драл глотку, и нечем было дышать. Я доходил до изнеможения…
— Оставь нас одних! — наконец кричу я.
Он смотрит на меня невинным взором домашнего пса, которого гонят из гостиной за грязные лапы. Он выходит, испуская при этом короткий, но выразительный звук, которым выражает недоумение и негодование.
Господин Алексис Ляфонь бросает на меня вопросительный взгляд.
— Это крайне неотесанный тип, но исключительно полезный и успешно выполняющий сложные поручения, — объясняю я.
Несмотря на такую аттестацию, “папаша” бормочет:
— Я действительно имею дело с господином Сан-Антонио?
— Вне всякого сомнения, — подтверждаю я, — Могу предложить вам стаканчик виски, господин Ляфонь?
— Я пью только воду, — говорит мой посетитель.
“Как и все такие шляпаки”, — думаю я, а мой собеседник недоверчиво продолжает:
— И вы раньше работали в полиции, где проявили себя во многих громких делах?
— Я польщен тем, что вы помните об этом, — заверяю я его.
Он скрещивает ноги, в которых угадывается косолапость (вероятно, он пытался раньше ее выправить), кладет перчатки на колени и небрежно спрашивает.
— Могу ли я спросить, — если это не покажется вам неделикатным, — почему вы, господин Сан-Антонио, ушли из полиции?
Все! Все одинаковы. Каждому приятно воображать что-то самое постыдное и плохое, даже скандальное: подлоги, взятки, сговоры с преступниками, какие-нибудь темные делишки, которые приводят к взрыву и вызывают отставку.
С тех пор, как я руковожу этим частным агентством, ни один клиент не обходится без вопросов: я ли это, и почему ушел из полиции?
— Уважаемый господин Ляфонь! Для деятельного человека утомительно работать под опекой начальства, не признающего новых методов.
Настольный телевизор на письменном столе, замаскированный под будильник и соединяющий меня со Стариком, внезапно освещается, и на нем появляются слова:
— Вот твоя благодарность?
Старик — мой учитель и начальник в прошлом, и теперь следит за всеми моими действиями. Я считаю, что он только этим и занимается — вечно прислушивается к моим словам.
Мое лаконичное объяснение, однако, удовлетворяет посетителя.
— Я изложу вам очень волнующую историю, — говорит он.
— Только не безнадежное дело, хотя такие дела бывают обычно интереснее других. — Он улыбается.
— Моя история — очень проста.
— Это доказывает, что она — хороша.
— Сейчас апрель, не так ли?
— Как и каждый год, в это время, господин Ляфонь.
— Представьте себе, что один из ваших клиентов пришел к вам, чтобы застраховать свою жизнь на баснословную сумму.
Он колеблется, будто его что-то мучает.
— На миллиард старых франков…
— Этот господин, видимо, очень дорого себя ценит. И, вероятно, владеет значительными средствами, я полагаю, взнос соответствует сумме?
— Обождите! Я не побеспокоил бы вас, если бы этот полис не включал исключительно странное условие; клиент страхует свою жизнь только на один день — на второе июня. От 00 часов первого до 00 часов второго июня.
За этим наступает молчание.
Возвращение к настоящему
Мадмуазель Инес не дает мне ни минуты покоя и притягивает своими щедрыми прелестями, как магнит. Эта нахалка принадлежит к роду весьма острых раздражителей. Она играет в любовь так же отчаянно, как вы — в электронный биллиард. Бесцеремонная манера, с которой она теребит мои мужские принадлежности, тебя бы, читатель, поразила. Она любит, когда а ласкаю ее долго, без передышки переходя от одного полового акта к другому. Вначале мне было трудно, но потом я приспособился. Все дело — в дыхании и в положении тела. Нужно крепче опираться на локти, и все время держать в напряжении шею. Главное — не давать Инес полностью удовлетвориться, а значит, сто раз прерывать акт, и начинать снова. Словом, целая гамма ощущений, которая вызывает желание еще чего-то большего.
Инес — большой эксперт такого рода искусства. Она прошла всю программу обучения еще в пансионе, с девчонками-сверстницами. Тогда использовался главным образом язык, которым Инес владеет в совершенстве.
Я встретился с ней случайна Она ехала верхом на кляче по спокойной улочке около Буа. Я был за рулем своей спортивной машины. Не знаю, подействовал ли шум мотора, но в тот момент, когда я проезжал мимо, конь изо всех сил лягнул мою “касс”.
Копыто лошади отпечаталось на сером капоте машины, а это может привести в отчаяние любого владельца автомобиля.
То, как я выскочил, довольно грустное воспоминание. Я обругал амазонку, сказав все, что думаю об ее архаическом способе передвижения в нашу эпоху, когда за два часа можно слетать за покупками в Нью-Йорк или на матч в любую страну света! Наживать себе геморрой, трясясь в седле, — это идиотизм! Разыгрывать из себя на современной улице госпожу герцогиню во время псовой охоты — это пахнет слабоумием!
Пока я вопил и ругался, ее ступни сжимали бока лошади, отчего плавно покачивались ее восхитительные бедра, мощь которых превосходила силу баков моей машины.
Инес гарцевала на месте, подтягивая удила и восклицая: “Тарзан! Гоп! Успокойся!” Она была великолепна в своем белом костюме — настоящий кентавр.
Я краснел от смущения, вышел из терпения, так как инцидент начал собирать толпу мальчишек, которые истинно по-парижски зубоскалили и изливались в саркастических замечаниях. Тут были письмоносцы, мусорщики, продавцы газет, и их сборище пугало лошадь. В конце концов амазонка сказала:
— Манеж на соседней улице. Там и составим акт.
Я поехал за ней, любуясь, как она подскакивает в седле: гоп, гоп!.. Я начал забывать о пробоине в капоте машины, а между тем она была внушительной.
Я спрашивал себя, как я буду ездить с такой отметиной в дальнейшем.
В конце концов мы очутились в большом мощеном дворе, в котором воняло навозом и потной кожей. Конюхи заплетали хвосты лошадям, как мамаши — косы своим доченькам.
Наездница спешилась я подошла к моей машине. Ее глаза с золотистыми искорками сверкали от дерзкого нескромного озорства.
— На вашем месте я не трогала бы эту вмятину, — заявила она. — Такая великолепная отметка. Это оригинально. И потом, подкова приносит счастье. В конце концов, вы откроете новую моду.
После того, как она слезла со своего дромадера, внезапно обнаружились все признаки шлюхи.
Она восхитительно извивалась, хлопая себя хлыстиком по упругим бедрам.
Я молчаливо любовался ею.
Она добавила:
— Ну, ладно! У вас есть чем писать? Убеждена, что бумаги у вас сколько угодно.
Я сделал ей знак сесть ко мне в колымагу. Она сразу согласилась, решив, что в ней будет удобнее обменяться адресами. Очутившись рядом со мной, она пробормотала, сбитая с толку моим молчанием:
— Ну, так как?
— Извините меня, — сказал я, — но в настоящий момент я не могу сдвинуться с места.
— Вы парализованы?
— В известном смысле, да. От того, что видел, как вы гарцевали передо мной. У меня — впечатлительная натура.
— Я все еще не понимаю…
—А могли бы.
Она опустила голову и оглядела все неровности моей персоны. У нее была забавная мимика. Она слегка сморщилась и сдвинула брови.
Мой голос осип и стал тонковат для моей комплекции.
— Я знаю миленькое местечко в двух шагах отсюда, — прохрипел я. — Там подают неплохое шампанское, а в номерах — зеркальные потолки.
Она прошептала:
— Хотелось бы мне на это посмотреть.
И она увидела все и получила все сполна. Надо сказать, что Инес была удачной находкой. Мне повезло. Ее единственной заботой была любовь, хотя она не была уже юной. Состоятельный папочка и все такое прочее позволяли ей жить только ради услады своей плоти. Ничто на свете ее больше не интересовало.
Пока я научно удовлетворяю ее тело, мой мозг продолжает работать. Я должен сосредоточиться на текущем моменте, но не тут-то было! Я продолжаю думать о “шляпе”, который приходил ко мне в “Пари-Детектив-Аженс”.
Снова взгляд назад
В жизни встречаются типы, которые всегда озабочены. Они созданы для того, чтобы взваливать на свои плечи непосильные задачи, принимать неприятные решения и скверно их выполнять.
Алексис Ляфонь принадлежал как раз к этой категории людей. Они заранее решают за других людей, и их суждения обычно идут вразрез с благополучием индивида.
Смотришь на его серые перчатки, лежащие на коленях, на властные руки, наделенные обвиняющим перстом, похожим на клешню краба с выступающим суставом, и тебя охватывает невыносимая тоска.
Я довольно долго рассматриваю его лицо — не из удовольствия, а потому что этот господин интересен для меня, как и другие — потенциальные убийцы и поджигатели.
— Ваш клиент застраховал свою жизнь на один-единственный день — второе июня, господин Ляфонь? Правильно ли я понял?
— Абсолютно! Любопытно, не правда ли?
— Да, пожалуй… Думаю, вы поинтересовались причиной такого решения?
“Папаша” хрипит и тянет носом — первый признак начинающегося катара.
— По правде говоря, я сам уезжал в Гренаду, и страховка была заключена без меня.
Наверное, когда он вернулся, в его конторе стоял дым коромыслом, и, вероятно, не одно гордое дерево вогнулось и пострадало от яростных порывов бури.
Он продолжает.
— Застрахованный утверждает, что его замучал сон, который преследует его долгое время и стал наваждением. Во сне он много раз видел первую страницу газеты от 2-го июня сего года, на которой жирным шрифтом напечатано объявление о его смерти.
Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых - Сан-Антонио => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых автора Сан-Антонио дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Сан-Антонио - Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых.
Если после завершения чтения книги Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых вы захотите почитать и другие книги Сан-Антонио, тогда зайдите на страницу писателя Сан-Антонио - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Сан-Антонио, написавшего книгу Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Сан-Антонио - 88. Можно любить и лысых; Сан-Антонио, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн