Здесь выложена электронная книга Царь-Ужас автора по имени Прашкевич Геннадий Мартович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Прашкевич Геннадий Мартович - Царь-Ужас.
Размер архива с книгой Царь-Ужас равняется 98.08 KB
Царь-Ужас - Прашкевич Геннадий Мартович => скачать бесплатную электронную книгу
ХАС
«Разворованное чудо»: Вече; Москва; 2002
ISBN 5-94538-026-1
Аннотация
Многое выпало на долю героя нового романа одного из искуснейших мастеров отечественной фантастики Геннадия Прашкевича. Умело закрученный сюжет, яркие образы, блестящее владение литературным языком, — все это читатель найдет на страницах романа «Царь-Ужас» — произведения, давно и заслуженно вошедшее в Золотой фонд русской фантастики.
Геннадий Мартович Прашкевич
Царь-Ужас
Часть первая
СКОРПИОН И ЕГИПТЯНКА
Панглос сказал так:
— Учитель, мы пришли спросить у вас, для чего создано столь странное животное, как человек?
— А тебе-то что до этого? — сказал дервиш. — Твое ли это дело?
— Но, преподобный отец, — сказал Кандид, — на земле ужасно много зла.
— Ну и что же? — сказал дервиш. — Какое имеет значение, царит на земле зло или добро? Когда султан посылает корабль в Египет, разве он заботится о том, хорошо или худо корабельным крысам?
— Что же нам делать? — спросил Панглос.
— Молчать, — ответил дервиш.
Вольтер
1. ЦУСИМА
Семена Юшина призвали на флот из самой глуши Тамбовской губернии.
Была в Темниковском уезде такая деревенька — Гнилой Брод. Окружали ее леса, болота, о море или океане там даже не вспоминали. Правда, много было волков, к ним в Гнилом Броде относились как к комарам — отмахивались. Волк мог выйти из леса и приветливо сказать: «Здравствуй, товарищ!» — на это тоже не обращали внимания. Жизнь текла как везде — сажали картошку, кляли налоги, терпеливо ждали каких-то событий, дивились на ночные звезды, дышали сырыми туманами. Зимой Семен с другими ребятишками бегал на замерзшее болото искать подо льдом пузыри вонючего газа. Найдя такой пузырь, пешней пробивали отверстие, подносили спичку — и поднимался над мерзлым болотом тихий, как бы сонный фонтан огня.
Короче, уголок, в котором вырос Семен, был столь дик, что, очутившись в городе, он уже мало чему удивлялся. Когда удивляет все, удивления просто не замечаешь, бродишь с открытым ртом. Семен и раньше догадывался, что за лесами и болотами, окружающими Гнилой Брод, может оказаться всякое, так оно, в общем, и оказалось, — чему дивиться? Только перед вывесками модных богатых магазинов Семен задерживался подолгу. Качал большой головой, внимательно всматривался в закорючки и палочки, волновался, подмечая цвет той или иной плоскости, — действительно мог стоять часами, пока не заинтересовывал околоточного. Про буквы к тому времени Семен уже слышал, что посредством определенного их соединения можно выражать все то, о чем говорят вслух, но вот рисунки…
А вот рисунки складывались непонятно из чего. И непонятно как выражали самые сложные мысли.
Иногда Семену смутно казалось, что, может, он и сам мог бы что-то такое изобразить. Он приглядывался внимательно, видел мазки, улавливал мысленно ход кисти, иногда даже как бы неряшливый, видел линии, непонятно почему пересекающиеся именно вот так, а не иначе, можно сказать, что совсем не так, как, наверное, вывела бы данную линию его собственная рука, — все равно линии и мазки сливались в рисунок изящного зонта, а то — в рисунок опрятной человеческой фигуры, очень к месту украшенной высокой черной шляпой, а то даже в рисунок совсем необычной мебели. Семен вообще мебель (не деревянные лавки, как в деревне) впервые увидел в Крюковских казарках, а потом на броненосце «Бородино» (в кают-компании и в офицерских каютах), куда был назначен марсовым (спецом по такелажу) после обязательного срока обучения. На флоте, кстати, выявился один-единственный, зато особенный талант марсового Семена Юшина: одним средним пальцем правой руки он мог поднять тяжесть, которую с трудом поднимали два крепких комендора. Конечно, не больше, чем на аршин от земли, но зато именно одним средним пальцем. Всей пятерней почему-то не получалось, видать, таким уродился.
Там же, на флоте, Семен узнал еще одну странную для себя вещь.
Обычно выходцев из таких деревенек, как Гнилой Брод, врожденная жаба давит — скупы они, гребут все под себя, а Семен наоборот в первом же увольнении пропился в стельку. Хорошо, комендор Стасов, с которым Семен закорешился на «Бородино», подтвердил: если человек любит женщин и хорошую выпивку, значит, он не может быть совсем плохим человеком. Что бы после этого ни случалось во флотской жизни, Семен неизменно оставался ровен и весел. Морские братки относились к Юшину уважительно, хотя, случалось, в увольнении он подводил их под пьяные драки. А пару раз чуть под суд не подвел, очень уж широким оказалось у него сердце.
Умел, правда, и успокоить.
«Ну, пропил ты казенную фланельку, браток, чего не бывает! Зато с бабой познакомился. Хорошая баба, хоть сам беги. Муж-то у нее есть?»
«Говорит, умер», — ободрялся, поднимая голову, матрос.
«Ну, вот видишь, он умер, а ты живешь, — ласково подхватывал Семен. — Он, оказывается, умер, а ты все еще жалеешь о какой-то фланельке. Ты ж, браток, не собираешься прихватить ее на тот свет?»
«Это зачем же?» — пугался матрос.
«Ну, как зачем? На воде живем».
Про броненосец «Бородино» говорили, что с этим утюгом не оберешься беды, но Семен таким словам не верил. Громадный корабль вошел в строй прямо со стапелей, ничего удивительного, что многое на нем требовано доводки. Котлы, машины, даже руль только е ще начинали работу, а ведь и сапог жмет, пока не разносится. В отличие от многих, марсовой Юшин считал, что лучше его броненосца нет и быть не может корабля. Конечно, в штормовую погоду «Бородино» сильно заваливало на тот или иной борт, особенно когда под завязку грузили углем; как позже подтвердилось, в походе он терял пресную воду, причем непонятно каким образом; не раз опасно выкатывался из строя то вправо, то влево, угрожая столкновением соседним кораблям, — никому так часто, как капитану первого ранга Серебренникову, командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой адмирал Рожественский не закатывал скандалов.
«Безмозглый нигилист! Сучья отрыжка! Чухонской лайбой ему командовать!»
Конечно, это не соответствовало действительности.
Когда 14 мая 1905 года над серой гладью Цусимского пролива появились дымы главных неприятельских сил, команда броненосца «Бородино» (как и команды всех других русских кораблей) была немедленно собрана на шканцах. Энергичнее всех на речь капитана откликнулся зычным троекратным ура марсовой Семен Юшин. Люди, хорошо знавшие Семена (например, писатель А.С.Новиков-Прибой, сам участвовавший в том же морском сражении, только на броненосце «Орел»), позже вспоминали, что марсовой Семен Юшин в то время был плотен, плечист, имел густые усы, которые не жалел склеивать для красоты мылом, тогда усы устрашающе торчали сразу в две стороны, как пики. Слушая капитана (отметил позже в хронике Цусимского боя писатель А.С.Новиков-Прибой), марсовой Юшин смотрел на него так, как истинно верующий человек смотрит на чудотворную икону.
С первых минут боя огонь японской эскадры сосредоточился на флагманском броненосце «Суворов», хотя, конечно, перепадало и всем другим. «Неожиданно стрельба прекратилась, — писал позже А.С.Новиков-Прибой в своей известной хронике. — Юшин выпрямился и тут только заметил, что „Бородино“ выкатился из строя вправо и шел в одиночестве. „Что-то случилось с рулевым управлением, — подумал марсовой, — вероятно, заклинился штурвал в боевой рубке“. Минут через пятнадцать повреждения были исправлены. Когда броненосец поворачивал, чтобы вступить на свое место, Юшин выглянул в орудийный порт. Сбоку боевой колонны, кабельтовых в десяти, горел „Ослябя“, зарывшийся носом в море по самые клюзы. Увидел это и командир каземата Беннигсен, отметивший как бы про себя:
— Недолго продержится на воде.
— Бить их нужно, ваше благородие, японцев-то! — словно пьяный, заорал вдруг Юшин».
Броненосцу «Бородино» не повезло.
По ходу боя крупнокалиберный японский снаряд разорвался у входа в рубку, полностью разрушив капитанский мостик. Старший штурман Чайковский и младший штурман де Ливрон были убиты на месте, минера Геркена отбросило в сторону без сознания. Старший артиллерист лейтенант Завалишин попытался было сам спуститься с разрушенного мостика, но у него был разворочен живот, он тоже умер. Тем же роковым снарядом убило находившихся в рубке телефонистов и рулевых, а капитану первого ранга Серебренникову оторвало кисть правой руки. Командовать броненосцем капитан больше не мог, его отправили на операционный пункт. Управление перешло в центральный пост, принял его старший офицер капитан второго ранга Макаров.
Выходили из строя орудия и люди, скрупулезно отмечал в своей хронике А.С.Новиков-Прибой, разрушались приборы, увеличивалось число пробоин в бортах. Управлять броненосцем из центрального поста оказалось делом нелегким. Чтобы видеть панораму боя и контролировать его течение, командир должен был постоянно находиться на батарейной палубе или в одной из орудийных башен. Распоряжения отдавались по переговорной трубе сперва в центральный пост, расположенный глубоко в недрах корабля, а уже оттуда, повторенные другими офицерами, поступали к тем, кто должен был исполнять эти распоряжения. Грохот выстрелов, взрывы неприятельских снарядов, громкие выкрики трюмно-пожарного дивизиона, отчаянные вопли и стоны раненых приводили к тому, что слова распоряжений путались, передавались неправильно.
Один за другим под огнем неприятельской эскадры вышли из строя флагманский броненосец «Суворов», за ним «Ослябя», за ним «Александр III».
За головного остался сильно поврежденный «Бородино».
Казалось, отмечал в своей хронике писатель А.С.Новиков-Прибой, на броненосец обрушились удары тысячепудовых молотов. Он сразу запылал, как деревенская изба. Едкий кислый дым, смешанный с пороховыми газами, через вентиляцию проникал даже в нижние отделения. Марсовой Семен Юшин, работая у орудия, не успевал откашливаться. На глазах Семена убило осколком поручика Беннигсена. Когда с трапа сбежал встрепанный сигнальщик и бешено заорал: «Где офицеры?», Юшин так же бешено заорал в ответ: «Вот браток, валяется один мертвый! А что?» — «Наверху из строевого начальства никого не осталось! Ищем хоть каких-нибудь офицеров по всем отделениям. Либо убиты, либо ранены. Некому командовать кораблем».
Когда орудие отказало, Юшин бросился наверх.
Пробегая мимо каюты старшего офицера, он испуганно остановился.
Старший офицер Макаров однажды остановил Семена и ласково сказал: «Не нравится мне, матрос, что бодрости в тебе много». Но вообще о старшем офицере ничего особенно плохого Семен не думал и был испуган, увидев его каюту. Наружная переборка была снесена. Не входя в каюту, Семен видел стол и диваны и стоявший на столе пустой поднос, все с подноса смело взрывом. Прямо у ног Семена валялся оранжевый апельсин. Схватив его, Семен с жадностью вонзил в него зубы. Кожура горчила, но Семен совершенно не чувствовал горечи.
Потом он вскарабкался на верхнюю палубу.
Тяжко содрогаясь от попадающих в него крупнокалиберных снарядов, «Бородино» продолжал вести за собой эскадру, но огонь его заметно слабел. Пока работали машины, броненосец шел по румбу, заложенному последним живым офицером, а значит, вся эскадра, несмотря на то, что на других русских кораблях были еще живы их капитаны и даже три адмирала, все это время плелась за пылающим кораблем вслепую. Понятно, что так обстояло дело и в те часы, когда эскадру вели «Суворов», и «Ослябя», и «Александр III». Да и как могло быть иначе, если задолго до боя командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой адмирал Рожественский отдал категорический приказ: при выходе из строя головного корабля эскадру ведет следующий мателот.
«Спасайся!.. Спасайся!..»
Не понимая, что происходит, не видя людей, кричащих столь отчаянно, марсовой Юшин, похолодев, бросился к трапу, ведущему на палубу.
С грохотом сверкнула ослепительная молния.
Юшина подбросило вверх, потом ударило плечом и боком о палубу.
Вскочив, он увидел у своих ног оторванную человеческую голову. Со страхом он вскинул руки, не понимая — его это голова или чужая. Оторванная голова странно подмигивала, только тогда Юшин сообразно что голова все же чужая. Орудия на палубе были раз биты, вылетели из цапф, жадный огонь стремительно рвался к груде патронов, недавно поднятых из погреба. Кто-то невидимый крикнул из дыма: «Беги, браток, до кормы! Зови на помощь людей!»
Пробираться по горящему кораблю оказалось невероятно трудно.
На каждом шагу валялись куски разодранного бесформенного железа, опрокинутые, разбитые взрывами переборки. В нелепых позах застыли в переходах трупы. Пороховыми газами разъедало слезящиеся глаза. Семен никак не мог понять, где находится. Потом догадался: на батарейной палубе. Живых людей он нигде не видел и содрогнулся от мысли, что, возможно, остался на броненосце совсем один.
Выскочив на срез, поднялся на верхнюю палубу.
Смеркалось.
Крен на правый борт увеличился.
Мачты броненосца давно снесло, дымовые трубы едва держались, кормовой мостик опрокинуло взрывом. По правому траверзу от «Бородино» еле просматривался сквозь дым и мглу взметаемых в воздух брызг и осколков броненосец «Орел», весь с носа до кормы окутанный черным ужасным дымом.
В немой оторопи Юшин бросился обратно в носовой каземат, но никого там не нашел. Понимая, что происходит что-то не то (не должна была вся русская эскадра тащиться за мертвым, в сущности, кораблем), он снова вскарабкался на верхнюю палубу. В этот миг «Бородино» страшно содрогнулся от нескольких прямых попаданий и повалился на правый борт. В открытые орудийные порты хлынула ледяная вода и на какое-то время Семен Юшин потерял сознание.
Очнулся он от холода.
Прямо перед Семеном над вспененной качающейся водой чудовищным ослизлым горбом возвышалось мрачное днище перевернувшегося броненосца. Бинты работали, вода бурлила, тут и там мелькали головы моряков. Кто-то сумел вскарабкаться на мрачный горб днища и протянул руку Юшину, но случайной волной его отнесло в сторону.
Как в страшном сне, Семен видел идущие сквозь сгущающийся сумрак пылающие русские броненосцы.
Грохотало небо, грохотал пролив. Огненные смерчи вставали над кораблями. К волнам прилипали клочья серого дыма, раскачиваясь вместе с ними. «Николай I» вдруг увеличил ход, пытаясь встать во главе эскадры. За ним шли, объятые, как и он, огнем броненосцы «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Сисой Великий» и «Наварин». Последним сквозь сумрак прошел вдали крейсер «Нахимов», странно безмолвный, совершенно прекративший стрельбу, получивший значительные повреждения, а потому так сильно отставший от эскадры.
Вцепившись в случайные обломки рангоута, Юшин жадно всматривался в сумерки. Холодные волны швыряли его то вниз, то вверх. Ему казалось, что он видит над собой свет. Этот неясный свет трепетал, как пламя свечи или, скорее, как бледный факел, над замерзшим зимним болотом. Мелькнула даже мысль, что это подошел к месту боя госпитальный транспорт, но вынырнули из тьмы быстрые черные тени, спугнули видение.
В час ночи, сказано в хронике А.С.Новикова-Прибоя, команда японского миноносца выловила из воды голого человека. Этим человеком оказался марсовой Семен Юшин. Из девятисот человек экипажа броненосца «Бородино» в живых остался он один.
2. МОЯ МАЛЕНЬКАЯ СЛАДКАЯ СУКА
Японский плен не повлиял на характер Юшина.
Б лагере для военнопленных Семен подружился с баталером Новиковым, будущим писателем А.С.Новиковым-Прибоем. Он подробно рассказал баталеру все, что происходило с ним на броненосце «Бородино». Даже про одиночество на пустом горящем корабле, даже про оранжевый апельсин, подобранный в каюте старшего офицера, рассказал. Умолчал только о странном болотном свете, привидевшемся ему над Цусимским проливом.
В хронике А.С.Новикова-Прибоя глава «Человек, возвращенный могилой» заканчивалась так:
«Неожиданно Юшин увидел, как черная даль засверкала молниями орудий, прорезалась лучами прожекторов, и послышались удары, от которых содрогалась ночь. Неужели эскадра повернула обратно? Багровые вспышки приближались. Вскоре мимо Юшина, в двух—трех кабельтовых от него, по взрытой поверхности моря в беспорядке проползли какие-то бесформенные тени. Он задергался, завопил, а черные тени, грохоча раскатами артиллерийского огня, уходили от него все дальше, в темную страшную неизвестность».
Как видим, о странном свете, привидевшемся марсовому Юшину, А.С.Новиков-Прибой действительно ни словом не упомянул, хотя слыл писателем, стремящимся к точности.
Наступила осень.
В августе Россия заключила мир с Японией, но с отправкой военнопленных по домам ответственные русские чиновники медлили. Им не хотелось вливать столько прошедших огонь и воду людей в ширившееся революционное движение. Правда, из городка Кумамоту, где располагались лагеря для военнопленных, русских матросов и офицеров перевезли в портовый город Нагасаки — сюда за ними должен был прийти пароход Добровольного флота «Владимир».
Царь-Ужас - Прашкевич Геннадий Мартович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Царь-Ужас автора Прашкевич Геннадий Мартович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Царь-Ужас у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Царь-Ужас своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Прашкевич Геннадий Мартович - Царь-Ужас.
Если после завершения чтения книги Царь-Ужас вы захотите почитать и другие книги Прашкевич Геннадий Мартович, тогда зайдите на страницу писателя Прашкевич Геннадий Мартович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Царь-Ужас, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Прашкевич Геннадий Мартович, написавшего книгу Царь-Ужас, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Царь-Ужас; Прашкевич Геннадий Мартович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн