Однажды он даже сказал одесскому градоначальнику Арсеньеву: «Богатого еврейства не распускайте, бедному жить давайте». Евреи составляли около половины так называемых революционеров и подавляющую часть руководителей разных подрывных антирусских организаций.
Среди других представителей «антирусских сил», противоположных национальным интересам России, именно евреи были меньше всего «закомплексованы» и больше всего свободны в выборе. Если для русских интеллигентов, лишенных национального сознания, существовали генетические границы добра и зла, то для многих евреев таких границ по отношению к России и ее народу практически не было. Россия для них была то же самое, что для испанцев империя инков или для англичан – Африка: отсталая страна, населенная темным народом, которую необходимо было цивилизовать в западном духе.
Патриотического чувства к стране, в которой им было суждено жить подавляющее число евреев не испытывало. В русско-японскую войну скрылись или бежали за границу не менее 20 тыс. солдат и запасных из евреев. Еще больше еврейских дезертиров из русской армии было в первую мировую войну.
Коммунистическая утопия, сторонниками претворения которой были многие евреи, ближе и яснее всего воспринималась еврейским национальным сознанием, склонным к таким утопиям «ожидания чуда». Не сомневаюсь, что большая часть евреев совершенно искренне вкладывала в претворение этой утопии все национальные склонности и способности, а когда убедилась в ее неосуществимости, стала объяснять это отсталостью Русского народа.
К началу XX века еврейское засилье в различных отраслях жизни, особенно в экономике и культуре, становится свершившимся фактом.
Если еще в 70-е годы в высших учебных заведениях евреев не было совсем, то уже в самом начале XX века доля их становится значительно выше их удельного веса в населении страны. Причем среди учащихся они играли активную роль. «Они, – пишет современник, – коноводы, они умеют все делать, всюду пролезть и ловко увильнуть. У них есть и нечто похожее на направление… злое, желчное отрицание всего русского, всего христианского».
О засилье еврейства в области культуры свидетельствуют многие современники, даже стоявшие на противоположных общественных позициях. «Главарями национальной культуры, – писал в 1909 году Андрей Белый, активно сотрудничавший с либеральными и социалистическими кругами, – оказываются чуждые этой культуре люди…» «Евреи, – отмечал он, – народ иной, чуждый задачам русской культуры; в их стремлении к равному с нами пониманию скрытых возможностей Русского народа мы безусловно против них». Русское общество должно понять, что еврейская «штемпелеванная культура» не культура вовсе. Русский писатель А. Белый обеспокоен тем, что «чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее: всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто… объявляется бойкот. Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… рать критиков и предпринимателей в значительной степени пополняется однородным элементом, вернее, одной нацией, в устах интернационалистов все чаще слышится привкус замаскированной проповеди… юдаизма». Вы посмотрите, говорит поэт, «списки сотрудников газет и журналов России. Вы увидите почти сплошь имена евреев. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне „эсперанто“ и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык. То же и с издательствами: все крупные литературно-коммерческие предприятия России или принадлежат евреям, или ими дирижируются; вырастает экономическая зависимость писателя от издателя. Морально покупается за писателем писатель, за критиком критик. Власть еврейского „штемпеля“ нависает над творчеством: национальное творчество трусливо прячется по углам; фальсификация шествует победоносно. И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны – еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской».
Во всех редакциях Западной и Южной России, пишет редактор русской патриотической газеты «Киевлянин» Д.И. Пихно, «не только репортеры, но и сплошь и рядом весь состав сотрудников состоял из разных еврейчиков». Их считали юркими, не всегда опрятными в нравственном отношении. Когда они делали маленькие пакости и переругивались между собой, русское общество не обращало на них внимания или просто посмеивалось. А между тем эти маленькие, юркие люди «в рамках цензурных условностей часто высказывали самые разрушительные идеи и все более открыто совращали молодежь в еврейско-коммунистическую веру Маркса и превозносили его как величайшего гения и непогрешимого пророка».
Даже масон А.И. Гучков, рожденный от матери еврейки, в беседе с Царем говорил о еврейском засилье в духовной области.
«В области печати – евреи… всесильны; художественная театральная критика – в руках евреев».
В газетах и журналах конца XIX – начала XX века приводятся данные о глубоком проникновении еврейского капитала в русскую промышленность. Так, во главе крупных петербургских металлургических предприятий стояла немногочисленная, но тесно между собой сплоченная группа иностранных и русских евреев, которая управляла этой отраслью в качестве председателей и членов правления и советов, директоров-распорядителей.
Ярким примером являлась также экспансия капитала знаменитой династии российских Ротшильдов – Поляковых. Восемь потомков основателя династии Соломона Лазаревича Полякова: Лазарь и Яков Соломоновичи, Михаил и Исаак Лазаревичи, Даниил Самуилович и Лазарь, Самуил и Борис Яковлевичи – имели 6 банков коммерческого кредита в 31,5 млн. руб., 3 банка земельного кредита с капиталом в 13,5 млн. руб., 1 страховое общество с капиталом в 1 млн. руб., 1 железнодорожное общество с капиталом в 5,5 млн. руб., 1 пароходное общество с капиталом в 5 млн. руб. и 4 промышленных общества с капиталом в 4,5 млн. руб., всего двадцать обществ с общим капиталом в 60,7 млн. руб. Через свои банки и общества Поляковы контролировали капиталы в 150-200 млн. руб. в торговле, строительстве, промышленности.
Еврейские капиталы в России чаще всего имели не производительный, а спекулятивный, жульнический характер. Сын уже упомянутого нами основателя династии российских Ротшильдов Лазарь Соломонович Поляков своей деятельностью являет пример такого спекулятивного, жульнического капитала. Еще при Александре II им был основан в Москве банкирский дом, который к концу XIX века стал организационным и финансовым сердцем трех коммерческих банков (Московского Международного, Южно-Русского Промышленного и Орловского Коммерческого), двух земельных банков (Московского и Ярославско-Костромского), страховых и транспортных компаний, промышленных и прочих обществ.
В 1900 году Поляков обратился к Государственному банку с просьбой о предоставлении ему кредита в 4-6 млн. руб. под акции трех банков.
Тогдашний министр финансов Витте, большой покровитель еврейского капитала, перед тем как предоставить кредит, поручил провести ревизию дел поляковской финансовой империи. Оказалось, что эта империя была построена на песке, имела чисто жульнический характер. При собственном капитале в 5 млн. руб. банкирский дом владел ценными бумагами на сумму свыше 43 млн. руб. и выдал ссуд, разумеется, своим людям более чем на 6 млн. руб. Эти средства Лазарь Соломонович получил, отдавая в залог ценные бумаги созданных им, по сути дела фиктивных, предприятий и займов. Поляковская «империя» не только не имела уже собственных капиталов, но и должна была уплатить 10-миллионный долг. Казалось, крах неминуем. Но С.Ю. Витте использовал все свои возможности и вытянул Полякова из пропасти. При Московской конторе Госбанка было создано особое совещание по поляковским делам, на которое возложили задачу постепенной их ликвидации. Три поляковских банка были за счет казны спасены от банкротства и позднее слились в Соединенный банк, продолжавший свою деятельность в том же духе.
К началу XX века еврейские предприниматели упрочились практически во всех крупных и средних городах России. Особой сферой еврейской экономической экспансии стали Урал и Сибирь.
С конца 80-х годов в руки еврейского барона Гинцбурга переходят богатейшие на Урале Миасские прииски с колоссальными запасами драгоценного металла. Гинцбург добился для себя больших льгот от правительства. Причем все руководство и служащие приисков были заменены евреями. Тот же Гинцбург приобрел и уральские Березовские рудники, управляющий которых также заменяется евреем.
Нередко захват экономических позиций в России осуществляется через подставных лиц. Так, уже упомянутый нами представитель династии Поляковых через подставных лиц получил на Урале целый лесной район – Николо-Заозерскую дачу, равную по величине западноевропейскому герцогству, ранее принадлежавшую знаменитому роду Всеволожских. Эта дача находилась на севере Урала и представляла огромную площадь, заросшую тайгой по берегам реки Ивдель, около которой находятся золотые прииски.
В конце XIX века сильно нашумела история с попыткой еврейского капитала скупить ревдинские заводы, но тогда эта попытка не удалась.
Экспансия еврейского капитала в Сибирь начиналась с криминальной волной сосланных сюда евреев-фальшивомонетчиков. Эти преступники хорошо обосновались здесь и после окончания срока занялись коммерцией. Начиналось все с содержания шинков и кабаков с «выдачей под залог ссуд» местному населению. Очевидцы рассказывают, что дело пошло так ходко, что, начиная с границ Тобольской губернии и кончая чуть ли не Ледовитым океаном, всюду и везде, густою сетью возникли эти прибыльные учреждения, причем местные жители стали настоящими данниками владельца кабака и его ссудной кассы. Вслед за мелкими предприятиями возросли и крупные, и высокие трубы винных заводов задымились во многих местах Восточной и Западной Сибири.
Получая огромные доходы от продажи водки русскому населению, еврейские предприниматели были самыми яростными противниками народного движения за трезвость. Так, в 1911 году барон Гинцбург, встревоженный ростом антиалкогольного движения, в своем кругу заявил:
«От поставок водки для казенных винных лавок, от промышленного винокурения я получаю больше золота, чем от всех моих золотых приисков. Поэтому казенную продажу питий надо любой ценой сохранить и оправдать в глазах пресловутого общественного мнения».
Разбогатев на питейном деле, еврейские предприниматели начинают проявлять большой интерес к золотопромышленности. Как свидетельствуют очевидцы, повели они себя здесь очень «остроумно». Приезжая на золотые прииски, они скупают золото за спирт, представлявший в сибирских приисках гораздо большую ценность, чем золото. Подобная манипуляция проделывалась так:
«Арендуется или заявляется евреем клочок земли вблизи приисков, где под видом „настоящего“ золотопромышленника и восседает „хозяин“ прииска, имеющий для отвода глаз убогую машинку и десятка полтора рабочего сброда. Понятно, что все знают намерения и цели „хозяина“, но ввиду сделанного им формального (а это-то и главное) „отвода“ глаз – никто его не тревожит, и он, продавая „по секрету“ водку рабочим своих соседей, скупает у них краденое золото, ссыпает его в свою банку, записывает в казенную шнуровую книгу, как якобы намытое на его „собственном прииске“, и набивает свой карман до желаемой полноты. Разбогатев и приняв надменный и горделивый вид, еврей начинает уже действовать не из-за кулис, а выступает как общественный деятель и громко ратует за „свою Россию“ и за всякого рода протекционизм…»
На питейных и подобных «золотопромышленных» делах возникает целый клан еврейских «предпринимателей» в Сибири – Домбровские, Хотимские, Хаймовичи, Лейбовичи, Ижаковичи, Цибульберги. К концу XIX века в их руки переходят знаменитые прииски «Ленского товарищества» (на которых они устроили ад для рабочих), на Амуре «Ниманское золотое дело», забайкальские прииски.
Крупный еврейский капитал в России всегда был связан с международным еврейским капиталом на началах взаимной поддержки. Внутренний еврейский капитал всячески содействует проникновению на русский рынок международного еврейского капитала. Весьма показательно было проникновение в русскую нефтяную промышленность капиталов Ротшильда. Этот еврейский мультимиллионер, нисколько не думая о России, решил построить нефтепровод, через который сырая нефть перекачивалась бы на суда, уходящие за границу. Как писали газеты в то время, «закупая земли у прогоревших промышленников, опутывая контрактами разорившихся заводчиков, он (Ротшильд – О.П.) постепенно шаг за шагом идет к тому, что как добывающая, так и обрабатывающая промышленность сосредоточилась в его руках». Однако русское правительство в то время сумело остановить экспансию Ротшильда.
Глава 16
Россия и Запас. – Главные противоречия. – Стремление контролировать русские ресурсы. – Иностранные займы как долгосрочная кабала. – Захватнические намерения западных стран. – Русская идея всеобщего и полного разоружения. – Западный либерализм российского МИДа.
В конце XIX века Российское государство находилось в сфере интересов ведущих стран западной цивилизации, постоянно ощущая на себе их нетерпеливый напор. На западе Россия непосредственно граничила с Германией и Австро-Венгрией, на юге – с их союзником Оттоманской империей, в районе Средней Азии – сталкивалась с присутствием Великобритании, на Дальнем Востоке – с США и Японией. В районе Китая и Кореи интересы России вступали в противоречия с вожделением всех ведущих государств Запада и Японии.
Конечно, главное, что видела в России потребительская цивилизация Запада, – это ее природные богатства. Русское сырье и ресурсы рассматривались Западом как общее достояние. Международная легализация такого подхода была закреплена в 1884 году в Берлине принятием ведущими странами мира «Акта Берлинской конференции», в котором, по справедливому выводу русского ученого А. Цикунова, закреплялся принцип эффективной оккупации, суть которого сводилась к тому, что каждая страна обязана эффективно добывать сырье на своих территориях и пускать его в оборот, а если не позволяли технические средства, то допускать к эксплуатации другие страны и картели Так Россия была сделана объектом совместной эксплуатации транснациональных экономических объединений.
За 1887-1913 годы иностранные капиталы в русской промышленности увеличились со 177 млн. до 1960 млн. руб. т.е. более чем в 10 раз. Чистый доход на весь капитал, вложенный иностранцами в экономику России, за вычетом промыслового налога, составил в 1913 году 2326,1 млн. руб., превысив сумму прямых иностранных инвестиций за; 27 лет на 543,1 млн. руб. Средняя норма прибыли иностранного капитала составляла 13%, что было почти в три раза больше нормы прибыли, получаемой отечественным капиталом.
Займы западных государств, конечно, помогали развивать отечественную промышленность, но вместе с тем служили средством ее экономического закабаления. За займы взимались большие проценты, и, чтобы заплатить старые долги, приходилось снова влезать в долг. Начиная с 80-х годов прошлого века платежи по старым государственным и гарантированным правительством займам стали превышать поступления по новым. По расчетам американского историка П. Грегори, с 1881-го по 1913 год сумма платежей по займам превысила 5 млрд. руб.
Русские экономисты и мыслители еще давно отмечали неравноправный обмен, который западные страны осуществляли с Россией. Цены на русские сырьевые товары, впрочем как и на сырьевые товары из других стран, не принадлежащих к западной цивилизации, были сильно занижены, так как не доучитывали прибыли от производства конечного продукта. В результате значительная часть труда, производимого русским работником, уходила бесплатно за границу. Замечательный русский мыслитель М.О. Меньшиков справедливо отмечал, что Русский народ беднеет не потому, что мало работает, а потому, что работает слишком много и сверх сил и весь избыток его работы идет в пользу европейских стран.
«Энергия народная – вложенная в сырье, как пар из дырявого котла теряется напрасно, и для собственной работы ее уже не хватает».
Возможность экономической эксплуатации России западными странами сильно сдерживалась Русским национальным государством. Поэтому западные страны стремятся сделать все для его ослабления и превращения в зависимый от Запада административный придаток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Среди других представителей «антирусских сил», противоположных национальным интересам России, именно евреи были меньше всего «закомплексованы» и больше всего свободны в выборе. Если для русских интеллигентов, лишенных национального сознания, существовали генетические границы добра и зла, то для многих евреев таких границ по отношению к России и ее народу практически не было. Россия для них была то же самое, что для испанцев империя инков или для англичан – Африка: отсталая страна, населенная темным народом, которую необходимо было цивилизовать в западном духе.
Патриотического чувства к стране, в которой им было суждено жить подавляющее число евреев не испытывало. В русско-японскую войну скрылись или бежали за границу не менее 20 тыс. солдат и запасных из евреев. Еще больше еврейских дезертиров из русской армии было в первую мировую войну.
Коммунистическая утопия, сторонниками претворения которой были многие евреи, ближе и яснее всего воспринималась еврейским национальным сознанием, склонным к таким утопиям «ожидания чуда». Не сомневаюсь, что большая часть евреев совершенно искренне вкладывала в претворение этой утопии все национальные склонности и способности, а когда убедилась в ее неосуществимости, стала объяснять это отсталостью Русского народа.
К началу XX века еврейское засилье в различных отраслях жизни, особенно в экономике и культуре, становится свершившимся фактом.
Если еще в 70-е годы в высших учебных заведениях евреев не было совсем, то уже в самом начале XX века доля их становится значительно выше их удельного веса в населении страны. Причем среди учащихся они играли активную роль. «Они, – пишет современник, – коноводы, они умеют все делать, всюду пролезть и ловко увильнуть. У них есть и нечто похожее на направление… злое, желчное отрицание всего русского, всего христианского».
О засилье еврейства в области культуры свидетельствуют многие современники, даже стоявшие на противоположных общественных позициях. «Главарями национальной культуры, – писал в 1909 году Андрей Белый, активно сотрудничавший с либеральными и социалистическими кругами, – оказываются чуждые этой культуре люди…» «Евреи, – отмечал он, – народ иной, чуждый задачам русской культуры; в их стремлении к равному с нами пониманию скрытых возможностей Русского народа мы безусловно против них». Русское общество должно понять, что еврейская «штемпелеванная культура» не культура вовсе. Русский писатель А. Белый обеспокоен тем, что «чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее: всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто… объявляется бойкот. Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… рать критиков и предпринимателей в значительной степени пополняется однородным элементом, вернее, одной нацией, в устах интернационалистов все чаще слышится привкус замаскированной проповеди… юдаизма». Вы посмотрите, говорит поэт, «списки сотрудников газет и журналов России. Вы увидите почти сплошь имена евреев. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне „эсперанто“ и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык. То же и с издательствами: все крупные литературно-коммерческие предприятия России или принадлежат евреям, или ими дирижируются; вырастает экономическая зависимость писателя от издателя. Морально покупается за писателем писатель, за критиком критик. Власть еврейского „штемпеля“ нависает над творчеством: национальное творчество трусливо прячется по углам; фальсификация шествует победоносно. И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны – еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской».
Во всех редакциях Западной и Южной России, пишет редактор русской патриотической газеты «Киевлянин» Д.И. Пихно, «не только репортеры, но и сплошь и рядом весь состав сотрудников состоял из разных еврейчиков». Их считали юркими, не всегда опрятными в нравственном отношении. Когда они делали маленькие пакости и переругивались между собой, русское общество не обращало на них внимания или просто посмеивалось. А между тем эти маленькие, юркие люди «в рамках цензурных условностей часто высказывали самые разрушительные идеи и все более открыто совращали молодежь в еврейско-коммунистическую веру Маркса и превозносили его как величайшего гения и непогрешимого пророка».
Даже масон А.И. Гучков, рожденный от матери еврейки, в беседе с Царем говорил о еврейском засилье в духовной области.
«В области печати – евреи… всесильны; художественная театральная критика – в руках евреев».
В газетах и журналах конца XIX – начала XX века приводятся данные о глубоком проникновении еврейского капитала в русскую промышленность. Так, во главе крупных петербургских металлургических предприятий стояла немногочисленная, но тесно между собой сплоченная группа иностранных и русских евреев, которая управляла этой отраслью в качестве председателей и членов правления и советов, директоров-распорядителей.
Ярким примером являлась также экспансия капитала знаменитой династии российских Ротшильдов – Поляковых. Восемь потомков основателя династии Соломона Лазаревича Полякова: Лазарь и Яков Соломоновичи, Михаил и Исаак Лазаревичи, Даниил Самуилович и Лазарь, Самуил и Борис Яковлевичи – имели 6 банков коммерческого кредита в 31,5 млн. руб., 3 банка земельного кредита с капиталом в 13,5 млн. руб., 1 страховое общество с капиталом в 1 млн. руб., 1 железнодорожное общество с капиталом в 5,5 млн. руб., 1 пароходное общество с капиталом в 5 млн. руб. и 4 промышленных общества с капиталом в 4,5 млн. руб., всего двадцать обществ с общим капиталом в 60,7 млн. руб. Через свои банки и общества Поляковы контролировали капиталы в 150-200 млн. руб. в торговле, строительстве, промышленности.
Еврейские капиталы в России чаще всего имели не производительный, а спекулятивный, жульнический характер. Сын уже упомянутого нами основателя династии российских Ротшильдов Лазарь Соломонович Поляков своей деятельностью являет пример такого спекулятивного, жульнического капитала. Еще при Александре II им был основан в Москве банкирский дом, который к концу XIX века стал организационным и финансовым сердцем трех коммерческих банков (Московского Международного, Южно-Русского Промышленного и Орловского Коммерческого), двух земельных банков (Московского и Ярославско-Костромского), страховых и транспортных компаний, промышленных и прочих обществ.
В 1900 году Поляков обратился к Государственному банку с просьбой о предоставлении ему кредита в 4-6 млн. руб. под акции трех банков.
Тогдашний министр финансов Витте, большой покровитель еврейского капитала, перед тем как предоставить кредит, поручил провести ревизию дел поляковской финансовой империи. Оказалось, что эта империя была построена на песке, имела чисто жульнический характер. При собственном капитале в 5 млн. руб. банкирский дом владел ценными бумагами на сумму свыше 43 млн. руб. и выдал ссуд, разумеется, своим людям более чем на 6 млн. руб. Эти средства Лазарь Соломонович получил, отдавая в залог ценные бумаги созданных им, по сути дела фиктивных, предприятий и займов. Поляковская «империя» не только не имела уже собственных капиталов, но и должна была уплатить 10-миллионный долг. Казалось, крах неминуем. Но С.Ю. Витте использовал все свои возможности и вытянул Полякова из пропасти. При Московской конторе Госбанка было создано особое совещание по поляковским делам, на которое возложили задачу постепенной их ликвидации. Три поляковских банка были за счет казны спасены от банкротства и позднее слились в Соединенный банк, продолжавший свою деятельность в том же духе.
К началу XX века еврейские предприниматели упрочились практически во всех крупных и средних городах России. Особой сферой еврейской экономической экспансии стали Урал и Сибирь.
С конца 80-х годов в руки еврейского барона Гинцбурга переходят богатейшие на Урале Миасские прииски с колоссальными запасами драгоценного металла. Гинцбург добился для себя больших льгот от правительства. Причем все руководство и служащие приисков были заменены евреями. Тот же Гинцбург приобрел и уральские Березовские рудники, управляющий которых также заменяется евреем.
Нередко захват экономических позиций в России осуществляется через подставных лиц. Так, уже упомянутый нами представитель династии Поляковых через подставных лиц получил на Урале целый лесной район – Николо-Заозерскую дачу, равную по величине западноевропейскому герцогству, ранее принадлежавшую знаменитому роду Всеволожских. Эта дача находилась на севере Урала и представляла огромную площадь, заросшую тайгой по берегам реки Ивдель, около которой находятся золотые прииски.
В конце XIX века сильно нашумела история с попыткой еврейского капитала скупить ревдинские заводы, но тогда эта попытка не удалась.
Экспансия еврейского капитала в Сибирь начиналась с криминальной волной сосланных сюда евреев-фальшивомонетчиков. Эти преступники хорошо обосновались здесь и после окончания срока занялись коммерцией. Начиналось все с содержания шинков и кабаков с «выдачей под залог ссуд» местному населению. Очевидцы рассказывают, что дело пошло так ходко, что, начиная с границ Тобольской губернии и кончая чуть ли не Ледовитым океаном, всюду и везде, густою сетью возникли эти прибыльные учреждения, причем местные жители стали настоящими данниками владельца кабака и его ссудной кассы. Вслед за мелкими предприятиями возросли и крупные, и высокие трубы винных заводов задымились во многих местах Восточной и Западной Сибири.
Получая огромные доходы от продажи водки русскому населению, еврейские предприниматели были самыми яростными противниками народного движения за трезвость. Так, в 1911 году барон Гинцбург, встревоженный ростом антиалкогольного движения, в своем кругу заявил:
«От поставок водки для казенных винных лавок, от промышленного винокурения я получаю больше золота, чем от всех моих золотых приисков. Поэтому казенную продажу питий надо любой ценой сохранить и оправдать в глазах пресловутого общественного мнения».
Разбогатев на питейном деле, еврейские предприниматели начинают проявлять большой интерес к золотопромышленности. Как свидетельствуют очевидцы, повели они себя здесь очень «остроумно». Приезжая на золотые прииски, они скупают золото за спирт, представлявший в сибирских приисках гораздо большую ценность, чем золото. Подобная манипуляция проделывалась так:
«Арендуется или заявляется евреем клочок земли вблизи приисков, где под видом „настоящего“ золотопромышленника и восседает „хозяин“ прииска, имеющий для отвода глаз убогую машинку и десятка полтора рабочего сброда. Понятно, что все знают намерения и цели „хозяина“, но ввиду сделанного им формального (а это-то и главное) „отвода“ глаз – никто его не тревожит, и он, продавая „по секрету“ водку рабочим своих соседей, скупает у них краденое золото, ссыпает его в свою банку, записывает в казенную шнуровую книгу, как якобы намытое на его „собственном прииске“, и набивает свой карман до желаемой полноты. Разбогатев и приняв надменный и горделивый вид, еврей начинает уже действовать не из-за кулис, а выступает как общественный деятель и громко ратует за „свою Россию“ и за всякого рода протекционизм…»
На питейных и подобных «золотопромышленных» делах возникает целый клан еврейских «предпринимателей» в Сибири – Домбровские, Хотимские, Хаймовичи, Лейбовичи, Ижаковичи, Цибульберги. К концу XIX века в их руки переходят знаменитые прииски «Ленского товарищества» (на которых они устроили ад для рабочих), на Амуре «Ниманское золотое дело», забайкальские прииски.
Крупный еврейский капитал в России всегда был связан с международным еврейским капиталом на началах взаимной поддержки. Внутренний еврейский капитал всячески содействует проникновению на русский рынок международного еврейского капитала. Весьма показательно было проникновение в русскую нефтяную промышленность капиталов Ротшильда. Этот еврейский мультимиллионер, нисколько не думая о России, решил построить нефтепровод, через который сырая нефть перекачивалась бы на суда, уходящие за границу. Как писали газеты в то время, «закупая земли у прогоревших промышленников, опутывая контрактами разорившихся заводчиков, он (Ротшильд – О.П.) постепенно шаг за шагом идет к тому, что как добывающая, так и обрабатывающая промышленность сосредоточилась в его руках». Однако русское правительство в то время сумело остановить экспансию Ротшильда.
Глава 16
Россия и Запас. – Главные противоречия. – Стремление контролировать русские ресурсы. – Иностранные займы как долгосрочная кабала. – Захватнические намерения западных стран. – Русская идея всеобщего и полного разоружения. – Западный либерализм российского МИДа.
В конце XIX века Российское государство находилось в сфере интересов ведущих стран западной цивилизации, постоянно ощущая на себе их нетерпеливый напор. На западе Россия непосредственно граничила с Германией и Австро-Венгрией, на юге – с их союзником Оттоманской империей, в районе Средней Азии – сталкивалась с присутствием Великобритании, на Дальнем Востоке – с США и Японией. В районе Китая и Кореи интересы России вступали в противоречия с вожделением всех ведущих государств Запада и Японии.
Конечно, главное, что видела в России потребительская цивилизация Запада, – это ее природные богатства. Русское сырье и ресурсы рассматривались Западом как общее достояние. Международная легализация такого подхода была закреплена в 1884 году в Берлине принятием ведущими странами мира «Акта Берлинской конференции», в котором, по справедливому выводу русского ученого А. Цикунова, закреплялся принцип эффективной оккупации, суть которого сводилась к тому, что каждая страна обязана эффективно добывать сырье на своих территориях и пускать его в оборот, а если не позволяли технические средства, то допускать к эксплуатации другие страны и картели Так Россия была сделана объектом совместной эксплуатации транснациональных экономических объединений.
За 1887-1913 годы иностранные капиталы в русской промышленности увеличились со 177 млн. до 1960 млн. руб. т.е. более чем в 10 раз. Чистый доход на весь капитал, вложенный иностранцами в экономику России, за вычетом промыслового налога, составил в 1913 году 2326,1 млн. руб., превысив сумму прямых иностранных инвестиций за; 27 лет на 543,1 млн. руб. Средняя норма прибыли иностранного капитала составляла 13%, что было почти в три раза больше нормы прибыли, получаемой отечественным капиталом.
Займы западных государств, конечно, помогали развивать отечественную промышленность, но вместе с тем служили средством ее экономического закабаления. За займы взимались большие проценты, и, чтобы заплатить старые долги, приходилось снова влезать в долг. Начиная с 80-х годов прошлого века платежи по старым государственным и гарантированным правительством займам стали превышать поступления по новым. По расчетам американского историка П. Грегори, с 1881-го по 1913 год сумма платежей по займам превысила 5 млрд. руб.
Русские экономисты и мыслители еще давно отмечали неравноправный обмен, который западные страны осуществляли с Россией. Цены на русские сырьевые товары, впрочем как и на сырьевые товары из других стран, не принадлежащих к западной цивилизации, были сильно занижены, так как не доучитывали прибыли от производства конечного продукта. В результате значительная часть труда, производимого русским работником, уходила бесплатно за границу. Замечательный русский мыслитель М.О. Меньшиков справедливо отмечал, что Русский народ беднеет не потому, что мало работает, а потому, что работает слишком много и сверх сил и весь избыток его работы идет в пользу европейских стран.
«Энергия народная – вложенная в сырье, как пар из дырявого котла теряется напрасно, и для собственной работы ее уже не хватает».
Возможность экономической эксплуатации России западными странами сильно сдерживалась Русским национальным государством. Поэтому западные страны стремятся сделать все для его ослабления и превращения в зависимый от Запада административный придаток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39