Здесь выложена электронная книга Время жить и время умирать автора по имени Ремарк Эрих Мария. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ремарк Эрих Мария - Время жить и время умирать.
Размер архива с книгой Время жить и время умирать равняется 181.25 KB
Время жить и время умирать - Ремарк Эрих Мария => скачать бесплатную электронную книгу
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000, inok.goo
Аннотация
«А перед нами все цветет, за нами все горит... Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит!» Но — что делать, если НЕ ДУМАТЬ ты не можешь? Что делать, если ты НЕ СПОСОБЕН стать жалким винтиком в чудовищной военной машине? Позади —ад выжженных стран. Впереди — грязь и кровь Второй мировой. «Времени умирать», кажется, не будет конца. Многие ли доползут до «времени жить»?..
Эрих Мария Ремарк
Время жить и время умирать
1
Смерть пахла в России иначе, чем в Африке. В Африке, под непрерывным огнем англичан, трупам тоже случалось подолгу лежать на «ничейной земле» непогребенными; но солнце работало быстро. Ночами ветер доносил приторный, удушливый и тяжелый запах, — мертвецов раздувало от газов; подобно призракам, поднимались они при свете чужих звезд, будто снова хотели идти в бой, молча, без надежды, каждый в одиночку; но уже наутро они съеживались, приникали к земле, бесконечно усталые, словно стараясь уползти в нее — и когда их потом находили, многие были уже совсем легкими и усохшими, а от иных через месяц-другой оставались почти одни скелеты, громыхавшие костями в своих непомерно просторных мундирах. Эта смерть была сухая, в песке, под солнцем и ветром. В России же смерть была липкая и зловонная.
Дождь шел уже несколько дней. Снег таял. А всего лишь месяц назад сугробы были выше человеческого роста. Разрушенная деревня, казалось, состоявшая из одних обуглившихся крыш, с каждой ночью бесшумно вырастала по мере того, как оседал снег. Первыми выглянули наличники окон; несколько ночей спустя — дверные косяки; потом ступеньки крылечек, которые вели прямо в грязно-белое месиво. Снег таял и таял, и из-под него появлялись трупы.
То были давние мертвецы. Деревня много раз переходила из рук в руки — в ноябре, декабре, январе и теперь, в апреле. Ее занимали и оставляли, оставляли и опять занимали, а метель так заносила трупы, что иногда, спустя несколько часов, санитары многих уже не находили — и почти каждый день белая пелена заново покрывала разрушения, как медицинская сестра покрывает простыней окровавленную постель.
Первыми показались январские мертвецы, они лежали наверху и выступили наружу в начале апреля, вскоре после того, как снег стал оседать. Тела закаменели от мороза, лица казались вылепленными из серого воска.
Их бросали в могилу точно бревна. На холме за деревней, где снегу было меньше, его расчистили и раздолбили промерзшую землю. Это была тяжелая работа.
У декабрьских мертвецов оказывалось оружие, принадлежавшее январским — винтовки и ручные гранаты уходили в снег глубже, чем тела; иногда вытаскивали и стальные каски. У этих трупов было легче срезать опознавательные жетоны, надетые под мундирами; от талой воды одежда успела размокнуть. Вода стояла и в открытых ртах, будто это были утопленники. Некоторые трупы частично уже оттаяли. Когда такого мертвеца уносили, тело его еще не гнулось, но рука уже свисала и болталась, будто посылая привет, с ужасающим, почти циничным равнодушием. У всех, кто лежал на солнце день-другой, первыми оттаивали глаза. Роговица была уже студенистой, а не остекленевшей, а лед таял и медленно вытекал из глаз. Казалось, они плачут.
Вдруг на несколько дней вернулись морозы. Снег покрылся коркой и обледенел. Он перестал оседать. Но потом снова подул гнилой, парной ветер.
Сначала на потускневшем снегу появилось серое пятно. Через час это была уже судорожно вздернутая ладонь.
— Еще один, — сказал Зауэр.
— Где? — спросил Иммерман.
— Да вон, у церкви. Может, попробуем откопать?
— Зачем? Ветер сам все сделает. Там снегу еще на метр, а то и на два. Ведь эта чертова деревня лежит в низине. Или опять охота ледяной воды набрать в сапоги?
— Нет уж, спасибо! — Зауэр покосился в сторону кухни. — Не знаешь, чего дадут пожрать?
— Капусту. Капусту со свининой и картошку на воде. Свинина там, конечно, и не ночевала.
— Капуста! Опять! Третий раз на этой неделе.
Зауэр расстегнул брюки и начал мочиться.
— Еще год назад я мочился этакой залихватской струей, как из шланга, — сказал он горько. — По-военному. Чувствовал себя отлично. Жратва классная! Шпарили вперед без оглядки, каждый день столько-то километров! Думал, скоро и по домам. А теперь мочусь, как дохлый шпак, безо всякого вкуса и настроения.
Иммерман сунул руку за пазуху и с наслаждением стал чесаться.
— А по-моему, все равно, как мочиться, лишь бы опять заделаться шпаком.
— И по-моему. Только похоже, мы так навек и останемся солдатами.
— Ясно. Ходи в героях, пока не сдохнешь. Одним эсэсовцам можно еще мочиться, как людям.
Зауэр застегнул брюки.
— Еще бы. Всю дерьмовую работу делаем мы, а им вся честь. Мы бьемся две, три недели за какой-нибудь поганый городишко, а в последний день являются эсэсовцы и вступают в него победителями раньше нас. Посмотри, как с ними нянчатся. Шинели всегда самые теплые, сапоги самые крепкие и самый большой кусок мяса!
Иммерман усмехнулся.
— Теперь и эсэсовцы уже не берут городов. Теперь и они отступают. В точности, как мы.
— Нет, не так. Мы не сжигаем и не расстреливаем все, что попадется на пути.
Иммерман перестал чесаться.
— Что это на тебя нашло сегодня? — спросил он удивленно. — Ни с того ни с сего какие-то человеческие нотки! Смотри, Штейнбреннер услышит — живо в штрафную угодишь. А снег перед церковью продолжает оседать! Руку уже до локтя видно.
Зауэр взглянул в сторону церкви.
— Если так будет таять, завтра покойник повиснет на каком-нибудь кресте. Подходящее местечко, выбрал! Как раз над кладбищем.
— Разве там кладбище?
— Конечно. Или забыл? Мы ведь тут уже были. Во время последнего наступления. В конце октября.
Зауэр схватил свой котелок.
— Вот и кухня! Живей, а то достанутся одни помои!
Рука росла и росла. Казалось, это уже не снег тает, а она медленно поднимается из земли — как смутная угроза, как окаменевшая мольба о помощи.
Командир роты остановился.
— Что это там?
— Какой-то мужик, господин лейтенант.
Раз вгляделся. Он рассмотрел полинявший рукав.
— Это не русский, — сказал он.
Фельдфебель Мюкке пошевелил пальцами ног в сапогах. Он терпеть не мог ротного командира. Правда, он и сейчас стоял перед ним руки по швам — дисциплина выше всяких личных чувств, — но чтобы выразить свое презрение, незаметно шевелил пальцами ног. «Дурак безмозглый, — думал он. — Трепло!»
— Прикажите вытащить его, — сказал Раз.
— Слушаюсь!
— Сейчас же пошлите туда людей. Зрелище не из приятных!
«Эх ты, тряпка, — думал Мюкке. — Трусливый пачкун! Зрелище не из приятных! Будто нам впервой видеть мертвеца!»
— Это немецкий солдат, — добавил Раэ.
— Слушаюсь, господин лейтенант! Последние четыре дня мы находили только русских.
— Прикажите вытащить его. Тогда увидим, кто он.
Раэ пошел к себе на квартиру. «Осел надутый, — думал Мюкке. — У него печь, у него теплый дом и Железный крест на шее. А у меня нет даже креста первой степени. Хоть я и заслужил его не меньше, чем этот — свой иконостас».
— Зауэр! — крикнул он. — Иммерман! Сюда! Прихватите лопаты! Кто там еще? Гребер! Гиршман! Бернинг! Штейнбреннер, примите командование! Видите руку? Откопать и похоронить, если немец! Хотя пари держу, никакой он не немец.
Подошел Штейнбреннер.
— Пари? — спросил он. У него был звонкий мальчишеский голос, которому он безуспешно старался придать солидность. — На сколько?
Мюкке заколебался.
— На три рубля, — сказал он, подумав. — Три оккупационных рубля.
— Пять. Меньше чем на пять я не иду.
— Ладно, пять. Но только платить.
Штейнбреннер рассмеялся. Его зубы блеснули в лучах бледного солнца. Это был девятнадцатилетний белокурый юноша с лицом готического ангела.
— Ну, конечно, платить! Как же иначе, Мюкке!
Мюкке недолюбливал Штейнбреннера, но боялся его и держал с ним ухо востро. Было известно, что тот нацист «на все двести».
— Ладно, ладно, — Мюкке достал из кармана черешневый портсигар с выжженными на крышке цветами. — Сигарету?
— Ну что ж!
— А ведь фюрер не курит, Штейнбреннер, — как бы мимоходом уронил Иммерман.
— Заткнись!
— Сам заткнись!
— Ты, видно, тут зажрался! — Штейнбреннер покосился на него сквозь пушистые ресницы. — Уже позабыл кое-что, а?
Иммерман рассмеялся.
— Я не легко забываю. И мне понятно, на что ты намекаешь, Макс. Но и ты не забудь, что сказал я: фюрер не курит. Вот и все. Здесь четыре свидетеля. А что фюрер не курит, это знает каждый.
— Хватит трепаться! — сказал Мюкке. — Начинайте копать. Приказ ротного командира.
— Ну что же, пошли! — Штейнбреннер закурил сигарету, которую ему дал Мюкке.
— С каких это пор в наряде курят? — спросил Иммерман.
— Мы не в наряде, — раздраженно отозвался Мюкке. — Довольно болтать, и за дело! Гиршман, вы тоже. Идите откапывать русского.
— Это не русский, — сказал Гребер.
Только он и подтащил к убитому несколько досок и начал разгребать снег вокруг руки и плеч. Теперь стал отчетливо виден намокший мундир.
— Не русский? — Штейнбреннер быстро и уверенно, как танцовщик, прошел по шатающимся доскам и присел на корточки рядом с Гребером. — А ведь верно! Форма-то немецкая. — Он обернулся. — Мюкке! Это не русский! Я выиграл!
Тяжело ступая, подошел Мюкке. Он уставился в яму, куда медленно стекала с краев вода.
— Не понимаю, — буркнул он. — Вот уж почти неделя как мы находим одних русских. Видно, он из декабрьских, только провалился глубже.
— Может, и из октябрьских, — сказал Гребер. — Тогда наш полк проходил здесь.
— Ври больше! Из тех никто не мог остаться.
— Нет, мог. У нас был тут ночной бой. Русские отступили, а нам приказали сразу же двигаться дальше.
— Верно, — подтвердил Зауэр.
— Ври больше! Наша тыловая служба наверняка подобрала и похоронила всех убитых. Наверняка!
— Ну, поручиться трудно. В конце октября выпал глубокий снег. А мы тогда еще продвигались очень быстро.
— Я это от тебя уже второй раз слышу. — Штейнбреннер посмотрел на Гребера.
— Если нравится, можешь услышать и в третий. Мы тогда перешли в контрнаступление и продвинулись больше чем на сто километров.
— А теперь мы отступаем, да?
— Теперь мы опять вернулись на то же место.
— Значит, отступаем? Да или нет?
Иммерман предостерегающе толкнул Гребера.
— А что? Может, мы идем вперед? — спросил Гребер.
— Мы сокращаем линию фронта, — сказал Иммерман и насмешливо посмотрел на Штейнбреннера. — Вот уже целый год. Это стратегическая необходимость, чтобы выиграть войну. Каждый знает.
— У него кольцо на пальце, — вдруг сказал Гиршман.
Он продолжал копать и выпростал вторую руку мертвеца. Мюкке нагнулся.
— Верно, — подтвердил он. — И даже золотое. Обручальное.
Все посмотрели на кольцо.
— Осторожнее, — шепнул Иммерман Греберу. — Этот мерзавец еще нагадит тебе с отпуском. Донесет, что ты паникер. Ему только того и нужно.
— Он просто задается. Смотри, сам не оплошай. Ты у него больше на примете, чем я.
— А плевать я на него хотел. Мне отпуска не дадут.
— На нем знаки нашего полка, — сказал Гиршман, расчищая снег руками.
— Значит, определенно не русский, да? — Штейнбреннер с ухмылкой посмотрел на Мюкке.
— Нет, не русский, — сердито отозвался Мюкке.
— Пять рублей! Жаль, что не поспорили на десять. Выкладывай денежки!
— У меня нет с собой.
— А где же они? В государственном банке? Нечего, выкладывай!
Мюкке злобно посмотрел «на Штейнбреннера. Потом вытащил из нагрудного кармана кошелек и отсчитал деньги.
— Сегодня мне до черта не везет!
Штейнбреннер спрятал деньги.
— По-моему, это Рейке, — сказал Гребер.
— Что?
— Лейтенант Рейке из нашей роты. Это его погоны. На правом указательном пальце не хватает одного сустава.
— Вздор. Рейке был ранен, и его эвакуировали в тыл, Нам потом говорили.
— А все-таки это Рейке.
— Освободите голову.
Гребер и Гиршман продолжали копать.
— Осторожно! — крикнул Мюкке. — Голову заденете.
Из сугроба, наконец, показалось лицо. Оно было мокрое, в глазных впадинах еще лежал снег, и это производило странное впечатление, как будто скульптор, лепивший маску, недоделал ее и оставил слепой. Между синими губами блеснул золотой зуб.
— Я не узнаю его, — сказал Мюкке.
— А должен быть он. Других потерь среди офицеров у нас не было.
— Вытрите ему глаза:
Мгновение Гребер колебался. Потом заботливо стер снег перчаткой.
— Конечно, Рейке, — сказал он.
Мюкке заволновался. Теперь он сам принял командование. Раз дело касается офицера, решил он, распоряжаться должен старший чин.
— Поднять! Гиршман и Зауэр — берите за ноги. Штейнбреннер и Бернинг — за руки. Гребер, осторожнее с головой. Ну, дружно, вместе — раз, два, взяли!
Тело слегка сдвинулось.
— Еще взяли! Раз, два, взяли!
Труп сдвинулся еще немного. Из снежной ямы, когда туда хлынул воздух, донесся глухой вздох.
— Господин фельдфебель, нога отваливается, — крикнул Гиршман.
Это был только сапог. Он еще держался. От талой воды ноги в сапогах сгнили и мясо расползалось.
— Отпускай! Клади! — заорал Мюкке.
Но было уже поздно. Тело выскользнуло из рук солдат, и сапог остался у Гиршмана в руках.
— Нога-то там? — спросил Иммерман.
— Поставьте сапог в сторонку и разгребайте дальше, — прикрикнул Мюкке на Гиршмана. — Кто мог знать, что тело уже разваливается. А вы, Иммерман, помолчите. Надо уважать смерть!
Иммерман удивленно взглянул на Мюкке, но промолчал. Через несколько минут весь снег отгребли от тела. В мокром мундире обнаружили бумажник с документами. Буквы расплылись, но кое-что еще можно было прочесть. Гребер не ошибся; это был лейтенант Рейке, который осенью командовал взводом в их роте.
— Надо немедленно доложить, — заявил Мюкке. — Оставайтесь здесь! Я сейчас вернусь.
Он направился к дому, где помещался командир роты. Это был единственный более или менее уцелевший дом. До революции он, вероятно, принадлежал священнику. Раз сидел в большой комнате. Мюкке с ненавистью посмотрел на широкую русскую печь, в которой пылал огонь. На лежанке спала, растянувшись, овчарка. Мюкке доложил о происшествии, и Раэ отправился вместе с ним. Подойдя к мертвому телу, Раэ несколько минут смотрел на него.
— Закройте ему глаза, — сказал он наконец.
— Невозможно, господин лейтенант, — ответил Гребер. — Веки слишком размякли, как бы не оторвать.
Раэ взглянул на разрушенную церковь.
— Перенесите его пока туда. Гроб найдется?
— Гробы пришлось оставить, — доложил Мюкке. — У нас было несколько про запас. Теперь они попали к русским. Надеюсь, они им пригодятся.
Штейнбреннер захохотал. Раэ не смеялся.
— А можно сколотить гроб?
— Скоро его не сделаешь, господин лейтенант, — отозвался Гребер. — А тело уже совсем раскисло. Да и вряд ли мы найдем в деревне подходящий материал.
Раэ кивнул.
— Заверните его в плащ-палатку. Так в ней и похороним. Выкопайте могилу и сбейте крест.
Гребер, Зауэр, Иммерман и Бернинг перенесли обвисающее тело к самой церкви. Гиршман нерешительно следовал за ними, неся сапог, в котором застряли куски ноги.
— Фельдфебель Мюкке! — окликнул Раэ.
— Господин лейтенант!
— Сегодня сюда будут доставлены четверо русских партизан. Завтра же на рассвете их надо расстрелять. Поручено нашей роте. Найдите в вашем взводе охотников. В противном случае назначьте людей сами.
— Слушаюсь, господин лейтенант!
— Одному богу известно, почему именно мы. Ну, да при этакой неразберихе…
— Я вызываюсь добровольно, — заявил Штейнбреннер.
— Хорошо.
Лицо Раэ ничего не выразило. Он, как на ходулях, зашагал по расчищенной дорожке к дому. «Пошел к своей печке, — подумал Мюкке. — Тряпка! Большое дело — расстрелять несколько партизан! Как будто они не расстреливают наших сотнями!»
— Если русских приведут вовремя, пусть выкопают могилу и для Рейке, — сказал Штейнбреннер. — Нам не надо будет трудиться. Заодно! Как по-вашему, господин фельдфебель?
— Не возражаю!
На сердце у Мюкке кошки скребли. «Эх, ты, чернильная твоя душонка! — думал он. — Тощий, как жердь, долговязый, в роговых очках. Лейтенант еще с первой мировой войны. И ни одного повышения! Храбрый? Ну, а кто нынче не храбр? Нет в нем фюрерской закваски!»
— Какого вы мнения о Раэ? — спросил он Штейнбреннера.
Тот взглянул на него с недоумением.
— Ведь он наш ротный, верно?
— Ясно. Ну, а вообще?
— Вообще? Что вообще?
— Ничего, — недовольно буркнул Мюкке.
— Так достаточно глубоко? — спросил старший из русских.
Это был старик лет семидесяти с грязно-белой бородой и ясными голубыми глазами; он говорил на ломаном немецком языке.
— Заткни глотку и жди пока спросят, — крикнул Штейнбреннер.
Он заметно повеселел. Среди партизан оказалась женщина, и глаза его неотступно следили за ней. Она была молодая и здоровая.
— Надо глубже, — сказал Гребер. Вместе с Штейнбреннером и Зауэром он наблюдал за работой пленных.
— Для нас? — спросил русский.
Штейнбреннер одним прыжком подскочил к нему и наотмашь ударил по лицу.
Время жить и время умирать - Ремарк Эрих Мария => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Время жить и время умирать автора Ремарк Эрих Мария дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Время жить и время умирать у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Время жить и время умирать своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ремарк Эрих Мария - Время жить и время умирать.
Если после завершения чтения книги Время жить и время умирать вы захотите почитать и другие книги Ремарк Эрих Мария, тогда зайдите на страницу писателя Ремарк Эрих Мария - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Время жить и время умирать, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ремарк Эрих Мария, написавшего книгу Время жить и время умирать, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Время жить и время умирать; Ремарк Эрих Мария, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн