- Итак, - продолжал Люсьен, успокоившись и возвращаясь к вопросу о сурках, - эти маленькие зверьки составляют как бы переходную ступень между белками и кроликами. Некоторые их разновидности мало чем отличаются в своих привычках от обыкновенных белок, другие напоминают скорее кроликов, а про две или три их разновидности можно смело сказать, что в них есть что-то крысиное. Некоторые, например, полевой кабан или лесной сурок Соединенных Штатов, величиною с кролика, другие не больше норвежской крысы. Некоторые имеют мешки за щеками, в которые могут при желании прятать запасы зерен, орехов и корней. Мешки эти бывают разной величины, это зависит от разновидности. Пища их тоже слегка различается в зависимости от условий, в которых они живут. Во всех случаях она растительная. Некоторые из них, как, например, луговые собачки, питаются преимущественно травами, другие - семенами, ягодами и листьями. Долгое время держалось мнение, что сурки, подобно белкам, делают себе на зиму запасы. Я не верю этому: сурки проводят зиму в глубокой спячке и, конечно, не нуждаются в питании. В этом случае мы лишний раз убеждаемся в мудрости природы, которая так удивительно приспосабливает свое создание к обстоятельствам.
В странах, где сурки особенно многочисленны, зимы настолько суровы и почва так непроизводительна, что этим зверькам было бы решительно невозможно в продолжение многих месяцев находить себе пропитание. И вот природа помогает им, усыпляя их на весь этот суровый период времени глубоким и, как мне кажется, приятным сном. Только когда снег растает под лучами солнца и зеленая травка и весенние цветочки появятся на поверхности земли, снова показываются маленькие сурки. Теплый воздух проникает в их подземные жилища и будит их от долгого сна к новой веселой летней жизни. Про этих зверьков можно сказать, что они не знакомы с зимой: вся их жизнь протекает при ярком летнем солнце.
Некоторые из них, как степные собачки, живут большими общинами; другие -небольшими поселками, а иные - парами или обособленными семьями. Почти все они живут в вырытых норках, и лишь очень немногие довольствуются расселиной в скале или устраивают свои жилища между камнями. Среди сурков есть и такие, которые лазают по деревьям, но делают они это только в поисках пищи и никогда не селятся на деревьях. Они очень плодовиты и нередко приносят зараз восемь или даже десять детенышей.
Сурки очень пугливы и осторожны. Отправляясь кормиться, они обыкновенно внимательно осматривают окрестность с высоты своих маленьких домиков, а не имеющие таких высоких домиков влезают для этой цели на ближайший пригорок. Почти все они имеют любопытную привычку ставить караульных на время кормежки. Эти караульные становятся на какое-либо возвышение и при приближении врага издают особенный предупреждающий звук. У одних этот крик похож на слог "сик", повторенный несколько раз и сопровождаемый шипением; у других он напоминает лай собачонок, третьи издают свист, отчего и получили свое популярное название - свистуны, под которым они известны промышленникам.
Тревожный этот крик слышен на очень далеком расстоянии и, услышанный другими сурками, тотчас же всеми подхватывается.
Индейцы и белые охотники употребляют в пищу сурков. Иногда их ловят, вливая воду в их норки. Но этот способ применим лишь ранней весной, когда земля еще не оттаяла и не позволяет воде просачиваться вглубь, а сурки только еще начинают просыпаться от зимней спячки. Иногда их стреляют, но если они не убиты наповал, то обыкновенно успевают спастись в своих норках и скрываются в них раньше, чем охотник успеет схватить их.
Глава XVIII
БАРСУКИ, КРАСНЫЕ И ЛЕОПАРДОВЫЕ СУРКИ
Быть может, Люсьен еще многое сообщил бы о сурках - он не сказал и половины того, что знал, - но в это мгновение сами сурки прервали его рассказ. Несколько сурков вдруг появилось у отверстий перед домиками. Они внимательно осмотрелись кругом с вершин своих холмиков и, набравшись храбрости, вскоре рассеялись по утоптанным дорожкам, соединявшим их жилища. В скором времени их можно было насчитать целую дюжину, бегавших взад и вперед, помахивавших своими хвостиками и издававших время от времени присущий им предупредительный сигнал.
Наши путешественники видели, что сурки эти принадлежали к двум совершенно разным породам, отличающимся окрасом, величиной и другими признаками. Те, которые побольше, были сверху серовато-желтые с оранжевым оттенком на горле и брюшке. Это красные сурки, иногда называемые полевыми белками, или свистунами. Другие принадлежали к наиболее красивой разновидности сурков. Они немногим меньше своих красных собратьев, но хвосты их больше и тоньше, что придает им более грациозный вид. Главная же красота заключалась в их окрасе и отметинах. Во всю длину они были покрыты чередующимися желтыми и шоколадными полосами, причем последние, в свою очередь, испещрены правильными рядами желтых пятен. Эти отметины придавали зверькам особенную красоту, присущую леопардам, что и дало повод назвать их леопардовыми сурками.
По их поведению можно было догадаться, что как те, так и другие чувствовали себя дома и что норки обеих разновидностей находились тут же. Так оно и было на самом деле. Норман сказал своим товарищам, что оба вида постоянно встречаются вместе, хотя и не живут в одних и тех же норах, а только являются соседями в общих селениях. Норки "леопардов" имеют гораздо более узкие входы и идут гораздо глубже перпендикулярно, прежде чем разветвиться в горизонтальном направлении. Прямая палка, опущенная в одну из таких норок, может углубиться в нее на целых пять футов, прежде чем достигнет колена. Норки красных сурков, напротив, разветвляются почти у самой поверхности и не идут так глубоко в землю. Этим объясняются и то обстоятельство, что красные сурки просыпаются на три недели раньше "леопардов". Солнечное тепло доходит до них раньше и будит их от глубокого сна.
Пока мальчики узнавали эти сведения, число сурков возросло до двадцати, они весело резвились на склоне холма. Расстояние, отделявшее их от путешественников, было слишком значительно, чтобы беспокоить их, но мальчики, со своей стороны, свободно могли следить за всеми их движениями. Вскоре они заметили, что сурки завязали между собой несколько жестоких драк. Это были не битвы между разными видами, а поединки между самцами каждой разновидности. Они сражались, как маленькие кошки, храбро и яростно; было заметно, что "леопарды" значительно более деятельны и злобны, чем их сородичи. Люсьен, наблюдавший их в подзорную трубу, заметил, что они часто хватали противника за хвост, и что у некоторых сурков хвосты были короче, чем у других. Норман объяснил, что это было последствием предыдущих битв и что вообще редкий из самцов мог похвастаться целым хвостом.
Пока длились эти наблюдения, внимание мальчиков было привлечено каким-то странным животным, которое ползком пробиралось из-за холма. Величиною оно было с обыкновенного сеттера, но гораздо толще его, ниже и более лохмато. Оно имело плоскую голову и короткие закругленные уши. Шерсть его была пятнистая, седовато-серая, переходящая в темно-коричневый цвет на лапах и хвосте. Последний, хотя и покрытый длинной шерстью, был короткий и торчал прямо вверх. На широких лапах зверя виднелись длинные загнутые когти. Его морда была острая, подобно морде борзой собаки, но не такая красивая, а белая полоса, ограниченная двумя черными полосками, шедшая с самого кончика морды через макушку, придавала морде животного совершенно особенное выражение. В общем, оно производило впечатление странного и злобного существа. Норман сразу признал в нем американского барсука. Прочие мальчики никогда прежде не видывали это животное, так как на юге, да и во всей населенной части Соединенных Штатов оно не водится, а то, что там иногда называют барсуком, не что иное, как полевая свинья или мэрилендский сурок. Долгое время существование барсуков в Северной Америке совершенно отрицалось; теперь ошибочность этого мнения доказана, хотя американские барсуки принадлежат больше к другой разновидности этого животного, чем его европейские одноплеменники. Американский барсук меньше европейского; мех его длиннее, тоньше и светлее; вместе с тем он значительно прожорливее и пожирает в огромных количествах мышей, сурков и других маленьких зверьков, питаясь и попадающейся падалью. Он водится в песчаных пустынных местностях и до такой степени перекапывает землю своими норами, что лошади нередко проваливаются и ломают ноги в этих норах. Пустые пространства в земле образуются не только от их жилищ, но и от расширения барсуками норок сурков; это они делают, чтобы добраться до самих зверьков и уничтожить их. Барсук, главным образом, добывает себе пищу именно таким способом; но так как зимой сурки засыпают, а земля под ними замерзает до полной окаменелости, барсукам приходилось бы очень плохо, не позаботься природа и о них: они также засыпают и только весной вновь возвращаются к жизни, чтобы снова начать свою вечную охоту на бедных, маленьких сурков. Особенно лакомы они до красных сурков и "леопардов" и являются их вечными, непримиримыми врагами.
Когда мальчики впервые заметили барсука, он крался, почти касаясь брюхом земли и горизонтально вытянув свою длинную морду, по направлению к жилищам сурков. Он намеревался неожиданно напасть на них. Время от времени он останавливался, осторожно осматривался и затем снова продолжал свой путь. Его план, очевидно, состоял в том, чтобы оказаться между сурками и их норками, захватить некоторых из них во время бегства и таким образом раздобыть себе пищу без лишнего труда, а не выкапывать их из норок. Его передние лапы и когти, впрочем, настолько крепки и сильны, что барсуку не составляет большого труда разрыть рыхлую землю, и он почти так же быстро, как крот, способен скрыться под нею.
Тихо и осторожно, с горящими злобой и жадностью глазами, барсук подошел шагов на пятьдесят к суркам и, вероятно, успел бы отрезать путь отступления некоторым из них, если бы в это мгновение филин, который до этого момента спокойно сидел на одном из пригорков, вдруг не поднялся и не начал кружиться над головой незваного посетителя. Это привлекло внимание караульных сурков, которые тотчас издали свой тревожный крик, и сурки со всех ног бросились по своим норкам.
Барсук, видя, что дальнейшие предосторожности излишни, поднялся и бросился за ними в погоню. Но было уже поздно: все сурки успели попрятаться, и их тревожное шипящее "сик-сик" доносилось из-под земли. Барсук на одно мгновение остановился, точно выбирал нору, затем рьяно принялся за дело и начал разрывать землю. В несколько секунд он вырыл такую глубокую яму, что наполовину ушел в нее, и лишь его хвост и задние лапы еще виднелись над землею. Он, по всей вероятности, скоро скрылся бы совершенно, если бы мальчики под предводительством Нормана не бросились на него и не схватили за хвост, стараясь вытащить. По очереди тащили они барсука, но, несмотря на все их усилия, - а Базиль и Норман были очень сильные юноши, - барсук не двигался. Норман предупредил их, чтобы они ни за что не выпускали хвост, так как в то же мгновение барсук исчез бы безвозвратно, и поэтому они держали его до тех пор, пока Франсуа не зарядил свое ружье. Затем выстрелил барсуку в лапу и хотя не убил, но принудил податься назад и высунуть голову из норы. Маренго моментально схватил его. Последовала отчаянная борьба, закончившаяся тем, что собака схватила барсука за горло и менее чем через четверть минуты задушила его. Шкура его, единственное, что имело какую-либо ценность, была содрана и отнесена в лагерь, тушка же оставлена на месте и скоро замечена сарычами и индейскими коршунами, которые через несколько минут уже спустились на нее.
Но это зрелище не было новостью для наших путешественников, и они скоро перестали интересоваться им, тем более, что другая птица приковала на короткое время их внимание. Это был большой ястреб, который, как определил Люсьен, принадлежал к разновидности, известной под названием сарыча. Этих сарычей в Северной Америке насчитывается несколько видов, и между ними и теми, которые только что спустились на тушку барсука, нет никакого сходства. Последние, обыкновенно называемые индейскими сарычами, настоящие ястребы и питаются преимущественно падалью, тогда как первые по внешнему виду и повадкам походят на соколов.
Тот, о котором идет здесь речь, был так называемый болотный сокол. Норман пояснил, что индейцы называют его змеиной птицей, потому что он особенно любит и преимущественно питается мелкими змейками, в изобилии водящимися по берегам Саскачевана.
Путешественники очень скоро убедились в точности индейского названия; этот народ, как и другие дикари, имеет хорошую привычку давать предметам названия, которые выражают какое-нибудь характерное качество описываемого предмета. Птица, их заинтересовавшая, кружилась в воздухе, очевидно, разыскивая себе добычу. Ее совершенно не было слышно, и, казалось, какая-то невидимая сила заставляла ее двигаться. Раз или два она пролетела над головами мальчиков, но только Франсуа хватался за ружье, как птица, точно понимая его намерения, стрелой поднималась ввысь и опускалась лишь по другую сторону лагеря, где продолжала свою разведку. Так продолжалось с полчаса, как вдруг она резко повернулась в воздухе, не спуская глаз с какого-то предмета в траве. В следующее мгновение она скользнула к земле и, на секунду остановившись над ее поверхностью, снова взвилась в воздух, держа в клюве маленькую извивавшуюся зеленую змейку.
Люсьен воспользовался этим происшествием, чтобы указать своим товарищам на характерную особенность ястребов и сарычей, по которой их всегда можно отличить от настоящих соколов. Эта особенность заключается в манере хватать свою добычу. Первые легко скользят горизонтально или по диагонали и хватают свою добычу на лету; настоящие же соколы бросаются на свою жертву перпендикулярно, камнем.
Он обратил их внимание также и на то, что у каждой породы хищных птиц величина крыльев и хвоста и другие особенности всегда соответствуют их способу добывания пищи; отсюда возник спор о том, чем считать это - причиной или следствием? Люсьену, однако, удалось убедить своих спутников, что это было лишь следствием их привычек, а не причиной. Наш натуралист был верным последователем теории постоянного совершенствования и изменения к лучшему всей природы.
Глава XIX
СТРАННАЯ ПРИМАНКА
Через два дня после описанного происшествия с барсуком молодые путешественники добрались до Кумберланд-Гоуза, одного из значительнейших постов Компании Гудзонова залива. Начальник этой станции, живший на ней, был другом отца Нормана и, само собой разумеется, во время их пребывания в Кумберланд-Гоузе мальчиков старались как можно больше развлекать. Тем не менее они недолго пробыли у гостеприимных хозяев, так как желали окончить свое путешествие ранее наступления зимы, когда плавание на пирогах становится немыслимым. Зимой не только озера, но и самые быстрые реки замерзают на многие месяцы. Вся земля покрывается толстым слоем снега, и передвижение становится возможным лишь на лыжах или в санях, запряженных собаками. Этот способ передвижения употребляется как индейцами и эскимосами, так и немногочисленными в тех краях промышленниками и охотниками, когда им приходится перебираться с одного места на другое.
Путешествие в таких условиях не только затруднительно, но и в высшей степени опасно. Съестных припасов очень часто достать негде, дичь попадается очень редко, так как почти все птицы и четвероногие на зиму перебираются в более теплые места, и нередко случается, что целые группы путешественников и даже индейцев, которые, как известно, могут питаться решительно всем, чем угодно, погибают от голода и мороза.
Мальчикам все это было хорошо известно, и потому они очень торопились добраться до цели путешествия ранее наступления холодов. В форте они, конечно, получили новое полное снаряжение, но, помня, что им предстоит много волоков, взяли с собой лишь самое необходимое. Так как для переноски пироги необходимы были два человека, весь багаж, который могли нести два других мальчика, конечно, был весьма ограничен, ведь Франсуа был еще совсем ребенком, а Люсьен никогда не отличался большой силой. Самая значительная часть их багажа состояла в легком топорике, кой-каких кухонных принадлежностях с небольшим запасом провизии, и, конечно, в ружьях.
Покинув форт, они несколько дней продолжали плыть вверх по Саскачевану. Затем распрощались с ним и вошли в маленькую речонку, с севера впадающую в Саскачеван. Перенеся свою пирогу через небольшой волок, они достигли другой небольшой речки, текшей в другом направлении и впадавшей в один из рукавов Миссисипи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20