.
- И забудь, ради бога-господа, эти бойскаутские словечки!
- Ну ладно, Филипп, ладно. Только - чем же ты именно недоволен? Чего
конкретно от меня хочешь? И какое имеешь право надо мной распоряжаться?
- Если б ты не был моим начальством, небось не стал бы таких штучек
выкидывать!
- Должности здесь ни при чем, и ты это прекрасно понимаешь. Из-за
чего вообще так шуметь? Не лучше ли просто без скандала удалиться - и дело
с концом? Просто - оставить нас в покое.
- _Я_ должен оставить _т_е_б_я_ в покое?!
Харрис отшвырнул свой поднос - тарелки загремели по полу - и сгреб
Картера за грудки, крича ему в лицо нечто невнятное. Окружавший Харриса
мир сузился - он забыл обо всем, кроме Картера, с которым непременно
следовало сделать что-либо как можно более ужасное. Гул голосов
придвинулся вплотную, но он все бил и бил, не обращая внимания на разбитые
костяшки и попытки окружающих оттащить его от ненавистного Картера.
Чья-то рука вцепилась в его плечо. Харрис обернулся, чтоб оттолкнуть
вмешавшегося, но поскользнулся. Падая, он ударился об угол столика головой
и потерял сознание.
Сам он понял это, открыв глаза через несколько секунд и увидев толпу
народа вокруг и склонившуюся над ним Лориану. Голова болезненно
пульсировала, но все же туман перед глазами понемногу рассеивался. Ярость,
так внезапно вскипевшая в нем, исчезла без следа; теперь чувства его были
притуплены и вялы.
- Что на тебя нашло?! - кричала Лориана.
Харрис моргнул, его вдруг затрясло. Поднимаясь с пола, он увидел, что
Картер все еще лежит на столике - обмякший, все лицо в крови. Харрис встал
- толпа подалась назад.
- Что случилось? Что здесь было? - спросил он. В буфете разом
наступила мертвая тишина.
- Его... в изолятор надо бы, что ли... - сказал Харрис, отнюдь не
уверенный, что в словах его наличествует хоть капля логики - точно за него
говорил кто-то другой.
Картера, еще не успевшего оклематься окончательно, кое-как вывели в
коридор; в буфете же возобновились прерванные разговоры. Вскоре шум достиг
своего прежнего уровня. Посторонний наблюдатель счел бы, что помещение
переполнено существами, производящими действия, полностью беспорядочные и
бессмысленные: вот они собираются группами возле автоматов с чаем и кофе,
выстраиваются вдоль прилавка самообслуживания, толкаются немилосердно,
желая обслужиться поскорей...

Через два дня Лориана вновь нашла опоздавшего на обед Харриса в
обзорной. На этот раз она молча встала рядом с ним и тоже устремила
пристальный взгляд вниз. Когда-то в этом помещении планировали крупные
военные операции - служители внизу перемещали по большой карте Европы,
нарисованной на бетонном полу, силы наземные и воздушные, а там, где ныне
стоял наблюдающий поведение крыс Харрис, располагались офицеры...
Наконец Лориана заговорила:
- Тебе уже сказали?.. Насчет того, какие меры будут приняты в
отношении?..
- Да уж слышал утренние новости, - спокойно ответил Харрис. - На
инцидент сей просто посмотрят сквозь пальцы. Там кое-какие смягчающие
обстоятельства, да вдобавок - сколь-нибудь существенных телесных
повреждений Картеру не нанесено. Я думаю, начальство озабочено общим
развитием событий гораздо больше, чем нашей пустячной стычкой в буфете.
- То есть?..
- Напряженность, о коей мы уже говорили, рвется наружу через самое
примитивное насилие. Прошлым вечером произошли еще две драки: пара
студентов-лаборантов, да еще один рабочий, не поделивший что-то с неким
журналистом.
Предмет разговора, казалось, нисколько не занимал Харриса - говорил
он без всяких эмоций, но внезапно оживился:
- Смотри, смотри - вон! Возле кормушек, большая такая.
Большая крыса возле кормушек набросилась на меньшую, схватила ту за
шкирку и бросила об пол, присыпанный песком. Меньшая крыса, видимо, сильно
раненая, дернулась и замерла, большая же поспешно захватила освободившееся
место у кормушки.
- Интересно, - сказал Харрис. - И такое происходит все чаще.
Погоди-ка... А вот и мусорщики!
К телу жертвы осторожно подобрались две тощие, нервозные крысы. Они
принялись оттаскивать трупик в сторону, вгрызаясь в него по дороге.
Лориана, не в силах оторвать взгляда, с отвращением смотрела вниз.
- Обычно так не бывает, - заметил Харрис.
- Им что - еды не хватает? - поинтересовалась Лориана.
- Еды у них - выше головы. Однако животные кормятся только в
определенные промежутки времени и всей популяцией сразу. В остальное же
время активность у кормушек резко падает, очень немногие к ним подходят.
- Вот странно. Совсем как у...
- Как у людей?
Лориана промолчала.
Харрис вновь уставился на крыс. Те внезапно - все разом - отбежали от
кормушек и забегали без всякой видимой цели, будто в поисках чего-то
неведомого. Харрис затаил дыхание. Крысы явно начали собираться в круг.
Двигались они неуверенно, однако в целом действовали синхронно и
целенаправленно. И снова Харрис смутно почувствовал, что действия их
скоординированы кем-то... А крысы выстроились - мордами внутрь - в почти
правильный круг и замерли.
Харрис открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вдруг сознание
его сделало резкое сальто. Рядом оцепенела, затаив дыхание, Лориана.
Сознание Харриса словно раскрылось и разлилось вширь, будто рухнула в
мозгу его некая перемычка, о существовании которой он и не подозревал
ранее. Казалось, он вдруг _о_с_о_з_н_а_л_ сразу весь исследовательский
комплекс, всех и каждого, с кем он общался последние несколько месяцев. И
Лориана, стоящая рядом... Он внезапно почувствовал, что _з_н_а_е_т_ ее -
ее личность и разум - гораздо лучше, чем когда-либо до этого. Будто нашел
малюсенькую лазейку в ее разум. А в целом чувство, возникшее в нем, было
чувством единства, единомыслия - с Лорианой, со всеми и каждым, кто
находился в здании. Это было потрясающе.
А затем все кончилось - без всяких видимых причин. Харрис ухватился
за железные перила, чтоб удержаться на ногах - у него страшно кружилась
голова. Он посмотрел на Лориану - та мелко и часто дышала слегка
приоткрытым ртом. Было ясно без слов: она только что чувствовала в
точности то же самое.
Харрис поспешно обернулся к крысиному мирку - крысы вели себя как ни
в чем не бывало; они вновь столпились у кормушек.
- Ты... Ты видел, что они только что делали? - крикнул он дежурному,
сидевшему в противоположном конце обзорной.
- Видел, - отвечал тот. - Это за мою смену уже второй раз. Как
по-вашему, мистер Харрис, что бы все это значило?
- Не знаю, - ответил Харрис. - Явление принципиально новое. А
скажи... - Он едва отважился задать этот вопрос. - Ты ничего такого
сейчас... не заметил? Вообще - не чувствовал чего-либо... непривычного.
- Но, мистер Харрис, что вы конкретно имеете в виду? Не могу сказать,
что чувствовал какие-либо отклонения от нормального состояния...
- Да нет, ничего конкретного. Должно быть, это чисто субъективное.
Харрис взял Лориану за руку, и оба они покинули темную обзорную
камеру. Судя по выражению ее лица, она определенно разделила с Харрисом
необычное чувство - было оно чисто субъективным или не было.

На следующий день, вернувшись с дежурства, Харрис нашел свою комнату
в состоянии полного хаоса.
- Извиняюсь, сэр, - буркнул крепко сложенный человек, вытаскивавший в
коридор кровать Харриса, - переселяют вас. Ваша комната теперь - номер
тридцать два.
- А для чего все эти переселения?
- А, это из-за тех ученых, да прочих, которые въезжают, - охотно
объяснил человек, приостановившись на минутку. - Надо их где-то размещать,
и вся планировка опять вверх тормашками пошла - чтоб кровати новые
куда-нибудь втиснуть. И все одно, сдается мне, места на всех не хватит. Не
удивлюсь, если кое-кого и в коридор поселят.
Он ухмыльнулся, рассыпался в задышливом смешке и снова взялся за
кровать Харриса.
Харрис раздраженно запихал свои пожитки в чемодан, кое-как связал
вместе книги да бумаги и, нагрузившись, побрел узким коридором на поиски
номера тридцать два.
Тесное здание было битком набито людьми, толпящимися повсюду. Многие,
как и сам Харрис, тащили в руках чемоданы. Атмосфера становилась душной и
угнетающей; сходство комплекса с муравейником заметно усилилось.
Наконец он отыскал свою новую комнату. Стоя в дверях, он чувствовал
нарастающее удивление. В комнате едва помещалась кровать, да еще туалетный
столик, который, похоже, только чудом удалось втиснуть в эту тесную
клетушку. Ни кресла, ни стола, ни гардероба...
Глубоко вздохнув, Харрис шмякнул свою ношу на кровать и вышел в
коридор.
С Лорианой он условился: никому не рассказывать о странном явлении,
происшедшем с ними накануне. Скандала в буфете, завершившегося избиением
Картера, причины которого Харрис и сам до конца понять не сумел, с
избытком хватило, чтоб быть занесенным в разряд потенциально
неуравновешенных. А доклад о странном - парапсихологическом, можно сказать
- явлении только усугубил бы ситуацию.
Подобного, насколько они могли судить, не чувствовал больше никто.
Интуиция Харриса подсказывала ему, что это - в своем роде результат связи
его с Лорианой крепкими, так сказать, узами сердца, однако то были лишь
интуитивные догадки, не подтверждавшиеся ничем конкретным. Происшедшее
очень уж отдавало нереальностью, как нельзя более соответствовавшей
странной, потусторонней какой-то атмосфере, царившей в исследовательском
комплексе и становившейся все более и более привычной и самой по себе
разумеющейся - словно исследователи вовсе позабыли о существовании мира
вне комплекса. А внутри этой толстенной бетонной скорлупы постоянный
"дневной свет" и неменяющаяся температура воздуха создавали впечатление
безвременья, маленького мирка, накрепко изолированного от всей остальной
вселенной. Обстоятельства сии, вкупе с постоянным близким соседством
коллег, создавало вначале подавленное настроение, а затем всем все стало
до лампочки.
Вот если бы это произошло в нормальной, повседневной обстановке, а не
в полностью перековерканной эмоциональной атмосфере, царящей в комплексе,
Харрис, скорее всего, отказался бы верить своим собственным чувствам.
Однако в данный момент он был почти полностью поглощен проектом и той
рукотворной средой обитания - да нет, какое уж там "почти"... Как и многие
другие, он больше не утруждал себя вылазками наружу ради моциона либо
свежего воздуха; все дольше и дольше просиживал он в обзорной, наблюдая
тесный, замкнутый крысиный мирок. В нем все крепло и крепло чувство, что
надвигается нечто чрезвычайно важное, оно с каждой минутой все ближе и
ближе, хотя пока что всегда остается самую чуточку за гранью понимания.
Все же он, хоть и смутно, но отдавал себе отчет в своей нездоровой
поглощенности работой и сознавал, что остальные обитатели комплекса грешат
тем же. Он вполне мог осмыслить перемены, коим подверглись его интересы,
образ жизни - даже образ мыслей - под давлением угнетающей атмосферы
тесного, переполненного здания.
Конечно, иногда он осознавал, что как раз этого и добивался, что
полное растворение в обществе являлось конечной целью, логическим
завершением. Порой мелькала мысль о том, что за потерю связи с реальностью
и полное - не просто в качестве стороннего наблюдателя - включение в
безвременье и перенаселенность он заплатит временной потерей способности к
рациональному мышлению, а, возможно, и физическим здоровьем...
Хотя Харрис не в силах был изложить свои выводы в словах, хотя
никаких доказательств происходящему с точки зрения разума он не видел, но
тем не менее отчетливо чувствовал принужденность: что-то руководило
большей частью его действий. Вероятно, лориана тоже чувствовала нечто в
этом роде. Точно так же люди принимают наркотики все в больших и больших
дозах, отчаянно пытаясь достичь своей цели - понимания и завершенности -
ради которой в жертву приносится все: пища, отдых, да и самая жизнь. Но в
этом случае существует хоть слабенькая надежда на то, что цель не
иллюзорна...
Итак, Харрис стоял в наблюдательской, полностью сосредоточившись на
переполненном крысином мирке внизу, перегнувшись через перила помоста,
глаза расширены и не мигают... Вне своих дежурств он также проводил в
обзорной столько времени, сколько мог. Крысиный социум продолжал
развиваться в новом, непостижимом направлении. Фанерные домики,
предназначавшиеся для удобства самок и их подрастающего потомства, были
заняты самцами, самки же растили детишек на любом случившемся под рукой
свободном пространстве и нервно скалились друг на друга. Самцы же время от
времени таскали в домики всякую всячину: кусочки металла, отгрызенные от
кормушек, щепки...
Ритуал, отмеченный впервые Харрисом и заключавшийся в том, что
полтора-два десятка крыс выстраивались в круг, повторялся все чаще и чаще
и стал уже привычным. Однажды Харрис наблюдал его вместе с Лорианой и
опять почувствовал то же непонятное единомыслие, и - как и в прошлый раз -
смог осознать весь исследовательский комплекс в целом. Однако на этот раз
импульс был не так силен - он, казалось, был просто кратковременной
остановкой на медленном пути к некоей неясной цели. Чувство не было таким
чуждым и пугающим, как прежде; оно стало естественной принадлежностью той
непривычной замкнутости, которую он осознавал в себе.
В ожидании результатов он продолжал терпеливо наблюдать. Иногда к
нему присоединялись другие исследователи. Чувство завороженности
нарастало; ясно было: эксперимент достиг той фазы, когда от него уже можно
ожидать конкретных результатов. Комплекс посещали представители других
областей науки и оставались в нем, надеясь, что предстоящая большая
научная победа вот-вот будет достигнута. Все больше и больше народу
скапливалось в здании.
- Мы все будто чего-то ждем, - заметила Лориана через несколько дней.
- Все обо всем, кроме эксперимента, позабыли.
- Теперь ждать уже недолго, - бесстрастно сказал Харрис.
Они сидели в его комнатушке, тесно прижавшись друг к другу. Вскоре
Харрису следовало заступать на дежурство.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это не может длиться долго - я
чувствую, что не может. Это - наподобие давления, но не разрушающего, а
наоборот, от него сплоченность еще больше. Я с каждым днем укрепляюсь в
чувстве, что все это в любую секунду может оборваться, и наступит такое
громадное облегчение...
- Ты была бы права даже с одной практической точки зрения, - сказал
Харрис. - Каждый фактор близок к своему максимуму. Мы уже не сможем еще
меньше спать, или собрать здесь еще больше народа, и - у меня такое
ощущение - не сможем сплотиться лучше, нежели в данный момент.
Он встал и принялся расхаживать взад и вперед - к дверям и обратно.
Лориана некоторое время молча смотрела на него.
- Хорошо, - наконец сказала она, - на этот раз я пойду с тобой.
В очередной раз дойдя до двери, Харрис не повернул обратно, а вышел в
коридор. Лориана последовала за ним.
Похоже, туда устремились сразу все: в коридорах не протолкнуться было
от людей, следовавших в том же направлении. Всюду Харрис видел людей,
знакомых настолько, будто он тесно общался с ними всю свою сознательную
жизнь. Все были сплочены так, что сам Харрис и все прочие уже попросту не
замечали присутствия посторонних. Сплоченность перешла на качественно
новый уровень.
Едва они достигли обзорной, откуда-то извне донесся тяжелый рокот.
Харрис огляделся, рассеянно отвлекшись на шум, и понял, что это - всего
лишь гроза. Снаружи, должно быть, штормит...
Народу в обзорной было - что сельдей в бочке. Уж не сейчас ли
произойдет ожидаемая развязка, подумал Харрис, хоть сам не ожидал этой
развязки так скоро. Такое множество людей, собравшихся здесь одновременно,
могло быть и простым совпадением, но Харрис надеялся, что это не так.
Раздался второй удар грома, дождь едва слышно шуршал по бетонной
крыше.
Всеобщее внимание было сфокусировано на переполненном крысином мирке.
В поведении крыс появилось еще кое-что новенькое: активность за последние
дни снизилась, и грызуны лежа дремали, либо сомнамбулически проползали
небольшие расстояния, будто это стоило им неимоверных усилий.
1 2 3