- Эта стая, должно быть, слетелась со всех сторон, - заметил Франсуа. - Мы видели, что они летят и с севера, и с юга, и с запада, и с востока. Некоторые из них, очевидно, пролетели миль по пятьдесят...
- Возможно, что и все сто, - сказал Люсьен. - Такое путешествие для них сущий пустяк. Если бы я знал точно, когда первый из них увидел мертвого большерога, я мог бы сказать, какое расстояние пролетел каждый, то есть каждый из тех грифов, которые прилетели сюда на наших глазах.
- Но как же ты мог бы это сделать, брат? - спросили изумленные Базиль и Франсуа. -Пожалуйста, расскажи нам!
- Я бы вычислил так: прежде всего они все начали свой полет одновременно...
- Одновременно? - прервал его Базиль. - Как это может быть, если некоторые из них находились в сотне миль отсюда?
- Неважно, на каком расстоянии, - ответил Люсьен, - это все равно. Они все начали свой полет с разных мест, но почти одновременно. Непонятно? Эти птицы, выслеживая добычу, проделывают в воздухе огромные круги. Каждый из этих кругов захватывает большой участок земли внизу. Окружности приближаются друг к другу или пересекаются. Таким образом, вся земля внизу находятся под наблюдением птиц. Как только один из грифов во время полета обнаруживает своим зорким глазом падаль, он немедленно снижается и летит вниз. Его видит тот, который кружит близко от него, и, хорошо понимая, почему изменил направление товарищ, тотчас следует за первым, а за ним, в свою очередь, летит другой, и так далее, до конца цепи...
- Но как один может догадаться, что второй полетел к добыче? - спросил Франсуа, прерывая объяснение Люсьена.
- Допустим, ты увидел Базиля далеко в прерии, - разве ты не мог бы определить по его движениям, когда он обнаружил дичь и начал преследование?
- Да, конечно, я легко мог бы догадаться.
- Ну вот, грифы, у которых гораздо более острое зрение, чем у тебя, прекрасно понимают малейшее движение друг друга, поэтому они легко могут понять, когда один из них имеет на примете хороший обед... Я думаю, что мне удалось доказать, - продолжал Люсьен, - что все они начинают свой полет в одно и то же время, с разницей в несколько секунд; а так как они летят к намеченной цели почти по прямой, то если бы мы знали скорость их полета, нам оставалось бы только заметить время их прибытия, чтобы вычислить, какое расстояние они пролетели. Конечно, предполагается, что мы уже заметили время, когда прилетел первый из них. Если мы предположим, - сказал Люсьен, указывая на грифов, - что первый из этих грифов прилетел сюда два часа назад, и приблизительно возьмем скорость полета тридцать миль в час, мы можем с уверенностью сделать вывод, что некоторые из тех, которые сейчас прилетают, проделали в это утро путешествие в шестьдесят миль. Что вы думаете о моей теории?
- Она по меньшей мере очень интересна, - ответил Базиль.
- Но чего они теперь дожидаются? - поинтересовался Франсуа. - Почему они сразу же не принимаются пожирать большерога?
Вопрос Франсуа был вполне естественным. Большинство птиц, вместо того чтобы наброситься на труп, сидели, как мы уже видели, на скалах и деревьях некоторые из них с равнодушным видом, будто не были голодны и вовсе не собирались есть большерога.
Базиль попробовал объяснить.
- Несомненно, - сказал он, - они ждут, когда мясо начнет разлагаться. Говорят, что они предпочитают его в таком состоянии.
- И это, - заметил Люсьен, - является вторым утверждением, которое не имеет никакого основания. Грифы вовсе не предпочитают мясо а разложившемся виде - наоборот, они, конечно, гораздо больше любят свежую пищу и охотно едят ее, если представляется возможность
- А что же им теперь мешает? - спросил Франсуа.
- Им мешает толстая шкура. У этих птиц нет такой большой силы в когтях, как у орлов, иначе от большерога уже давно остался бы один скелет, Они выжидают, чтобы шкура стала мягче под действием гниения, и тогда они смогут разодрать ее.
Это было явно правильное объяснение, так как мальчики видели, что каждый из вновь прибывших налетал на труп, но, обнаружив, что ничего не может с ним поделать, отлетал прочь и спокойно усаживался на камни или деревья.
Однако за то время, пока мальчики наблюдали, некоторые птицы, наиболее жадные, обнаружили отверстие в шкуре животного в том месте, где в тело попала пуля Базиля, и теперь поспешно расширяли это отверстие. Другие, увидев это, начали слетаться поближе, и не прошло и пяти минут, как дерево все почернело от этих отталкивающих птиц, которые все сгрудились на его ветках. Несколько грифов уселись на ногах и рогах самого животного, и скоро не осталось ни одного свободного места.
Но тяжесть всех этих птиц вместе с тяжестью трупа дикого барана оказалась слишком большой для корней сосны. Послышался громкий треск, за которым последовал резкий крик грифов, поспешно взлетевших в воздух, и, когда сломанное дерево наклонилось, тело большерога полетело на землю и упало вниз, на камни.
Среди птиц произошло большое смятение, и на мили кругом можно было слышать, как они торопливо захлопали своими огромными крыльями; но их страх скоро прошел, и все они опять уселись около мертвого животного.
Случившееся, пожалуй, было им даже на руку. Уже начавшее разлагаться тело от падения с большой высоты на острые камни разбилось, и шкура треснула. Этим сейчас же воспользовались отвратительные птицы; сначала одна, потом другая подлетала к нему и начинала свою ужасную трапезу.
Через несколько секунд грифы уже все сгрудились над телом, шипя, как гуси, ударяя друг друга крыльями, клювом и когтями и демонстрируя такую картину волчьего голода и злобы, которую трудно описать.
Юные охотники решили остаться еще некоторое время и понаблюдать за птицами; они сошли с лошадей, чтобы дать им отдохнуть.
Теперь внимание мальчиков привлек новый интересный представитель пернатых. Его обнаружил Франсуа, который часто поглядывал вверх, наблюдая за грациозными движениями трех грифов, которые были еще в воздухе. Неожиданно он закричал:
- Белый гриф! Белый гриф!
Люсьен и Базиль посмотрели туда, куда указывал Франсуа. Они увидели действительно белую птицу; но какой она была породы, никто не мог понять. Она летела на большой высоте, явно выше, чем любой из грифов, но даже на такой высоте казалась крупнее всех их. Она тоже летела легко - ведь небо было ее родной стихией.
Когда мальчики заметили эту птицу впервые, она казалась величиной с чайку, и ее вполне можно было принять за чайку - ни одна другая белая птица обычно не летает на такой высоте; но если около нее было несколько грифов, которые, находясь явно ниже ее, все же выглядели не крупнее ласточек, то каков же должен быть размер этой птицы? Она была не только крупнее индюкового грифа она была раза в три больше любого из них.
Так рассчитал Люсьен, и его расчет был недалек от истины.
Следовательно, эта странная птица не могла быть чайкой.
Кто же это? Лебедь? Нет. Ее полет не напоминал ни короткие, быстрые взмахи крыльев лебедя, ни полет любой другой водоплавающей птицы. Может быть, это пеликан? Или белый ибис? Или белая цапля? Нет, ни одна из этих птиц. Любой из мальчиков сразу узнал бы медленный, тяжелый полет этих больших болотных птиц, так как юные охотники часто видели их парящими над реками Луизианы. Но эта птица летела совсем по-другому. Она взмахивала крыльями почти так же, как сами индюковые грифы или черные грифы; но, поскольку мальчики никак не могли предположить, чтобы так летала какая бы то ни было белая птица, они и недоумевали. Ее величина и характер полета заставляли их думать, что это орел, но цвет птицы опровергал такое предположение. Никто никогда не слышал о существовании белых орлов.
Я сказал, что, когда Франсуа впервые заметил эту странную птицу, она казалась величиной с чайку, но, пока юные охотники стояли и смотрели на нее, они увидели, что она постепенно становится все больше и больше. Поэтому они определили, что она спускается и, по всей видимости, прямо туда, где находились наши охотники и грифы. Все трое очень заинтересовались, что это за существо и надеялись, что птица снизится. Она, конечно, уже заметила их, и поэтому было бессмысленно пытаться спрятаться. Собственно говоря, если бы они и хотели этого, спрятаться им было некуда.
Так они стояли, наблюдая и поджидая, и вдруг все трое одновременно вскрикнули. Показалась еще одна белая птица! Она была еще высоко, как комочек снега в небе, но она тоже снижалась, следом за первой, и казалась той же породы. Скоро это стало ясно, поскольку вторая, спускаясь более вертикально, вскоре догнала первую, и обе продолжали снижаться по спирали.
Через несколько минут они были в двухстах ярдах от земли и теперь медленно кружили, глядя вниз.
Птицы находились непосредственно над тем местом, где были грифы, и так как день был очень ясный, мальчики получили возможность наблюдать двух самых красивых птиц, которых когда-либо видели. Птицы были не все белые, а только казались такими, если глядеть на них снизу, но, когда, кружа в воздухе, они слегка наклонялись вбок, можно было ясно разглядеть их спины. Тогда было заметно, что верхняя часть их тела была кремового цвета, перья крыльев блестящие коричневые, на хвостах черные пятнышки, а весь низ тела - белый как молоко. Но интереснее всего были головы и шеи птиц - совершенно голые до плеч, где шею окружало большое кольцо из перьев, которое выглядело, как палантин. Голая кожа головы и шеи отливала ярко-красным и оранжевым цветом. Эти цвета не были перемешаны: каждый принадлежал отдельной части кожи и имел отчетливые и правильные очертания. Клюв птицы был оранжево-красный, и вокруг него имелись выступы, похожие на петушиный гребешок. Зрачки глаз - темные, а радужная оболочка - белая, окруженная темно-красным кольцом; короче говоря, вся внешность этих красивых существ была такова, что, однажды увидев, их нельзя уже забыть.
- Я никогда не видел таких птиц раньше, - сказал Люсьен, - но мне нетрудно определить, кто это.
- Кто? - нетерпеливо опросили Базиль и Франсуа.
- Королевские грифы.
Птицы, которые, казалось, не обращали внимания на присутствие мальчиков, вдруг снизились к мертвому животному. Мальчики следили за ними взглядом; им было интересно, какое впечатление произведет прибытие новых птиц на грифов. Ко всеобщему удивлению, ни одного из них не было уже видно около трупа! Пока внимание охотников было направлено на королевских грифов, другие птицы тоже увидели их и, зная по опыту, что представляют собой эти огромные птицы, стремительно разлетелись и теперь сидели на скалах на почтительном расстоянии.
Королевские грифы, не обращая внимания на их присутствие, приблизились к трупу животного и начали раздирать его на части клювами. Через несколько минут эти существа, которые казались такими чистыми и красивыми - ибо королевские грифы так же гордятся своим оперением, как павлины, и обычно содержат его в полном порядке, - представляли собой такую отталкивающую картину, на которую было противно смотреть. Яркий оттенок их голов и шей сменился темно-кровавым, а белоснежная грудь забрызгалась кровью. Прожорливость хищников сделала их безразличными ко всему остальному.
- А не застрелить ли нам одного? - спросил Франсуа.
- Нет, - сказал Люсьен, - зачем лишать жизни бедное существо? Если ты хочешь посмотреть на них поближе, имей терпение, и твое желание будет удовлетворено без затраты пороха и свинца.
Слова Люсьена скоро подтвердились. Примерно через полчаса птицы наелись до отвала и, отяжелевшие, начали медленно расхаживать по земле. Мальчики выбежали теперь вперед и, увидев, что грифы не в состоянии подняться в воздух, после небольшой погони, в которой большую роль сыграл Маренго, поймали их обоих.
Но едва Франсуа, которому больше всех не терпелось схватить грифов, дотронулся до одного из них, как сейчас же отпустил птицу с восклицанием отвращения и побежал прочь быстрее, чем та от него.
Зловоние, которое распространяли птицы, было совершенно невыносимо для обоняния наших героев, и все трое были рады отпустить королевских грифов как можно скорее.
Возвращаясь к своим лошадям, юные охотники заметили, что грифы опять собираются вокруг останков большерога. К грифам присоединились несколько койотов, которые рычали и огрызались, то отгоняя птиц, то получая от них удары крыльями, что заставляло койотов рычать еще яростнее прежнего. Наши путешественники не стали дожидаться финала этой омерзительной сцены, а сели на коней и снова пустились в прерии.
Глава XXXI
ЕЩЕ О ГРИФАХ
По дороге от холма мальчики беседовали о грифах. Натуралист Люсьен мог много рассказать об этих интересных птицах, а любопытство Базиля и Франсуа было возбуждено появлением новой для них разновидности - королевскими грифами.
- Все грифы так схожи по внешнему виду и повадкам, что их можно рассматривать как один род, - рассказывал братьям Люсьен. - Грифы часто убивают свою добычу так же, как и орлы, и совершенно очевидно, что они не предпочитают ее в разложившемся состоянии. Орлы не всегда питаются свежей, убитой ими добычей, многие из них едят и падаль. Некоторые близкие родичи грифов, как, например, ягнятник, имеют почти такие же повадки, как орел. Известен интересный факт относительно этой птицы: она предпочитает определенные части костей животного его мясу.
Удивительно, какими точными сведениями располагал этот юный любитель природы! Мне самому рассказал об этом один из служителей прекрасной коллекции птиц в Регентском парке. Служитель обнаружил, что один молодой африканский ягнятник любит есть кости. Он также заметил, что в те дни, когда птица питается своей любимой пищей из костей, она выглядит более здоровой и находится в хорошем настроении.
- Возможно, - продолжал Люсьен, - что одно из наиболее существенных различий между грифом и орлом заключается в когтях. Когти грифа менее развиты, и их лапы не обладают такой силой, как лапы орлов. Поэтому грифы почти не способны убить животное или растерзать его труп. Кроме того, они не в состоянии поднять добычу, держа ее в когтях, и рассказы о том, будто грифы уносят оленя или взрослую овцу, - просто вымысел. Даже кондор, самый крупный из пернатых хищников, не может поднять на воздух больше десяти фунтов. Олень такого веса был бы уж очень маленьким, думается мне. Большинство удивительных историй о кондорах распространялось открывателями и завоевателями Испанской Америки - величайшими хвастунами, которых только знал мир. Мои слова полностью подтверждаются книгами, которые они оставили после себя, и я думаю, что их описания мексиканских и перуанских народов, порабощенных ими, нисколько не меньше преувеличены, чем рассказы о кондорах.
- Сколько видов грифов имеется в Америке? - спросил Франсуа, которого больше интересовало настоящее, чем прошлое, и который, как мы уже отмечали, был большим любителем птиц.
- Хорошо известно пять видов, - ответил Люсьен. - Они так не похожи друг на друга, что их нетрудно различить. Эти пять видов составляют два рода: саркорамфы и катарты.
Саркорамф имеет мясистый нарост над клювом, отсюда и название рода, которое состоит из двух греческих слов, обозначающих "мясо" и "клюв". Катарт, или "изрыгающий гриф", получил свое название от своеобразной привычки изрыгать пищу не только при кормлении птенцов, но и тогда, когда в период высиживания яиц они кормят друг друга.
Кондор - настоящий саркорамф; одним из характерных признаков этой птицы является мясистый хрящевой гребень, который увенчивает его голову и часть клюва. Однако это встречается лишь у самцов, а у самок гребней нет. Кондор, когда он в своем полном оперении, - белый с черным. Его тело снизу, хвост, основание крыльев, так же как их окаймление, - все это темного, почти черного цвета; но когда крылья сложены, он становится серовато-белым от спины до хвоста. Пушистое кольцо вокруг груди и шеи -молочно-белое, обнаженная морщинистая кожа шеи и головы - черновато-красная или бордо, ноги пепельно-голубые. Эти цвета кондор приобретает только по взрослом состоянии, в возрасте около трех лет, а до этого времени у него нет белого "воротника" вокруг шеи.
Птенцы еще много месяцев после того, как вылупятся, не имеют перьев, а покрыты мягким густым пухом, как гусята или молодые лебеди, и даже в два года еще не приобретают черно-белую окраску, а выглядят грязно-коричневыми.
Размах крыльев взрослого кондора обычно равняется восьми футам, но бесспорно существуют - и их видели путешественники - и такие, размах крыльев которых достигает четырнадцати футов и нескольких дюймов.
Кондор, как и другие стервятники, питается главным образом падалью; но когда он очень голоден, то убивает овец, викунью, молодых лам, оленей и других животных. С большими животными он расправляется, выклевывая им глаза могучим клювом, который является его основным оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27