Но знамена завоевателей развевались не только на море и в окрестностях города. Занялись новые пожары; война вступила за стены Кербрайна. Внешняя стена, еще вчера возвышавшаяся могучей преградой против расползающейся заразы, получила ужасную рану на северном фланге – огромную брешь, заваленную кучами щебня и рухнувших каменных плит, закопченных или покрытых пепельно-серым налетом, как после удара молнии. В эту брешь, подобно чуме, вползали черные эквешские знамена. Над серыми и кремовыми крышами за разбитой стеной танцевало торжествующее пламя, на улицах мелькали фигурки людей, сталкивавшихся в беспощадной схватке. Защитники стены по-прежнему пытались отразить врага, хотя их теснили со всех сторон. Черные знамена продвигались все дальше, и еще больше их приближалось снаружи – как будто гниль поразила прекрасный цветок и теперь распространялась вокруг, приближаясь к самому сердцу. Внешняя стена была потеряна, первый рубеж обороны пал. Эквешцы ворвались в город.
– Но как? – страдальчески прошептал Керморван. – Эта стена должна была продержаться много дней, даже против такого полчища. Однако они уже заняли башню Вайды! Они посмели… Что за чародейство могло совершить это?
Элоф долго и пристально смотрел на зияющую брешь. Угли, тлевшие в его памяти, внезапно вспыхнули ярким пламенем. Он как будто оказался на склоне другого холма, над другим обреченным городом, и эхо от удара молнии еще звенело в его ушах.
– Чародейство, можешь не сомневаться, – выдохнул он, охваченный черным гневом. – Ибо так пал и мой город. Если раньше у меня имелись какие-то сомнения, то теперь их не осталось. Он здесь! Это он вызвал молнию, обрушившую стену!
– Тот гром, который мы слышали? – пробормотал Керморван и недоуменно покачал головой. – Но обрушилась лишь внешняя стена, а ведь внутренние находятся в худшем состоянии. Почему он не разбил их все сразу?
– Потому что заклинание истощает его силу. Он должен танцевать до изнеможения, в тяжелом костюме и маске, и призывать великие силы – гораздо большие, чем в битве при Эшенби, когда ему нужно было поразить лишь одного человека, а не крепостную стену. Сегодня он уже ничего не сможет сделать, но завтра…
– Завтра на рассвете его танец прекратится навсегда, – хрипло прошептал Керморван. – Взгляните туда!
Острые глаза воина сузились. Он смотрел на крышу захваченной башни, находившуюся сейчас почти на одном уровне с ними. Элоф проследил за его взглядом. Даже на таком расстоянии можно было разглядеть фигуры захватчиков: некоторые были облачены в черно-белые доспехи и держали копья, но большинство носило просторные балахоны и широкополые шляпы эквешских шаманов. Среди них выделялся один человек в простой черной мантии без украшений, хотя его голову закрывала огромная маска с птичьим клювом. Он поднялся к зубцам бастиона и вскинул руку повелительным жестом. Эквешские рога нестройно взвыли, и дымный луч солнца блеснул на клинке, описавшем широкую дугу, словно коса самой Смерти. Одна из грубых осадных платформ с рокотом катилась вперед к обороняемому участку стены. Первые воины уже изготовились к прыжку, когда со стены полетели абордажные крючья, и дымящаяся бочка с дегтем была выкачена по канатам в самый центр платформы. Сооружение моментально вспыхнуло. Тени корчились в пламени и падали с лестниц, как муравьи, застигнутые лесным пожаром. Затем защитники стены дружно потянули за крючья; платформа накренилась, сложилась вовнутрь и рухнула на разбегавшихся эквешцев. Но уже в следующее мгновение с башни прозвучал новый сигнал. Катапульты, манголеты и другие орудия выкатились вперед для следующей атаки. Валуны с грохотом ударялись в стены, сокрушали бойницы, крепостные зубцы разлетались смертоносными осколками. Град дротиков сыпался на парапеты, и пронзенные воины падали со стены на трупы своих врагов. Вперед выдвинулась другая платформа, вокруг которой роилось множество эквешцев. Но, приблизившись к пылающим останкам первой платформы, они, казалось, застыли в нерешительности. Черный клинок снова рассек воздух; боевые порядки эквешцев на мгновение смешались, а затем устремились вперед, словно муравьи, потревоженные веточкой в руках шаловливого ребенка. Еще до того, как платформа подкатилась к стене, толпившиеся на ней воины начали бросаться на выставленные копья защитников, накрывая их спотыкающейся, безумной волной. В полях за городом занялись новые пожары, и облака дыма затянули всю сцену.
Элоф отвернулся и прижал руку ко рту. В нем открылась огромная зияющая пустота, леденящий хаос, в котором исчезли все мысли и чувства. Но Керморван впился в него пронзительным взглядом. Кузнец кивнул и почувствовал, как его рот заполняется тошнотворной солоноватой жидкостью. Он сплюнул кровью в кусты. Ладонь обожгло резкой болью: он глубоко прокусил себе руку, даже не заметив этого.
– Значит, нам остается лишь доставить тебя к нему, – спокойно сказал Керморван. Холодный взгляд воина встретился со взглядом Элофа. Лицо его было таким же суровым, как и его слова. – Ради этого я прошел через Лед, проплыл по морю и пересек владения Тапиау. Я не отступлюсь от задуманного. А ты?
Элоф молча покачал головой.
– Хорошо. Мы подождем здесь до темноты, а затем я проведу вас в город через эквешские дозоры. Но ты, – добавил он, обращаясь к Илс, – ты прошла с нами дальше, чем собиралась. Тебе лучше будет остаться здесь, откуда ты еще сможешь вернуться домой, если случится самое худшее.
Девушка сердито уставилась на него.
– Остаться здесь и пропустить всю потеху? Думаешь, вы сумели бы пройти так далеко без моей помощи? Нет, друг мой, я тоже пойду. Или ты боишься, что жители твоего славного города не окажут мне достойного приема?
– Окажут, – угрюмо отозвался Керморван. – Потому что ты придешь со мной. Но впоследствии нам придется исправить немало старых ошибок.
Еще несколько раз в тот день они видели, как клинок мастера-кузнеца простирается над городом, и ощущали ужас, распространяемый его тенью. Доведенные до безумия люди бросались на оружие своих противников и разлетались, как солома на ветру; кровь темными ручьями бежала по нагретому камню. Иногда меч указывал на гавань, и еще больше черных галер собиралось у берега, весла пенили воду в узких каналах. Одно маленькое судно осмелилось подплыть к утесу, на котором возвышалась главная башня. Носовая баллиста развернулась вверх. Тяжелый гарпун ударил в окно широкой галереи под башней, разбив его вдребезги. По шнуру был натянут канат, и эквешцы полезли наверх с луками и короткими копьями, закинутыми за спину. Подтягиваясь на руках и перебирая ногами по отвесному склону утеса, они почти добрались до галереи, расположенной футах в шестидесяти над гаванью. Но тут открылось соседнее окно; оттуда высунулась пика с широким лезвием и рассекла канат пополам. Эквешцы не могли спастись – они попадали в воду или на палубу своего судна. Гребцы принялись лихорадочно табанить веслами, но какой-то предмет огромного размера и веса полетел через поручень галереи и упал, вращаясь, прямо на беззащитную палубу. Удар смял надстройки и пробил обшивку корпуса. Вода фонтаном брызнула вверх; судно содрогнулось и начало тонуть. Мачта упала, фигурки на палубе покатились в воду. Защитники с торжествующими криками перегнулись через парапет, но катапульта на корме все еще работала, и град тяжелых снарядов полетел вверх. Галерея треснула, отломилась от стены и рухнула на тонущее судно. И защитников, и нападавших постигла одинаковая участь. Потрясенный, Элоф закрыл глаза, но он не мог отгородиться от звуков.
Когда на землю опустились сумерки, битва постепенно прекратилась. В полумраке зажглись огни костров: эквешцы вернулись в свой стан. Но в тишине, повисшей над осажденным городом, не ощущалось покоя. То была бдительная, тревожная тишина – неподвижное отчаяние раненого зверя, забившегося в свою берлогу. В воздухе витал запах крови. Трое путешественников остро почувствовали этот запах, когда выскользнули из-за деревьев. Из-за облаков слабо светила луна. Они продвигались вперед медленно, от куста к кусту, от тени дерева к уцелевшей изгороди. На полях не было другого урожая, кроме пепла, и там лежало много костей тех, кто не успел найти укрытие, – людей и животных. Первый натиск был внезапным, город оказался плохо подготовленным к атаке. Керморван скрипел зубами, когда они проходили мимо. Многие человеческие черепа были очень маленькими.
– Они заплатят за это, – пробормотал воин. – И не только эквешцы, если выйдет по-моему!
Прошло около двух часов, прежде чем они приблизились к внешним линиям осады и обнаружили широкую цепь сторожевых пикетов. Многочисленные патрули расхаживали в темноте между кострами.
– Они начеку, – прошептал Керморван, когда путники присели в тени рухнувшей стены. – Сейчас победа или поражение висят на волоске. Завтра утром…
Больше он ничего не сказал, но они поняли. Завтра молния сокрушит следующую стену, а с нею, возможно, и боевой дух защитников города.
– Их бдительность усложняет нашу задачу, – продолжал он. – Чтобы попасть в башню, мы должны проникнуть в город, а это означает, что нужно будет миновать охрану у бреши в стене – видите их костры? – и пробраться по улицам. Нелегкая задача! Конечно, было бы быстрее перебраться через стену, но…
Элоф нерешительно кашлянул.
– У меня есть одна вещь, которая может помочь нам – по крайней мере добраться до стены. Амулет, полученный в лесу…
Он развязал заплечный мешок и достал сосновую ветку. Илс недоверчиво посмотрела на него.
– Амулет, говоришь? – прошептала она. – Но как он послужит нам?
Ей ответил запах, окутавший их, – теплое, смолистое благоухание. Оно как будто затопило разум и разлилось там тоненьким пением насекомых над полянами в вечерних сумерках. Элоф поднял ветку, и призраки других, срубленных ветвей закачались на нездешнем ветру, отбрасывая широкую тень. Кузнец повернул ветку: тень распространилась наружу от его руки, скапливаясь и растекаясь перед ними. Их окружили лесные шорохи и шепоты.
Путники двинулись вперед в зачарованном сумраке. Казалось, будто под их ногами тихо шуршит палая листва; резкие звуки голосов, лязг оружия и доспехов, отдаленный рокот прибоя – все исчезло в слабых шепотках ночного леса. Запахи крови и гари растворились в смолистом аромате. Беззвучно, как призраки, они скользили вдоль линий пикетов, двигались между траншеями, укреплениями и шатрами из темных шкур. Керморван замечал каждую вражескую позицию, каждое препятствие на их пути. Когда же его посещали сомнения, Илс, для которой темнота была не более чем приятными сумерками, могла указать им нужное направление. Но каждый раз, поворачивая сосновую ветку и распространяя пелену лесных теней, Элоф слышал слабый шорох сухих игл, падавших на землю.
Так они миновали эквешские порядки и вскоре вышли к широкому пролому в стене. Он имел форму наконечника чудовищного копья, ударившего в камень, раскрошившего тяжелые блоки и оплавившего их своим жаром. Часовые в темных доспехах сидели на корточках, уронив головы на грудь; возможно, им снились сырые, холодные леса их суровой родины. Огни их костров мигнули и угасли в лесной тени. Смерть нависла над ними, пока сумрак проплывал мимо, а они так и не узнали об этом и не обратили внимания на сдавленный звук, вырвавшийся из горла Керморвана и стихший, как только воину удалось справиться со своими чувствами. Лишь несколько камешков тихо зашуршало, скатившись с груды щебня, но то могли быть крысы, охотившиеся за мертвечиной. Затем все стихло.
В темноте стена казалась бесконечной. Элоф шел как во сне, едва веря тому, что эти угрюмые каменные утесы на самом деле сработаны человеческими руками. Монолитные блоки, более крупные, чем плиты в основании башни мастера-кузнеца, были высечены и воздвигнуты живыми существами, людьми и животными, чьи барельефы смутно виднелись на фронтонах домов внизу. Должно быть, во времена своей славы то были величественные и прекрасные здания, но сейчас лунные отблески скользили по пустым коробкам, лишенным крыш, безжизненным и почерневшим. Пустые окна зияли темными провалами глазниц или еще дымились, подобно черепам, усеивавшим окрестные поля. Непогребенные тела лежали на улицах или в общих могилах под рухнувшими стенами; иногда лишь рука или нога гротескно выглядывала наружу да на мостовой растекались лужи подсыхающей крови, смешанной с грязью. Полузабытые кошмары детства с новой силой ожили в сознании кузнеца. Он закутался в мрак, который нес с собой, как в плотный плащ, отказываясь видеть больше, чем было необходимо. Лицо Керморвана превратилось в маску, высеченную из мрамора. Лишь Илс, похоже, не впечатлял ни сам город, ни сцены резни. Она лишь изредка качала головой, словно удивляясь бессмысленности людских деяний.
Когда они поднялись к вершине стены и перебрались через остатки рухнувшего парапета, она остановилась и вздрогнула всем телом.
– Здесь очень высоко и место открытое. Мне кажется, или твое чародейство постепенно слабеет?
Элоф огляделся по сторонам и кивнул:
– Ветка потеряла слишком много игл. К тому же меня предупредили, что в городских стенах лесная сила не может помочь нам.
– Тогда сохрани ее, – посоветовал Керморван. – Спрячь ненадежнее – она еще может понадобиться. Здесь мы сможем пройти без всякого колдовства, если будем осторожны.
Как ночные призраки они крались над разбитыми улицами, залитыми светом эквешских сторожевых костров. Бастионы во многих местах были разрушены снарядами катапульт, плиты парапета растрескались; время от времени им приходилось перепрыгивать через проломы. Павшие защитники стены остались лежать там, где умерли, местами так густо, что трудно было не наступать на трупы. Их бледные лица смотрели на путников широко раскрытыми, неподвижными глазами. Элофу казалось, будто его спрашивают, почему он пришел так поздно, и, судя по выражению лица Керморвана, воин чувствовал то же самое. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они достигли южного фланга внешней стены и остановились перед препятствием, преградившим путь.
Здесь, как и в других местах, где внешняя стена подходила близко к внутренней, между ними был перекинут короткий мост, обороняемый с обеих сторон высокими надвратными укреплениями с башенками и галереями. Массивные железные ворота, наглухо запертые, не давали пройти дальше. Элоф внимательно осмотрел их, выискивая слабые места, но уже понимая, что это бесполезно.
– Здесь старайтесь ступать особенно тихо! – прошептал Керморван. – Мы не знаем, кто удерживает эту часть внешней стены, и не можем просто постучаться. Я не хочу пасть от руки своих же соратников, если они решат сперва разить, а потом уж разбираться, что к чему. Сначала нужно увидеть их. Поэтому я полагаюсь на твое зрение, Илс.
Девушка всмотрелась в глубокие тени под башенкой.
– Я не вижу никого на галерее и у бойниц с этой стороны и на мосту тоже. Если там есть часовые, то они, должно быть, охраняют наружную сторону. Но как ты рассчитываешь обойти их?
– Перебраться на мост, разумеется, – ответил Керморван и принялся разворачивать длинную веревку из своего заплечного мешка. – А оттуда – на дальний бастион. Внешняя сторона башни сделана гладкой специально для защиты от крючьев, но с внутренней стороны есть фигурные водостоки. Я пойду первым и буду подстраховывать вас, если хватит веревки.
Он проворно обвязал конец веревки вокруг пояса, пригнулся и пополз вперед. Дотянувшись до желоба водостока, он выпрямился во весь рост и начал карабкаться, словно паук, вытянув длинные конечности и прижавшись лицом к камню. Вскоре послышался его хриплый шепот:
– Веревка… слишком коротка! Следуйте за мной понемногу – сначала Илс, а потом ты, Элоф!
Илс шумно сглотнула, но забралась вверх с помощью Элофа. Потом она застыла; ее лицо в призрачном лунном свете казалось пепельно-серым.
– Будь храброй! – прошептал кузнец. – Твои горы выше, пещеры глубже!
«Но не такие гладкие, без единой зацепки», – добавил он про себя и почувствовал, как его ладони увлажнились от страха.
– Керайс! – прошипел Керморван. – Давайте же, глупцы!
Элоф сглотнул, оторвал руку от веревки и обхватил Илс за талию, поддерживая девушку. С его помощью она начала продвигаться вперед – сначала неустойчиво, маленькими шажками, но постепенно обретая уверенность. Ее глаза были плотно закрыты. Элоф дюйм за дюймом полз следом, меч в ножнах болезненно хлопал его по бедру. Он не знал, сможет ли в случае необходимости удержать девушку: Илс была маленькой, но плотно сложенной. Наконец Керморван, балансировавший на выступе фигурного слива, протянул руки, чтобы помочь ей перебраться через парапет. Подсаживая Илс, Элоф зашатался и на один кошмарный момент заглянул в пропасть за своей спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46