Рекс медленно шагал по аллее. Народу в парке в этот час было немного – лишь на игровых площадках с воплями бесились ребятишки. И чего им не сидится дома, раздраженно подумал Бадер, сворачивая на другую дорожку.
Внезапно Рекс обнаружил, что он не один. Его сопровождали двое мужчин, причем он ничего не мог сказать относительно того, откуда они появились и давно, ли идут за ним.
Одеты они были не менее роскошно, чем Темпл Норман, но, пожалуй, не так изысканно. В манерах их проскальзывала этакая вульгарность. Обоим под тридцать. Коренастые, крепко сбитые. Каждый тяжелее Рекса килограммов на десять.
Тот, что шел справа, приятельским тоном произнес:
– Привет, Рекс.
Бадер поочередно оглядел их.
– О’кей, – сказал он, – как меня зовут, вы знаете. Пойдем дальше.
Тот, что шел слева, сказал бесцветным голосом:
– Я Гарри, а это Луис.
– О’кей. И что же нужно Гарри с Луисом?
– Присядем? – предложил Луис.
На обочине дорожки стояла металлическая скамейка из тех, что обычно устанавливаются в парках.
– Зачем? – спросил Рекс.
– Хватит болтать, – сказал Луис. – Нам так захотелось, понятно?
– О’кей, – еще раз повторил Рекс. Он уселся на скамейку и скрестил ноги. – Я вас внимательно слушаю.
Мужчина, назвавшийся Гарри, вытащил из внутреннего кармана пиджака видеофон, включил его и пробубнил что-то в микрофон. Потом убрал аппарат в кожаный, похожий на портсигар футляр и сунул его обратно в карман.
– Ну, так в чем же дело, джентльмены? – спросил Рекс.
– Понятия не имею, – осклабился Луис. – Жди.
– Чего?
– Увидишь.
Рекс привстал было со скамейки.
Не повышая голоса, Гарри бросил одно-единственное слово:
– Сядь.
– Но послушайте…
В этот момент у скамейки мягко остановился электропаровой лимузин. Во второй раз за эту неделю Рекс Бадер увидел частный автомобиль с шофером за рулем, проникший в нарушение закона на улицы псевдогорода.
Луис вскочил, подбежал к машине и распахнул заднюю дверцу. Поднимаясь со скамейки вслед за Гарри, Рекс почувствовал, как у него отвисает челюсть.
С девушкой – вернее с женщиной, – которая выпорхнула из автомобиля, ни в какое сравнение не шли самые привлекательные секс-звезды телеэкрана. На нее смело можно было заключать наирискованнейшие пари на любом конкурсе красоты.
Рекс стоял как вкопанный. Женщина подошла к нему и протянула для пожатия руку в перчатке. Лицо ее кривила едва заметная усмешка.
– Прошу простить за несколько насильственное приглашение, мистер Бадер, – сказала она.
Высокая, чуть-чуть, пожалуй, даже слишком. Лицо смуглое, словно у француженки или испанки. Иссиня-черные волосы и, как ни странно, почти полное отсутствие косметики. Простое платье – несомненно, авторской работы – наверняка куплено в одном из самых шикарных магазинов Рима, Копенгагена или Будапешта. Шею обвивает резное египетское ожерелье, которое не постеснялась бы надеть и сама Нефертити из Восемнадцатой Династии. Причем у Рекса сложилось впечатление, что это вовсе не копия.
Набрав воздуха, он запинаясь произнес:
– Вы имеете в виду Гарри с Луисом? Они были просто очаровательны.
Лимузин отъехал.
Женщина поглядела на Гарри с Луисом. Гарри сказал:
– Слушаюсь, мисс Анастасис.
Охранники уселись на соседнюю скамейку. Они теперь ничего не слышали, но зато прекрасно все видели.
Рекс продолжал стоять на том же месте, слегка сжимая в своей ладони изящную женскую ручку.
– Меня зовут София Анастасис, – сказала женщина.
– Мое имя вы как будто уже знаете, – отозвался он, неохотно отпуская ее руку.
– Давайте сядем, мистер Бадер.
Они сели. Довольно долго женщина молча рассматривала его.
– Глядя на вас, не скажешь, что вы принадлежите к числу рыцарей плаща и кинжала, – наконец проговорила она. – Слишком уж добродушное у вас лицо.
– Зато помогает в работе, – сказал он. – Человека с таким лицом мало кто опасается.
Некий внутренний голос подсказывал Рексу, что все это не просто так, что ему собираются предложить работу. Он уже заранее согласился на все условия – ради прелестной мисс Анастасис.
Его собеседница, очевидно, решилась.
– Я представляю фирму «Международное производство всякой всячины, Инкорпорейтед», мистер Бадер, – сказала она.
– К вашим услугам.
Рекс смутно припомнил, что эта корпорация входит в двадцатку ведущих компаний страны. Если только память его не подводит, фирма вкладывает деньги в международные курорты, рестораны, гостиницы, ночные клубы. Ей практически полностью принадлежат несколько самых фешенебельных курортов вроде Нуэво Лас-Вегас.
– Судя по вашему досье, мистер Бадер, вы обладаете определенными познаниями в экономике. Ваш знаменитый отец, профессор…
– Мое досье? – перебил Рекс. – Только, ради Бога, не говорите, что знаете, куда обращаться, и потому смогли заглянуть в мое досье!
Женщина, не потрудившись ответить, изменила тему разговора.
– Мистер Бадер, вам знакома история возникновения Должнократии?
– Довольно смутно. Обучаясь в университете, я прослушал несколько курсов по социоэкономике. Кроме того, естественно, я прочел все книги, написанные моим отцом. Правда, не могу сказать, чтобы это меня особенно заинтересовало. Я не из книжных червей.
Она оценивающе оглядела его и усмехнулась.
– Да, тут я с вами согласна. Однако давайте все же освежим вашу память.
– Существующую на данный момент в нашем обществе социально-экономическую систему мы называем должнократической, но на самом деле она является ничем иным, как продолжением капитализма, именовавшегося некогда «свободным предпринимательством». Правда, от свободы уже давным-давно ничего не осталось, – прибавила она сухо. – При капитализме средства производства, распределения, транспортировки, связи в большинстве своем принадлежат частным лицам. Эти же лица получают – по крайней мере получали прежде – всю прибыль. Для сохранения порядка и обеспечения развития общества с самого начала было необходимо отчислять определенный процент с прибылей на нужды государства, на содержание полиции и судов, на армию и тому подобное. Процент этот отчислялся в форме налогов и с течением времени все возрастал, особенно с тех пор, как был введен НПН.
– Мисс Анастасис, не надо считать меня полным профаном.
Она оставила его реплику без внимания.
– В прежние времена страной управляли предприниматели. Им принадлежало почти все, и в их руках была реальная власть. Они играли в демократию: они установили двухпартийную систему, но, поскольку обе партии были у них в кармане, их совершенно не заботило, за кого отдадут свои голоса избиратели. Бывало, они и сами ударялись в политику. Примеров тут – нет числа: через одного, начиная с Тафта и кончая такими миллионерами и мультимиллионерами, как Рузвельты, Кеннеди, Леман, Меллон, Гарриман, Рокфеллер. Так было в прежние времена. Но с наступлением эры индустриального, как его называл Гэлбрейт, или постиндустриального, как его именовал Кан, общества положение изменилось. Корпорации достигли такой стадии развития, на которой никакой капиталист уже не мог претендовать на монопольное владение ими. Сейчас вы не найдете ничего похожего на «Форд» тех времен, когда там правил бал старый Генри. Произошла управленческая революция, и возникла Должнократия. Ныне одному человеку, будь он хоть семи пядей во лбу, невозможно учесть все без исключения факторы, влияющие на принятие того или иного решения. Место одиночек заняли высококвалифицированные группы должнократов.
– О’кей, – кивнул Рекс, лишь бы что-нибудь сказать.
– Время единоличных владельцев прошло. Возьмем, например, семейство Рокфеллеров. В середине двадцатого века их доход в три раза превышал валовый национальный продукт Мексиканских Штатов. Однако уже в 1929 году Рокфеллерам принадлежало менее пятнадцати процентов акций компании «Стэндард Ойл» из Индианы. Этот факт вскрылся, когда они попытались заставить уйти в отставку председателя совета директоров компании полковника Роберта У. Стюарта.
Другими словами, уже тогда «Стэндард Ойл» была транснациональной корпорацией. Ее акции, как и акции многих других крупных компаний, принадлежали тысячам, десяткам, порой даже сотням тысяч людей во всем мире. Управление корпорациями перешло в руки должнократов.
Рекс Бадер поглядел на Луиса с Гарри. Охранники как будто с головой ушли в созерцание сидевшей на дереве белки. Он снова повернулся к своей собеседнице.
– Прошу прощения, мисс Анастасис, но все это известно даже такому неучу, как я.
Она кивнула, соглашаясь.
– Подводя итоги, мы можем сказать, что нашим миром правят транскоры, управляемые должнократами. На словах должнократы занимаются этим на благо акционеров, но на деле ими движут совсем иные побуждения. Ведь сегодня наибольшим почетом пользуются не те, у кого много денег, а те, кто занимает высокий пост в должнократии. Та же история и с выборами. Раньше один мультимиллионер мог определить политику штата, а группа их – политику государства. Теперь не то. Установилась система «доллар-голос», при которой один заработанный доллар засчитывается за один голос. Таким образом, человек, который зарабатывает пятьдесят тысяч псевдодолларов в год, имеет пятьдесят тысяч голосов. Но тот, кто получает в год пускай даже сотню миллионов в виде дивидендов, ренты и тому подобного, не имеет ни единого голоса.
– По-моему, этот закон вполне можно обойти, – заметил Рекс.
– Можно, но с осторожностью, – отозвалась мисс Анастасис. – Как бы то ни было, ныне тот, кто владеет средствами производства, не имеет ни престижа, ни реальной власти. Его оттеснили должнократы.
– Мне почему-то кажется, что мы дошли до сути дела.
– Да. Дело заключается в следующем. Не всем из нас, представителям старых деловых кругов, нравится наблюдать сложа руки за нынешним ходом событий. Если вам нужны примеры, вспомните Говарда Хьюза. Один из крупнейших промышленников, он до самого конца удерживал бразды правления в своих руках. На него работали эксперты, ученые, техники, но решения принимал он сам. А возьмите Фордов. Сын и внук старого Генри сами стали должнократами и занимают высокие управленческие посты.
– Нас? – вежливо переспросил Рекс.
– Да, мистер Бадер, нас. Контрольный пакет акций фирмы «Производство всякой всячины» принадлежит нескольким старым семействам. Мы абсолютно не заинтересованы в торжестве должнократии.
– О’кей, – сказал Рекс. – Вот теперь мы и в самом деле подошли к главному. Что вы от меня хотите?
Женщина кивнула.
– Транскоры, управляемые и направляемые должнократами, стремятся упрочить свое положение. Они мечтают о мировом господстве, которое распространялось бы и на территории Советского комплекса.
Рекс вопросительно поглядел на нее.
– Мы пока что все еще анализируем возможные последствия этого, но первой нашей мыслью было, что нам… старым семействам, это ни к чему.
– Понятно. И?…
Она глубоко вздохнула.
– Вы получили задание действовать в качестве связника между должнократами здесь, в США, и их предполагаемыми коллегами в Советском комплексе. Мистер Бадер, мы вам очень хорошо заплатим, если вы согласитесь делиться с нами информацией, предназначенной для ваших хозяев.
Он долго глядел на нее, не произнося ни слова, и наконец сказал:
– Тут есть одно маленькое «но», мисс Анастасис. Видите ли, я отказался от этой работы.
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
– Я вам не верю!
Рекс встал.
– Мне очень жаль, но увы…
Губы мисс Анастасис плотно сжались: она явно была раздражена. Раскрыв сумочку, она достала шикарный видеофон, включила его и произнесла только одно слово:
– Питер!
Потом встала. Рекс не мог оторвать от нее глаз.
Через несколько секунд у скамейки остановился лимузин. Женщина не стала ждать, пока водитель откроет ей дверцу, а сама рывком распахнула ее и прыгнула внутрь. На Рекса она и не посмотрела. Он понял, что, будь это в ее власти, она с превеликим удовольствием пристрелила бы его на месте.
Лимузин отъехал. Бадер стоял, глядя ему вслед.
Голос за его спиной произнес:
– Рекс, ты немножко ошибся.
Он повернулся – и повалился навзничь от зверского удара в живот.
Кто– то, поддерживая его под руку, помог Бадеру встать на ноги. Его подташнивало, тело болело сразу во многих местах.
Голос произнес:
– Кажется, мы появились вовремя.
Ему ответил другой:
– Они собирались избить его. Что за мерзавцы!
Рекс застонал.
– Послушайте, помогите мне добраться до квартиры, а?
– Конечно-конечно. Эй, Таг, возьми его за другую руку.
Спотыкавшегося на каждом шагу Рекса выволокли из парка, перевели через улицу и внесли в подъезд жилого дома. Потом втащили в лифт, спустили на восьмой уровень и водворили в квартиру.
Его посадили в кресло. Один из спасателей остался стоять рядом, а другой направился к автобару.
– Может, вызвать врача? – спросил тот, что стоял у кресла.
– Я… да нет, не надо. Мне бы только отдышаться.
Колдовавший над баром мужчина вернулся со стаканом спиртного.
– Чистый ром, – сказал он, протягивая стакан Рексу.
Бадер выпил.
Потом поднял голову. Мужчины – примерно одного с ним возраста. Во внешности ничего необычного. Похожи на банковских клерков, но чем-то неуловимо отличаются от них.
Предлагавший Рексу ром сказал:
– Я Таг Дермотт, а это Джон Микофф.
Вдохнув так глубоко, что грудь пронзила боль. Рекс отозвался:
– Рекс Бадер. Спасибо, что выручили меня.
Потом прибавил:
– Откуда вы узнали, что я живу на восьмом уровне? Насколько мне помнится, я вам этого не говорил.
Мужчины переглянулись и промолчали.
– Мне почему-то кажется, что в парке вы появились вовсе не случайно, – продолжал Рекс.
– Верно, – признал Дермотт. – Вы попали в плохую компанию, Бадер. За что они на вас набросились?
– Будь я проклят, если знаю! Скорее всего потому, что их хозяйка осталась недовольна мной.
– А что ей было нужно?
– А кто вы такие?
В разговор нетерпеливо вмешался мужчина, которого его спутник представил как Джона Микоффа:
– Это успеется. Что ей было нужно?
– Она решила, что мне поручили работу, и захотела, чтобы я трудился и на нее в том числе. Когда я ей объяснил, что отказался, она мне не поверила.
– Я бы на ее месте тоже, – сказал Микофф, усаживаясь в кресло напротив Бадера. Дермотт последовал его примеру. Микофф производил впечатление довольно умного человека, тогда как в Дермотте было нечто тяжеловесное.
– Обычно София Анастасис добивается, чего хочет, – сказал Микофф.
– Вы ее знаете? – удивился Рекс.
– Слышал.
– Как понимать, что на ее месте вы бы тоже?
– Я бы тоже вам не поверил.
Рекс изумленно воззрился на него.
– То есть?
Джон Микофф протянул руку:
– Могу я взглянуть на ваш видеофон?
Слишком удивленный, чтобы спрашивать зачем. Рекс вытащил из внутреннего кармана пиджака видеофон с кредитной карточкой.
Микофф положил аппарат на телебустер и сказал:
– Будьте добры, сообщите размер счета.
Через несколько секунд механический голос произнес:
– Пять тысяч двести шестнадцать псевдодолларов четырнадцать центов.
Передавая обратно видеофон, Джон Микофф заметил сухо:
– Не слишком ли много для скромного получателя НПН, а, мистер Бадер?
Рекс ничего не понимал.
– Но… я… но на моем счету было лишь немногим больше двухсот долларов!
– До тех пор, пока кто-то не перевел на него пять тысяч, – пояснил Таг Дермотт. – Откровенно говоря, Бадер, это похоже на предварительный гонорар, и я уверен, что София Анастасис подумала то же самое.
– Но это неправда! – Рекс потер синяк на бедре и застонал. – Эта девушка…
– Девушка не совсем точное слово, – перебил Джон Микофф. – Из досье в Национальном банке данных явствует, что ей далеко за сорок. Но косметология достигла таких вершин, что любая женщина, имей она столько денег, сколько их у Софии Анастасис, до самой смерти будет выглядеть двадцатипятилетней.
– Ну, эта женщина, – ворчливо согласился Рекс. – Она сказала, что принадлежит к одному из старых семейств.
– Это она-то! – фыркнул Таг Дермотт. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться.
Рекс поглядел на него.
– Что тут смешного?
– Вы, верно, решили, что она имеет в виду Асторов, Карнеги или Ротшильдов? –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13